– Я слышала, ты кричал. Всё в порядке?
– А.. да, все отлично. Не переживай. Просто мама, ты же знаешь её, – он пожал плечами. Ему казалось, что он стоит как вкопанный и тупо пялится на неё, поэтому дабы разрядить обстановку, Даниэль делал какие-то хаотичные движение.
Мария отвела глаза и тихо спросила:
– Я тут подумала, может нам всё-таки поехать вместе, ну, как друзья?
– Не думаю, что это будет хорошей идеей.
Плечи девушки поникли, руки опустились по швам, да и сама она перестала светиться.
Мария хотела спросить что-то ещё, но Даниэль демонстративно посмотрел на часы и сказал:
– Встретимся там, а то время уже поджимает.
– Но сейчас ведь только два?
– Я заеду за родителями.
С этими словами парень вышел из комнаты, а затем захлопнулась входная дверь.
Мария зажмурилась.
Почему? – вздыхала она.
Всё началось, когда Диего уехал за Грейс. Ремиссий у Марии практически не было, и почти все время депрессия сменялась гипоманией, причем, чем сильнее эпизод гипомании, тем хуже депрессия. Один из дней, когда её рассудок дал сбой, Мария не помнит абсолютно, словно тот отрезок не жизни просто взяли и вырезали, но вот что она помнит отчетливо, как Даниэль забирал её откуда-то. Он снова ворчал, она снова психовала. И в больную голову девушки прокралась сумасшедшая идея: позволить Даниэлю воспользоваться собой. Она видела в этом выход. Вдруг он от меня отстанет, получив то, что желал, – решила Мария.
Следующей настала депрессия. Она была глубже, чем все предыдущие: Мария потеряла себя в избытке грусти, ненависти к себе, к своим поступкам. Тогда её начало тошнить. Абсолютно от всего: она буквально не могла дышать запахом еды. Причина стала ясна – две полоски.
Страх. Дикий страх из-за перспективы стать матерью, но ещё больший за то, что ее болезнь передастся ее ребёнку. Мария когда-то клятвенно обещала себе даже не думать о беременности: нельзя обрекать ребёнка на такие мучения. Но, к сожалению, всё сложилось иначе.
Мария видела лишь один выход. Привязав один конец веревки к ручке двери, а другой обмотав вокруг шеи, она захлопнула дверь на ключ и начала идти. Каким-то чудом, в квартиру неожиданно зашёл Даниэль, узнать, как там его любимая: она уже несколько недель страдала депрессией, а тут ещё и недавний звонок Диего, после которого она очень долго проплакала, заперевшись в комнате. Он услышал хриплые стоны умирающей Марии, которая продолжала идти, ограничивая себе доступ к кислороду. Ему не составило труда догадаться выломать дверь.
Найдя её в таком состоянии, он и понятия не имел, что на этот раз стало причиной, но посчитал причиной депрессию и неутешительную новость о брате. Мария молчала. Просто рыдала, прижав ноги к груди, скрутившись в кокон. Он отвёз ее в клинику немедленно, осознавая, что дальше так быть не может: она будет принимать таблетки и это окончательное решение.
Курс терапии довольно быстро поставил её на ноги. Чувствуя себя значительно лучше, чем раньше, Мария всё-таки решилась признаться во всем Даниэлю. Было ли это роковой ошибкой в их отношениях? Кто его знает.
Рассказ Марии вонзил нож в сердце Даниэля: насколько же она ненавидит его, раз хочет избавиться от из ребёнка таким путём. Он поклялся ей, что больше не заикнется о чувствах. Отныне они друзья. Но Даниэль также хочет учувствовать в жизни ребёнка, если Мария, конечно, все ещё хочет его оставить.
И вот уже недели он ведёт себя холодно по отношению к ней, не проявляя больше эмоций, чем положено. Это сказалось на гордости девушки.
Как он мог так быстро забыть меня? Неужели всё это было несерьёзно?
И по закону подлости внезапно пропащие чувства Даниэля поспособствовали возникновению сильных чувств Марии. Но только теперь уже было поздно: их связывала лишь дружба.
***
В церкви собрались абсолютно все близкие и друзья. Первые ряды лавочек были забиты, а последние всё-таки пустовали: Грейс настояла на том, что звать своих дальних родственников она не собирается, а у Диего их не оказалось.
Священник ещё не вышел, невеста где-то пропадала, а взволнованный, немного испуганный Диего стоял рядом с Даниэлем, который недавно подъехал. Сначала Фуэнтес удивился:
– Дай угадаю, моя сестра снова показывала характер, ты усыпил её и засунул в багажник? – с преувеличенным весельем спросил Диего, засунув ладони в карманы.
Чтобы отвлечься от волнения, он решил полностью вовлечь себя в беседу с гостями и начать с Даниэля. Именно странное выражение отчаяния на лице лучшего друга подтолкнуло Диего подойти к нему первым.
Даниэль нахмурился и притихшим басом ответил:
– Мы по раздельности. Мне нужно было забрать родителей, так что…
– Ты и без моей сестры? Это шутка какая-то? – удивленно спросил Диего и хотел рассмеяться, но серьёзное, унылое выражение лица Даниэля его остановило. – Вот дерьмо. Рассказывай.
И Даниэль и вправду всё ему выдал, не мог больше молчать. Он давно разрывался между тем, чтобы излить душу Диего или по-прежнему делать вид, что ничего за время его отсутствия не произошло. Но сейчас был день его свадьбы, поэтому Даниэль умолчал некоторые подробности, а точнее аборт Марии. Пусть узнаёт позже, так будет лучше для всех.
Диего только успел открыть рот, как двери церкви открылись, и вошла Мария. Она тут же нашла взглядом Диего, который замер, смотря на неё, неожиданно подмигнула ему и пошла в его сторону. Уже подходя ближе, она заметила и стоящего рядом Даниэля. Тогда она вытянулась по струнке и сжала губы.
Что за дерьмо, – спросил свой внутренний голос Диего и решил просто понаблюдать за ними.
– Привет, мальчики. Надеюсь, я не опоздала? – мило спросила Мари, но всё-таки до конца она так и не смогла скрыть свою нервозность. Она то и дело поглядывала на Даниэля, который даже не смотрел в её сторону.
– Как видишь – нет. Грейс все ещё не готова, а без неё начинать смысла нет, – пожимает плечами Диего. Обстановка становятся напряженной, и он решает пошутить, чтобы хоть как-то исправить положение дел: – Хотя у меня всегда есть Даниэль в запаске. Ну что, выйдешь за меня?
Даниэль пихает Диего в плечо и улыбается.
– Иди в задницу, ублюдок.
– А ты уже приготовил её для меня? – поигрывает бровями Фуэнтес. Даниэль прыскает со смеху, и они продолжают шутить между собой, будто неловкой паузы вовсе не было.
Мария смотрит, как они веселятся, понимает, что она лишняя, и с болью в сердце уходит в комнату, где готовилась Грейс.
***
– Бабушка! – стонет Грейс, когда что-то острое, скорее всего уже сотая шпилька, проходится острым концом по коже головы.
– Я впервые в жизни держу в руках эти штучки, так что не смей на меня ворчать, леди, – в свою защиту ворчит Скарлет и берет ещё одну «штучку» с туалетного столика. Пальцы порхают вокруг голову Грейс, пытаясь найти убежище. Найдя свободное место, женщина радостно улыбается и почти ликуя, отправляет шпильку в шевелюру внучки.
– Так и знала, что надо было нанять мастера, – себе под нос пробубнила Грейс.
Скарлет услышала её и фыркнула:
– Ты видела, какие деньги они требуют за эту мелкую работенку? Да я в два счёта сделаю всё бесплатно.
– При этом изуродовав меня, – добавляет Грейс.
Скарлет закатывает глаза и отходит от стульчика, на котором развалилась её внучка.
Она поднимает глаза на зеркало и смотрит на неё в отражении.
– Смотри, какую красоту я тебе сделала.
Девушка раскрыла зажмуренные от боли глаза и посмотрела на своё отражение. Бабушка была права, прическа и вправду была просто идеальной. В первую их встречу, она выглядела прекрасно, и, вероятно, подбирала каждую деталь образа сама.
Подобие венка, в который вплели свежие бутоны маленьких ночных фиалок, идеальные русые локоны, которые ползли по спине и доходили почти до поясницы. Грейс уже давно собиралась отстричь их, но решила сделать это после родов, которые должны были случиться уже в этом месяце. Скарлет и Грейс с открытыми ртами наблюдали за зеркалом, как за самой изящной бабочкой, и восхищались.
Дверь в комнату приоткрылась и голову просунула Мария. Она хотела пошутить что-то непристойное, но увидев бабушку Грейс промолчала.
– На тебя уже жалуется Диего, – проходя внутрь, говорит она.
Скарлет и Грейс оборачиваются. И на лице последней расцветает маленькая улыбочка, которая кажется усталой. Последний месяц беременности измотал её, а процессия свадьбы только ухудшает её состояние. Она хотела бы сыграть свадьбу после родов, но Диего настоял на обратном.
– Да? – удивлённо спросила Грейс.
– Похоже, мы с тобой тут задержались, работая над твоей прической, – ответила за Марию Скарлет.
Грейс сморщила нос, вспомнив все шпильки, вколотые ей в кожу.
– Мне, наверное, пора оставить вас. Пойду, отыщу твоего дедушку, Грейс, пока он с кем-нибудь не повздорил. Ты же знаешь его.
– О да, Диего с ним даже рядом не стоит, – хохочет Грейс и машет уходящей из комнаты Скарлет.
Как только дверь закрывается, Грейс аккуратно сползает со стула и притягивает Марию в объятия.
– Я рада, что ты пришла, – искренне говорит она.
– Даже и не знаю, что на это ответить. Я, конечно, не самая хорошая подруга, но твою свадьбу пропустить я точно не смогу.
– И то только потому, что здесь бесплатно кормят, – дополняет сказанное Марией Грейс и отстраняется, погладив её напоследок по спине.
Мари хлопает глазами и хмурится.
– Не…
– Да ладно тебе. Я тоже здесь только из-за халявной еды, так что ты не одна такая, – подмигивает Грейс.
Наконец осознав, что подруга пошутила, Мария расслабилась и рассмеялась.
– Я уже успела подумать, что ты всерьёз.
– Я заметила, – Грейс щурится, глядя на подругу и вкрадчивым голосом спрашивает её: – Ты сегодня совсем не своя. Что случилось?
Былое расслабление, которое пришло всего несколько секунд назад, сменилось тревожностью. Мария отводит глаза в пол, закусив нижнюю губу. И плевать, что помада смажется.
– Мари, не молчи. Ты не слышала, что беременных нельзя волновать? А я не просто беременная, я – Грейс. Твоя сумасшедшая подружка, так что давай, выкладывай.
– Может, после церемонии? Я не хочу портить тебе настроение…
– Сегодня мне уже его никто не испортит. Не после того, как я прочитала статью в интернете, что дети в утробе матери могут плакать. Представляешь, его никто не слышит, он в темноте, совсем один, – в едва заметно припухших от недосыпа глазах Грейс заиграли блики.
Мария тут же начала бодро махать ладонями перед её лицом.
– Не смей! Тебе нельзя сейчас плакать. У тебя же уже все накрашено.
– Плевать, – взвыла Грейс, выпятив нижнюю губу от досады. Конечно же, ей не хотелось смазать всю эту шпаклевку на её лице. – Мой Ди…
– Грейс, давай мыслить здраво: Ди твой ребёнок. А ещё он ребёнок Диего. Ты думаешь, он будет плакать? Он скорее лишний раз пнет тебя, если чего-то испугается.
В дверь постучали.
– Девочки, священник уже тут. Пора выбираться и становиться миссис.
Слёзы из глаз Грейс мгновенно улетучились, Плечи выпрямились, нос вздернулся вверх, а губы сжались в предвкушающую улыбку. Она уже собиралась выходить, но задержалась.
Взяв Марию за ладонь, она посмотрела ей в глаза. Та же недоуменно ответила взглядом.
– Я помню свой вопрос. Не думай, что я забыла.
***
День, который они ждали. День, который не вписывался в их предполагаемое будущее. Мальчик с судимостью, обвиняющий себя в самых ужасных смертных грехах, обиженный на жизнь и на самого себя. Девочка с непростым характером, который образовывался как хитиновый скелет вокруг неё в виде дополнительной защиты, чтобы никто никогда больше не обижал, как это делала её семья. Казалось бы, что общего между ними? Как судьба свела рельсы, чтобы два поезда жизни слились в один, общий, где они уже будут не одиноки?
На все эти вопросы есть лишь один ответ: так было нужно. Им было предназначено встретиться, таким непохожим, но одновременно, словно копиями друг друга. И пусть они не два пазла, цепляющиеся друг к другу и сотворив картинку. Но друг без друга они больше не смогут – сломаются. Так кто же они друг другу, если уход одного способствует смерти другого?
В первую очередь это нелюбовь. Это взаимопонимание: они знают, через что прошёл каждый из них, как им было тяжело, из-за этого прощают все грубые слова и неправильные поступки, понимая, что сделано это было не специально – они просто по-другому не могут. Это дружба. Они словно старые друзья, встретившиеся пасмурным днём на мокрой после дождя лавочке. Они шутят друг над другом, смеются вместе, доверяют друг другу самые сокровенные тайны. И да, это, безусловно, любовь. Непростая, начавшаяся неправильно, извращенно, болезненно, но сейчас, когда каждый из них осознал, что их ждёт вместе и что порознь, всё изменилось. Сейчас они дышат тем, чем дышит другой. Спят крепко прижавшись друг к другу, боясь потерять даже на миг – тогда ночной кошмар сбудется. Целуют друг друга, признаются в любви, ругаются, бьют посуду и клянутся убить. Но остаются вместе, оба сложные, непростые, как и их история.
Диего посмотрит в глаза Грейс, не увидит в них страха или сомнения и выдохнет. Поправит смокинг, вдруг, что не так, и станет неотрывно следить за Грейс, идущей к алтарю. Она же улыбнётся, выпрямит спину, поднимет глаза вверх и скажет спасибо.
Он возьмёт ее за руку, чтобы она аккуратно поднялась по лестнице, поцелует быстро в лоб и произнесёт клятву. Она закатит глаза на эту формальность и просто скажет: «Я тебя люблю». И ему будет этого достаточно.
Теперь нет двух одиноких, разбитых сердец. Есть семья Фуэнтес, где Диего будет мудрым отцом, а Грейс станет вечно беспокоящейся мамочкой. Прочитав это, становится смешно. Как? Грейс и Диего? Ни за что. И вы будете правы. К этому ещё им предстоит идти и идти, набираться жизненного опыта, воспитывать детей и себя, а пока они под радостный гул гостей приникнут друг к другу с поцелуем и будут благодарить Бога, за их встречу в той раздевалке.
Эпилог
4 года спустя
Атмосфера осени накрыла университет толстым куполом с целью донести до каждого, что пришло её время: остывший летний ветер измывался над листьями деревьев, тепло солнца ощущалось не таким приятным, а тучи медленно, но верно низко опускались над землей. Началась пора учебы.
Стены университета за лето успели отдохнуть от вечных визгов, шума, и сплетен и были готовы вновь впитывать в себя самые интересные и горячие новости студентов. В этом году их скопилось достаточно, но главной стала новость о новом тренере команды парней по футболу, лицо которого ещё никто не видел, но о нём уже вовсю говорили.
Я шёл сквозь эти толпы шепчущихся студентов, распихивая плечами зевак и первокурсников. Новость о коллеге меня заметно порадовала: теперь я буду тренировать всего две команды, а значит, смогу проводить больше времени с семьей. В последнее время Грейс все чаще этого требует, поэтому я решил обсудить момент с Этаном и тот довольно сразу принял моё предложение. Мне было неинтересно, кто будет моим коллегой, но вот Грейс измучила меня с вопросами о том, как я отреагирую, если там будет «сисястая баба с губами как у утки». Обвинив её в мизогинии, я пытался пресекать дальнейшее развитие диалога на эту тему. Я ещё не обошёл от той, что была пару лет назад. Обычно на поле никто не занимался, все смотрели, как она кусает ручку и что-то пишет в журнале. Хотелось влепить каждому по лбу и гонять по полю, как проклятых. Мне было фиолетово на неё, но факт того, что они не занимаются – раздражал.
Захожу в тренерскую и сразу же подхожу к окну, чтобы посмотреть, пошёл ли дождь: если да, то заберу Ди с садика на машине. И вдруг замечаю, что на поле сидит команда, причём не моя.
Хмурясь, иду к столу и смотрю на лежащий сверху лист расписания занятий на поле и вижу, что сегодня как раз работает новый тренер и команда ждёт именно его. Смотрю на часы и оказывается, что тренер опаздывает, причём на целых пятнадцать минут.
Мог бы найти кого-нибудь пунктуальнее. Даже Грейс бы не опоздала на тренировку своей команды на целых пятнадцать минут.
Беру со стола свисток и решаю помочь бедняге, заменив его, пока он не придёт.
Команда при виде меня перестаёт разминаться и встаёт в одну колонну, одновременно крича приветствие.
– Где ваш тренер не знаете?
– Нет, – отвечает мне белобрысый.
– Тогда проведём перекличку и приступим, пока он не придёт, не будем терять времени.
Смотрю в список.
– Фил Уотер?
– Здесь, сэр!
– Элвин Холт?.. – ответа не последовало. – Элвина Холта нет. Так, дальше Эрик Дайн… куда вы, черт возьми, смотрите?
Все как один пялятся мне за спину с открытыми ртами и намерениям диких самцов. Один тут же поправляет прическу, другой поправляет свои шорты, другие перешёптываются, но одобрительный гул остальных бесит меня ещё больше.
Оборачиваюсь, готовый рвать и метать и вижу её.
Длинные русые волосы заделаны в высокий неопрятный ручек на голове, а пара выбившийся прядей развивается на ветру, пока она бежит. Облегающие тайтсы, и такая же пошлая футболка, прижимающаяся к ней до извращенности. Свисток раскачивается на её груди в том самом месте, где написано слово тренер.
Мое выражение лица сейчас мрачнее некуда, готов поспорить. Поворачиваюсь в сторону команды и рявкаю:
– Бег вокруг поля. Начали.
Но те упорно игнорируют меня, пока Грейс не добегает до нас. Тут же хватаю её за руку и увожу на несколько футов, закрыв при этом своей спиной.
Смотрю на неё испепеляющим взглядом, не понимая, к чему это представление.
– Фуэнтес, ты чего? – ошарашено спрашивает Грейс и несколько раз моргает. Сама невинность. Если бы она не была моей женой и матерью моего сына, я, может быть, и поверил бы в этот цирк.
– Какого черта ты тут делаешь? – осевшим голосом, хриплю я, рассматривая её тело. Пусть мы и женаты уже несколько лет, я все ещё не могу насладиться ею, и вид изящного тела в облегающей одежде только усугубляет ситуацию.
– Работаю, а ты? – улыбается она в ответ и накручивает прядку на палец.
Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что этот жест заметил только я, но каждый сосунок команды смотрит на неё тем самым взглядом, которым когда-то смотрел я. И я не могу скрыть то, что внутри меня парализовало все органы, потому что сейчас я смотрю на неё также, это словно дежавю, разве что прошло несколько лет. Ей скоро двадцать четыре, но по ощущениям, прежние восемнадцать. Что может быть лучше гормональной вспышки каждого члена на поле? Знаю, каждый готов утащить её за ближайший угол, а то и на лавочку, и это поднимает весь гнев во мне, но он моментально испаряется, когда губы Грейс касаются моей щеки. Теперь все смотрят на нас с вытаращенными глазами.
– Меня зовут Грейс Фуэнтес, и с этого дня я ваш тренер, а теперь выполняем задание, данное вам тренером Диего Фуэнтесом: бег вокруг поля, пока я не заставила вас отжиматься пару сотен раз. Начали! – командным тоном отдаёт задание Грейс и проводит пальцем по моей челюсти, которая уже почти у её ног. – Что встали? Меня плохо слышно?
На этот раз никто не проигнорировал её.
– Сколько лет бы я не был знаком с тобой, ты не перестаёшь меня удивлять, – признаюсь я, обняв Грейс за талию.
Она кладёт мне ладони на шею и встаёт на носочки, оказываясь у моего подбородка.
– Приятно знать, что я все такая же интересная, что и пять лет назад, – она тянется выше, наклоняя мою голову, и оказывается возле губ: – С годовщиной, мистер Фуэнтес.
– И вас, миссис Фуэнтес.