Buch lesen: «Я вижу тебя. Часть 4. Держась за воздух»

Schriftart:

Фотограф Ольга Чижик

ISBN 978-5-4498-6667-7 (т. 4)

ISBN 978-5-4496-6832-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДЕРЖАСЬ ЗА ВОЗДУХ
(Я ВИЖУ ТЕБЯ. Часть 4)

И будет дух твой одинок.
Под серым камнем сон глубок, —
И никого – из всех из нас,
Кто б разгадал твой тайный час!

Пусть дух молчание хранит:
Ты одинок, но не забыт,
Те Духи Смерти, что с тобой
Витали в жизни, – и теперь
Витают в смерти. Смутный строй
Тебя хранит; их власти верь!
Ночь – хоть светла – нахмурит взор,
Не побледнеет звезд собор
На тронах Неба, но мерцаньем
Вновь звать не будет к упованьям;
Их алые круги тебе
Напомнят о твоей судьбе,
Как бред, как жар, как боль стыда,
С тобой сроднятся навсегда.
Вот – мысли, что ты не схоронишь;
Виденья, что ты не прогонишь
Из духа своего вовек,
Что не спадут, как воды рек

Вздох Бога, дальний ветер – тих;
Туманы на холмах седых,
Как тень – как тень, – храня свой мрак,
Являют символ или знак,
Висят на ветках не случайно…
О, тайна тайн! О, Смерти тайна!

Эдгар Аллан По

1

Есть поговорка, которая гласит о том, что всё возвращается на круги своя. С одной стороны, цикличность – это вполне нормальное явление в природе. Жизнь сменяется смертью, на смену дню всегда приходит ночь, после чего вновь наступает рассвет, и это повторяется бесконечно. Никогда раньше не задумывалась о правдивости пословиц и поговорок, но, с другой стороны, если они существуют, значит кто-то их придумал. Возможно, каждая поговорка – это вывод из каких-то действий либо событий, который сделали мудрецы или простые обыватели с незаурядным складом ума. А может быть, в них скрыты те самые истины, которые передаются из поколения в поколение, из века в век, просто не каждому дано их разгадать. Истина вообще редко лежит на поверхности. Иногда, чтобы до неё докопаться, следует хорошенько порыться к куче догадок и предположений, несколько раз ошибиться и лишь потом узреть.

Ничто в этом мире не появляется из ниоткуда. Всему есть причина. Ничто в этом мире не исчезает бесследно, потому что воспоминания могут жить вечно.

Так или иначе, стоит прислушиваться к истинам, но следовать своим убеждениям. Это факт. А если мы продолжаем помнить тех, кто ушёл, значит они продолжают жить в нашей памяти.

Я так думаю…

***

Я всё ещё Эйлин Эванс. Мне всё ещё двадцать один год, и теперь так будет всегда. Я попала в ловушку времени и запуталась в ней навеки. Раньше я старалась идти по жизни широкими шагами, стремилась всё успеть, постоянно боялась куда-то опоздать, но, видимо, в какой-то момент я оступилась, и лёд навсегда сковал мою душу. А может быть и наоборот, мне суждено было застыть, чтобы понять, как следовало поступать и где моё место в этом мире. Ко всему прочему, как оказалось, у меня никогда не было собственной души. Я лишь отпечаток собственной сестры, копия, зачем-то воссозданная колдунами.

Речь шла о поговорке и о том, что всё возвращается на круги своя. Так вот, возможно я никого не удивлю, но начну с того, что я живу со своей лучшей подругой, которую зовут Саманта. Разница лишь в том, что теперь мы не ютимся в маленькой студенческой комнатушке в кампусе колледжа, а устроились в весьма просторной квартире в Бруклине, который располагается на острове Лонг-Айленд, Нью-Йорк.

Кого здесь только нет! Среди жителей Бруклина можно встретить много русских, итальянцев, арабов, евреев, индийцев. Со всех сторон доносится иностранная речь. Не могу сказать, что меня как-то беспокоит вопрос национальности населения Бруклина. Гораздо важнее то, насколько безопасно здесь «питаться».

Смесь культур придаёт особый колорит району или боро, как здесь принято называть. Боро – это отдельный самостоятельный город, почти автономный, добровольно вошедший в союз с другими городам, чтобы образовать одну большую агломерацию, Нью-Йорк. Кто бы мог подумать? Бруклин – второй по популярности район среди туристов, приезжающих в Нью-Йорк. Это обусловлено тем, что из западной части района очень удобно добираться до Манхэттена, да и в самом Бруклине есть на что посмотреть, плюс – жилье будет стоить дешевле, чем на Манхэттене. В Бруклине совсем иная атмосфера. Если Манхэттен вечно куда-то бежит и торопится, там тесно, неба не видно, то в Бруклине есть простор и неспешность. Даже основные достопримечательности Бруклина, и те настраивают на неторопливый философский лад. Вот и они:

– Бруклин-Хайтс (Brooklyn Heights, метро Brooklyn Bridge/High Street или Clark Street) – исторический район Бруклина, знаменитый своей архитектурой. Здесь стоят нетронутыми элегантные особнячки викторианской эпохи, и отсюда открывается великолепный вид на Манхэттен. А еще сюда можно прийти по Бруклинскому мосту, что является, на мой взгляд, лучшим способом погружения в историческую атмосферу Бруклина.

– Эспланада, или Променад (Esplanade, метро Clark Street) – одна и живописнейших набережных города, излюбленное место бегунов.

– Кони-Айленд (Coney Island, метро Coney Island) – изюминка Бруклина. Когда-то Кони-Айленд был чуть ли не самым известным парком развлечений в мире. Он часто мелькает в кино и по сей день.

О Саманте. Мне пришлось обо всём ей рассказать и всё показать, соответственно. Но, даже после этого она старательно пытается отрицать увиденное всеми возможными и невозможными способами. Так или иначе, в этом нет ничего странного. Когда-то я сама была такой же. Люди отлично умеют отрицать очевидное. Причиной всему является то, что они не способны видеть дальше собственного носа. А те, кому это под силу, всегда считались ненормальными, сумасшедшими или, как минимум чудаками. Люди верят только в то, что можно объяснить с помощью науки и подтвердить фактами, всё остальное является для них лишь фантазией и вымыслом. Глубокое заблуждение.

Саманта – доктор, отчасти скептик, самый обычный и нормальный человек. Она вовсе не отрицает существование чего-то «иного» помимо человечества, только вот это мало кого интересует, да и саму Саманту тоже.

На протяжении двух лет Сэм видит мои глаза багрового цвета, чувствует холод моей кожи и знает, что я абсолютно ничего не ем из обычной человеческой пищи. Не так давно она смирилась с тем, что я больше не сплю. Но, тем не менее, каким-то невероятным образом она старается делать вид, будто всё нормально.

Вот уже два года Сэм взрослеет и меняется, в то время как я остаюсь прежней. Но и этот факт она ловко игнорирует, или просто старательно пытается это делать.

Я вампир, который живёт среди людей и проводит в их обществе каждый день, общаясь с ними, прогуливаясь среди них. Теперь в моём арсенале всегда есть контактные линзы, солнцезащитные очки, а осенью и зимой я надеваю пальто и шарфы, чтобы не выделяться из толпы, хотя вовсе не нуждаюсь в этом. Моё тело не восприимчиво к холоду. В какой-то степени, это здорово.

Думаю, если вы встречали меня на улицах города или ездили со мной в метро, то ни на миг не задумывались над тем, что рядом с вами сидела или шагала девушка, которая более двух лет назад умерла, и смерть эта была самой настоящей. Вряд ли кто-то думал, глядя на меня, что я с удовольствием бы впилась клыками в его или её сонную артерию и выпила бы всю кровь. И уж точно сомневаюсь, что кто-либо догадывался о том, что мне довелось побывать в самом настоящем аду. И, к сожалению, это далеко не метафора и не игра слов.

Да, два года назад я побывала в аду и встретилась с древним злом в лице верховных демонов. Мне довелось сражаться с жуткими тварями, я видела, как погибали вампиры, у меня появилось достаточно яркое представление о том, на что способна демоническая энергия. Я узнала, как работает магия, и испытала это на себе.

А сегодня я стою в очереди в книжном магазине на Пятой Авеню, держу в руках переизданные книги Джека Лондона и несколько чистых тетрадей для моих записей, которых становится всё больше и больше. Все эти годы я веду своё собственное расследование, пытаюсь найти истину и ответы на все свои вопросы.

Я не такая, как остальные бессмертные, поэтому запах человеческой крови меня ничуть не смущает, хотя он витает в воздухе абсолютно повсюду. Я сдерживаю себя и контролирую свою жажду, она не властна надо мной. И я считаю это одним из своих самых важных преимуществ.

Как только подошла моя очередь, я вытащила из кармана сложенную купюру и расплатилась за книги и тетради, прихватив ещё пару карандашей, после чего сложила покупки в сумку, забросила её на плечо и вышла из книжного магазина на шумную людную улицу.

На мгновение запрокинув голову, я в очередной раз насладилась тем, как небоскрёбы буквально упирались прямо в облака, теряясь в их синеватой дымке. Со всех сторон доносились сигналы автомобилей, обочины пестрили жёлтыми такси, а по пешеходным переходам слаженно шагали толпы людей. Мне без труда удаётся смешаться с толпой и отправиться по своим делам. У меня появилась привычка каждое утро заходить в ближайший Старбакс и покупать себе латте с корицей на кокосовом молоке. Я всё ещё помню этот вкус, пусть больше и не чувствую его. Это абсолютно бесполезное занятие, но мне хочется ощутить все, пускай даже самые мелкие и незначительные прелести человеческой жизни.

Всё, как у людей… Новая жизнь…

Нет. Ложь. Это лишь ничтожная попытка создать иллюзию того, что теперь всё наладилось. Самый настоящий и искусно выдуманный самообман.

Именно таким способом я обманываю в первую очередь саму себя, и делаю это вот уже два года. Я слепо шагаю по миру, для которого стала чужой. Я опасна для каждого человека из этой толпы, но и здесь выручает самообман.

Шум в голове иногда становится просто невыносимым. Стоит закрыть глаза, как я снова возвращаюсь в Цитадель и вижу Его гибель.

Я стараюсь улыбаться, заново учусь жить среди людей, но чёрная дыра внутри растёт с невероятной скоростью и поглощает моё сознание день за днём, а я просто жду, когда же она одержит победу…

***

После нашумевших событий двухлетней давности я покинула ковен и вернулась в мир, который не так давно был моим домом. Я всё ещё придерживаюсь абсолютно человеческого отношения ко времени, именно поэтому два года для меня – это много. Возможно, через сотню лет я утрачу ощущение ценности времени, но пока слишком рано об этом говорить.

С полной уверенность могу сказать, что теперь мне нечего терять. У меня не осталось никого кроме лучшей подруги. Она человек, и я осознаю всю опасность, которой подвергаю её, но отчаяние привело меня именно к Саманте.

Гибель Дамиана полностью опустошила меня. Первые месяцы было тяжелее всего. Я боялась думать о нём и произносить его имя вслух. Боялась разговаривать о нём. Каждую секунду я мысленно возвращалась к нему и вспоминала те мимолётные счастливые мгновения, которые мы провели вместе. Я отказывалась верить в то, что больше никогда не увижу Дамиана, не услышу его голос и не смогу ощутить его прикосновения. Эти мысли занимали всё моё сознание и казались чрезвычайно болезненными. Иногда я теряла самообладание и начинала кричать. Только так можно было компенсировать отсутствие возможности заплакать. Именно тогда я впервые начала слышать этот оглушительный шум в голове, который походил на какофонию из криков, стонов и шипения. Он возвращался каждый раз, когда я погружалась в свои мысли и тонула в отчаянии. Первое время Сэм опасалась за меня, и за себя тоже, хотя отказывалась признаваться в этом, но позже она «наловчилась» успокаивать убитого горем вампира.

Когда люди теряют своих близких, у них остаётся гораздо больше, чем просто воспоминания. Они могут перелистывать семейные альбомы с фотографиями, на которых все живы и счастливы, пересматривают редкие семейные видео, снятые на Рождество и в День Благодарения, приходят на кладбище для того, чтобы «поговорить» с каменной плитой, отчаянно надеясь на то, что где-то там их услышат. Так или иначе, иногда всё это здорово помогает.

В моём случае в память о Дамиане не осталось абсолютно ничего кроме прозрачных картинок, которые бережно хранило моё сознание. Их нельзя потрогать, положить в дневник, поместить в кулон или поставить в рамку. Они просто были, неосязаемые и зыбкие. Он исчез без следа и остался лишь образом в моей памяти, наполняя её самыми счастливыми воспоминаниями.

Моя сестра Акассия и её возлюбленный Йен обрели покой, их тела навеки упокоились в склепе ковена. Моя семья тоже не исключение. Весь мой дом заполнен воспоминаниями о них, он и сам является ярким воспоминанием о прошлой жизни.

Именно поэтому мне невероятно тяжело было принять тот факт, что Дамиан просто исчез навсегда, бесследно, не оставив после себя ни тела, ни духа. В моей голове не укладывалось, как можно просто перестать существовать, прекратить свою историю, словно тебя и не было вовсе, раствориться в пространстве, во вселенной. Иногда я пыталась забыться и представляла себе, что он скоро вернётся с продолжительной охоты, но каждый раз выстраивать эту иллюзию становилось всё сложнее. Реальность болезненно дёргала за ниточки моей памяти, словно за оголённые нервы.

Такова участь всех сверхъестественных существ, которые погибали от рук верховных демонов в Цитадели. Они просто исчезали, минуя даже сумрачное измерение. Они просто переставали «быть»…

А те, кто остался, обречены на вечную скорбь.

***

Я прилетела в Нью-Йорк ранним утром, спустя несколько дней после битвы с демонами. Я не могла ни на чём сосредоточиться и с трудом реагировала на окружающую реальность, при этом походила скорее на призрак, который лишился всяческих чувств и эмоций. Пришлось заблокировать свою связь с ковеном, чтобы не слышать никого и не дать им возможности отыскать меня. Находиться среди вампиров было невыносимо тяжело. В каждом взгляде я видела Дамиана, слышала его в каждом шорохе, но при этом ощущала только пустоту. Все старались поддерживать меня и постоянно говорили о необходимости бороться с болью. Слова, слова, и ничего кроме слов. Вряд ли хотя бы кто-то из вампиров мог представить себе то, что творилось у меня внутри. Нужно было просто сбежать от этого.

В аэропорту Нью-Йорка я решила первым делом привести себя в порядок. Людей было не много. Ранний рейс из Румынии прилетел полупустым. Зайдя в уборную, я заперла за собой дверь, сняла солнцезащитные очки и посмотрела на своё отражение в зеркале. Странные существа – вампиры. Ещё недавно у меня была дыра в грудной клетке, сбоку торчало оголённое ребро, всё лицо было испещрено ссадинами и глубокими порезами, на руках и ногах были рваные раны и большое количество крови, а сейчас я вновь выглядела целой и невредимой. Кожные покровы восстановились полностью, от страшных ранений не осталось и следа. Вряд ли в медицине найдётся объяснение всему этому. Вряд ли вообще найдётся какое-либо объяснение тому, что со мной произошло.

В кармане оказалась резинка для волос, с помощью которой я собрала их в хвост, после чего умыла лицо прохладной водой и вновь надела очки. Не стоило забывать о том, кем я стала, и пренебрегать мерами безопасности. После этого я опять вышла в зал аэропорта. Людей стало гораздо больше. С очередного прибывшего рейса толпы слаженно следовали по привычному маршруту, сперва на паспортный контроль, а потом за своим багажом. Я путешествовала налегке. Все мои вещи помещались в рюкзак, в карманы куртки и джинсов, поэтому первым делом я поспешила к платёжному терминалу, чтобы оплатить счёт за мобильную связь.

Как только дело было сделано, я вышла на улицу и набрала номер Саманты. В тот момент я жутко волновалась, будто звонила не своей лучшей подруге, а как минимум премьер-министру страны. Несколько раз я просто сбрасывала вызов.

Близилась зима, но Нью-Йорк не радовал снегом и предпраздничным настроением. Кругом было сухо и солнечно. Листвы на деревьях не осталось, но солнце неустанно пыталось разукрасить серый ноябрь своими холодными лучами. Краски окружающего мира казались мне чрезвычайно яркими, особенно после того, как я побывала в самом мрачном измерении во вселенной. Как же напрасно люди не наслаждаются всем этим ежеминутно. Проблема в том, что они просто не до конца понимают всю ценность жизни и окружающей их красоты. Я сама была такой же. Могла часами сидеть перед монитором компьютера вместо того, чтобы просто гулять и наблюдать за всем, что происходит вокруг.

С третьей попытки мне удалось набрать номер телефона Сэм и при этом не сбросить вызов уже на первой секунде.

Я прекрасно понимала, как неосмотрительно поступала, и по хорошему счёту мне следовало оставить подругу в покое и не подвергать её возможной опасности. Но в тот день я была совершенно растеряна и сбита с толку. Мне нужно было куда-то прийти, отыскать убежище, а кроме Саманты в моём мире никого не осталось. С самого начала у меня было два простых варианта развития событий:

– если она не примет меня и мою правду, то я навсегда исчезну из её жизни;

– если она всё поймёт, то я попрошу у неё помощи.

Я прекрасно понимала, что за мной в любой момент мог явиться целый легион демонов. Ко всему прочему, Деметрий не избавился от меня явно не по «доброте душевной», а из каких-то своих корыстных побуждений. Тем не менее, я тщательно старалась забыть обо всём, и даже о том, что сама стала вампиром с ядом древней твари в своей крови. От мыслей об этом становилось не по себе, словно моё сознание отказывалось принимать свою новую физическую составляющую.

Я продолжала смотреть на экран телефона. Высветилось имя «Саманта». Таймер начал отсчитывать секунды, а это означало, что она сняла трубку.

– Алло, – послышался знакомый голос, – алло! Я слушаю вас. Не молчите.

Я медлила и продолжала смотреть на телефон.

– Вы слышите меня? – повторила Саманта, – кто это?

– Привет Сэм. Это я, Эйлин, – собравшись с силами и набравшись смелости, я поднесла трубку к уху и, наконец, ответила.

– Эйлин! Не верю собственным ушам! – в голосе Саманты слышалась искренняя радость, – я безумно по тебе скучала! Где ты сейчас?

– Я… Я в Нью-Йорке, в аэропорту Кеннеди. Только что прилетела, – неуверенно, буквально запинаясь после каждого слова, ответила я.

– Ты в Нью-Йорке?! Это же здорово! – воскликнула Сэм, – я сейчас же встречу тебя. Прости, даже не спросила, ты прилетела одна?

Слова «прилетела одна» на мгновение лишили меня дара речи. Я догадалась о чём, вернее, о ком шла речь. Скорее всего, она была уверена в том, что я вновь посетила город вместе с Дамианом. Из-за осознания того, что это уже невозможно, у меня внутри всё сжалось от нестерпимого чувства безысходности.

– Эйлин, ты ещё там? – переспросила Сэм после затянувшейся паузы в разговоре.

– Да, конечно, я ещё здесь, – встрепенувшись после своих гнетущих мыслей, ответила я, – будет здорово, если ты встретишь меня. И да, я прилетела одна.

– Тогда буду на месте через час, – предупредила Саманта, – попей кофе, купи журнал, в общем, займи себя чем-нибудь на это время. Приеду к центральному входу и сразу позвоню.

– Хорошо, буду ждать тебя, – после этой фразы я сбросила вызов.

У меня не было никакого чёткого плана касательно того, как рассказать Саманте всю правду и что делать после этого. Я слепо сбегала от реальности, но раз уж пришлось пойти на это, нужно было действовать до конца.

Пить кофе я не стала, как и покупать журналы и газеты. Я просто просидела всё это время в зале ожидания, наблюдая за людьми вокруг себя. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз была в обществе. Не так давно я не замечала в людях того, что могла видеть теперь, после смерти. Они жили, менялись, росли, взрослели, обзаводились семьями, детьми, продолжая тем самым свой род. Именно в этом заключается смысл жизни. Но насколько обыденным становиться всё это, когда ты человек, и насколько желанным, когда ты мёртв и запечатлён в вечности, как каменная статуя.

Люди проживают свои жизни в заботах, постоянно чем-то недовольны, жалуются на политиков и на социальные проблемы, при этом пропуская огромную часть жизни, которая проходит безвозвратно. Конечно же, я не имею в виду всех без исключения. Есть и такие, кто берёт от жизни всё, делает каждый день незабываемым, наполняя его неповторимыми событиями. Эти счастливчики всегда вызывали у меня восхищение.

Я размышляла о чём угодно, кроме Дамиана. Забивала голову философскими рассуждениями и прочей ерундой. Мысли о нём возвращали меня в тот день, когда я видела его гибель. Думать об этом было невыносимо больно. Это относилось и к хорошим моментам. Их не вернуть. Слово «никогда» острее самого изысканного меча. Оно способно убивать медленно и мучительно.

За всеми этими размышлениями я не сразу услышала телефонный звонок. На экране высветилось несколько пропущенных вызовов, после чего раздался ещё один.

– Алло, – произнесла я в трубку телефона.

– Эйлин, куда ты пропала? – спросила Сэм.

– Я просто не слышала, прости, – ответила я, – ты уже приехала?

– Да, жду тебя около центрального входа, – предупредила Саманта.

– Хорошо, уже иду, – с этими словами я встала со стула, надела свою куртку и отправилась к выходу.

За этот промежуток времени я так и не продумала свою тактику поведения с подругой. Всё шло к тому, что придётся импровизировать и выкладывать всю правду, как на духу.

Машина Сэм была припаркована на стоянке через дорогу, а сама она шла ко мне навстречу. На ней было пальто песочного цвета, а вокруг шеи обмотан коричневый шарф. Я сразу обратила внимание на белые кроссовки, неизменные Nike. В этом плане подруга не изменяла себе. Волосы Саманты заметно отросли и, судя по всему, стали гораздо светлее прежнего. Даже издалека я видела, как сияли её глаза. С каждым шагом улыбка на её лице становилась всё шире.

Я жутко нервничала и растерялась окончательно. Даже не знаю, что страшнее: стоять лицом к лицу с Лилит, или же обнять лучшую подругу, которую не видела с момента собственной смерти.

– Эйлин! Как я рада видеть тебя! – воскликнула Сэм, когда нас разделяли лишь считанные шаги.

– Привет, – поздоровалась я, с трудом растянув свои губы в улыбке. Казалось, что мышцы моего лица атрофировались и совершенно забыли о том, что такое мимика и эмоции.

– Как тебя занесло в Нью-Йорк? – Саманта подошла ближе и остановилась напротив меня.

– Обстоятельства, – так же неловко ответила я.

– Дай хотя бы обниму тебя! – она уже протянула руки в мою сторону, как вдруг меня сковали неуверенность и страх.

На мне была кожаная куртка, надетая поверх блузки, поэтому я подумала, что она ничего особенного не почувствует. Кожа имеет свойство впитывать внешний холод, всё должно быть максимально естественным. И вообще, странно было опасаться абсолютно обычных и привычных когда-то вещей и действий.

– Конечно, – не оставалось ничего, кроме как согласиться, после чего Сэм обняла меня, а спустя мгновение и я неуверенно сделала тоже самое. От неё исходил приятный цветочный аромат, а волосы пахли ментоловым шампунем.

– Ты замёрзла? – оглядев меня с ног до головы, поинтересовалась подруга, – конечно замёрзла! Одета совсем не по погоде. В ноябре в Нью-Йорке случаются сильные холода, особенно, когда с океана дуют северные ветра.

– Всё в порядке, – произнесла я, хотя всё было далеко не в порядке и, так или иначе, разговор придётся начать с правды.

– Ты надолго? Дамиан не прилетел с тобой? – она продолжала задавать вопросы, а я тем временем чувствовала, как становилась более уязвимой, какой-то неестественно маленькой и слабой.

– Саманта, я прилетела одна, – все слова и объяснения давались мне с трудом, – и надолго. Я думаю, что, возможно, навсегда, но не уверена… Я уже ни в чём не уверена…

Саманта замолчала и пристально посмотрела на меня, пронизывая насквозь своим любопытным и одновременно обеспокоенным взглядом. Если бы я была человеком, то разрыдалась бы в тот же миг, и успокоить меня вряд ли удалось бы даже ей.

– Так, чтобы там ни было, – Сэм заговорила совершенно серьёзно, в её голосе появились нотки волнения, – мы сейчас же едем ко мне, а там, за чашечкой горячего чая или за бокалом вина ты мне всё по порядку и в подробностях расскажешь. Согласна?

Я кивнула в ответ, после чего мы отправились к её машине. На мгновение я вспомнила, как почти год назад в Сиэтле меня встретил Дамиан. Тогда я и представить себе не могла всего того, чему суждено было произойти, и уж точно не думала о смерти. Тогда я ехала в путешествие, которое предвещало лишь приключения, о которых не догадывался на тот момент абсолютно никто. Я вспомнила, как Дамиан вышел из машины и шагал ко мне навстречу, а я заставляла себя поверить в то, что он вампир, самый настоящий, жаждавший крови, обладавший невероятной силой бессмертный вампир. Наряду с этим я тщательно отрицала то, что начинала влюбляться в него чуть ли ни с момента нашей первой встречи.

Мы с Самантой сели в машину. Я пристегнула ремень безопасности, хотя в этом не было абсолютно никакой необходимости. Рефлексы и привычки из прошлой жизни. В тот момент я вспомнила о том, что она собиралась жить вместе с Рикком, поэтому поспешила разобраться в этом вопросе, так как посторонние свидетели мне были ни к чему:

– Как дела у Рикка?

– У Рикка всё отлично, – ответила Саманта, тронувшись с места, после чего ловко выехала с парковки на магистраль, – он сейчас в Бостоне на стажировке. Через год вернётся в Нью-Йорк, тогда и съедемся. Мы планируем свадьбу следующим летом. Подумать только! Сама с трудом в это верю.

– Это же здорово, – я поддержала подругу, но при этом немного позавидовала ей. Что уж там говорить, я действительно испытывала некоторую зависть.

– Да, только вот пока я не надену свадебное платье и не предстану перед алтарём, всё это будет казаться мне чем-то нереальным, – пыталась иронизировать Саманта, хотя она заметно нервничала, обсуждая тему замужества. Даже её пульс в разы ускорился. Я отчётливо его слышала.

– Это всё как раз-таки реально. Вот увидишь, – мне хотелось поддержать её и, хотя бы попытаться разделить эту радость. Понятие «нереально» с некоторых пор потеряло для меня всяческий смысл. События этого года заставили поверить в то, что нет ничего нереального.

– Возможно, позже, – улыбнулась Саманта, но улыбка ненадолго задержалась на её лице, – я переживаю за тебя. Меня пугает твоё поведение. Ты чем-то здорово обеспокоена, и можешь даже не пытаться это отрицать. Я чувствую все твои эмоции на расстоянии, если ты ещё не забыла.

Странно было это слышать, ведь я давно перестала быть человеком, всё внутри меня изменилось. Теперь чувствовать скрытое стало моим уделом. Эмоции и переживания людей для меня как на ладони. Но Саманта всегда была особенной. Её дар разговаривать и понимать без слов впечатлил меня с момента нашего знакомства. Иногда меня здорово раздражали её расспросы и попытки разобраться в проблеме, а иногда я сама просила подругу помочь и поговорить.

С тех пор, как я приезжала навестить Сэм в последний раз, она поменяла место жительства, перебравшись в другой район Бруклина. Мы провели в пути чуть больше часа. Всё это время я была настолько напряжена, что даже не успела полюбоваться городом через окно машины. Всё кругом напоминало картины Моне – огромное количество цвета и света, но никаких чётких очертаний.

Мы добрались до места. По обе стороны узкой проезжей части тянулись аллеи с деревьями, за которыми скрывались дома. Это были невысокие здания из красного и белого кирпича. К каждой парадной вела лестница с кованными перилами. Вдоль аллеи стояла вереница автомобилей. Вдалеке, в самом конце улицы можно было разглядеть часть Бруклинского моста, который выглядывал из-за жилых домов.

Как только мы зашли внутрь, тут же оказались в просторном холле с высокими потолками. По периметру помещения были расставлены цветы в больших горшках, а между ними ютились несколько каменных скамеек. Пройдя мимо, мы вызвали лифт и поднялись на третий этаж. В здании было всего пять этажей. Выйдя из лифта, мы оказались в длинном коридоре, следуя по которому, свернули налево. Я увидела квадратную площадку и три двери, одна из которых вела в квартиру.

Саманта открыла дверь и пригласила меня войти. Квартира оказалась весьма просторной и светлой в отличие от тёмного коридора, по которому мы сюда добирались. Пройдя через небольшую прихожую с зеркальным встроенным шкафом, я оказалась в гостиной, плавно переходящей в столовую. Всё было так «по-человечески», уже непривычно, но приятно для созерцания. Мягкие диваны, стеллажи с книгами и всякой мелочёвкой, большой плазменный телевизор на стене, напольные светильники в форме звёзд, светодиодные лампочки под потолком, мягкие пуфы. В столовой была масса посуды, холодильник с обычной едой, большой стол, на котором стояли корзина с фруктами и графин с водой. Повсюду витал запах человеческой жизни. Пока я разглядывала всё это, Сэм сняла пальто и бросила его на спинку дивана, после чего вернулась ко мне.

– Кажется, у тебя мясо портится, – отметила я, ощутив неприятный запах.

– Да, я собиралась… – начала Саманта, но потом запнулась и замолчала на мгновение, – откуда ты узнала? Я избавилась от него ещё позавчера.

– Я… Не знаю, просто почувствовала… Что за той дверью? – я тут же перевела тему разговора, указав рукой на дверь у противоположной стены гостиной.

– Ещё одна комната. Спальня, – ответила Саманта, – там ты и будешь жить. Большую часть времени я провожу в гостиной. Более того, даже сплю здесь.

– Жить? – пришлось переспросить, чтобы ничего не перепутать.

– Можешь оставаться столько, сколько понадобится! – улыбнулась в ответ Саманта, – мне только в радость.

– Спасибо, – я неловко поблагодарила подругу за такое гостеприимство.

На столике перед диваном действительно была масса вещей: ноутбук, книги, блокноты, косметичка, зеркало. В общем, всё то, что необходимо Саманте для комфортного пребывания дома.

Мы прошли в комнату, которая оказалась достаточно светлой и весьма уютной. Небольшое окно выходило в парк. Около стены стояла кровать, на которой лежали несколько цветных подушек и мягкий плед, а рядом находилась прикроватная тумбочка. Возле противоположной стены расположился шкаф и небольшой туалетный столик с круглым зеркалом. А для различных мелочей были приспособлены подвесные полки. Так же в комнате был мягкий пуф, такой же, как и у меня дома, в Сиэтле.

– Не слишком шикарно, но всё необходимое есть, – комментировала Саманта, стоя за моей спиной, – душевая здесь одна, но нам не привыкать. Так что, располагайся и будь как дома. Тебе, наверное, хочется сперва поспать или отдохнуть после перелёта, а не болтать со мной. Или, может быть, перекусишь?