Япония до буддизма. Острова, заселенные богами

Для большинства жилищ в эпоху Дзёмон были характерны: круглая форма, четыре или более столба, поддерживавшие двускатную крышу, очаг в виде зарытого в землю сосуда или обложенного камнями углубления в земле, которое находилось немного к северу или западу от центра помещения. В домах F, I и J по полу в центре жилища было разбросано множество черепков от керамических сосудов, причем в домах I и J довольно многие сосуды сохранились целыми или были лишь частично повреждены. Дать сколько-нибудь убедительное объяснение этого феномена пока никому не уда-лось. Несколько фрагментов сосудов из жилища I настолько похожи между собой, что они вполне могли быть работой одного мастера. Фрагменты 5 глиняных фигурок божков (все, кроме обнаруженной в яме от дома F ручки с изображением человеческого лица) были найдены в строении H – доме, уничтоженном пожаром. Сохранились куски обугленных столбов и глиняных изделий, во время пожара вновь оказавшихся в огне. Размеры дома и его обустройство ничем не отличались от современных ему домов.

Полуземлянки последних этапов эпохи Дзёмон сохранились почти так же плохо, как и надземные жилища. Последние, вероятно, возводились на протяжении всей эпохи Дзёмон (в кьёккенмёдингах Убаяма обнаружено по крайней мере одно жилище), однако они получили большое распространение не из-за более мягкого климата, а благодаря совершенствованию методов строительства, которые стимулировали эти перемены. Полуземлянки стали отходить на второй план, так как дома новой конструкции стали более надежными, более защищенными от воды и лучше проветривались. Однако полностью от полуземлянок строители Яёй не отказались, и жилища этого типа встречаются довольно часто. Одна из полуземлянок позднего Дзёмон была найдена в раковинной куче в Охате, префектура Сидзуока. Это жилище круглой формы, с 8 ямками от столбов по периметру. Дом окружала каменная отмостка шириной около одного метра, образовывавшая вокруг постройки подобие квадрата с немного сглаженными углами. Она выполняла функции своего рода дамбы, задерживавшей воду. Это первый известный случай использования камня для данной цели. Ямы от жилищ периода Ангё прямоугольные или квадратные, небольшие по площади и мелкие. Так, в поперечнике они составляют всего от 2 до 2,5 метров. Иногда они, наоборот, бывают очень большими, как, например, почти 10-метровая яма в кьёккенмёдинге Симпукудзи. Полы в домах почти всегда вымощены камнем – кстати, от этой традиции не отказались и в эпоху Яёй.

Пища

Самой желанной добычей для людей Дзёмон были олени (Cervus nippon nippon) и дикие свиньи (Sus leucomystax leucomystax), в изобилии водившиеся в горах и на равнинах Японии. Кости этих животных во множестве встречаются в кьёккенмёдингах, особенно относящихся к среднему и позднему периодам. Зачастую длинные кости расщеплены – вероятно, для того, чтобы извлечь костный мозг. Иногда из этих отщепов изготовлены орудия труда. Довольно часто попадаются сделанные из рога оленя своеобразные топоры: рога вырезались таким образом, что острый отросток образовывал колюще-рубящее орудие, напоминающее топор Лингби из Дании периода мезолита. Кабаны давали жир, олени – теплый мех для зимней одежды. Животных помельче – барсуков, енотов и зайцев – людям удавалось поймать значительно реже, однако их мясо тоже использовали в пищу, а шкуры – для изготовления одежды.

Рис. 4. Наконечники копий, эпоха Дзёмон:

а – Огура, префектура Киото;

б – I.C.U., префектура Токио;

в – Тера, префектура Нагано.

Охотники самого раннего Дзёмон для стрел использовали каменные наконечники треугольной формы с выпуклым основанием, в последующие периоды формы наконечников стали более разнообразными (рис. 4). В начале позднего Дзёмон появились наконечники из кости. Однако самые изящные из всех – наконечники из обсидиана, причем постепенно они становятся менее массивными. Особенно много их находят поблизости от источников этого материала. Луки использовались на протяжении всей эпохи Дзёмон, но до наших дней дошли луки только из позднейших археологических памятников этого периода. 5 луков были найдены в торфянике в Корекаве, префектура Аомори. Судя по сохранившимся фрагментам, длина лука составляла около 1,3 метра, а один сохранившийся целиком лук имел длину более 1,5 метра. Он был сделан из двух узких пластин криптомерии (японский кедр), связанных между собой веревками из коры; на нем до сих пор видны следы красного лака. Длина самого большого из найденных луков превышала 2 метра 5 сантиметров (рис. 5, б).

Рис. 5. Деревянные меч и лук из Корекавы, префектура Аомори:

а – длина 60 см;

б – длина 120 см.

Судя по весьма малочисленным костным остаткам диких птиц, люди эпохи Дзёмон лакомились птичьим мясом довольно редко. Вероятно, это объясняется несовершенством приемов и методов их ловли. Тем не менее, утки, гуси, соколы, фазаны, журавли и некоторые другие виды птиц все же попадали в семейный котел.

В кьёккенмёдингах сохранилось огромное количество костей рыб. Как правило, они принадлежат породам рыб, которые несложно поймать в неглубоких бухтах, особенно во время прилива: это окунь, кефаль, луциан и морской лещ. Кости рыб, обитающих в более глубоких местах – тунца, акулы, ската дазиатиса, а также кита, – встречаются крайне редко, что, учитывая высокий уровень развития рыболовства, кажется довольно странным. Небольшой процент раковин в кьёккенмёдингах составляют раковины моллюсков, обитающих на глубине от одного до 4 метров.

Рыболовные крючки из кости и гарпуны попадаются в раковинных кучах равнины Канто и вокруг залива Сендай сравнительно часто. В кьёккенмёдингах самого раннего периода эпохи Дзёмон крючки встречаются редко, и, как это ни удивительно, они почти полностью отсутствуют в периоды Ханадзуми, Секияма и Мороисо раннего Дзёмон, а в период Кацусака и позднее их становится все больше и больше. Гарпуны были изобретены только в среднем периоде Дзёмон, примерно тогда, когда получили распространение выдолбленные из стволов деревьев лодки. Вероятно, широкое использование лодок-долбленок объясняется совершенствованием орудий труда, которые в период Кацусака сначала имели несколько другое предназначение – для строительства жилищ. Судя по всему, люди быстро обнаружили, что с их помощью значительно проще и быстрее делать лодки. Длинные гарпуны с несколькими зубцами по бокам свидетельствуют о том, что люди позднего периода Дзёмон отваживались выходить в море довольно далеко. Самый длинный из этих гарпунов имеет 5 пар зубцов; гарпуны с меньшим количеством зубцов могли быть как длинными, напоминающими копья, так и изогнутыми. Наличие острых наконечников означает, что люди взяли на вооружение новые методы ловли рыбы. Хвостовые шипы скатов иногда использовали в качестве игл для шитья.

В реках северных районов Японии и вдоль побережья было много лосося; в наши дни он водится и южнее, включая реку Тоне. Нет сомнения, что к концу неолита он стал одним из основных видов пищи для северных народов, поэтому его изображения часто вырезали на камне. Несколько таких изображений – можно предположить, что они были своего рода фетишами, – сохранилось в Тохоку. Всего известно шесть камней с высеченными рисунками. Наиболее четкие и похожие на оригинал найдены в городе Ядзима, префектура Акита: на камень нанесены силуэты 12 лососей различных размеров, каждый примерно вполовину меньше реальной величины; головы рыб обращены в разные стороны; иногда их силуэты перекрывают друг друга. Точно датировать изображение не представляется возможным, поэтому, судя по обнаруженной рядом с ним керамике эпохи Дзёмон, было решено относить его к этому же времени.

В Японии одомашненная собака сопровождает человека с самых ранних периодов истории страны. Не вызывает сомнения, что она была сторожем и любимцем семьи. Возможно, ее также обучали для помощи на охоте. Сохранились многочисленные костные остатки собак: например, в кьёккенмёдинге Йосиго в префектуре Айти рядом с захоронением трех человек были обнаружены останки десяти собак (трех кобелей и семи сук). Кости Canis familiaris japonica – собаки небольшого размера, прародительницы современной породы тиба, – были найдены в двадцати разных местах раковинной кучи, относящейся еще к периоду Ханадзуми раннего Дзёмон. Этот кьёккенмёдинг расположен рядом с деревней Тойохару, префектура Сайтама. В кьёккенмёдинге Нитигаято в префектуре Иокогама безымянный любитель животных периода Хоринути похоронил своего друга в овальной ямке длиной около метра и шириной около полуметра прямо под слоем раковин. Археологи обнаружили прекрасно сохранившийся скелет. В раковинных кучах Убаяма специальных захоронений собак не встречается. Наоборот, характерные царапины на костях животных вполне мог-ли появиться там в процессе отделения мяса. Если мясо предназначалась для использования в пищу, то это могло означать одно – люди находились в очень сложной экономической ситуации.

В неолите кошка еще не была одомашнена. В кьёккенмёдинге Нодзима в Канагаве, относящемся к раннему периоду Дзёмон, был найден череп, а в кьёккенмёдинге Итиодзи в Аомори – нижняя челюсть дикой кошки, подобной той, что обитает в Корее и на острове Цусима. Возможно, судя по сходству черепа, эта кошка была предком одомашненной кошки Хонсю. Тем не менее, справедливым вполне может оказаться и широко распространенное мнение, что домашняя кошка была привезена в Японию из других мест.

Свиньи были завезены в более поздние времена из Китая; в Дзёмон на основных островах Японии их еще не было, однако на островах архипелага Рюкю их останки встречаются.

Принято считать, что лошадь появилась в Японии в эпоху Яёй, однако довольно большое количество костей этого животного в кьёккенмёдингах эпохи Дзёмон явно опровергает это утверждение. Не исключено, что люди эпохи Яёй использовали лошадь в качестве ездового животного и привели коней с собой, но их потребность в лошадях была достаточно ограниченной, а их зависимость от лошади не может быть подтверждена такими аргументами, как рисунки на бронзовых колокольчиках и керамических изделиях. Популярность лошади ясно проявляется в период могильных курганов: в захоронениях обнаружено множество глиняных фигурок лошадей, настенных рисунков и изображений на металлических предметах. Кости небольшой лошади были найдены в кьёккенмёдинге Атака в Кумамото на острове Кюсю. В непосредственной близости от них находилась керамика, датируемая не позднее, чем средним периодом Дзёмон. К немного более раннему периоду относятся кости из Идзуми в Кагосиме. Костные остатки лошадей, обнаруженные в кьёккенмёдингах более поздних периодов (Ангё и Камегаока) в Хоми (префектура Айти), Коздахара (префектура Нагано), Обора (префектура Мияги) и Адзусава (префектура Токио), вполне могут иметь самое непосредственное отношение к более мобильным людям эпохи Яёй, пришедшим на южные японские острова. Кости из Оборы по своим характеристикам ничем не отличаются от костей современных лошадей. В основной массе лошади эпохи Дзёмон были низкорослыми, похожими на пони. Умирали они от старости, ни одной раздробленной кости найдено не было. Останки низкорослых лошадей эпохи Яёй были обнаружены в Тайюи (префектура Нагасаки) и Уриго (префектура Айти), однако в целом лошади Яёй – это животные покрупнее, ростом до полутора метров, и похожие больше на корейских лошадей каменного века. Они считаются лошадьми среднего размера, причем явно существует такая закономерность: чем дальше от Корейского полуострова, тем лошади Яёй становились крупнее. Низкорослые лошади жили на протяжении всей эпохи до буддизма; лошадь из Хираиде периода Хэйдзи тоже была невысокой, не сильно отличающейся от своего предка эпохи Дзёмон.

Без сомнения, контакты с пришлой культурой Яёй способствовали дальнейшему развитию культуры периода неолита. Одним из результатов таких контактов, возможно, стало появление скотоводства: на это указывает наличие костных остатков одомашненной короткорогой коровы в кьёккенмёдингах Окадайра в префектуре Ибараки и Хоми на полуострове Ацуми в префектуре Айти.

В сезон созревания дикорастущих овощей, фруктов и ягод, в том числе и дикого винограда, люди собирали их плоды. Тем не менее, такие факты, как существование общин, наличие пригодных для обработки почвы каменных орудий и керамических сосудов, в которых можно было хранить съестные припасы, указывают на то, что в период после среднего Дзёмон люди, по крайней мере в определенной степени, зависели от земледелия. Вероятно, оседлости населения также заметно способствовали такие факторы, как плодоношение каштанов и грецких орехов в тех местах, где люди селились. Скорее всего, зарождалось и овощеводство. Однако свидетельства существования в те времена земледелия в той или иной форме обнаруживаются только в археологических памятниках более поздних периодов. В отдельных местах выращивали просо; более распространенными культурами были гречиха, кунжут и фасоль обыкновенная, чьи семена были найдены в слое торфа в кьёккенмёдинге Симпукудзи, префектура Сайтама. В кьёккенмёдинге Йояма в префектуре Тиба непосредственно под слоем раковин была обнаружена конопля. Возможно, в конце концов эти культуры и приобрели бы широкое распространение, если бы на остров Кюсю не попал рис. Это событие имело революционное значение для сельского хозяйства страны.

Не упомянув о густых лесах Корекавы, нельзя завершить обзор биологических ресурсов, использовавшихся для удовлетворения разнообразных нужд древнего человека. В лесах росли такие породы деревьев, как каштан, вяз, кипарис, береза, вишня и ель.

Орудия труда и керамика

Все гладкие камни, использовавшиеся людьми самого раннего Дзёмон, имели такую форму от природы и во множестве лежали по берегам рек. Иногда овальные камни размером с ладонь люди обкалывали с одного конца, делая таким образом рубила и каменные топоры (рис. 6). В отдельных случаях заостренные концы орудий слегка полировали. Для примитивных орудий годился практически любой камень, главное – чтобы он не был слишком мягким. Орудия труда делали из песчаника, андезита, глинистого сланца, кварцита, змеевика, кристаллического сланца, яшмы, базальта и обсидиана. Изделия из аргиллита, диорита, офиолита, жадеита и некоторых других минералов полировали. Ведшие более оседлый образ жизни люди среднего Дзёмон делали плоские каменные ступки овальной или прямоугольной формы. Ступки имели немного приподнятый край; иногда у них было четыре ножки. Функции пестика выполняли специальные камни сферической формы. Камни с углублениями свидетельствуют о том, что они использовались для добывания огня, а свои амбициозные строительные замыслы древние люди реализовывали с помощью примитивных топоров трапециевидной или напоминающей корпус скрипки формы (рис. 7, а, б). Довольно часто топоры делали из обломков скальных пород, выходящих по берегам рек. Такие камни были обколоты со всех сторон, кроме одной, остававшейся гладкой. Их использовали для топоров особой формы, применявшихся для копки земли и рубки тонких деревьев и кустарников: камень привязывали к короткому концу развилки толстой ветки (рис. 8). В настоящее время каменные орудия этого типа по-прежнему встречаются на Каролинских островах, на архипелаге Фиджи и в Новой Гвинее. Полированные топоры, овальные и прямоугольные в сечении, были в ходу в среднем и позднем периодах Дзёмон, причем в более поздние периоды предпочтение явно отдавали топорам прямоугольного типа. Шлифовка камня при изготовлении топора появилась еще в раннем Дзёмон; большой прорыв в изготовлении изделий с отшлифованной и отполированной поверхностью был достигнут сразу после того, как закончился средний Дзёмон. К этому времени вырос уровень технического мастерства изготовителей и значительно увеличилось производство изделий из камня, в том числе топоров, мечей и прочих, которым прежде приписывалось магическое значение – этим конкретным предметам или в сочетании с другими. Так называемая каменная дубинка (секыбо), до периода Кацусака не встречавшаяся в комплексах, имеет слишком ярко выраженный фаллический характер, чтобы предполагать, что ее прототипом был небольшой пест для размола зерен дикорастущих злаков и орехов, а большие дубинки, иногда достигающие длины полутора метров, явно слишком тяжелы для использования в таком качестве (рис. 7, к). Круглые и зубчатые навершия жезлов или булав появились примерно в период Хоринути; зубчатые навершия произошли от наверший треугольной формы, которые были довольно широко распространены у жителей гор (рис. 7, г, д). Круглые навершия могли использоваться в качестве молотков. Возможно, эти предметы служили оружием на охоте или в схватках с врагом; не исключено также и их церемониальное предназначение (рис. 7, е).

Рис. 6. Рубило из гальки.

Кьёккенмёдинг Кодзандзи, префектура Вакаяма.

Двойной желобчатый топор, поначалу вещь, пригодная для повседневного практического использования, претерпевает ряд трансформаций, превращаясь в предмет магического назначения: у некоторых топоров оба конца, между которыми оставлена лишь тонкая перемычка, приобретают форму остроконечного конуса; другие – длинные и узкие, изящно изогнутые и зачастую имеющие тонкие лезвия – становятся похожими на узкие ножи или напоминающие иглу пики. Плоские желобчатые топоры второго типа – творения мастеров позднего Дзёмон. Чаще всего они встречаются в Тохоку, однако также были распространены у жителей равнины Канто, в Тосане и Хокурику. В редких случаях топоры имеют широкие гребни, а в центре изделий – отверстия, что делает эти топоры весьма похожими на навершие жезла с пиками с обеих сторон.

Обычный четырехугольный топор, желобчатый или отполированный, появился в среднем Дзёмон, но отполированные топоры получили широкое распространение только в период Хоринути (рис. 7, в). Что касается топоров, по форме напоминающих корпус скрипки, то существовали многочисленные разновидности этих изделий, которые использовались в качестве орудий для выкапывания ямок, рубки веток и т. д.; у жителей горных районов были очень популярны топоры, по форме похожие на плектр.

Рис. 7. Каменные орудия эпохи Дзёмон:

а, г, е – кьёккенмёдинг Хоринути, префектура Тиба;

б – Тёдзагахара, префектура Ниигата;

в – кьёккенмёдинг Убаяма, префектура Тиба;

ж – и – Камегаока, префектура Аомори; места обнаружения прочих неизвестны.

Инструментом многоцелевого назначения у доисторических людей был нож-скребок с хвостовиком. Он был особенно удобен для открывания створок раковин, разрезания шкур, разделки туш животных и резки овощей. Хотя его преимущества по достоинству оценили все жители Японских островов, но больше всего таких орудий встречается на севере страны и в тех местах, где есть обсидиан или кремень и другие силикаты. Северный вариант ножей-скребков среднего Дзёмон отличался наличием на длинном конце хвостовика, однако постепенно изделия стали приобретать форму практически равнобедренного треугольника, в котором хвостовик являлся вершиной (рис. 7, ж – и). Ножи-скребки обоих типов были весьма разнообразными по внешнему виду, все они широко использовались древними людьми. На севере Японии существовали ножи-скребки с двумя хвостовиками, но они встречаются очень редко. Подобно своим северным аналогам, изделия из ранних поселений на острове Кюсю тоже имеют хвостовики, расположенные напротив длинного режущего края. На равнине Канто после периода Хоринути все ножи этих типов пропадают. Предназначение буров и ножей без хвостовиков было в чем-то схожим, а чем-то – различным.

Рис. 8. Орудие труда среднего периода эпохи Дзёмон. Использовалось в качестве топора и мотыги.

Иглы и рыболовные крючки делали из кости, рога, клыков или бивней животных. В поздние периоды в Тохоку и на острове Хоккайдо основания игл и рыболовных крючков часто украшали резьбой, а иногда шлифовали и полировали.

Наконечники стрел изготавливали из камня, а также из костей и зубов акул; иногда наконечники имели черешок и отверстие у основания; к древку наконечник накрепко приклеивался смолой. Наконечники в форме лаврового листа использовались на протяжении всей эпохи Дзёмон, но к ее концу они уменьшились в размерах, стали тоньше и изящнее; иногда такой наконечник может иметь перемычку у основания и хвостовик. На западном побережье, где почти во всем находятся какие-то отличия, встречается особый тип наконечников – с заостренными обоими концами и сужением посередине, причем размеры одного конца превышают размеры пятки.

Наличие гарпунов, рыболовных крючков, каменных и глиняных грузил, а также лодок-долбленок свидетельствует о совершенствовании методов добычи даров моря. Проткнутый костью череп морского леща из кьёккенмёдинга в Сиидзуке, префектура Ибараки, является подтверждением того, что удача хотя бы изредка сопутствовала рыбакам. Каменные грузила для сетей имеют круглую или цилиндрическую форму и покрытую насечками поверхность; глиняные грузила, использовавшиеся главным образом при ловле на крючок, представляют собой фрагменты керамических изделий, у них сглаженные края и тоже покрытая насечками поверхность (рис. 9, б). Датировать грузила, судя по типу керамики, несложно, однако в некоторых археологических памятниках эпохи Дзёмон были найдены в значительных количествах похожие на них круглые диски, но без насечек. Возможно, эти предметы предназначались для какой-то игры (рис. 9, а). Сети были связаны из веревок, а камни с тремя или четырьмя выступами, возможно, использовались в качестве грузиков при их плетении или в качестве веретен при прядении.

Рис. 9. Глиняные диск и грузик. I.C.U., префектура Токио. Диаметр диска 3 см.

Остатки лодок-долбленок помогают понять, каким образом люди Дзёмон после глубоководной рыбалки привозили домой свой улов. Всего было обнаружено около 60 сохранившихся целиком или частично лодок добуддистской и раннебуддистской эпох; учитывая обстоятельства, при которых они были найдены, и отсутствие сопутствующих предметов, многие из них не представляется возможным датировать. Однако иногда это все же удается сделать, порой даже по таким косвенным признакам, как изображения этих лодок на артефактах эпохи Яёй или периода могильных курганов. Наверное, одна из самых ранних и лучше всего сохранившихся лодок находилась в Йокосиба-тё, префектура Тиба. Она выдолблена из ствола дерева, не исключено, что из грецкого ореха, длиной 4,5 метра. Несмотря на то, что нельзя с полной определенностью сказать, к какому периоду она относится, отметим, что она была найдена рядом с керамикой раннего Дзёмон. Нос и корма лодки острые и немного приподнятые – похоже, что такая форма была наиболее типичной в доисторический период. Однако к периоду могильных курганов, если уже не к периоду Яёй, на лодках вполне могли появиться по 5–6 весел с каждой стороны. Возможно, по древности с лодкой из Йокосиба-тё может посоперничать лодка, извлеченная из слоя торфа в Камо. Она имеет круглую форму, однако нос и корма лодки утрачены. Не вызывает сомнения, что в течение долгого времени существовали лодки двух типов. Один из них походил на лодки айнов – обтекаемые, сужающиеся к носу и корме; второй имел почти квадратные нос и корму и более четкие формы. В некоторых лодках делали стационарные сиденья, а в некоторых (особенно в неолите) по всей длине лодки устанавливали похожие на скамейки балки, на которые при необходимости клали доски для сидения. Лодка из Камо имела шесть пар весел: два больших с широкими лопастями и четыре маленьких с узкими. В данном случае все они были предназначены для обеспечения свободы маневра судна. Целиком сохранилось только маленькое весло; его длина – около 130 сантиметров.

Несмотря на то, что производство изделий из дерева, возможно, было делом очень нелегким, а орудия труда из дерева были многофункциональными, кое-какие деревянные предметы дошли до наших дней. Неразгаданным остается предназначение не встречавшихся до этого окрашенных в красный цвет деревянных спатул, или кинжалов (часто их также называют мечами), из Корекавы. Более десяти таких предметов было обнаружено на двухметровой глубине. Все они сделаны из японского кедра и в среднем достигают длины 62 сантиметра. Каждый имеет вырезанный узор у эфеса, от которого отходят два хвостовика – возможно, для прикрепления к рукояти. По-видимому, металлических прототипов этих предметов не существовало, тем не менее, они были сделаны в период, когда в южную часть Японии металл завозился. Даже в шутку их едва ли можно назвать прототипами современных бритв айнов. В этом же слое кьёккенмёдинга был найден церемониальный меч – предназначение этого предмета вопросов не вызывает (рис. 5, а). Он удивительно хорошо сохранился, тоже сделан из японского кедра, полностью покрыт красным лаком, его эфес, рукоять и ее округлый конец украшены резьбой. Меч лишь немногим длиннее деревянных кинжалов. В этом же кьёккенмёдинге находились и красные деревянные гребни треугольной формы, некоторые с отверстиями; их зубья утрачены, а когда-то гребни имели 8, 10 или 11 длинных зубьев. Эти изделия, скорее всего, выполняли декоративные, а не практические функции. Кроме того, из кьёккенмёдинга извлекли покрытые красным лаком деревянные серьги и браслеты кольцеобразной формы.

Отпечатки циновок на донцах многих керамических сосудов позднего периода Дзёмон говорят о том, что в этот период люди уже освоили искусство плетения циновок и корзин. Некоторые отпечатки достаточно четки и глубоки: возможно, они получились тогда, когда перед обжигом сырые сосуды вкладывали один в другой, перестилая их кусками циновки. В болотистой почве Корекавы, в слое, расположенном выше того, в котором находились упомянутые деревянные предметы, было обнаружено множество плетеных изделий, сетки из виноградной лозы (предназначавшиеся, видимо, для изоляции друг от друга поставленных в плетеную корзину керамических сосудов), своеобразное покрывало, сплетенное из волокон растений, три украшенные резьбой и рисунком вилки неясного предназначения, деревянные чаши и кубки на ножках. Для плетения использовались береста, кора и луб вишни, кедра и кипариса. Одна круглая корзина с загнутым внутрь ободком и слегка конусообразным дном была сделана из тонких переплетенных волокон, а затем покрыта толстым слоем красного лака. Покрытый лаком деревянный ящичек из кьёккенмёдинга Симпукудзи, префектура Сайтама, вероятно, относится к немного более раннему периоду.

Керамические изделия Японии периода неолита очень разнообразны, они отличаются по уровню мастерства и декоративного оформления. Их вариации в зависимости от места и времени изготовления, а также влияния соседних регионов по сравнению с основными существующими на всей территории страны типами керамики весьма незначительны. Однако они внесли свой вклад в развитие гончарного искусства, способствовали созданию изделий высокого качества и необычайной красоты. Не исключена вероятность того, что в большинстве семей имелся свой гончар, а принимая во внимание бесчисленное количество вариаций, возможных при изготовлении любого сосуда, такое разнообразие изделий не удивляет. Наоборот, поразительно то, что археологу удается задним числом определить приемлемые принципы их классификации.

В неолите широкое распространение получила шнуровая керамика. Поначалу это был примитивный рисунок, получавшийся в результате вдавливания в поверхность изделия одиночных шнуров на довольно большом расстоянии друг от друга (рис. 10, поз. 25). В раннем периоде Дзёмон шнуры начали переплетать между собой, скручивать и укладывать в разных направлениях, получая рисунок «в елочку» (рис. 10, поз. 28). В среднем периоде Дзёмон шнуры стали размещать по диагонали (рис. 10, поз. 34). В конце концов, в позднем Дзёмон, когда этот стиль украшения керамических изделий проник во все уголки Японии, изобрели новый прием: обычные перекрещивающиеся линии стали чередовать с перекрещивающимися линиями, заключенными в различные геометрические фигуры, а весь рисунок, выходящий за их пределы, просто стирали (рис. 10, поз. 36 и другие). В японском языке изделия с рисунком такого типа называются стертой шнуровой керамикой (сурикёсидзёмон); далее мы будем называть его зональной шнуровой керамикой. Несмотря на то, что эти стадии развития шнуровой керамики сменяли друг друга последовательно, так происходило не на всей территории страны: на Кюсю со шнуровым орнаментом познакомились лишь в позднем Дзёмон; на равнине Канто шнуровой орнамент делали только с помощью веревок; в среднем Дзёмон в центральных горах и на западе страны – в регионах, где предпочитали украшать изделия «рулеткой», отпечатками палочек или наложением полос глины, либо их вообще никак не украшали, – шнуровой орнамент просто не использовали. В некоторых регионах стандартные методы декорирования керамики шнуровым орнаментом использовали почти всегда, но в других – таких, как Тохоку периода раннего Дзёмон, – наряду с существованием стандартных образцов шнуровой керамики, которые могли бы послужить в дальнейшем в качестве модели, были изобретены многочисленные новые способы декорирования изделий шнуровым орнаментом.