Смерть Богов (Юлиан Отступник)

Книгу слушал в телефоне, в машине, дома. Исключительно интересно и познавательно. Правда, читателю совсем далекому от веры в Бога, будет скучновато. Так как это не просто ценный исторический роман, а роман медитация, роман размышление, поиск, загадка. Дмитрий Мережковский, как глубоко и искренне верующий во Христа человек, подходит к повествованию именно с этой точки зрения. Описывая личность императора Юлиана, как мне подумалось, он раскрывает свою собственную душу, погруженную в этот вечный человеческий поиск, поиск Творца. Чрезвычайно познавательно было узнать о зарождении Христианства в Римской Империи. Начинаешь понимать, что и сегодня мало что изменилось в понимании учения Христова нынешними людьми.

Разумеется, после прослушивания, захотелось иметь печатный вариант. В романе есть много мест, которые хочется заучивать и цитировать. Так как несколько проблематично искать нужный отрывок в аудио формате, если вовремя не поставил закладку. Очень рекомендую это замечательное произведение всем знакомым и друзьям.

Думала, что и 5 страниц не осилю, но причитала на одном дыхании. Тема противостояния старого и нового актуальна во все времена. Очень детально описаны пейзажей и архитектуры, но это не делает повествование скучным.

Отличная книга. Одна из немногих, которую хочется перечитать снова спустя какое-то время.

В романе отображается начало утверждения христианства. После мученичества первохристиан и их гонений со стороны язычества, роли постепенно меняются. Власти, осознают, что новая религия, с точки зрения управления массами и очищения от грехов, очень удобна. Христианство, первыми последователями которого являлись безграмотные рыбаки, привлекло в свои ряды римских императоров, а соответственно всю существующую структуру власть имеющих. Для России, наблюдавшей перекраску коммунистов в капиталистов и атеистов в верующих, этот процесс легко представим. Аналогия «Ленин-большевики, Христос-христиане» перетекает и на массы. Помним жестокость гражданской войны, подобная жажда разрушения, направленная к прошлым своим богам, наблюдалась и среди христиан тех времен. А имеющие хоть какую-то власть, к процессу перекраски всегда относились цинично. Им хоть «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», хоть во имя Аполлона с Афродитой, в действительности во имя своё.

И ладно бы, если гонения коснулись религиозных предрассудков, принижалась эллинская культура с её философией - основа на которой держалось современное общество того времени. Идеалы красоты заменялись убогостью существования. Массовость перехода к вере приводила к лицемерию, в котором рождался Молох Антихриста, питающийся фанатизмом вновьобращенных последователей Христа.

В произведении, молва назвала Юлиана Антихристом, но вникая в описываемые автором события, этим именем можно назвать процессы в самом христианстве. А Юлиан был на стороне сопротивления разрушающим процессам в обществе. Сам Христос в первой книге цикла, выражен, не явно. По моему мнению, он ближе к Юлиану (Христос как воин), чем к описываемым автором явлениям в христианской церкви. Но и Юлиан, не ангел Божий, а скорее отверженный своим временем. Стоит отметить, что Мережковский выделил много отрицательного в христианстве, этим он приближается к Ницше и идет в своем направлении, пытаясь соединить лучшие стороны прошлой культуры с широтой учения Христа, в котором смирение (пред Богом), это только часть истины.

«Надо победить в себе не только отвращение к смерти, но и отвращение к жизни - это гораздо труднее, потому что жизнь страшнее смерти.»

«Я пришел, чтобы проповедовать миру новую любовь, не рабскую и суеверную, а вольную и радостную, как небо олимпийцев!»

«…в бесславии, в безмолвии, чуждые всем, одинокие, должны мы терпеть до конца; должны спрятать в пепел последнюю искру, чтобы грядущим поколениям было чем зажечь новые светочи…»

Интересно в книге выглядит концепция существования Богов. С олимпийцами все понятно. Их как люди вознесли, так и свергли, насытившись и отравившись своим поклонением Им. А вот Христос стал Богом для человека, предварительно будучи убитым самими людьми. Обожествление началось со смерти. Свергнуть Христа невозможно, он победил смерть – крайнюю степень уничтожения на Земле. И для христиан, мученическая смерть, это почет и достойное окончание этой жизни. И если пойти по аналогии прошлых богов, то трудно представить кто или что и каким образом, придет на смену Христу, если не учитывать атеизм и его богов.

При чтении чувствовалось, что ведущим началом у автора, для написании книги, были его мировоззренческие идеи. Это скорее исследовательский историко-философско-религиозный роман. Историческая канва взята для отображения идей и проблем, видных в настоящем времени и устремленных к нахождению путей выхода в будущем. Роман явно не для отдыхающего чтения, иногда читается тяжело и насыщенность книги подразумевает повторное прочтение с прочувствованнием деталей. Идеи, поднятые в книге, остаются неразрешенными, только намеченными. В конце только намек на продолжение в эпоху Возрождения.

Эту книгу я читала ещё в школе. Не знаю, точнее, не помню, что тогда из неё поняла. До перечитывания не забыла казнь Галла тупым топором, жестокость Юлиана к Елене и взаимное обкрадывание храмов ради драгоценных камней в глаза статуям младенца-Христа и Диониса. Ещё смутно помнились раздоры христианских течений и вообще унылость, мрачность галилеян. До вступления Юлиана на престол римский мир выглядит чёрно-белым. Языческие жрецы скромны, бедны и веселы, самоотверженно не бросают привычных идолов и безлюдные службы. Христиане темны одеждами, суетны, мелочны, придирчивы и унылы. Автор держится в стороне, но Юлиан не допускает творческой и интеллектуальной искр в последователях новой религии. Будущий император накрепко напуган запомнившимся с детства дворцовым заговором и убийством сыновей Константина Великого. За прозябание в дальней крепости в ожидании решения своей участи он глубоко обижен не на смертного правителя Констанция, а на галилейского проповедника, объявленного Богом. Юлиана сформировали гордыня, страх и обида. Очень удивилась, узнав, что "Юлиан Отступник" был опубликован аж в 1895 году. Ожидала, что трилогия эмигрантская, но нет, очень ранняя, до 1905 года. Язык простой, но яркий. Как и у Балашова, почти готовый фильм. У каждого персонажа, даже простолюдина из толпы, выделены яркие черты. Роман не о борьбе христианства с язычеством. Эллинская культура отошла даже от философов. Юлиан борется с Христом, ненавидит его, но возрождает язычество искусственное, полудохлое. Даже его друзья-философы не поддерживают императора при организации праздника в честь Аполлона. Его попытка возрождения эллинизма и поклонения культу Солнца напоминает путь Эхнатона. Оба культурных переворота продержались одно правление. И в Египте, и в Риме 4 века льстивые чиновники, жрецы, перебежчики ради богатства и титулов показывали императору или фараону видимость деятельности. После смерти обоих правителей всё вернулось на круги своя, откатилось к привычному. Знать, бюрократия и интеллигенция быстро учились лизать новые сапоги и подгонять свои убеждения под актуальную повестку. Казалось бы, репрессий и высылок не предвидится, а друзья Юлиана достаточно богаты и влиятельны, но перекрасились они моментально. Те, кому роскошь наследства позволяла выбирать мировоззрение, отговаривались скукой или поиском себя. У Эхнатона была Нефертити, суровый Юлиан же был одинок в своей мечте. Он жаждал чуда, и Максим Эфесский предоставил ему это шарлатанское чудо из переодетых рабов, раскрашенного стекла и рыбьей чешуи на потолке, вот вам и вся эллинская магия. Для многих, как для маленького легионера-сирийца Стромбика. Его кредо: ор ради ора, кипиш ради кипиша, а за кого - без разницы. Можно в Галлии поддержать Юлиана, но можно в Антиохии писать на стенах карикатуры с обидными стишками про козла чернобородого, а можно подбить друга на поджигание священной лавровой рощи. Такие, как Стромбик, с шилом в одном месте и мылом на языке всегда сами выкрутятся, а приятелей предадут. Мережковский не упоминает дальнейшей судьбы сармата Арагария, но его жаль заранее. Про переменчивость толпы даже говорить не буду. Жрец Аполлона сорок лет служил в лавровой роще, и та опустела за несколько десятилетий. Значит, к 4 веку некрепки стали культы. Истинным горем для черни любого достатка и вероисповедания стали бы закрытие цирка или издыхание медведей и львов, предназначенных для арены. Зрелища победили всё и всех. Мог ли предположить Мережковский, что через 25 лет как бы великая и крепкая православная держава тоже падёт по тем же законам: разрушение ради разрушения, быстрый отход от глубокой, казалось бы, веры. Вообще, казалось, что толпу и христиан Мережковский со своих современников списывал, а современным сектантам далеко по разнообразию до ересей 4 века (сатанисты - не новость). Надеждой на объединение религий через культуру и искусство Мережковский перекидывает мостик в эпоху Возрождения, ко второму роману трилогии о да Винчи и Савонароле. Очень давно уже хочу его прочесть.