Корочка хлеба
Я сидел у мамы на коленках, потому что свободных мест больше не было, вагон шатало-мотало из стороны в сторону и так же шатало-мотало стоящих в проходе пассажиров.
Я глазел по сторонам и, встречаясь с очередным взглядом, широко улыбался.
Вскоре мне улыбался весь вагон, а мой рот так и тянуло растянуться до ушей.
Мир казался мне забавным и приветливым, а любая поездка дразнила приключениями.
Поезд останавливался на остановках, двери шипя, раскрывались и закрывались, а красивый машинист в военной фуражке объявлял названия станций.
На одной из них в вагоне разнесся запах испеченных булочек и свежего черного хлеба, и я облизнулся.
Мой нос повернул мою голову и вытянул шею в нужном направлении, а широко раскрытые глаза вцепились в раскачивающуюся, в чьих-то руках авоську.
Я обглодал взглядом булку с изюмом и принялся за медовую корочку хлеба, когда эти руки стали отрывать от нее маленькие кусочки и отправлять их в рот взрослой девице лет двенадцати.
Наверное, я смотрел на нее слишком пристально, потому что она вдруг перестала жевать и криво мне улыбнулась.
Разумеется, я в ответ расплылся до ушей, девочка сразу показалась мне такой доброй, что я уже собирался попросить у нее корочку черного хлеба, но бдительная мама, дернув меня за рукав, грозно предупредила: – и не думай!!!
Она почему-то считала мое поведение неприличным.
– Ты только что съел дома три сосиски и бутерброд с сыром! – напомнила мне она.
Я горестно вдохнул и перестал улыбаться, съеденные сосиски были далеко, а свежая корочка черного хлеба совсем рядом.
– Тогда купи мне черного хлеба – задрав подбородок к ее уху, прошептал я.
Дверь снова с шипением раздвинулись и девица, размахивая авоськой с общипанной буханкой, помчалась по перрону.
Вместо нее, цокая палочкой, в вагон вошла толстая отдышливая тетя с красным лицом и огромным носом, вид у нее был усталый, а когда мы встретились с ней взглядами, то друг другу широко улыбнулись, и мне сразу захотелось ей помочь и я, спрыгнув с маминых коленок, уступил ей место…….. Пусть отдохнет!
Дяденька негр
Мне было четыре года, когда я посмотрел по телевизору фильм пятнадцатилетний капитан.
И вот тогда я впервые узнал, что бывает рабство.
В детском саду меня дополнительно просветили мои друзья и подружка Зойка, которая шепотом и с вытаращенными глазами наговорила мне кучу всяких ужасов связанных с Африкой и работорговцами.
Все это произвело на меня сильное впечатление, и я проникся жалостью к угнетаемым неграм.
Прошел еще год, а может быть два, прежде чем я увидел настоящего живого негра.
Он бедненький, стоял в вагоне метро, прислонившись к входным дверям, и чего-то калякал в блокноте.
– Мама! Смотри! Негр! – громким шепотом произнес я, тыкая пальцем в направлении негра.
– Ну и что? – спросила меня мама.
– Как ну и что – воскликнул я, вставая, – Ведь этот дяденька, наверное, сбежал из рабства и ему нужно помочь.
– Не говори ерунды! Какое рабство!? – попыталась ухватить меня за шиворот мама, но я уже подбегал к задумавшемуся над блокнотом бедняге.
– Дяденька, а вы негр? – потянул я его за полы рубашки.
Тот вначале вздрогнул от неожиданности, а потом, разглядев мою любознательную, сочувственную физиономию на уровне своих колен, белозубо заулыбался.