Buch lesen: «Лучший мир. Явор»

Пролог

Как это ни странно, но первым утопленника заметил Крус Одноглазый, командир отделения стрелков гарнизона крепости «Лунный свет». Он жестом привлек внимание двух своих товарищей и, когда они проследили за его взглядом, то заметили полуобнаженное, израненное тело, выброшенное на берег там, где русло реки образовывало излучину.

– Проверьте, – приказал Крус, накладывая стрелу на тетиву охотничьего лука. – Я вас прикрою.

– Поохотились, называется, на горных баранов, – пробурчал один из спутников Одноглазого, молодой, высокий, жилистый воин, которого в гарнизоне называли не иначе, как Длинный Солер.

– Не бурчи, – полушепотом ответил Крус и посоветовал: – Держи арбалет наготове и пригнись, а то тебя видно издалека.

– А что мне делать, командир? – поинтересовался третий участник, крепко сбитый мужчина средних лет. По крупным, мозолистым ладоням, опущенным покатым плечам и дочерна загорелому лицу, было не сложно определить, что совсем недавно этот воин был простым крестьянином.

– А ты, Агрикола, иди левее от Длинного и в трех шагах позади. И держи копьё, как я тебя учил, а не как мотыгу.

– Эва, как его по камням побило-пораскидало, – Агрикола присвистнул и удивленно почесал затылок. – Сколько же времени он в реке провел, на нем же живого места нет?

– Не важно, сколько времени он провел в реке, – осторожно оглядываясь по сторонам, ответил Крус. – Вопрос в другом, кто он такой? Хватайте его за руки и за ноги, и тащите в крепость…

– Да ну, командир, ты серьезно?! – возмущенно задал вопрос Солер. – Он же тяжелый. В нем росту не меньше, чем во мне.

Одноглазый Крус внимательно посмотрел на утопленника и был вынужден согласиться с Солером, что утопленник был высок и, в отличие от костистого, худощавого воина, имел развитую мускулатуру, а значит и весил значительно тяжелее Длинного.

– Ладно, – вынужденно согласился он, понимая, что тащить вверх по тропе, в такую духоту труп, занятие не из самых приятных. – Переверните его на спину.

– Зачем? – вновь заканючил Солер. – Спихнуть его обратно в реку и пусть себе плывет до ближайшей деревни. Там труп выловят, тело омоют, чин по чину похоронят…

– Я переверну, – недобро взглянув на Солера, произнес Агрикола. Присев возле трупа, спиной к товарищам, он незаметно стянул с пальца покойника широкое серебряное кольцо и спрятал его у себя за пазухой.

– Ну, что ты возишься?! – поторопил его Крус, неустанно мониторя пространство вокруг единственным глазом.

– Тяжелый он, командир, – заискивающе пояснил Агрикола. – Я ему дай боги до плеча буду…

– У нас в гарнизоне вон, – Одноглазый кивнул в сторону Солера. – Длинному мало кто до подбородка достает. Отойди, я посмотрю на его лицо, – Крус приблизился к утопленнику и тут же грязно выматерился. – … вашу душу мать! Как будто наждаком стесали.

– Так его же река столько времени по камням елозила и била, не удивительно, что на нем живого места не осталось. Даже одежу всю поистрепала…

– Думаешь, он погиб от того, что не справился с течением реки и разбил голову о камни? – задумчиво глядя на полуобнаженного покойника, предположил Одноглазый.

– Не-а, – Агрикола махнул рукой. – Его зарезали. Вы поближе подойдите, господин командир и сами увидите у него на груди рану. До сих пор из нее кровь сочится…

– Что? Кровь сочится?! – Крус мигом подлетел к утопленнику и самолично припал ухом к его израненной груди. – Стучит. Сердце стучит, оттого и кровь ещё сочится…

– Сколько же в нем той крови? – удивился Длинный Солер. – Судя по всему он в воде пробыл несколько часов, не меньше. Вся кровь вытечь должна была.

– Вода студеная, – пояснил командир. – Кровь в жилах и замерла. Это сейчас, на берегу, под солнцем он отогрелся… Знаете что, братцы, рубите-ка две жердины, будем мастерить носилки. Надо этого «утопленника» предъявить пред светлые очи господина лейтенанта. Сделав пару шагов в сторону, капрал заметил странную трубку с одного конца обмотанную проволокой. Не долго думая, он решил прихватить её с собой.

– Это кто? – брезгливо глядя на израненное тело, поинтересовался командир гарнизона крепости «Лунный свет», лейтенант Амадор, по прозвищу Храбрый.

– Не знаю, господин лейтенант, – браво ответил Крус, поедая начальника глазами. – Нашли на берегу реки…

– Какого черта ты сюда притащил этого полудохлого крестьянина? – гримаса гадливости застыла на лице лейтенанта, от вида изуродованного тела он зябко повел плечами и скомандовал. – Пошли кого-нибудь в деревню, пусть заберут своего утопленника. Его раки что ли ели? Нет?! А чего он весь такой поцарапанный и в кровоподтеках?

– Это не крестьянин, ваше благородие! – Крус не согласился с Амадором Храбрым. Он присел возле тела тяжело дышащего утопленника и показал пальцем на его левую ладонь в области большого пальца. – Видите эти небольшие шрамы, похожие на насечку?!

– Ну?

– Это от удара тетивы при выстреле, – Крус показал свою ладонь, которая была иссечена подобными шрамами. – А теперь посмотрите на его правый большой палец. Видите?

– Палец вижу и что?

– След от кольца! До последнего момента он носил на большом пальце кольцо, видимо не снимая, и потому ладонь загорела, а участок под кольцом нет.

– Ну и что? Что из этого следует? – лейтенант нетерпеливо поторопил Круса. Его уже давно ждал сытный ужин и бутылка молодого вина. – Капрал, что ты тянешь вола за хвост?

– Я к тому, ваше благородие, что на большом пальце кольцо носят только лучники. Он не смерд, он воин. Да и на телосложение его посмотрите!

– Крепкий, мускулистый, – лейтенант вновь брезгливо поморщился и сплюнул. – Тьфу ты, вид его ободранного, изуродованного тела окончательно испортит мне аппетит…

– А-а-а, ваше благородие, – подал голос Солер Длинный. – Так это лазутчик. Разведчик из армии маркиза Бренье.

– Думаешь лазутчик? – лейтенант задумался и ещё раз оценивающе посмотрел на лежащего у его ног мужчину. – А что ему здесь делать?

– Так это, если он лучник, – продолжил выкладывать свою догадку Солер. – То значит он должен был кого-то убить с большого расстояния и затем незаметно скрыться…

– Диверсия! – воскликнул Амадор Храбрый, и принялся ходить взад и вперед, подняв указательный палец вверх и периодически им потрясывая. – Точно! Это диверсант! Вот только кого он должен был убить? Кого он здесь искал? – лейтенант резко остановился от пришедшей в его голову догадки. Он посмотрел на замерших подчиненных и растерянно произнес. – Меня! Он должен был убить меня исподтишка.

– Я тоже так думаю, ваше благородие, – Солер подтвердил догадку лейтенанта. – Но боги на вашей стороне и его замысел, – Длинный пнул бесчувственное тело ногой, отчего неудавшийся утопленник утробно застонал. – Его замысел не сбылся. Он сорвался в реку, а поток у нее бурный, к тому же дно каменистое…

– Немедленно бросьте этого лазутчика в каземат и поставьте возле двери дежурного. Как только эта мразь придет в себя, тут же сообщить мне. Удвоить караулы, возможно убийца был не один. Смотреть в оба. Приказ ясен?

– Пить, – утопленник подал голос больше похожий на скрежет оселка по булатной стали.

– Что он там проскрежетал? – уточнил лейтенант.

– Пить хочет, – подсказал Агрикола. – Не мудрено, он столько времени на солнце пролежал.

– Дайте ему пить, – с брезгливой гримасой на лице разрешил Амадор. – И, если придет в себя ночью, когда я буду спать, накормите. Не хватало, чтобы он сдох до того, как я утолю своё любопытство.

                                                    ***

– А ну, вражья морда, убери ноги! – Солер с остервенением стукнул утопленника дверью камеры по ногам. – Теперь ещё сидеть здесь с тобой всю ночь.

– Не бей его, он и так еле дышит, – Агрикола взял бесчувственное тело под мышки и аккуратно затащил его вглубь камеры, разместив на рваном тюфяке с прогнившей соломой. А ну, пошли прочь, – мужчина сильно топнул ногой по каменной плите пола, прогоняя крупных крыс с недоумением уставившихся на него. – А ну прочь я сказал! – он выхватил из ножен короткий меч и замахнулся им на обнаглевших грызунов. Те, что-то недовольно пискнув, не торопясь скрылись в отверстии в самом темном углу камеры. – Совсем обнаглели! – возбужденно произнес Агрикола, нервно взмахнув рукой.

– Ты с кем там ругаешься? – уточнил Солер, вальяжно сидя на табурете и опершись спиной о прохладную стену каземата, расположенного в подвальном помещении крепости.

– Крысы! Большие и наглые. Как бы они нашего арестанта не сожрали.

– Не сожрут, – с ленцой произнес Длинный и прикрыл глаза. – Я пока покемарю, а ты пригляди за ним.

– Пить! – проскрежетал пленник. – Дайте воды…

– Ты смотри, вражья морда, в себя пришел, – заглянув через небольшое окошко в двери, восхитился Солер. – Мы его, значит, сюда тащили, надрывались. А он в себя пришел. Ты раньше очухаться не мог?

– Пить!

– Вот заладил, – злобно процедил молодой мужчина. – Потерпишь. Столько времени в реке пробыл, должен был на год вперед напиться.

– Воды!

– Открой дверь, я дам ему напиться, – Агрикола снял с пояса флягу в кожаном чехле.

– На, – Солер протянул мужчине ключ. – Сам открывай. Я устал!

– Где я? – проскрежетал пленник, возвращая опустошенную флягу и глядя мутным взглядом на воина. – Где я нахожусь?

– Ты в крепости «Лунный свет».

– Так далеко…

– А где ты хотел быть, – задал вопрос Солер, заглянув в приоткрытую дверь. – Скажи спасибо, что мы тебя нашли, а то бы гнил бы сейчас в прибрежных кустах.

– Благодарю, – ответил пленник с трудом открывая рот. – За моё спасение вы будете щедро вознаграждены.

– Ага, – Солер криво ухмыльнулся. – Кто ты такой, чтобы за тебя щедро вознаграждали. Может ты родич маркиза Бренье?

– Нет, – с трудом выговаривая слова, ответил пленник. – Бренье мой враг. Я один из братьев Орнумов…

– Что? Орнумов?! – Длинный Солер злобно рассмеялся. – И кто же ты из них? А, дай отгадаю, наверное, старший из братьев, Роак по прозвищу Лис?!

– Роак мертв, – тяжело дыша, ответил пленник и устало прикрыл глаза. – Его убил юный тифлинг. Из магического камнемета.

– Что ты сказал? – Солер ворвался в камеру и навис над арестантом. – Повтори!

– Роак мертв!

– Лжешь, мразь! – воин с силой ударил пленника ногой в живот, от чего тот опрокинулся на бок и скрючился от боли на полу. – Лжёшь! – и вновь пнул бесчувственное тело ногой.

– Ты убьёшь его, безумец!

– Да пошел он! Если братья-хищники проиграют в этой войне, я потеряю всё, что у меня есть. Я слишком многое поставил на них…

– Пришел в себя?! – встрепенулся Агрикола, когда пленник чуть слышно застонал.

– Я Блаид, – чуть слышно произнес арестант растрескавшимися губами. – Я Блаид Орнум. Младший из братьев-хищников. Дайте мне еды… лучше мяса…

– Тьфу ты, – Солер в сердцах сплюнул и обратился к напарнику. – Я вначале чуть не поверил, что он Блаид. А он, оказывается, таким образом хочет мяса нажраться. Нет уж, – мужчина показал пленнику кукиш. – Будешь жрать кашу, как все солдаты гарнизона!

– Я тогда схожу на кухню?! – предложил Агрикола. – Нам бы тоже поужинать не мешало. А то из-за всей этой суеты обед пропустили.

– Иди, – согласился Длинный Солер. – Только дверь накрепко закрой, чтобы этот вурдалак не смог убежать.

– Да куда он убежит, он даже сидеть не может? К тому же ты тут…

– Не собираюсь я здесь торчать всю ночь, – молодой человек показал рукой в конец коридора. – Пойду в дежурку, покемарю немного.

– Слушай, – озабоченно глядя на приятеля, поинтересовался Агрикола. – Может сообщить господину лейтенанту о том, что утопленник пришел в себя?

– Утром сообщим, – Солер отмахнулся от предложения коллеги. – Припрется сюда в сопровождении своих холуев и полночи будут ему вопросы задавать. О каком сне тут можно говорить?

– Это точно, – согласился Агрикола и не спеша отправился на кухню.

– В котелке ещё каша осталась?

– Нет, – Агрикола отрицательно покрутил головой. – Только доля арестованного…

– Давай сюда. Я не наелся.

– А как же пленник?

– Обойдется, ничего с ним страшного не случится. Говорят, раненным вообще лучше еду не давать! – хмыкнул Солер, принимая от напарника котелок. – Тебе оставить?

– Нет, благодарю, я сыт! – Агрикола облизал деревянную ложку и спрятал её за голенищем сапога.

– Как знаешь, – Солер вновь хмыкнул. – Ты наружную дверь-то подопри, а то вдруг капрал посреди ночи с проверкой явится, а мы тут дрыхнем без задних ног.

                                                    ***

Блаид Орнум тихо умирал на холодном каменном полу тюремной камеры. Он понял, что смерть пришла по его душу, когда перестал чувствовать нестерпимую, жгучую боль, которая была его спутницей последние несколько часов. Тело как будто онемело, стало деревянным и непослушным.

С самого детства Блаид чувствовал, что он не такой, как его братья и другие люди, живущие на хуторе. А когда ему исполнилось пятнадцать лет он об этом узнал.

В тот злополучный день он ушел из дома своего названного отца в лес, чтобы найти бук для нового лука. Старый уже стал слабоват для его раздавшихся плечей и налившихся силой рук. Из оружия при нем был лишь топор, да небольшой нож. Ища нужное ему дерево, юноша забрел глубоко в лесную чашу и нос к носу столкнулся с тремя существами, которых раньше никогда не встречал в лесу.

Человекоподобные существа были ростом чуть выше Блаида, обладали мощными телами покрытыми черно-бурой шерстью и были вооружены дубинами…

– О, – басовито произнесло одно из существ, столкнувшееся с Блаидом. От него пахло мокрой псиной, а вонь изо рта могла посоперничать со смрадом разлагающегося трупа. – Человечишка. Вкусный.

– Вкусный! Очень вкусный! – в тон приятелю, ответило второе существо, а третье, не скрывая своего намерения, зашло за спину жертве.

– Ледренги¹, – в ужасе прошептал Блаид, вспомнив рассказ Хитреца Орнума о жестоких людоедах, которые когда-то населяли эти леса, но были беспощадно уничтожены.

– Я бить, – подал голос ледренг стоявший у юноши за спиной.

– Сильно не бить, – остерег своего соплеменника первый ледренг. – Если сильно бить, вкусное из головы разлетаться во все сторона…

В груди молодого человека образовался пульсирующий клубок, из страха, ужаса, трепета и… злости! Злости на себя и на ледренгов. Злость была палящей, как огонь и через несколько секунд, подогреваемая задетой гордостью, она вспыхнула ярким костром и огненной бурей прокатилась по его жилам, сжигая все эмоции и порождая ярость. Ярость! Голую, чистую ярость, которая невидимо поселилась в его душе багровым пылающим шариком. Он мысленно потянулся к нему…

Если бы кто-нибудь в тот момент наблюдал за разворачивающимися на глухой лесной поляне событиями, он бы смог подробно рассказать Блаиду, как его тело, под ошарашенными взглядами ледренгов, принялось трансформироваться. Ногти превратились в дюймовые когти, не уступающие в крепости алмазу, а в остроте жертвенному обсидиановому ножу. Его суставы выкручивались под немыслимыми углами, тело покрывалось густым мехом и при этом из его глотки вырывался дикий рык, от которого в жилах стыла кровь.

– Большой волк?! – удивленно произнес один из ледренгов.

– Мясо не вкусный! – констатировал второй.

– Я бить эта пёс! – ответил третий и бросился на волка с дубиной на перевес.

Битва была короткой и жестокой. Все три ледренга остались на лесной поляне с порванными глотками и распоротыми животами.

Сам Блаид, когда вновь принял облик человека, был сильно обескуражен, обнаружив, что его одежда порвана в клочья. Он до ночи хоронился в лесной чаще и лишь когда все улеглись спать, тихо прокрался в дом, но, как назло, в сенях столкнулся с Хитрецом Орнумом:

– Ты где так долго пропадал, сынок? – поинтересовался он, делая вид, что не замечает наготы младшего из сыновей.

– В лес ходил, искал подходящий бук для нового лука.

– Опасно сейчас в лесу, – предупредил Орнум. – Далеко лучше не соваться. Охотники видели странные, огромные следы… Говорят, очень похожи на следы ледренгов. Ох, боюсь, грядут недобрые деньки, если это, действительно, они в наши края вернулись. Прольют они кровушки людской…

– Не прольют, – хмуро ответил Блаид и прикрывая срам ладонями, проскользнул мимо отца к себе в комнату. Если бы он тогда оглянулся, то заметил бы веселый блеск в глазах Орнума и его легкую улыбку.

С этого дня Блаид стал часто уединяться в дремучих лесных чащах. И проверив, чтобы поблизости не было ни одной живой души, он мысленно тянулся к огненно-красному шарику, пульсирующему у него в груди. Обернувшись крупным волком, высотой в холке почти полтора метра, он тут же приступал к изучению возможностей своего нового тела. Бег со скоростью выпущенной из лука стрелы, десятиметровые прыжки в длину и трехметровые вверх, неутомимость на протяжении многих часов. Но самое главное, это зубы и когти, которые с легкостью прокусывали и рвали стальную кирасу…

Блаид умирал. Он внутренним зрением видел пульсирующий шарик ярости, но его ментальных сил не хватало, чтобы дотянуться до него. Как он не пытался, как он не рвался всем своим естеством к этому маленькому, размером с горошинку, огненному пульсирующему комку, у него ничего не получалось. Все попытки были тщетны, он умирал!

Острая боль в кончике безымянного пальца, вызвала естественную реакцию: ладонь сжалась в кулак. Раздался писк и одновременно с этим хруст костей, а затем до трепещущих ноздрей молодого человека донесся запах теплой, терпкой крови. Преодолевая слабость, он поднес кулак ко рту и превозмогая брезгливость, впился зубами в тушку крупной крысы. Высасывая её кровь и разрывая её плоть зубами. Он глотал дурно пахнущее мясо не пережевывая его, и не обращая внимания на куски шерсти и кости…

Когда от крысы осталась лишь изодранная шкурка, он отбросил её в сторону и погрузился в свои ощущения. Несмотря на то, что крыса была крупной, полученных калорий и питательных веществ было слишком мало, чтобы восстановить поврежденное тело и уж тем более обернуться в волка. Он мысленно обратился к огненно-красному шарику, не надеясь дотянуться до него, но тут его ждал сюрприз. Возле пылающей горошины появилась ещё одна, бледно-голубая, со стальным отливом. Он удивленно потянулся к ней мыслью и у него это получилось. Он почувствовал её приятную прохладу, идеальную гладкость и плавность формы. Шарик мигнул холодным светом и по телу Блаида, от кончиков пальцев ног побежала морозная волна. Когда она достигла его головы, сознание померкло…

Сколько прошло времени Блаид не знал, но чувствовал он себя превосходно. Открыв глаза, он растерянно захлопал ими, потому что, несмотря на кромешную тьму подземелья, он всё отлично видел, но его камера как-то изменилась, он будто смотрел на неё сверху вниз и в перевернутом виде.

– Демоны вонючие, – выругался мужчина, рухнув на пол с высоты потолка, под сводом которого он висел вниз головой в образе крупной летучей мыши. Вспомнив свои опыты с телом волка, он вновь погрузился в себя и мысленно оттолкнулся от бледно-голубого, вибрирующего шарика и тут же превратился в человека. Вот только тело его, совсем недавно не имевшее и сантиметра живого места, было в полном здравии, а от ссадин и раны на груди не осталось даже шрамов. Оглядев камеру, он обнаружил не меньше двух дюжин обескровленных трупов крыс, удивленно хмыкнув, он поднялся во весь свой не малый рост, потянулся, приятно похрустывая суставами и позвонками и тут же лег на тюфяк, посчитав, что глупо сейчас поднимать шум и суматоху, призывая немедленно отвести его к командиру гарнизона. Всему свое время, а сейчас время набираться сил!

                                                    ***

– Вашу душу мать, – снаружи закрытой двери каземата раздались гневные крики и удары. – Вы там дрыхните, что ли?

– Ничего не дрыхним, командир! – позевывая, ответил Солер Длинный и настежь распахнул дверь. – Блюдем!

– Где Агрикола? – нахмурившись, задал вопрос Крус Одноглазый. – Надо срочно уходить.

– Я здесь, – из дежурки высунулось заспанное лицо мужчины.

– В смысле уходить? – удивился Солер. – Куда? Зачем?

– Часовой на башне случайно заметил движение на том берегу реки, присмотревшись, он понял, что это крупный отряд. Больше сотни человек, может даже две сотни! Об этом срочно доложили лейтенанту, он послал туда двух разведчиков… – Крус крепко сжал кулаки, а на его скулах забегали чугунные желваки. – Один разведчик погиб, второй, пользуясь темнотой безлунной ночи, смог скрытно вернуться в замок. Это люди маркиза Бренье! И они уже перебрались на этот берег.

– Что? Не может быть… – в ужасе произнес Солер и повернулся в сторону камеры, где содержался пленник. – Этот, вчерашний утопленник, говорил нам, что Роак погиб!

– Погиб?! Получается, братья проиграли финальное сражение! – опустошенно сказал Крус, но тут же встряхнул головой и произнес. – Тогда мы остаемся, отступать бессмысленно! Хорошо, что все стрелки еще в крепости

– Ну уж нет, я здесь не останусь, – злобно ощерившись, произнес Солер. – Хотите здесь сдохнуть, это ваше право, а я ухожу!

– Я твой командир и приказываю тебе взять лук со стрелами, – Одноглазый Крус кивнул на рундук, в котором лежала пара луков, колчаны и вчерашняя, найденная им на берегу трубка с проволокой на одном конце.

– Да пошел ты… – договорить свою фразу Солер не смог, так как два мощных хука отправили его в глубокий нокаут

– Ты тоже желаешь покинуть крепость? – глядя на Агриколу и вытирая кровь с разбитого кулака, поинтересовался Крус.

– Нет, капрал. Только можно я арбалет возьму, из лука я совсем плохо стреляю.

– Бери. Жаль, что лейтенант с мечниками покинул крепость. Так бы мы могли знатно потрепать воинов Бренье… но ничего, легко им крепость не захватить!

– Эй ты, лазутчик, – дверь камеры приоткрылась и в ней показалась голова Солера с разбитым носом и набухающим фингалом под глазом. – Если я тебя спасу от расправы от рук капрала, ты сможешь заступиться передо мной перед его светлостью маркизом Бренье. Я всегда симпатизировал ему, а в войско братьев-хищников попал силой, меня принудили…

– Конечно заступлюсь, – лежавший спиной к двери пленник резко вскочил на ноги и через мгновение оказался возле двери. Увидев вместо полутрупа крепкого, сильного мужчину, Солер изумленно выпучил глаза. Но секундой позже его глаза закатились под лоб, а сам он поломанной куклой повалился у двери, от одного точного, но мощного удара в челюсть. – Крыса трусливая, – Блаид выругался и кинулся в дежурку, где находились шкафчики с запасной амуницией. Быстро надев форму стрелка и шлем-капеллину, он взял из рундука самый длинный лук и все пять колчанов со стрелами. Обнаружив тут же трубку-камнемет, но без магического камня, он немало удивился, но тут же схватил её и, быстро метнувшись в камеру, запихал в крысиную нору…

                                                    ***

– Возьми двадцать самых лучших арбалетчиков, – нервно давал распоряжение Замолей одному из сержантов. – И быстро бегите вон туда, к тому небольшому холму. Он хоть и пониже крепостной стены, но с него, по крайней мере, вы сможете увидеть вражеских стрелков, – Замолей грязно выругался, кинув недобрый взгляд в сторону крепости, на первых минутах боя он потерял сразу двенадцать бойцов. – Нам надо добежать до крепостной стены и установить штурмовые лестницы. По моему сигналу, вы должны начать стрелять…

– Командир, с такого расстояния тяжело попасть…

–Мне не надо, чтобы вы попадали, мне надо, чтобы враг не высовывал голову и не стрелял в нашу сторону, пока мои воины приближаются к стене. Стреляйте не целясь!

– Есть! Разрешите выполнять?

– Выполняй!

– Сейчас посадят стрелков на том холме и не дадут нам высунуть голову, – наблюдая за действиями противника, комментировал Крус их действия. – А затем их мечники установят штурмовые лестницы, взберутся наверх и перережут нас здесь, как ягнят!

– Что же делать? – задал вопрос совсем юный лучник, по имени Олус, с опаской поглядывая на отряд противника, идущий к холму кружным путем, чтобы не попасть под стрелы защитников крепости.

– Готовиться к смерти, сынок! Рано или поздно она явится по наши души, так вот лучше её встретить лицом к лицу, гордо держа оружие в руках, чем показывая спину и окрашивая штаны в бурый цвет.

– Мечники откуда-то притащили три лестницы и чего-то ждут, – выглянув наружу, доложил Агрикола.

– Сигнала ждут, чтобы действовать сообща с арбалетчиками, – угрюмо ответил Крус и сильно натянув тетиву выстрелил в сторону холма. – Эх, всем лук хорош, – удрученно произнес он. – Но лежа, как из арбалета из него не выстрелишь. Они сейчас в кустах залягут и не видно их будет…

Глухой удар спущенной тетивы раздался с площадки ветхой, местами разрушенной сторожевой башни крепости.

– Это кто там? – Крус попытался разглядеть стрелка в предрассветных сумерках.

– Судя по росту, Солер Длинный.

– Точно он, – подтвердил юный лучник. – И не боится ведь, его же с дороги видно!

– Совесть заела, – удовлетворенно произнес Одноглазый Крус и криво улыбнулся. – Вот только куда и зачем он стрелял?

– Он там кого-то убил! – мельком выглянув из-за защиты каменного зубца, изумленно выкрикнул Агрикола. – Прямо в горло попал. Мечники бросили лестницы и попрятались за деревьями.

– Чего? – не поверил Крус. – Он что, так далеко стрелу метнул?!

– Ага!

– Ну-ка, – капрал положил стрелу на тетиву и на мгновение показавшись в пространстве между двумя крепостными зубцами, пустил стрелу в сторону врагов. – Попал?

– Не-а, – расстроенно ответил Агрикола. – Шагов двадцать не долетела. Эти вон, до холма добрались.

– Ну всё, готовьтесь, братцы, – капрал повернул лицо к башне и сложив ладони рупором, прокричал: – Эй, Солер Длинный, сейчас стену начнут обстреливать арбалетчики, ты в это время стреляй в мечников с лестницами…

Раздался низкий, протяжный звук горна и по зубцам крепостной стены застукали арбалетные болты.

– Ничего себе, – изумленно хмыкнул капрал, насчитав шесть глухих ударов тетивы, спущенные за минуту. – Что-то я раньше за Солером такой скорострельности не замечал.

– Это он от страха, – предположил Агрикола, перевязывая ногу, в которую рикошетом попал арбалетный болт. – Боится, что его за дезертирство вздернут.

– Да кто его вздернет? – хмыкнул капрал. – Лейтенант приказал всем отступать к городу. Это меня, если живой останусь, вздернут за невыполнение приказа.

Воины Замолея долгие шестнадцать часов пытались захватить крепость «Лунный свет», но всякий раз защитникам крепости удавалось отбить их атаку. От многочисленного отряда осталось всего тридцать человек, но и защитники крепости понесли серьезные потери.

– Отталкивай лестницу, Олус, – командовал раненый в грудь Крус. – Копьем упрись и дави… Эй, – крикнул он стрелку на башне, который убил большую часть воинов противника. – Солер, они уже в мертвой зоне, у самых стен… – Одноглазый Крус тяжело вздохнул и с трудом поднялся на ноги и тут же на стену оперлась ещё одна лестница. А через десять секунд показалась голова в шлеме с бармицей.

Ткнув противника копьем в лицо, Крус бросился на помощь Олусу, но опоздал. Вылезший на стену мечник закрылся от копья юного лучника щитом, а в ответ нанес удар своим клинком ему по голове. Недолго думая, капрал швырнул свое копье во врага и то с вязким, чавкающим звуком пробило его правый бок, отчего мечник сделал шаг назад и перевалившись через защитное ограждение, с криком упал вниз.

Что было дальше, капралу Крусу Одноглазому, командиру отделения стрелков гарнизона крепости «Лунный свет», уже было неведомо, так как оказавшийся у него за спиной расторопный противник, одним махом срубил его буйную голову с черной повязкой на левом глазу. Но контуженный и дезориентированный Олус, сквозь кровь, сочащуюся из-под шлема, как сквозь туман видел рослую фигура в форме стрелка гарнизона, оказавшуюся возле него. Щелканье тетивы слилось в один сплошной звук, а стрелы поражали нападающих противников, не давая им приблизиться на расстояние удара. От кровопотери и травмы головы, Олус потерял сознание, и уже не видел, как стрелок, после того как его колчан опустел, откинул в сторону лук и подобрал с каменных плит два меча. Он закружился в танце смерти, под аккомпанемент свиста мечей и крики боли поверженных врагов…

                                                    ***

– Ваше благородие, господин лейтенант! – в палатку командира гарнизона, разбитую на лесной поляне на полпути к городу, вбежал запыхавшийся разведчик. – Враг не смог захватить крепость. На башне по-прежнему развивается знамя братьев- «хищников».

– Ты в этом уверен? Кстати, тебе по дороге не попалось отделение стрелков капрала Круса?

– Уверен, господин лейтенант. Я, как вы мне и велели, залез на один из пиков хребта и весь день, следил за действиями противника. А также за отделением наших стрелков!

– Что? Крус остался в крепости?! Вот наглец, да я за это дело под трибунал… нет, сразу на виселицу!

– Не получится, ваше благородие, капрал погиб в бою.

– Один чёрт, мертвого повешу!

– Ему отсекли голову, ваше благородие.

– Вот проклятый наглец! – лейтенант витиевато выругался и успокоившись, потребовал, чтобы разведчик продолжил свой рассказ.

– Наши стрелки дрались как настоящие львы. Отряд врага множество раз пытался проникнуть на стену, что он только не придумывал, но наши ребята всякий раз отбивали их атаку. Если бы наши мечники были тогда на стене…

– Они бы все погибли! – перебил его лейтенант. – Не надо тут умничать, докладывай по существу!

– Лучше всех стрелял и бился Солер. На него было жутко смотреть, особенно когда он взял в руки мечи и принялся крошить мечников маркиза Бренье. Никогда бы не подумал, что он мастер меча.

– Солер? Солер? Солер? – лейтенант задумчиво потер переносицу. – Что-то не помню такого мечника в своем гарнизоне…

– Он стрелок, ваше благородие!

– Стрелок рубил профессиональных мечников? Всё ли у тебя в порядке с головой, не перегрелся ли ты на солнце?

– Истину говорю, господин лейтенант. Пусть Мора заберет мою жизнь прямо сейчас, если я лгу.

– Хорошо. Но хоть убей, я не могу вспомнить этого Солера. Ни в турнире стрелков, ни в турнире борцов, даже в турнире кулачных бойцов этот Солер не принимал участия. Я бы это запомнил!

– Да он трусоват малость, ваше благородие, – вполголоса произнес разведчик. – Но помнить вы его должны, высоченный такой, жилистый лучник с вечно недовольным лицом…

– Хм, точно, помню такого. Ни рыба, ни мясо. Он был одним из тех, кто притащил утопленника… так значит, говоришь, что трусоват, но дрался как лев?

– Так точно, господин лейтенант!

– А тебе не кажется, что в твоих словах присутствует две взаимоисключающих вещи?

– Никак нет, ваше благородие. Крыса, она же в драку с котом никогда не лезет, трусливо убегает. Но если у нее нет выхода, она дерется пуще льва!