Zitate aus dem Buch «Русская канарейка. Желтухин»
Двор звучал и звучал, умолкая лишь на два-три предрассветных часа, когда так сладко спать и так хочется тишины, но и ее может нарушить любой базлан, которому не спится, которому приспичило интересоваться за погоду у припозднившегося соседа:
– Шо? Дощь?
– Та не, гразь есть, но лично не идет…
Но самым интригующим во внешности были две пары бровей: одни родные, жиденькие, разрушенные безжалостной природой, другие – домиком над ними, нарисованные густой сурьмой. Эта запасная пара бровей почему-то пугала – словно грозный посланец явился. Но от кого? И – к кому?
Это прекрасно, когда человек верен себе и совершает заранее предугаданные поступки, пусть даже и безмозглые.
– Я избила его носками! – И на недоуменно поднятую Барышней бровь: – Они были твердыми!
Все, что та делала или говорила, хотелось немедленно переделать и переговорить.
Каждое ее слово было лишнее.
За каждую вторую фразу ее хотелось прибить.
Воспитанию, которым объяли ее (каждая по-своему) две старухи, Владка не поддавалась ни в малейшей степени, будто внутри у нее сидел маленький осатанелый тайфун, просыпавшийся именно в тот момент, когда более всего событиям и обстоятельствам требовались вдумчивая тишина, осторожность и внимание к каждому слову.
С самого детства ее распирала такая радость жизни, такое несокрушимое ожидание ежеминутных чудес, с которыми обыденность конкурировать не могла. Этот сгусток энергии уравновешивался диким, необъяснимым и беспричинным враньем, враньем не за ради чего, просто так, без цели. Это было чистое творчество без претензий на гонорар, густая и красочная живопись сочиненного мира, который она вылепливала щедрыми ритмичными мазками. Да: этот неизвестно откуда взявшийся в девочке врожденный ораторский дар – способность к ритмической речи – вспыхивал и срабатывал в самые неожиданные моменты самым непредсказуемым образом («Хорошая девочка, просто в ней три мотора»).
Победить этот мир можно только неслыханной наглостью
Избирательная детская память сохраняет образы, а не детали
Нельзя скорбеть о мертвой так, чтобы живых забывать
Рождению гениального замысла не всегда сопутствует всеобщее признание. Напротив, окружающие, как известно, принимают всё новое и оригинальное в штыки.
... пожал плечами и взглянул в окно. Там карминным каскадом блестели под дождем воланы черепичных юбок на пражских крышах, двумя голубыми оконцами мансарды таращился на улицу бокастый приземистый домик, а над ним раскинул мощную крону старый каштан, цветущий множеством сливочных пирамидок, так что казалось – все дерево усеяно мороженым из ближайшей тележки.
