Глава 1. Дух зверя-повелителя
В большом и диком лесу жил-был лисёнок. Он был ни большой, ни маленький – средний. Вернее, это по возрасту он был средний, а размером, пожалуй что, мелковат. Так уж случилось, что родился он тогда, когда в соседских лисьих семействах как раз никто не рождался, поэтому все лисята в округе были или значительно старше, или существенно младше его. Так что закадычных друзей у него не было – с маленькими ему было скучно, а большие не брали его в свою компанию, гнали и обижали беднягу.
Поводом для насмешек служила и его расцветка. Все лисы в лесу щеголяли роскошными рыжими шубками, а этот был какой-то бурый, почти коричневый.
Звали нашего лисёнка Фьор. Точнее, Фьора, ибо ко всем своим неприятностям лисёнок родился ещё и девочкой. А все соседские лисята – мальчиками.
Даже родной брат Фьоры, который тоже был старше, смотрел на лисёнка-девочку свысока и с пренебрежением. Фьоре было очень обидно – ну почему ей так не повезло в жизни?! Почему она – не как все, а – девочка?
Чтобы хоть как-то сгладить этот досадный недостаток, лисёнок упорно именовал себя – Фьор. Ему (то есть, ей) казалось, что так эта ущербность будет менее заметна.
Родители Фьор и Ури (так звали старшего брата лисёнка) были очень основательными лисами. Целый день они занимались добычей пропитания, постройкой, либо усовершенствованием норы и прочими весьма важными делами. Конечно же, они заботились о детях и по-своему любили их. Однако возиться и играть с малышами им было некогда, да и заниматься подобными глупостями они просто не умели.
Вот так и вышло, что Фьор была совсем одинока. Зато одиночество развило в ней воображение, и она частенько предавалась мечтам, имевшим для неё не меньшее значение, чем окружающая лесная жизнь.
Протекавший неподалёку от лисьей норы ручей впадал в большое озеро, на берегу которого Фьор проводила немало времени. Вечерами, в погожие деньки, она сидела у воды и смотрела, как садится солнце, отражаясь в воде золотой дорожкой.
Фьор представляла, что как-нибудь найдёт лодочку, или хотя бы плотик, и поплывёт по этому лучу прямо к солнцу. Потом она искупается в золотой воде, и её шубка перестанет быть такой тёмной и приобретёт желаемый ярко-рыжий цвет. А может быть даже почти-почти золотой – о таком счастье она даже боялась мечтать. И станет она никакой не дурнушкой, а самой распрекрасной лисицей. Тогда братцу Ури не придётся больше за неё стесняться, и он позовёт её играть с ним вместе.
Так сидела она и мечтала. И вот однажды случилось что-то потрясающее и дух захватывающее! Фьор нашла… нет, не лодочку, и не плотик, а настоящий клад!
Это была небольшая сумочка. Она лежала в высокой траве – бог весть, кто оставил её здесь. Фьор наткнулась на неё совершенно случайно, прогуливаясь по берегу и, как всегда, рисуя в воображении воздушные замки.
Лиска могла бы и вовсе не заметить находку, ибо шла не как все лисы – нос к земле – а любуясь дальним горизонтом и бликами на воде. По счастью, она споткнулась, зацепившись за ремешок, и сумочка таким образом была найдена.
Фьор тут же сунула туда нос, и… Ах, какие чудесные вещи там лежали! Зеркальце и губная помада, очки с разноцветными стёклышками – (левое было зелёное, а правое – розовое), коробочка леденцов, маленькая игрушка, вроде шарманки – (если покрутить ручку, слышится мелодичная песенка) – и ещё носовой платок, такой беленький и чистенький… Правда пах он духами довольно сильно, и Фьор расчихалась от этого запаха.
О, как наша лисичка была счастлива! Она разложила свои сокровища на большом пне и созерцала их в благоговейном молчании.
Первым её привлекло зеркальце. Оно блестело на солнышке, и, поворачивая его из стороны в сторону, Фьор быстро наловчилась пускать солнечных зайчиков. Потом она поставила зеркальце перед собой и подняла глаза. Увы, собственное отражение настолько огорчило её, что Фьор поскорее перевернула зеркало обратной стороной. Тогда она намазала нос губной помадой – вдруг так она станет красивее? Украдкой взглянув в зеркало, бедняжка убедилась, что лучше от этого не стало, к тому же помада пахла как-то неприятно.
Она убрала зеркало в сумочку и принялась умываться, облизывая свой нос. Тут выяснилось, что на вкус помада тоже – не очень. Чтобы заглушить этот вкус, Фьор съела парочку леденцов, и настроение сразу улучшилось. А когда она посмотрела сквозь разноцветные стёклышки очков на солнце (только ей пришлось зажмуривать сначала один глаз, потом другой), да ещё покрутила ручку шарманки (чтоб закат был под музыку), жизнь предстала перед нею во всех своих радужных красках.
Ах, какой же сегодня чудный день! Фьор была абсолютно счастлива и не знала, что в этот миг судьба уже готовила ей западню.
Дело в том, что именно в этот день её брат Ури вместе со своим приятелем, которого звали Перфидо, случайно увидели её у озера. От нечего делать они решили проследить за ней и видели, как Фьор нашла сумочку, как радовалась всем найденным вещам, и немало потешались, наблюдая всё это.
Видели они также, как она зарыла свой клад в одном только ей известном (как она думала) месте.
Когда Фьор лёгкой радостной походкой отправилась домой, Ури предложил:
– Давай выкопаем и поделим вещички! Чур, я беру себе шарманку. Ведь это всё-таки моя сестра нашла клад!
Перфидо покачал головой.
– Нет. Это не интересно. И не очень-то нам нужно это девчачье барахло! Хотя, кое-что пригодится… Но я хочу, чтобы она нам сама это принесла.
Ури фыркнул:
– Ты не знаешь мою сестру! На вид-то она тихая, но если почует какую несправедливость, упрётся, и ничем её не сдвинешь, хоть дерись. Ничего она нам не отдаст.
– Ещё как отдаст, – коварно ухмыльнулся его приятель. – Надо только хитростью действовать. Да и развлечёмся заодно…
– Что ты задумал? – оживился Ури.
– Да уж кое-что придумал… если ты мне подыграешь.
– Когда это я отказывался повеселиться?!
– Тогда действуем так: ты должен в сумерки выманить сестру из дома, только так, чтобы она пошла одна – в дубраву, к ручью. Там, за большим дубом, есть упавшее дерево, по которому можно забраться на сам дуб. А ты тихонько прокрадись следом – увидишь, что будет!
– Решено! – воскликнул Ури.
Глаза его горели. То-то весёлый у него приятель – с ним не соскучишься!
Вечером, когда родители ушли на охоту, Ури сказал Фьор:
– Эх, жаль, что у меня сестра, а не брат! Был бы брат, я попросил бы его об услуге…
– И чем я хуже брата? – привычно расстроилась Фьор. – Я тоже всё могу! Что надо сделать?
– Ну да… – с сомнением протянул Ури. – Ты, небось, побоишься в темноте к ручью за водой сходить… Что-то пить очень хочется.
– А что ты сам не пойдёшь? – удивилась Фьор. – Если пить хочешь.
– Да у меня лапа болит, – с притворной грустью сообщил Ури. – Ушиб сегодня, а к вечеру разболелась.
Фьор живо вскочила на ноги.
– Сейчас сбегаю за водой!
– Только бери у маленького водопада, где с камней стекает, а то с песком наберёшь, – учил сестру Ури. – Знаешь, за большим дубом…
– Знаю, знаю…
Она схватила фляжку и выскочила из дома. Наконец-то представилась возможность доказать брату, что и она чего-то стоит! Экий труд – за водой сгонять! Да она готова и десять раз сбегать, лишь бы брат перестал относиться к ней, как к семейному недоразумению! В суматохе Фьор и не заметила, что кто-то тенью следует за ней.
Пробежав мимо большого дуба, она подставила фляжку под струю и, полная радостных мыслей, слушала, как журчит вода. Обратно следовало идти не быстро, чтобы не расплескать. И вот тут-то…
– Стой! – сказал глухой голос. Казалось, он шёл сверху.
Фьор вздрогнула и остановилась. В конце концов, она была всего-навсего небольшим лисёнком, и к тому же девочкой.
– Что у тебя есть? – повелительно спросил Голос.
– Только вода… Я несу её своему брату – он ушиб лапу и хочет пить, – дрожащим голоском ответила Фьор.
– Что сейчас в твоих лапах – меня не интересует, – нетерпеливо перебил Голос. – Скажи, что есть у тебя? Какие сокровища?
– Сокровища? – удивилась и испугалась Фьор. – У меня н-нет никаких…
– Не лги! – прогремело сверху. – Я Дух Зверя Повелителя, и знаю всё! Так что есть у тебя, спрятанное в земле, у камня и двух маленьких ёлок?
Место было названо правильно. Он действительно вездесущ и всё знает! Какой ужас!..
– У меня… сумочка… – прошептала бедняжка, – а в ней… зеркальце и помада…
– Что ещё? – требовательно спросили из темноты.
– Там… леденцы, очки и маленькая шарманка… и ещё платочек.
– Шарманку завтра в это же время принесёшь сюда и положишь у моих ног.
– Чьих ног? – робко подняла глаза Фьор.
– У дуба! – рявкнул Голос. – А посмеешь ослушаться меня – никогда больше не сможешь ходить!
Малышка так дрожала, что не могла сдвинуться с места, и ей показалось, что ноги и впрямь не служат ей.
– Хорошо, – сквозь слёзы сказала она.
– Теперь иди! – приказали ей.
И Фьор, оглушённая и несчастная, пошла, прижимая к себе фляжку с водой. Вслед за ней крался брат, который с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Однако был он и раздосадован, что его приятель потребовал от Фьор именно шарманку, хотя он, Ури, ясно дал ему понять, что сам претендует на эту вещицу. Ведь если теперь сестра увидит свою игрушку у брата, то поймёт, что дело явно нечисто. Не говорить же, право слово, что он отбил шарманку «в честном бою» с Духом Зверя Повелителя!
Ури не выдержал и хрюкнул от смеха. Впрочем, он тут же зажал рот лапой и кинулся в обход бегом, чтобы успеть домой раньше сестры.
Перед тем, как войти, Фьор насухо вытерла глаза и постаралась принять беззаботный вид. Она не хотела, чтобы брат заметил, что с нею что-то произошло. Казалось, он и не заметил. Проворчал только:
– Ты что так долго?
– Шла медленно, чтобы не расплескать, – бросила Фьор. – Я спать пойду…
Она ушла в свой угол, но ей было вовсе не до сна. Пугала необходимость вновь идти к этому чудовищу. Но больше всего угнетала мысль: «Значит, я никогда не могу остаться одна. Кто-то всегда наблюдает и может сделать со мною всё, что захочет».
Свобода и радость жизни испарились. Остались несвобода и принуждение.
«Ах, я больше никогда не смогу радоваться без оглядки», – грустно думала Фьор.
И, конечно, жаль было клада.
«Да ведь он потребовал не весь! – сказала она себе, и чуть повеселела. – Буду довольна тем, что осталось».
С этими утешительными мыслями Фьор, наконец, уснула.
Но рано малышка радовалась. Когда назавтра она принесла маленькую шарманку и положила её у корней дуба, Дух Зверя Повелителя потребовал зеркальце, а на следующий день – очки с цветными стёклышками…
Фьор, конечно, поспешила съесть несколько леденцов – для поднятия настроения, но вездесущий Дух узнал про это, и в тот же вечер конфеты есть запретил, повелев принести ему всю коробочку.
Когда она приносила очередной дар, Дух требовал, чтобы она танцевала под деревом, дабы выразить тем «своё счастье» от общения с ним. И Фьор танцевала. Что же ей оставалось делать?
Но странное дело: хотя требование было издевательским, танец приносил ей облегчение. Танцуя, она отрешалась от того, что окружало её, волшебным образом забывая о страхе и тоске.
Жизнь потеряла для неё свои краски. Фьор больше не любовалась закатом, не бегала и не резвилась в траве. Она собирала орехи (хоть терпеть их не могла) и приносила под большой дуб – так приказал Дух Зверя Повелителя.
Да-да. Перфидо разошёлся во всю – он вошёл во вкус «игры». Ури, правда, казалось, что шутка слишком затянулась и перестала быть забавной. Но он не знал, как остановить процесс, не раскрыв своего в нём участия.
– Слушай, – сказал он как-то, – давай прекратим это. Фьор уже сама не своя. Она разучилась смеяться, и это уже не смешно.
– Я тебя не заставлял, – усмехнулся приятель. – Хочешь – выходи из игры. Я и сам справлюсь.
– Я не шучу, – рассердился Ури. – Оставь Фьор в покое!
Перфидо прищурился:
– Что-то раньше ты о ней не заботился. То-то ей будет интересно узнать, как собственный братишка веселился. И родителям – тоже…
Ури повернулся и пошёл, бросив через плечо:
– Я тебя предупредил. Если ещё раз… Попробуй только!
Через несколько дней Ури возвращался с удачной охоты. Он нёс куропатку и был очень доволен и горд собой. Под большим дубом он увидел Фьор, которая стояла и отрешённо глядела вдаль.
– Эй, ты что тут делаешь? – крикнул он сестре. – Пошли домой!
– Я не могу, – прошептала та. – Дух Зверя…
– Дух Зверя Повелителя тут больше не живёт, – перебил её брат.
– Ты знаешь его? – удивилась Фьор.
Ури спохватился, что чуть не выдал себя. Он хотел было сказать, что просто пошутил. Но в этот момент…
– Оставь куропатку и уходи, – прошипел кто-то сверху, – тогда цел останешься.
Ури всерьёз разозлился. Что этот Перфидо себе позволяет?! Надо будет с ним разобраться окончательно! Давно надо было…
– И не подумаю! – крикнул он в тёмную крону. – Приди и возьми, если такой смелый!
Ури был уверен, что Перфидо не слезет с дерева и не разоблачит себя, и потому пошёл себе спокойно дальше, не оглядываясь. А зря…
Сдавленный крик Фьор: «Ури!» – заставил его обернуться. Краем глаза он успел заметить метнувшуюся к нему с дерева тёмную тень.
«Лисы с деревьев не бросаются», – успел подумать Ури, и в этот миг острые зубы распороли ему щёку от уха до носа. Поворот головы спас его от мгновенной смерти.
От боли Ури вскрикнул и бросил куропатку, мешавшую ему принять бой. Отступать он не собирался – кто бы ни напал на него.
Однако противник был хоть и меньшего роста, но явно опытнее и свирепее лисёнка. К тому же кровь из рассечённой щеки заливала тому глаза.
– Фьор, помоги мне! – крикнул Ури.
И в былые времена сестра не раздумывая бросилась бы в любую схватку, на помощь брату – она никогда раньше не отступала.
Но сейчас, отбросив на несколько секунд жестокого врага, Ури с ужасом увидел, что Фьор стоит на том же месте, где стояла, и дрожит всем телом. Дух Зверя Повелителя сломил её волю – у неё не было сил бороться.
В эту минуту понял он, что сам погубил самого верного своего помощника и друга – ту, которая «всегда за тебя», отдав её на потеху глупому и злому приятелю; что отныне он – без поддержки, и что одному ему, похоже, не выстоять в этой битве.
Ури отбивался всё слабее. Чувствуя, что силы на исходе и конец близок, он крикнул:
– Прости меня, Фьор!.. – и закрыл глаза.
Но вдруг враг его отпрянул со злобным воплем, и Ури понял, что кто-то пришёл ему на помощь.
Незнакомый лисёнок, ростом чуть побольше Фьор и поменьше самого Ури, дрался умело. Воспрянув духом, Ури собрал последние силы и вцепился в противника со своей стороны.
«Вдвоём – это не одному…» – с благодарностью думал он, тесня врага. И всё же, даже вдвоём, лисятам приходилось трудно.
В свете взошедшей луны Ури разглядел, наконец, что их противником была взрослая куница – жестокий и опасный убийца.
Вдруг, со всхлипом, Фьор сорвалась с места и подбежала к дерущимся. Раздался звук – «Улп!» – и грозный враг покатился по земле, задыхаясь и раздирая когтями собственную морду. Докатившись до ручья, куница шлёпнулась в воду и исчезла из виду.
Тяжело дыша, лисята поднимались с земли. Ури шатался – всё тело болело нестерпимо.
– Спасибо за помощь, – с трудом произнёс он.
Незнакомый лисёнок кивнул и повернулся к Фьор. Глаза его смеялись.
– Вот это бросок! Прямо в пасть угодила! Что это было?
Фьор с шумом выдохнула воздух. Казалось, она проснулась и с удивлением оглядывает новый мир.
– Орех… Большой орех… для Духа Зверя Повелителя, – тихо сказала она.
– Какого-такого Духа? – возразил пришлый. – Это была всего-навсего куница.
– Ты не понимаешь… – пробормотал Ури. – Сначала был другой… Это я виноват…
Уши его пылали, и не только от ран. Ему было нестерпимо стыдно.
– Нет. Именно куница, – твёрдо заявил незнакомец, приблизив свою морду к Ури и пристально глядя ему в глаза. – Я наблюдал за этим бандитским деревом пару дней, и как раз намеревался вмешаться…
Ури понял, что этот новенький всё знает, но опять выручает его.
– Кто ты? – спросил он.
– Я совсем недавно в этих краях, – незнакомый лисёнок опустил голову, голос его стал глух и печален. – В нашем лесу случился пожар, и я потерялся – не знаю, где теперь моя семья. Всё было в дыму. Я долго бежал… и вот я здесь. Меня зовут Фидо.
– Как?! – вскинулся Ури. – У меня есть приятель… Вернее, был… – поправился он, – которого зовут Перфидо.
– Иногда половину имени не грех и пропустить – даже лучше будет,Х) – засмеялся Фидо. – Так вы принимаете меня в свою компанию?
«Вы?!» – Фьор хотела ответить, что компании-то как раз и нет. У них каждый – сам по себе.
– Принимаем! – решительно ответил Ури.
У Фьор даже лапы вспотели от такого. Что он говорит!
А Фидо сказал, обращаясь к ней:
– Ты самая красивая лисичка, которую я когда-либо видел! Правда-правда… Твоя тёмная шубка очень элегантна. И ты потрясающе танцуешь…
– К тому же она здорово бросается орехами! Моя сестра всегда была меткой! Глаз-алмаз! – подхватил Ури.
– Опять издеваетесь? – обиделась Фьор.
– Что ты! Правду говорим! Честное лисье слово! – в два голоса воскликнули лисята-мальчики.
– Ведь мы – одна компания, и даже если мы шутим – обижаться не стоит. Не будешь? – сказал Ури.
– Честное лисье слово… – эхом откликнулась Фьор.
Глава 2. Медведь
Однажды вечером Фьор сидела у входа в нору и смотрела на небо. Оно было такое странное – тёмно-серое и низкое-низкое. Будто тучи так отяжелели, что с трудом держатся наверху и вот-вот упадут на землю. А как холодно!
«Наверное, будет дождь», – подумала Фьор. Настроение у неё тоже было странное: с одной стороны – грустноватое, потому что она очень соскучилась по солнышку, которое давно не показывалось, скрытое густыми облаками; а с другой стороны – какое-то «ожидательное», словно должно было случиться что-то новое и очень интересное.
И оно случилось! Сверху стали опускаться белые пушинки. Сначала их было немного, и Фьор пыталась уследить за ними всеми одновременно. Она выскочила наружу, задрала носик к небу и открыла рот, стараясь поймать их. Всех, конечно, не удалось – они были такие вёрткие! Но парочка попалась ей на язык, и они оказались очень холодными. Кружась и танцуя на фоне голых серо-коричневых деревьев (листья с них давно облетели), пушинки достигали земли и ложились на сухую траву. Совершенно бесшумно. Их становилось всё больше и больше, и скоро всё, что только что было серым, бурым и чёрным, стало белым. И трава, и кусты, и деревья. Это было красиво и очень странно. Фьор смотрела на эту картину, как зачарованная. Но тут из-за кустов вынырнул Ури.
– Эй, ты что тут торчишь под снегом? – крикнул он. – Это у кого горло вчера болело? Забыла, что родители тебе запретили сегодня из дому выходить?
– Под чем торчу? – спросила Фьор. Напоминание про горло она проигнорировала.
– Под снегом! Ты что, снега не видела?!
– Ах, вот как… Это, значит, снег… – Фьор задумчиво рассматривала пушинки, пытаясь вспомнить, видела ли она такие прежде. Но что-то не вспоминалось.
Ури засмеялся.
– Вот чудачка! Снега не знает! А впрочем… – он встрянул намокшими задними лапами (сначала одной, потом другой), – ты, может, и впрямь не помнишь. Ты ещё совсем маленькая была, когда снег в прошлый раз был.
– Что ж ты мне не рассказал? – Фьор укоризненно посмотрела на брата. – Он такой… необыкновенный.
– Да о чём тут рассказывать? – пожал плечами Ури. – Вот он пошёл, и сама всё увидела. Так всегда бывает, когда осень становится зимой – вместо дождя идёт снег. Самый обычный снег. Он тебе за зиму так надоест ещё!
– Не надоест, – возразила Фьор, ловя хвостом крупные снежинки. – Я поняла. Зима – это когда снег. Холодно, но весело.
– Пошли домой, – скомандовал Ури. – Забыла про горло?
Лисичка вздохнула и нехотя поплелась за братом. У неё и вправду вчера болело горло. Наверное мама права – это из-за холодной воды, которой Фьор напилась из ручья после долгой тренировки. Они так вчера набегались! И Фидо тоже участвовал. Жалко только, что ему не всегда удаётся выкроить время для игр. Ури говорит: «Он учится охотиться. Ему надо добывать еду».
Фьор очень нравился новый друг. Он такой вежливый и внимательный… – чего не скажешь о её брате. Тот частенько по старой памяти поднимал сестру на смех, но Фьор старалась не обращать внимания – терпела. Ведь он всё-таки теперь общался с ней на равных… ну почти. И потом, она же дала слово – честное лисье слово! – не обижаться. Вот она и не будет.
Придя домой, Ури сказал:
– Давай-ка поешь сушёной малины – и в постель. Малина, она знаешь как от горла помогает!
Хотя горло у неё уже почти не болело, Фьор не стала спорить и сделала всё, как велел брат. Всё-таки хорошо, когда он о тебе заботится. Пусть и важничает немного…
А утром лисичка чувствовала себя совсем здоровой. Только открыв глаза, она увидела возле постели огромный красно-оранжевый букет из веток рябины. Ягоды горели так ярко, что казалось, в их нору заглянуло солнышко. Расширив зрачки, Фьор смотрела на букет. Вошёл Ури.
– Это ты?.. – прошептала Фьор, переводя взгляд на брата.
– Нет, – ответил Ури. Вид у него был несколько озадаченный. – Это не я. Не знаю, кто принёс. Но не родители. Лежал на пороге…
Фьор одним махом выпрыгнула из постели. Ухватив сразу несколько ягод она мигом их проглотила.
– Ого! Вкусные!
– Ты что – так сразу?! Может, они ядовитые! Может, кто-то нарочно подсунул! Сначала понюхать надо – как следует! – всполошился Ури.
Но сестра беззаботно рассмеялась:
– Самые что ни на есть рябиновые! Только этим самым… снегом пахнут. Сам попробуй!
Ури осторожно взял ягодку, будто та могла его укусить, и долго рассматривал со всех сторон. Потом неуверенно сунул за щеку. И тут уж не выдержал, расплылся в улыбке:
– И вправду… вкусные.
Выглянув из норы, Фьор увидела такое, чего никогда ей ещё видеть не доводилось (во всяком случае, она такого не помнила): весь лес был укрыт толстым слоем снега. Его за ночь нападало столько, что трудно было вообразить, как это он весь помещался в той, хотя и немаленькой, туче. Но видно, отдав весь хранившийся в ней запас, туча иссякла и исчезла – на небе сияло солнце! Отражаясь в снеговых кристалликах, оно посылало теперь огоньки-вспышки во все стороны, и снег сиял, сверкал, наполняя весь лес чистотой и праздником.
И Фьор, и даже Ури кинулись носиться по снегу, оставляя на нетронутой его поверхности зигзаги своих следов. Они кувыркались и визжали, выплёскивая буйный восторг и щенячью радость, поднимавшуюся прямо из глубин их существа. Наконец, Ури вспомнил о том, что он уже большой, и ему не пристало вести себя как маленькому.
– Гм… – произнёс он и отряхнулся. Снег разлетелся вокруг, а его шубка встопорщилась так, что показалось, будто он вдвое увеличился в размерах. – Тебе надо помнить некоторые важные вещи…
– Какие-такие важные?.. – закричала Фьор и перекувырнулась через голову. – Ой, Ури, ты стал такой пушистый и красивый! А я? Я тоже стала красивая?
Она попыталась заглянуть себе за спину, чтобы увидеть, распушилась ли её шерсть, но так и не смогла понять – да или нет. Ури же принял вид строгого учителя и постарался вернуть сестру из заоблачных высот на заснеженную землю.
– Послушай, – сказал он, – зимой бегать – это тебе не летом, и не осенью…
– Точно! – воскликнула Фьор. – В снегу так здорово кувыркаться!..
– Зато следы твои отпечатываются! И всякий видит, куда ты ходила! Ты что, не понимаешь? Это совсем не здорово! – вышел из себя Ури.
Фьор остановилась и растерянно огляделась.
– Ой, и правда… Мы тут порядочно наследили. Что же теперь делать? – она круглыми глазами смотрела на брата.
– Надо хвостом заметать следы. Смотри и учись!
Ури пошёл по поляне, плавно поводя пушистым хвостом направо-налево. Снег был влажный, и следы его глубоко впечатывались, поэтому совсем замести их лису не удалось. Заметив это, он принял скучающий вид и небрежно бросил:
– Ну, вот как-то так… Ты пока потренируйся, а я по делам…
Фьор серьёзно кивнула и принялась прохаживаться взад-вперёд, старательно подметая хвостом. Но оглянувшись, она увидела ровную цепочку следов, по которым будто бы проехались тряпкой.
– Ури-и! – закричала она вслед удаляющемуся брату. – У меня не получается-а!
– Ничего-о… Ты тренируйся-а! – раздалось из-за кустов, и Ури исчез в лесу.
А Фьор осталась на поляне, озадаченно разглядывая множество переплетающихся следов и широкие ямы, которые они нарыли, прыгая по снегу.
– Ума не приложу, как теперь это убрать и сделать снег снова ровным, – пробормотала лисичка себе под нос.
Она, конечно, попыталась заметать особенно глубокие рытвины, но это удавалось плохо – от её топтания появлялось только ещё больше следов. А хвост совсем намок и отяжелел, потому что солнце поднялось и снег стал подтаивать. Совсем выбившись из сил, Фьор поплелась домой. Её огорчало то, что она не смогла выполнить наказ брата насчёт заметания следов. «Но это просто немыслимо, – сказала она себе, – мне никогда этому не научиться». Ну почему даже такая замечательная вещь, как снег, обязательно имеет какие-то неприятные стороны! Следы… Разве можно от них уберечься? «Надо будет спросить у мамы, – решила Фьор. – Вот придёт вечером, и спрошу».
Но вечера ждать не пришлось. Всё разрешилось гораздо раньше. Когда лисичка, отдохнув от трудов, вновь вылезла из норы на свет, она увидела, как её брат весело играет в догонялки с Фидо, вовсе не заботясь о множестве следов, оставляемых ими на снегу.
– Эй! – закричала Фьор. – А кто же будет заметать следы?!
– А зачем их заметать? – удивился Фидо, подбегая к ней. – Давай с нами. Ты салка! – он коснулся оторопевшей лисички и кинулся в сторону со всех ног.
Фьор нерешительно включилась в игру. Нет, что-то тут не сходились концы с концами. Пробегая мимо брата, она вопросительно взглянула на него.
– Так как быть с этими следами? – вновь спросила она.
Ури смущённо смотрел в сторону. К ним подбежал Фидо.
– Вы о чём? – спросил он.
– Брат сказал, что нельзя просто так бегать по снегу. Надо заметать за собою следы, – упрямо повторила Фьор. И пояснила: – Ну, чтобы никто не догадался, куда ты шёл.
Фидо удивлённо глянул на Ури, а тот в этот момент стал что-то усиленно искать на кончике своего хвоста.
– Знаешь, следы не обязательно заметать… – медленно начал Фидо.
– Не обязательно?..
– Нет. Точнее, заметать их можно, только когда мороз и снег пушистый, и когда по насту бежишь, по твёрдому… А когда обычный снег, их не заметать, а путать надо.
– Точно! – оживился вдруг Ури. – Я ей так и говорил: «Учись путать следы!»
– Ничего подобного, – не согласилась Фьор. – Ты говорил – заметай!
– Неужели? – брат деланно удивился. – Это я оговорился… или ты неправильно услышала.
– Так ты же и хвостом показывал – вправо-влево…
– Ну, может и показывал, – Ури выкручивался, как мог, чтобы не уронить своего авторитета, – просто не учёл, что снег от солнца сырой сделался. Зима-то, сама знаешь, сегодня первый день. Поди разберись так сразу!
– Да хватит вам спорить, – пришёл на помощь приятелю Фидо. – Давайте лучше вспомним, как «лисьи петли» на снегу крутить, чтоб никто ваших следов распутать не мог.
Ури с благодарностью взглянул на Фидо: вечно он выручает его в трудные моменты. А тот тут же принялся показывать друзьям, как это делается. И Ури, и Фьор смотрели со вниманием, потому что каждому сразу было видно: Фидо и впрямь неплохо справлялся с лисьей наукой. Вскоре все трое с энтузиазмом придумывали всё новые и новые прыжки и увёртки, которые хоть кого могли сбить с толку – такой замысловатый и петляющий получался след. И пойди тогда разберись – в какую именно сторону шла эта хитрая лиса. Теперь-то Фьор всё стало ясно – как и что делать. Это оказалось даже очень интересно. А Фидо всё поглядывал на Фьор, словно хотел о чём-то спросить, но никак не решался. Так и ушёл домой. Впрочем, где его дом ни Ури, ни Фьор не знали – он никогда им не показывал.
После того дня брат с сестрой не так часто бегали по лесу. Потому что следующий месяц выдался до того снежным, что трудно было себе представить: снег валил почти каждый день. По лесу намело такие сугробы, что как выйдешь, так и проваливаешься прямо по брюхо – тут уж не порезвишься особо. Но в первый же погожий денёк лисята отправились на прогулку.
Лес преобразился. Знакомые места выглядели зимой совсем по-другому. И хотя пробираться по снегу было непросто, настроение у обоих было замечательное. Небо голубело, снег искрился на солнце. Самое время заняться чем-нибудь весёлым!
– Интересно, что поделывает Фидо, – сказала Фьор. – Мы так давно его не видели.
– Да уж! Хорошо бы его разыскать, – согласился Ури.
– Ты знаешь, где он живёт?
Брат отрицательно помотал головой.
– Нет. Обычно мы в лесу где-нибудь встречались, или он сам к нам прибегал, ты же знаешь.
– Пойдём вдоль ручья к озеру, только по верху, – предложила Фьор. – Здесь такое яркое солнышко, а я по нему соскучилась. И потом отсюда всё хорошо видно, может заметим где-нибудь Фидо. Наверняка он тоже гуляет в такую прекрасную погоду.
Ури не возражал, и они двинулись по бровке склона, внимательно оглядывая округу – не мелькнёт ли где-нибудь рыжая шубка.
– Ой, смотри, какие красивые!.. – воскликнула вдруг Фьор и показала на большую ёлку, росшую ниже по склону. Вершина её была почти вровень с гребнем, по которому шли лисята. А на вершине ёлки висели малиновые чешуйчатые шишки. – Я сейчас достану себе одну!
И прежде чем брат успел что-то ответить, лисичка прыгнула изо всех сил, в надежде допрыгнуть до ёлки и ухватить заветную шишку. Падать она не боялась – ведь снег, он мягкий, как толстенная перина – ни за что не ушибёшься. Долететь до ёлки ей не удалось – толчка-то хорошего не получилось. Да и как он мог получиться, если под лапами не было твёрдой опоры. Вместо этого Фьор перекувырнулась в воздухе и приземлилась в пушистый снег. Забарахталась, стараясь выбраться, но не удержалась на крутом склоне и заскользила вниз, к руслу ручья.
– Э-эй! – закричал сверху Ури. – Осторожней! Там вода под снегом! Тромози-и!
Он отломил еловую ветку и, ловко оседлав её, помчался с горы, как на ледянке, вдогонку за сестрой.
По счастью, Фьор застряла внизу в огромном сугробе и избежала опасного места, где могла провалиться в ручей. Не то не миновать бы ей жестокой простуды, не говоря уже о том, что весёлая прогулка на этом бы и закончилась – ведь пришлось бы срочно возвращаться домой.
Ури начал было ворчать на сестру: что это вдруг взбрело ей в голову прыгать на ёлки! И на кой ей сдались эти шишки! Могла бы вообще разбиться, кабы не снег!
– Кабы не снег, я бы и не прыгала, – весело отмахнулась Фьор. – А шишки очень даже красивые! Жалко, что мне ни одной не досталось… Ну, пожалуйста, Ури, не сердись! Давай лучше с горы покатаемся! Я и не знала, что это так здорово! Летишь – и сердце замирает… У-ух!..