Buch lesen: «Без спасения нет вознаграждения», Seite 5

Мы уложили бездыханное тело на кровать и накрыли покрывалом. Кипенно-белая ткань мгновенно пропиталось алым.

Кратчли заявил, что надо вернуть ружьё: оно осталось там, в тумане. Меня затрясло, ноги подкосились. Мне казалось, смотритель сошёл с ума. Я не мог придумать иного объяснения тому, что он собирался выйти к чудовищу, искромсавшему Бекела всего пару минут назад.

– Подождём, пока туман рассеется, – предложил я.

Сперва Кратчли настаивал на своём – он опасался, что тварь заберётся в дом раньше, чем погода прояснится, – но всё же мне удалось убедить его выждать хотя бы какое-то время.

Хэнли оторвался от чтения. Наконец-то он приблизился к разгадке тайны, но это не принесло облегчения. К тому же появлялись новые вопросы.

Маллэнд находился на отдалённом скалистом острове, где единственной живностью были залётные чайки да буревестники. Так кто же напал на смотрителей и куда исчез потом? В тот день, когда Хэнли обошёл весь остров в поисках таинственного камня, он заглянул в самые отдалённые его уголки, но нигде не встретил ни намёка на присутствие зверей. Возможно, они приплыли на остров из другого места. Но что за зверь способен преодолеть сотни морских миль?

Хэнли пробрал озноб. Не хотелось думать, что опасный хищник всё ещё находился на острове, притаившись, выжидая подходящий момент. Смог бы Хэнли отбиться в случае атаки? Даже предупреждённый заранее, он мог проиграть в схватке со зверем. Время словно застыло. Хэнли сидел в состоянии странного отупения, уставившись сквозь круглое оконце в темноту ночи, пока вдали не засияли огни. Мимо острова проплывал корабль. Хэнли невольно улыбнулся. Случайное судно напомнило ему о цивилизации, которую он оставил. Прошло всего несколько дней, а Хэнли уже успел свыкнуться с мыслью, что он единственный оставшийся во всей вселенной человек. Как глупо с его стороны. Скоро Тринити-хаус пришлёт новых смотрителей и добровольное заточение подойдёт к концу. Он вернётся к нормальной жизни и забудет всё случившееся как страшный сон. Эта мысль придала Хэнли решительности, и он вернулся к дневнику Миллза.

«17 декабря

Всю ночь мы с Кратчли боролись со сном, но в какой-то момент я всё-таки отключился. Не знаю, надолго ли. Когда я с трудом продрал глаза, за окном всё так же стелился туман. Часы на стене в гостиной встали, лишив последней возможности определить время.

Поджидал меня и другой сюрприз: пока я спал, Кратчли всё-таки достал ружьё. Теперь он, словно безумец, бродит по дому, сжимая оружие, и без конца оглядывается по сторонам, будто боится, что зверь уже внутри.

Я не знаю, что делать. От меня разит потом и кровью. Хочется переодеться, но все мои вещи в спальне. Зайти туда я не могу, ведь там Бекел…

…

Кратчли стоит на коленях и молится. Не знаю, зачем я пишу об этом. Мне следовало бы бежать, но я боюсь выходить. Туман всё еще окутывает дом плотным коконом. Да и куда бежать с острова? Я не хочу погибнуть в море от голода и жажды.

…

Кратчли окончательно потерял рассудок. Всё бормочет про какую-то старуху, которая пришла убить его.

…

Кажется, безумие смотрителя передалось и мне. Я слышу неторопливое шарканье старушечьих ног.

…

Кратчли мёртв. Невесть откуда появилась струйка тумана, в мгновение ока обвила ноги смотрителя и, обездвижив жертву, потянулась вверх. Она поднималась всё выше и выше, пока не затянулась петлёй на шее несчастного. Но по крайней мере Кратчли – Господи, яви Своё безграничное милосердие и прими его в Свою славу. – бился в агонии недолго.

Перед смертью смотритель будто говорил с кем-то. «Я просто хотел покоя. Для себя, для всех нас. Знаю, что должен был подать лекарство, но я так устал. Мы все устали, а ты всё цеплялась и цеплялась за жизнь», – вот какими были последние слова Кратчли, что бы они не значили».

Я же остался один.

…

Прошло несколько часов, а может и дней – я потерялся во времени. Туман, кажется, загустел ещё сильнее. Я уже не питаю лживых надежд выбраться отсюда живым. Не будь я трусом, давно бы окончил свои мучения лично, своей рукой, но всё же я до последнего продолжаю цепляться за эту паршивую жизнь.

…

Кажется, я слышал голос. Голос отца. Моего мёртвого отца. Он зовёт меня так же, как и в тот день, когда чинил крышу нашего дома, а лестница выбилась у него из-под ног. Он просит о помощи. Нет. Он требует. Он никогда ничего не просил – только требовал. В тот день я сделал вид, что ничего не слышал. Не отвечаю я и сейчас. Может, повезёт, и он не найдёт меня, если я буду сидеть тихо и молчать.

…

Я слышу шаги. Гулкие, тяжёлые шаги. И сбитое дыхание. Он ищет меня.

Господи, спаси и сохр…»

Запись в дневнике прерывалась, и Хэнли нервно сглотнул, прекрасно понимая, почему Миллз не смог закончить предложение.

Теперь Хэнли был абсолютно уверен, что все смотрители внезапно сошли с ума. Один за другим они потеряли рассудок и наложили на себя руки. Но что послужило тому причиной? И куда исчезли тела?

Он размышлял об этом всю ночь, пока новая догадка не осенила его. Не было никакого тумана, клыкастых чудовищ и невидимых старух. Не было помешательства и массового суицида. Всё это инсценировка, и автор её, конечно же, известен. Весь этот спектакль разыгран никем иным как самим Эймонном Миллзом.

Расправившись со смотрителями и избавившись от тел, журналист, искусно владеющий пером, решил отвести от себя подозрения и выставить себя одной из жертв. Пропавших жертв. Хэнли не знал, почему и как Миллз убил смотрителей, и куда он спрятал трупы. Но это уже не его заботы. Пусть с этим разбирается полиция. Ей же предстоит узнать каким образом Миллз покинул остров, и где скрывается сейчас. Свою роль Хэнли выполнил: нашёл дневник убийцы и, вернувшись на материк, первым делом передаст его в руки полицейских.

Серый утренний свет пробивался сквозь маленькое оконце. Хэнли встал, потянулся, расправив застывшее тело. Сколько ещё ему придётся торчать на маяке? Почему ленивцы из Тринити-хаус до сих пор не прислали новую команду?

Хэнли погасил фонарь и бодро зашагал вниз по лестнице. Звук шагов отдавался гулким эхом от старых стен. Где-то вдалеке послышался гудок корабля, и Хэнли ускорил шаг. Вдруг это за ним?

Но радость внутри Хэнли померкла, едва он распахнул дверь маячной башни. Он не увидел корабля, как, впрочем, и ничего другого: остров окутал густой туман.

– Какого дьявола? – только и смог выдохнуть Хэнли.

Звонким колокольчиком позади раздался детский смех, от которого всё внутри сжалось в комок.

– Кто здесь? – крикнул, обернувшись, Хэнли. – Покажись!

– Здравствуй, смотритель.

Голос этот Хэнли слышал лишь однажды, почти шестнадцать лет назад, но запомнил его на всю жизнь. Каждую ночь его хозяйка являлась к нему в кошмарных снах.

От дальней стены, утонувшей в полутьме, отделился силуэт. Хэнли замотал головой, отказываясь верить в происходящее, и бросился наверх, в вахтенную комнату.

– Куда же ты, смотритель?

– Убирайся обратно в ад! – крикнул Хэнли, перескакивая через ступеньки.

– Неприлично говорить такое леди. Но ты никогда и не был джентльменом, ведь так?

Хэнли ничего не ответил. Дыхание его сбилось, сердце колотилось так сильно, что казалось, еще немного, и оно выпрыгнет из груди. Он бежал по лестнице, постоянно оглядываясь назад и прислушиваясь, не поднималась ли тварь за ним. Та оставалась внизу. Зато наверху послышался топот детских ножек и звонкий смех, рикошетивший от мрачных стен башни. Хэнли поднял взгляд и увидел босоногого малыша в длинной белой сорочке. Тот пытливо смотрел на него своими чёрными глазами-бусинками.