Buch lesen: «Яблоко Монте-Кристо»
Глава 1
Если вы хотите навсегда избавиться от приятеля, дайте ему денег взаймы, а если желаете более никогда не встречаться с каким-нибудь родственником, позвоните ему и скажите:
– У нас тут ремонт начался, не приютите ли на полгода меня, Таню, двух наших детей и сенбернара? Аквариум с рыбками мы уже отнесли к теще.
Можете поставить опыт на своих близких, я абсолютно уверен, что девяносто девять и девять десятых процента из них мигом воскликнут:
– Дорогой, рад был бы оказать тебе столь незначительную услугу, но…
Далее возможны варианты, скорей всего, вторая половина фразы будет звучать так: «Мы через десять минут улетаем в Нью-Йорк, уж стоим у трапа самолета», или «У самих завтра ванну меняют». Впрочем, может, ваши родные более изобретательны и заявят: «Ой, дорогой, тут такое дело! Прикинь, наши соседи разлили повсюду ртуть, дом оцеплен милицией, сами не знаем, где ночевать».
А как бы вы поступили, поняв, что на вашу личную жилплощадь собирается высадиться десант с детьми и собаками? Только честно? Я не принадлежу к людям, которых может привести в восторг подобная перспектива, поэтому советую не теряться и найти нужные слова для отпора в тот момент, когда племяннички звонят в дверь вашего уютного дома.
Но увы, не всегда мы успеваем сориентироваться, даже такой личности, как Нора, свойственно ошибаться.
29 сентября, около семи часов вечера, я мирно дремал в своей комнате, одним глазом глядя в телевизор. Только не подумайте, что я увлекся новостями, боже упаси, не выношу ужасы. Сообщения о цунами, тайфунах, авиакатастрофах и терактах вызывают у меня приступ депрессии, поэтому я предпочитаю мирные передачи из жизни животных или рассказы о растениях. Впрочем, еще люблю программу «Графоман», рассказывающую о книгах: мне импонирует стиль ведущего, настоящего интеллигента по имени Александр, даже то, что он швыряет в мусорную корзину кое-какие, на его субъективный взгляд, малоинтересные произведения, меня не раздражает. В Александре нет злости, агрессии, а главное, зависти. К тому же он обладает столь редким теперь для телеработника качеством, как умение владеть родной речью, и я наслаждаюсь ровным звуком его голоса без всяких «э», «бе», «ммм» и диких словосочетаний типа: «Эта книга суперская, бегите рысью в магазин, все, эй, вы слышите, все перцы должны схватить томик, выпущенный издательством „БМП“, кстати, спонсор нашей программы – „БМП“».
Укрывшись мягким пледом, я предавался безделью, из коридора до моего слуха не доносилось ни звука, домработница Ленка куда-то ушла, Нора…
– Иван Павлович! – вдруг закричала хозяйка.
Я вздрогнул: ну вот, сглазил!..
– Ваня, иди сюда!
– Уже бегу.
– Быстрее!!!
Больше всего меня удивляет манера Норы требовать от своего секретаря поведения Сивки-Бурки, возникающего перед человеком через секунду после вопля «Встань передо мной, как лист перед травой». Мне же требуется как минимум пара минут, чтобы дойти до ее кабинета, увы, я не владею методом телепортации.
– Не жвачься, – сердито сказала Нора.
– Что случилось? – слегка запыхавшись, поинтересовался я, войдя к ней.
– К нам сейчас придет клиент! – с детской радостью в голосе воскликнула Элеонора. – Открой ему дверь.
Я кивнул.
– Почему ты насупился? – пошла в атаку хозяйка. – Отчего на лице выражение парализованного тюленя?
Из моей груди вырвался тяжкий вздох, я уже неоднократно говорил о своем обостренном восприятии речи. Ну какая гримаса может быть на лице, простите, морде парализованного тюленя? Если уж несчастное животное в силу болезни потеряло возможность двигаться, то его лицевые мышцы не способны шевелиться. Или мышцы морды? Интересно, как следует правильно выражаться в подобном случае? Мордовые мышцы? И есть ли они у тюленя?
– Эй, Ваня! – сердито воскликнула Нора. – Вернись из тьмы!
Я вздрогнул и тут же услышал звонок.
– Вот это похвальная оперативность, – довольно кивнула Нора. – Раз, и на месте, не то что некоторые! Ваня, не маячь столбом! Поторопись!
Я порысил по коридору. Нетерпение хозяйки понятно: у нас случился временный перебой с заказчиками. Первые три дня простоя Нора потирала руки и твердила: «Отдохнуть не помешает», на четвертые сутки она загрустила, на пятые впала в депрессию, а к концу недели начала придираться ко мне по мелочам. Думаю, сейчас она схватится за любое дело, даже если ее попросят отыскать пропавшую болонку!
Дойдя до двери, я взглянул на экран видеофона и увидел мужчину примерно моих лет, одетого в мешковатую, слишком теплую для бабьего лета куртку и старомодную шляпу из черного фетра. Следует признать, долгожданный клиент не похож на олигарха или простого миллионера, навряд ли Нора хорошо заработает на этом заказе, хотя иногда случаются чудеса: встречались на моем пути очень богатые люди, зимой и летом обутые в рваные от старости кеды.
Я распахнул дверь и приветливо улыбнулся:
– Добрый вечер.
– Здрассти, – кивнул незнакомец, – Элеонора тут проживает?
– Да, да, входите.
– Ой, хорошо-то как, – вдруг бурно обрадовался клиент, – я думал, вдруг чего не так!
– Мы спокойные люди, – профессионально улыбнулся я, глядя, как потенциальный заказчик медленно стягивает верхнюю одежду, – с нами особых пертурбаций не случается!
– Ну, там… переехали куда или ваще адрес не тот!
– Нет-нет… «Ниро» на месте. Вам не кажется, что смена квартиры подобна пожару?
Мужчина нахмурился, на его челе появились морщины, я удивился. Отчего настроение заказчика претерпело столь радикальное изменение? Вроде ничего обидного или неприятного я не произнес, просто перефразировал пословицу!
В полном молчании мужик нацепил куртку на крючок, потом ладонью пригладил торчащие в разные стороны волосы и с чувством заявил:
– Вот сейчас я подумал и пришел к выводу: не прав ты! Ежели из маленькой фатерки, где жил с женой, тремя детьми и тещей, в просторный дом перебираешься, то это не пожар, а радость!
Большие круглые глаза клиента уставились на меня не мигая, я подавил смешок и, решив не продолжать дурацкую беседу, предложил пройти:
– Нам сюда, по коридору налево.
– Экие у вас хоромы, – забубнил мужичонка, – сколько ж комнат?
– Ну… вполне достаточно, семь.
– Ой! А народу много?
– Не слишком. Хозяйка, я и домработница.
– Ох и ни фига себе! Зачем же вам целое море горниц?
– Столовая, гостиная, кабинет, три спальни и помещение для гостей – вполне обычно, – пожал я плечами.
– Ни фига себе! – воскликнул дядька. – Небось Нора прилично зарабатывает! В месяц она тысячу долларов имеет?
Бестактность вопроса удивила меня, но уже через мгновение я сообразил, что к чему. Мужчина, решивший обратиться к Элеоноре и нанять ее в качестве детектива, очень хитер. Сейчас он прикидывается валенком, человеком, к которому в полной мере относится поговорка: «Простота хуже воровства», но в выбранной роли есть одно преимущество. Корча из себя неотесанного идиота, заказчик узнает много ему нужного, а главное, насколько востребована на рынке Элеонора.
Ну согласитесь, если никто до вас не прибегал к услугам сыщицы и она сидит в тоске за дверью маленького, грязного офиса в ожидании хоть какого-нибудь клиента – это не слишком хорошая реклама. А вот наличие огромных апартаментов – уже плюс для владелицы «Ниро». Ну, заяц, погоди! Я не настолько глуп, чтобы не понять твоей хитрости, и сейчас знаю, как себя вести.
– Элеонора зарабатывает очень много денег, – с готовностью ответил я.
– И че? Больше штуки баксов? – выкатил глаза прикидывающийся олигофреном мужик.
– Да, мой друг, – закивал я, – боюсь, вы не переживете, если я озвучу вслух сумму, проставленную в налоговой декларации, но, сами поймите, финансовые дела являются коммерческой тайной.
– Ну и ну! И откуда она берет бабки? Картины у вас красивые по стенам развешаны, сами малюете или приятели дарят? – продолжал сыпать вопросами незнакомец.
– Полотна созданы хорошими художниками, – терпеливо поддержал я беседу. – Нора собирает живопись. Впрочем, в коридоре не самые дорогие пейзажи, наиболее ценные холсты в комнатах. Что же касается вопроса о происхождении капитала владелицы агентства, то ответ здесь прост: к Норе стоит очередь из заказчиков, еле-еле справляемся, кое-кому отказывать приходится. Сюда, пожалуйста!
С этими словами я подтолкнул дядьку в кабинет, где за письменным столом сидела Элеонора. Вам ни за что не догадаться, как повел себя гость при виде моей хозяйки!
Думаете, он представился, сел в кресло и начал спокойно излагать суть дела, приведшего его к детективу? Вовсе нет. Одним прыжком дебил преодолел расстояние от двери до рабочего кресла и начал бурно целовать Нору, изредка выкрикивая:
– Во классно! Супер! Я вас нашел.
Больше всего Элеонора ненавидит объятия и лобзания, в особенности ей не по душе крайнее проявление чувств от незнакомых людей. Если совсем откровенно, то хозяйка скорей прижмет к себе жабу, чем постороннего человека. Зная об этой черте Норы, я стряхнул с себя удивление и, начав действовать решительно, подошел к дядьке, похлопал его по плечу, а затем твердо сказал:
– Сделайте одолжение, сядьте, придите в себя и начните рассказ.
Мужчина никак не отреагировал на мою пламенную речь, он продолжал облизывать Элеонору, я даже растерялся, но тут хозяйка сумела вывернуться из его цепких рук и с негодованием воскликнула:
– С ума сошел! Ты ел воблу! Отвратительно!
– Всего одну рыбку, с пивом, на вокзале, – признался мужик и радостно взвизгнул: – Ты меня узнала?
– Нет, – сердито ответила Нора, схватила со стола упаковку бумажных платочков и принялась яростно вытирать лицо и шею. – Мы разве знакомы?
– Дык, конечно, – засуетился мужичонка, судорожно раскрывая портфель. – Во, глянь фотки!
Нора уставилась на снимки, которые ей протягивала не совсем чистая, а если быть откровенным, просто грязная рука.
– Ну, позырь. Это тетя Катя, во!
– Тетя Катя? – вздернула брови Нора.
– Верно! – пришел в экстаз клиент. – Слева дядя Юра, на табуретке бабка, за ней дед Михаил, не Павел, Пашка уже тогда помер. По правую руку Анька, бабкина племянница! Ну ваще-то не родная, она от дедовой второй жены третьего мужа пятой дочери сына. Сеня его кличут. Так Сеня мне кумом приходится! Во, это я.
– Где? – окончательно растерялась Нора.
– Дык в коляске, возле Машки, жены Пашки, который помер из-за дяди Юры, тот в него вилы ткнул по случайности. Пришел в сарай сено корове нагрести, а там Пашка спит, он туда из-за Ленки влез, соседки Ваньки, которого Любка выперла, потому что за Николашу замуж вышла. Теперь разобралась?
Я скосил глаза на Нору: первый раз за годы службы вижу, чтобы хозяйка потеряла способность к вербальной активности, у нее, похоже, парализовало голосовые связки, наверное, от крайнего удивления. Но гость истолковал воцарившуюся тишину по-своему.
– Значитца, скумекали, – удовлетворенно закудахтал он, – а вот и ты!
– Где? – отмерла Нора.
– На фотке, возле Мишки, который в колодец упал. Утоп, бедолага, спьяну. Зря его Анька за водой бухого послала. Могла б сообразить, что это плохо закончится. У нее уже Сережка-то утонул, на фига было Мишку посылать… – зачастил гость.
Элеонора выхватила из рук дурака снимок.
– Действительно, – протянула она, – это я, вот странность. Так! Молчать!
Дядька вздрогнул и закрыл открывшийся было рот.
– Ни звука более! – рявкнула Нора. – Отвечайте лишь на мои вопросы. Вы кто?
– Леха, – растерянно сообщил клиент.
– А если назваться полностью?
– Алексей Иванович Одеялкин, – пробормотал дурак.
Я вздрогнул, Нора хмыкнула:
– Одеялкин, это здорово. Теперь нам нужны Кроваткин, Простынкин и Тумбочкин, тогда набор станет полным!
Леха вытаращил глаза, его недоумение было легко объяснимо: последняя фраза Норы явно прозвучала для гостя загадочно. Алексею ведь неизвестно, что я Иван Павлович Подушкин.
– И какое дело привело вас к нам? – начала докапываться до истины Элеонора.
– Так приехал на обследование, во, у меня бумага есть, – засуетился Леха, – направление в центр, здоровье зашалило… сердце…
Фразы полились из Алексея Ивановича, словно вода из крана; несмотря на некую корявость речи и бесконечные слова-паразиты, я довольно быстро разобрался в сути вопроса.
Леха живет не в столице, а в маленьком городке. В последнее время он, несмотря на молодость, испытывает некий дискомфорт в левой стороне тела, его словно колют булавкой то в районе лопатки, то чуть ниже. В родном местечке Одеялкина есть больница и врачи. Только, увы, диагностировать болезнь местные гиппократы могут лишь при помощи фонендоскопа и рентгена, о всяких новомодных примочках вроде томографа в крохотной клинике знают лишь понаслышке. Но Леха упорный человек, к тому же он очень испугался грозящего ему инфаркта, вот и сумел выбить для себя направление в столичную клинику.
Но мало получить необходимую справку с печатями, надо еще купить билет, добраться до Москвы, поселиться в гостинице… В общем, болеть – дело затратное, а Леха совсем не богат. Ладно, на проезд он наскреб, но вот на отель не набрал, денег на дорогой номер не хватило. Леха расстроился и даже упрекнул свою сестру Нинку:
– Ты слишком много на себя тратишь, за каким фигом журналов накупила?
Нинка обозлилась, и у родственников вышел скандал, но только зря Леха кипятился, именно любовь сестрицы к глянцевым изданиям и помогла решить проблему. После Нины красивые фото в журнале рассматривала мать; несмотря на возраст, она хорошо видит, и с памятью у нее порядок.
– Гляди-ка, Леха, – воскликнула мамашка, – это ж Норка! Какая она, однако, богатая стала и совсем не изменилась!
Одеялкин уставился на снимок.
– Кто? – спросил он.
– Нора, – ответила мать, – наших троюродных братьев внучатая племянница. Мы дружили, она у нас разок гостила, даже фотка есть! Со свадьбы Генки!
Порывшись в альбоме, старуха нашла фото, Леха взглянул на него и присвистнул. Незнакомая родственница и богачка из журнала были очень похожи, даже родинка на щеке та же самая.
– И кличут ее Элеонорой, редкое имя, и фамилия наша, – задумчиво протянула мамашка. – Она это!
Леха раскинул мозгами и пошел к Вене, приятелю, который работал корреспондентом в газете. Вениамин в свое время учился в Москве, в МГУ, и имел знакомых в столице. Не прошло и недели, как Одеялкин получил адрес Элеоноры, и вот теперь он топчется в кабинете, простодушно заявляя:
– Можно поживу у вас денек-другой? Совсем денег нет!
Нора заморгала, я деликатно хранил молчание. Значит, Одеялкин не клиент, он ее родня из провинции. Повисла напряженная тишина.
– Ага, – бормотнул Леха, – ну, понятно. Извиняйте, конечно, я не со зла пришел. Тебе, тетя Нора, привет от мамоньки и от братьев всех передать велено. Ну че? Мне уходить?
Мы с хозяйкой молчали.
– Ясненько, – сказал Леха, – ну тогда… того… прощайте, не поминайте лихом, на вокзал попрусь. Говорят, там можно ночевать, хотя врут небось. Только вы меня отсюда выведите, запутаюсь в хоромах, больно коридоров много, прям дворец!
Взгляд голубых простодушных глаз Одеялкина сфокусировался на мне. Неожиданно я ощутил дискомфорт, так, наверное, чувствует себя человек, к которому на улице привязался бездомный щенок. Взять собачку к себе нет возможности, оставить под дождем живое существо не позволяет совесть. Я поежился, Леха сгорбился. И тут дверь кабинета распахнулась, на пороге возникла домработница Ленка, замотанная в темно-синее платье.
– Чего на ужин мастерить? – слегка запыхавшись, поинтересовалась она. – Котлеты? Или не морочиться и просто мясо отварить? По мне, так второе лучше, еще и суп получится, колготни меньше!
– Елена, – сурово оборвала прислугу Нора, – сколько раз тебе повторять: не врывайся в кабинет без спроса с пустяковыми вопросами!
– Ничего себе пустяк, – обиделась Ленка. – Вам, конечно, печали нет, а мне заморочка: доставать мясорубку или нет? Знаете, сколько с ней возни? Сначала собери, потом помой, да еще жилы на ножик наматываются, вспотеешь, пока фарш сделаешь!
– Замолчи! – рявкнула Нора. – Немедленно отведи Алексея Ивановича в гостевую и устрой его там.
– Ой, спасибочки, – затарахтел Леха.
– Ступайте, – устало махнула рукой Нора. – Потом побеседуем.
Глава 2
Когда Одеялкин в сопровождении шмыгающей носом Ленки покинул комнату, я не удержался и ляпнул:
– Вот уж не знал, что у вас имеются родственники в провинции!
Нора объяснила:
– У моей матери была куча сестер, дедушка три раза женился, в каждом браке рожал детей, из-за старого шалуна все перемешалось. В прежние годы я иногда ездила к родичам, ну а потом связь прервалась. Может, порасспрашивать этого Леху поподробнее, а то я никак не соображу, с какой стороны мы родственники? И там…
Конец фразы я не услышал: из коридора донеслось настойчивое звяканье.
– Ваня, – моментально забыла о своем многоюродном братце хозяйка, – иди скорей к двери, это клиент.
На этот раз в прихожую вошли две женщины, явно мать и дочь, потому что похожи они были чрезвычайно. Обе голубоглазые блондинки, хрупкие, маленького роста, одетые в джинсы и коротенькие красные курточки.
– Мы договорились о встрече с Элеонорой, – воскликнула та, что постарше.
– Если пришли раньше, то можем подождать на лестнице, – нервно воскликнула молодая.
– Проходите, пожалуйста, – улыбнулся я, – не надо снимать туфли.
– Как же так! – возмутилась мать. – По чистым полам в грязной обуви! Только мужчина способен на подобное предложение! Лялечка, помоги.
Дочь присела и ловко развязала ей шнурки.
– Готово, мамуся.
Я терпеливо ждал, пока дамы приведут себя в порядок: процесс занял не одну минуту. Сначала Ляля и ее мать сняли красные курточки, под которыми оказались идентичные белые кофточки, затем из сумочек появились расчески, пудреницы, губные помады. Став после всех манипуляций еще более похожими, женщины прошли в кабинет, сели в кресла и хором сказали:
– Вас нам порекомендовала Алиса Брыкова, знаете ее?
– Конечно, – кивнула Нора, – в свое время я помогла Алисе. Давайте по порядку: как вас зовут?
– Ляля, – сказала молодая.
– Зоя, – тут же сообщила мать.
– Мое имя вы знаете, – улыбнулась Нора, – а это Иван Павлович Подушкин, без него я никуда, помощник, секретарь, детектив – единый во многих лицах.
– Очень приятно, – хором ответили дамы.
Я поклонился:
– Мне тоже.
– На этом светскую часть церемонии можно считать закрытой, – сказала Нора. – Давайте приступим к делу. Что случилось?
– Недавно умер Игорь, – хором проскандировали дамы и разом вытащили из пузатых ридикюлей носовые платки. – Ушел совсем молодым, в расцвете сил…
– Будет лучше, – перебила «хоровое пение» Нора, – если вы станете говорить по очереди. Одна сообщит суть дела, вторая дополнит.
Дамы переглянулись.
– Лучше ты, мама, – пробормотала Лялечка.
– Нет, доченька, Игорек был твой муж, значит, тебе первой слово, – попыталась уйти в кусты Зоя.
– Я не очень-то способна излагать события, – вздохнула Ляля. – Сама знаешь, нет дара особого.
– Доченька, никогда не оговаривай себя, ты изумительная рассказчица, – возмутилась Зоя.
– Но Игорь всегда говорил: «Ляля, лучше помолчи».
Зоя заломила руки:
– Игорь иногда был бестактен. Мужчина, что с него взять!
– Мама! Он был замечательный, – бросилась на защиту покойного супруга Ляля.
– Не спорю, но не всегда ласковый. А в особенности в последнее время, когда начал пить.
– Мамулечка! Ты же знаешь, отчего он хватался за бутылку, – покраснела Ляля. – У него был ужасный стресс!
– Верно, – закивала Зоя, – на уровне рефлексов я могу оценить ситуацию, но умом – нет! Нельзя назюзюкиваться до свинского состояния, а потом вваливаться в дом и пугать жену!
Я тихонечко вздохнул: вот почему я не спешу затянуть на своей шее петлю брака. Найти жену, с которой можно спокойно вести размеренный образ жизни, вполне по силам практически любому мужчине. Но увы, к супруге в придачу прилагаются теща, тесть, подружки, сестры, братья, бабушки, дедушки…
– Давайте вернемся к основной теме беседы, – хлопнула ладонью по столу Нора. – Ляля, говорите вы!
Молодая женщина покраснела.
– Лучше мама!
– Нет, доченька, – мгновенно возразила Зоя.
– Но Игорь всегда говорил…
– Не следовало его слушать…
Разговор вновь плавно вырулил в уже проторенную колею.
– Спокойно! – рявкнула Нора. – Зоя молчит, Ляля излагает!
Дочь откашлялась и начала рассказ. Вначале ничего необычного она не сообщила.
Лялечка не москвичка, училась в не слишком «женском», на мой взгляд, вузе, где преподавали автодело. Я всегда считал, что машины и дороги прерогатива мужчин, но у Лялечки было другое мнение по сему вопросу. Институт дал студентке не только высшее образование, но и мужа. Лялечка увлекалась художественной самодеятельностью и активно участвовала во всех постановках студенческого театра. Вот на репетиции очередного спектакля она и познакомилась с молодым преподавателем Игорем Андреевичем.
Высокий, смуглый, черноволосый и кареглазый молодой мужчина был просто ожившей девичьей мечтой. Мало того, что Игорь обладал спортивной фигурой, «кубиками» на животе и рельефными бицепсами, мало того, что он великолепно читал лекции, лихо водил машину, замечательно пел, танцевал и мастерски рассказывал анекдоты, был коренным москвичом из интеллигентной семьи, так еще и фамилия у него оказалась аристократическая – Вяземский.
Лялечка тоже была вполне симпатичной девушкой, но она хорошо понимала: Игорь не обратит на нее никакого внимания. Ляля не отличалась ни особой красотой, ни яркими талантами. Ее, правда, весьма охотно взяли в театральную студию: должен ведь кто-то играть горничных или изображать толпу. Отдавая себе отчет в своих возможностях, Ляля обожала Игоря издали, не смея приблизиться к преподавателю. Ну какие шансы имелись у девушки из необеспеченной семьи, чье личико было довольно милым, но совсем стандартным. Кстати, и фамилия Ляли весьма заурядная – Иванова.
Когда Ляля перешла на второй курс, театр замахнулся на Шекспира, ни больше ни меньше как на Гамлета. Угадайте, кто должен был изображать принца Датского? Правильно, Игорь. Роль Офелии отдали местной звезде, красавице Рите. Увидев, как любимый и «Мисс института» репетируют одну из сцен, Ляля ощутила приступ грусти. Не ревности, нет. Ревновать к Рите было все равно что завидовать английской королеве. Риточка казалась идеальной парой для Игоря, и, наверное, Вяземский это отлично понимал.
Ляле досталась роль одной из придворных. В финальной сцене дуэли она стояла около столика, где восседала королева Гертруда, и это к ней обращалась та с просьбой подать бокал вина.
Рита блестяще сыграла Офелию, Игорь был неподражаем в роли Гамлета. По окончании представления зал рукоплескал стоя.
Когда занавес закрылся, Игорь повернулся к Рите и произнес:
– Ты была великолепна!
Офелия слегка покраснела, Вяземский же двинулся к партнерше, говоря на ходу:
– Мы можем пойти в кафе, отметить твой успех.
Рита кивнула, шагнула вперед, но тут случилось невероятное. Продолжая улыбаться и сжимая в руке букет цветов, полученный от одной из зрительниц, Игорь спокойно, словно тумбочку, обошел Офелию, приблизился к Ляле и, протянув ей розы, продолжил:
– Ты очень талантлива, может, зря поступила в автодорожный?
От неожиданности Ляля уронила роскошный букет, Рита превратилась в свеклу, остальные участники сцены зашептались и начали кашлять. Один Игорь сохранял спокойствие.
– Поехали, – обнял он Лялю за талию, – или у тебя иные планы на вечер?
Вот так начался роман, о котором сладострастно судачили все студенты института, да что там учащиеся – педагоги тоже не удержались от искушения почесать языки. Алена Сергеевна, «англичанка», один раз начисто забыв о служебных обязанностях, весь семинар с пеной у рта спорила с пятикурсницами на тему: как скоро Вяземский бросит Иванову.
Но Игорек, не обращая внимания на пересуды, постоянно держался около Лялечки. Потом Вяземский ушел из вуза, решив заняться бизнесом, и «благожелательницы» хором завели:
– Ну все, прошла любовь, завяли помидоры.
Но столь ожидаемого всеми разрыва не произошло. Пара, вопреки прогнозам, сыграла шумную свадьбу, сплетницы еще сильней замололи языками.
– Залетела она, иначе с какой стати Игорек на этой красоте женится? – шипели студентки.
– Ни рожи, ни кожи, ни ума, а такого парня оторвала, – бубнили преподавательницы.
Ляля получила диплом и покинула институт. Брак Вяземского и Ивановой оказался очень счастливым. Вот только детьми они обзаводиться не спешили, Лялечка, вопреки пересудам, не была беременна, когда шла в ЗАГС.
Говорят, любовь окрыляет. Может, это и так, потому что, получив в паспорте соответствующий штамп, Игорь развил бурную деятельность. Наверное, ему хотелось, чтобы его жена ни в чем не нуждалась. У Вяземского оказалась ярко выраженная коммерческая жилка, он не боялся разумного риска и неким шестым чувством всегда ощущал опасность. Через короткое время после свадьбы Игорь обрел материальную стабильность, сделал в своей квартире ремонт, обзавелся машиной, хорошей одеждой. Вместе с благополучием и зрелостью к Игорю пришли некоторая жесткость и умение твердо сказать «нет» очень надоедливым личностям. Вяземский, как многие достигшие успеха люди, внутренне переродился. Единственное, что осталось неизменным, – это его любовь к Ляле. Вернее, нет, теперь яркое пламя превратилось в ровный огонь: все, что делала жена, казалось Игорю правильным.
Жизнь обернулась к молодой чете яркими, светлыми красками, оставалось лишь радоваться своему счастью, мало сейчас вокруг таких удачливых и в семье, и в работе людей.
Но некоторое время тому назад Игоря вдруг начали преследовать неприятности, если, конечно, этим словом можно назвать чужую смерть.
В октябре Вяземский, приехав на работу, припарковал «Мерседес» у здания своего офиса, пошел ко входу, и тут случилось ужасное событие.
Не успел Игорь дойти до подъезда, как раздался странный звук – то ли свист, то ли шипение, и почти к его ногам упала девушка.
Сначала Вяземский не понял, что случилось. Улица была пуста, откуда взялась незнакомка, почему она упала? Но не успел Игорь оценить ситуацию, как сверху донесся вопль:
– Ма-а-ама! Помогите-е-е!
Вяземский поднял голову: на одном из балконов металась женщина. Ее вопль, очевидно, достиг ушей местных секьюрити, из офиса выбежали парни в черной форме. Один наклонился над лежавшей на тротуаре девушкой и ойкнул:
– Она… того… готова.
– А ты че думал? – нервно воскликнул другой охранник. – Не с табуретки упала!
Игорь шарахнулся в сторону, только сейчас до него дошел смысл произошедшего: на дорожке лежит труп, девушка то ли случайно упала, то ли спрыгнула с лоджии, куда обычно выходили любители подымить.
Но окончательно добил Вяземского один из охранников – глупый мужик подскочил к нему и с невероятной заботой воскликнул:
– Господи, какое счастье, что вы не успели пару шагов вперед сделать, иначе б вас убило на месте!
Вот после сей на редкость «кстати» произнесенной фразы Вяземский едва не заработал инфаркт. Игорь мгновенно представил ситуацию: он идет к входной двери… и тут на голову ему падает тело!
Работать в тот день Игорь не смог, уехал домой. Через некоторое время ему сообщили: девушка не является сотрудницей фирмы Вяземского, она приезжая, которая попросилась у охранников впустить ее в туалет. Умершая была молодой и хорошенькой, поэтому секьюрити, забыв о бдительности, разрешили красавице пройти в здание и воспользоваться санузлом. Более того, один из парней довел ее до нужной двери и оставил там. Каким образом девица оказалась на лоджии, почему прыгнула вниз – осталось неизвестным. При разбившейся не нашли никаких документов, около трупа валялась сумочка, но в ней не было ничего идентифицирующего личность: ни паспорта, ни прав, ни мобильного телефона, ни записной книжки. Внутри замшевого мешочка нашли пудреницу, губную помаду и рекламную листовку одного из московских кафе. Такие «приглашения» бесплатно раздают на улицах, может, и вам иногда впихивали клочок бумаги с надписью: «Приходи к нам. Заказываешь одну чашку кофе, вторую получаешь бесплатно».
Что случилось потом с самоубийцей, обнаружили ли в конце концов ее родных, кто хоронил девушку, Игорь не знал. К Вяземскому у правоохранительных органов претензий не имелось, а в качестве свидетеля от него не было толку.
В результате Вяземского оставили в покое. Игорь пару дней провел дома, потом попытался забыть неприятную историю.
Но не тут-то было! Через три месяца после того происшествия Игорь и Ляля ехали по шоссе в сторону своего дома. Шел дождь, было холодно, вернее, слякотно. Декабрь в Москве в последние годы все больше напоминает октябрь, мороза нет, под ногами грязь. Лялечка мирно дремала, потом вдруг ее резко качнуло, и она чуть не упала с сиденья.
– Игоряша! – с укоризной воскликнула жена. – Разве можно так тормозить! Я чуть нос о переднее кресло не расквасила!
Но всегда вежливый Игорь повел себя странно. Он не стал извиняться и жалеть супругу, а внезапно, прямо посередине шоссе, выскочил из машины и кинулся вперед. Растерявшаяся Ляля увидела в свете фар, как супруг мечется по проезжей части, потом около Вяземского возникла плотная фигура, одетая в синий комбинезон, и начала интенсивно жестикулировать.
Лялечка испугалась и, решив помочь мужу, вылезла из машины.
– Немедленно вернись в салон! – заорал Вяземский, увидав жену.
Лялечка насторожилась: никогда еще Игорь не говорил с супругой в подобном тоне.
– Что случилось? – спросила она.
– Уходи! – затопал ногами Игорь.
Но Ляля приблизилась к мужу, оглядела пустое шоссе и вскрикнула. Чуть поодаль стоял грузовик, набитый строительными отходами, очевидно, его водителем был тот самый мужик в комбинезоне, твердивший сейчас, как попугай, одну фразу:
– Не уезжай, не уезжай, скажи ментам правду, он в темноте пробегал, здесь перехода нет, я не виноват!
Лялечка скосила взор влево и зажала рот рукой: сбоку от машины с обломками кирпичей лежало тело, облаченное в серо-черную куртку. Отчего-то сбитый человек оказался босым, его ботинки были раскиданы по трассе.
– Мама… – прошептала Ляля и потеряла сознание.
