Buch lesen: «И Куба здесь совсем ни при чём, хотя…»

Schriftart:

«Путешествуй только с теми, кого любишь»
Э. Хемингуэй

Редактор Ирина Петровна Белышева

ISBN 978-5-4490-7048-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все действующие лица, события и прочее, за исключением географических названий, являются вымышленными. Автор просит не ассоциировать персонажей и повествование этой книги с реальными людьми. Все совпадения случайны.

От автора:

Эту книгу я себе сразу засчитал за две: за первую и за последнюю. Я начал писать от делать нечего, а закончил потому, что все-таки надо было дописать. Все, что я могу сказать по этому поводу это то, что писательство – это адский труд. Если кто-то думает заняться этим ремеслом, подумайте еще раз. Лишним не будет, точно.

Большое спасибо всем, кто, прочитав начало, время от времени спрашивал меня про всю книгу целиком. Может быть из-за Вас я и дописал ее до конца.

Надеюсь, что книжка будет кому-нибудь интересна. И спасибо всем людям, которые мне помогали.

D.M.

Часть первая. Начало

Глава 1. О главном герое

– Ты приедешь? – спросил голос в телефонной трубке.

– Не знаю. Как проснусь – звякну.

– А чего звонить-то? Проснешься и приезжай.

– Ладно… Но все равно позвоню. На всякий случай…

Попытка отказаться была довольно жалкой. Это понимали владельцы обоих телефонов. Но один добивался, чтобы на планируемом его женой сборище было с кем поговорить, второму очень не хотелось срываться из такой для него желанной постели, хотелось остаться в ней подольше. Во— первых, в постели он был не один, а с очень привлекательной девушкой, а во— вторых, удобного случая провести целый день с этой красавицей могло бы больше не представиться. Слишком уж долго он этого добивался. Девушка ему очень нравилась.

«Новогодняя ночь оставляет двери открытыми, остается лишь войти», – подумал второй.

– Договорились. Буду ждать.

Второй отключил телефон, бросил его на диван. И огляделся вокруг, как будто находился в квартире в первый раз. Квартиру он купил давно, но отделку оставлял на потом, тратился на материалы и работу по мере образования лишних денег.

Потребности холостяка около тридцати зависят от самого холостяка и от его доходов. Один живет от жалования до жалования, пытаясь собрать деньги на покупку, в общем-то, ненужной ему вещи. Другой живет от пуза сразу после получения зарплаты, а потом кладет зубы на полку. Наш холостяк был, по общим меркам, довольно обеспеченным человеком и расходовал деньги, исходя из собственного настроения и желаний. Желания были разнообразными, но простыми, поэтому деньги у хозяина дома все же водились. Про многих говорят – живет одним днем, к этому ближе всего подходило – жизнь на полтора дня.

Холостяк прошелся по гостиной. Комната была просторная, но в ней находился только диван. В мебельном магазине он казался необъятным, а в четырех стенах комнаты ужался. На стене висел огромный телевизор, купленный по случаю с большой скидкой. В этой части квартиры мебели больше не было. Была еще спальня с широченной кроватью, на которой был остановлен выбор только с одной целью – производить неизгладимое впечатление на женщин, попавших в жилище холостяка. С одной стороны, кровать должна была подчеркнуть недюжинные способности холостяка в постельно-половой сфере, с другой – сразу же дать понять, что такая кровать предназначена не для семейной идиллии и затащить под венец ее владельца попросту невозможно.

Был еще кабинет, где стоял компьютерный стол с ноутбуком и колонками и средних размеров шкаф с дисками, книгами и прочим хламом.

Владельцем квартиры являлся мужчина 30 лет от роду, ни разу не женатый, что, впрочем, ему никак не мешало. Мало того, по мере взросления женщин становилось все больше, их разнообразие порой удивляло. Раньше, когда ему только исполнилось двадцать, объектом его интересов являлись однокурсницы и девушки примерно его возраста, которые встречались ему в общественном транспорте, на улице. Везде. А к тридцати годам, когда все его друзья переженились и на их свадьбах, где он неизменно становился свидетелем. Поскольку он не был связан хоть сколько-нибудь длительными отношениями, он получил еще один способ знакомства с девушками, благодатный источник в лицах жен своих друзей. Не то, чтобы он наставлял рога своим друзьям! Нет-нет, ни в коем случае! Жены друзей были для него священны, а дружба превыше всего. Но жены друзей, видя на горизонте неокольцованного, обеспеченного, а главное, потрясающе привлекательного представителя мужского пола, всеми силами пытались исправить его холостое положение, подсовывая под всякими надуманными причинами для знакомства подруг и сестер. Он благосклонно принимал эти неуклюжие попытки его женить, и за непродолжительное время «познакомился» со всем окружением жен своих друзей. При этом он умудрялся даже после окончания «знакомств» сохранить дружеские отношения со всеми потенциальными невестами, что в случае периодов «безрыбья» было очень кстати. Этот источник поил его свежей водой довольно долго, поскольку друзья женились последовательно, и к моменту, когда ручеек от очередной жены иссякал, появлялась новая жена очередного друга, и вместе с ней еще один ручеек. Хотя надо отдать ему должное, он никогда не оставлял свободный поиск. В общем, его записная книжка всегда была полна телефонами тех, кто бы мог помочь скоротать короткую летнюю или длинную зимнюю ночь.

Он умел ладить с женщинами, и вообще умел казаться милым в обществе. У него был хорошо подвешен язык, он мог непринужденно вести беседу практически на любую тему, благо, темы были одни и те же. Бывало, очередная потенциальная невеста на очередной вечеринке, зная, что он незадолго до этой самой вечеринки переспал с ее подругой, явно питала к нему плохо скрываемую вражду, а он забавлялся тем, что доводил девушку чуть ли не до слез придирками и остротами, а потом резко менял отношение и утешал ее. В итоге все заканчивалось одинаково – постелью. Но, в основном, женщина, встретив его, уже через десять минут испытывала к нему расположение, а к концу вечера что-то близкое к привязанности, если не влюбленности. Постоянное общение с противоположным полом тренировало его навыки, и к тридцати годам он достиг пика мастерства. Бывали, конечно, и осечки. Но он относился к этому философски, не делая из них трагедий.

Он никогда не дарил цветы и подарки своим подругам, и это, тем не менее, каким-то образом не являлось недостатком в глазах дам. Он был не скуп, даже щедр, но считал, что баловать женщин нельзя. При этом женщины воспринимали его поведение как проявление некой брутальности, и это им очень нравилось.

Он прошелся по гостиной, глядя под ноги. Начинался неприятный период – расставание с подружкой, которая сейчас нежно посапывала в его кровати. Процедура расставания была отработана до мельчайших деталей и не доставляла ему беспокойства, но все же была неприятной. Он поморщился и направился в спальню.

В спальне был полумрак. Шторы он задернул еще накануне, зная, что новогоднее утро может разбудить его раньше, чем надо. «Ну, что ж!, – подумал он. – Правило первое: нет ничего хуже невыспавшейся женщины». И нырнул под одеяло. Потому что сразу после этого, перед тем, как заснуть, он решил, что хуже невыспавшейся женщины может быть только невыспавшийся мужчина.

Глава 2. Новогоднее утро

Он проснулся из-за маленького лучика солнца, который каким— то невероятным образом прорвался между плотно сдвинутых штор. Не открывая глаза, он аккуратно, стараясь ничего не задеть, глубоко вздохнув, потянулся всем телом со всей мощью, на которую был способен. Где— то хрустнуло и стало хорошо. Он оттянул краешек одеяла вверх и открыл глаза. Вид его порадовал. Девушка лежала на боку, спиной к нему. Кожа казалась бархатистой, а от изгибов линий ее тела невозможно было оторвать глаз. «Красиво! – подумал он и придвинулся к ней. – Нет ничего хуже женщины, которая просыпается сама по себе!» И приложил ладонь к ее животу.

Через полчаса, когда они отдышались, он первым пошел в ванную принять душ. Вода взбодрила его окончательно и он, надев халат, направился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Жаря яичницу, он услышал, как она зашла в ванную и включила воду. Он знал, что через пару минут он обязательно откроет дверь ванной, чтобы увидеть, как она смывает с себя остатки пены. Эти сцены, когда девушки принимали утренний душ в его ванной, ему нравились, и он никогда не упускал возможности посмотреть, приводя их в смущение. После этого он входил и нежно целовал их в мокрые губы, растворяя этим остатки смущения и стыда.

Позавтракав холостяцким завтраком: яичница с ветчиной, апельсиновый сок и кофе, он сообщил, что ему надо заехать к родителям – поздравить с Новым годом! Он подумал, что это будет воспринято девушкой нормально и будет прекрасным поводом от нее избавиться. Во-первых, после первой ночи никто из мужчин не знакомит девушку с родителями, во-вторых, поход к родителям – всегда дело длинное, а, соответственно, ждать его в машине пару часов или дома до вечера она точно не будет. Ну, и в-третьих, он едет к родителям в первый день нового года, что характеризует его как человека, который уважает семейные ценности. Классный парень, да и только!

Объяснение сработало и уже через час, не заезжая к родителям, он ехал за город, на дачу звонившего утром друга. Конечно, он забыл позвонить, как обещал.

Глава 3. Первое января

Даже таксисты не выезжают первого января на работу. У них, у таксистов, свой таксистский Новый год. Они славно потрудились в новогоднюю ночь, развозя пьяную публику, где-то завидуя, где-то соучаствуя, где-то переживая. Но у всех таксистов в новогоднюю ночь одно и то же настроение – предпразднично-раздражительное. «Все люди, как люди, только у меня работа – говно. Я должен работать в эту ночь, когда люди уже приняли по стакану, поют песни, танцуют, веселятся. А у меня из всех развлечений только диск в магнитоле с «Но-о-о-овы-ы-й год к нам мчится…». Да и то напополам с клиентами. Ну, ничего, сегодня покатаюсь, срублю бабла, и завтра оторвусь…». До обеда он спит, не потревоженный женой и детьми. Конечно, кормилец спит, всю ночь работал, теперь на все праздники денег хватит. После этого встает и с раздражением ждет вечера. Жена уже готова, стол накрыт, поллитровочка со слезой на столе. Телевизор надоел еще вчера этими новогодними помоями на всех каналах, сделанными, как под копирку, но все равно работает, так, для фона. И понеслось…

Он ехал по заснеженной дороге. Как обычно, все коммунальные, дорожные и прочие службы, в отличие от таксистов, начали праздновать Новый год, начиная с католического Рождества. Поэтому дорога напоминала еще в детстве виденное автородео на льду, где каскадеры ездили с заносами, вертелись на своих машинах и мотоциклах. На выезде из города его остановили гаишники, долго принюхивались. После предъявления заламинированной бумажки, гласящей, что предъявитель сего документа является членом Общественного Совета ГИБДД – подарка одного из друзей, гаишник вздохнул, вернул документы и пожелал счастливого пути. Дорога была покрыта слоем кое-где примятого снега, который шел в новогоднюю ночь.

Кстати, новогодняя ночь была удивительной. Большими хлопьями снег вальяжно спускался и обосновывался на плечах, шапках, носах гуляющей публики. Был стопроцентный штиль, и в свете уличных фонарей снег сопровождал людей. Было действительно красиво и необыкновенно романтично. Он тогда еще подумал, что снег – молодец, и сделал за него половину работы по соблазнению девушки. Вера… Он снова вспомнил изгибы ее тела под одеялом и улыбнулся. Ночь прошла отлично…

Они ушли из ресторана, где встречали Новый год с его друзьями, как только возникла подходящая пауза, и народ начал уставать. Пил он немного, в его планах не было алкоголя, в его планах была девушка. Друзья глазами и еле заметными кивками одобрили его выбор. Их жены как женщины приличные легко приняли девушку в свой новогодний круг общения из-за хорошего отношению к нему. Традиционных вопросов, типа, где познакомились, как долго встречаетесь и прочее, не было, новогодняя ночь к этим разговорам не располагает. Когда они вышли, снег уже шел. Она подставила ладони, пытаясь его поймать. Несколько снежинок опустились на ее варежки, она сдула их и улыбнулась. Эта улыбка была такой искренней! Несколько секунд он любовался ею, и ощущение того, что эта красавица скоро будет принадлежать ему, заставило сердце биться чаще.

Они не взяли такси, которых около ресторана было множество. Он жил недалеко, и очень хотелось прогуляться по свежему воздуху после прокуренного ресторана. По дороге они разговаривали тихо и медленно, фразы произносились редко и были очень короткими. Настроение у обоих было романтичным.

Он снова улыбнулся, достал и закурил сигарету, приоткрыв окно водительской двери. Он сворачивал с основной дороги. Далее был сложный участок, он проходил по лесу и был таким узким, что летом там с трудом разъезжались две машины. Зимой еще часть дороги съедали сугробы, так что встречный автомобиль становился почти нерешаемой проблемой. Он надеялся, что первого января мало найдется дураков, покидающих свой дом, как он, а следы на заснеженной лесной дороге – это следы тех, кто едет, как и он, к своему другу.

Глава 4. «Эх, щас бы на Кубу…»

– Сань, ну где тебя черти носят? Времени сколько? Мы уже накатили под шашлычок… – парни были слегка навеселе.

В комнате было полно народу. Все более или менее знакомы. Из мужского сообщества присутствовали только двое: звонивший с утра и его друг, тоже, как и я, неженатый, но младше меня года на три. Но о нем позже. Зато девушек было человек шесть. У меня свело скулы, но виду я не подал. После новогодней нимфы не хотелось никого и ничего, что могло бы испортить послевкусие.

Это была традиция. Каждый год они меня вызванивали утром первого января и приглашали приехать в их загородный дом. Не так, чтобы их. Дом построили родители Насти, но бывали в нем редко. Настя и ее муж Леха, которого я знал с песочницы во дворе, любили проводить там время, когда приезжали из столицы, где работали и жили постоянно. Там всегда собирались девчонки – подруги Насти, частью замужние, но в большинстве – нет. Многих из них я знал только в лицо, как и они меня, но некоторые из них были близко знакомы и с другими особенностями моей анатомии. Приезжали Леха и Настя довольно редко, поэтому каждый раз, как они появлялись в городе, мы встречались с Лехой. Леха был парень веселый, любящий всякого рода компании, не дурак выпить. Сдерживало его только одно – Настя. Любили они друг друга беззаветно. Понимали друг друга с полуслова. Даже не так – с полувзгляда. Люди эти нашли друг друга случайно и, однажды встретившись, уже не расставались. Несмотря на недостатки каждого из них, они дополняли друг друга так гармонично, что становились единым целым. Идеальная пара.

Я отдал бутылку односолодового виски, которую тайком взял с собой из дома. Почему тайком? Ну как можно объяснить наличие в твоей руке бутылки крепкого алкоголя девушке, которой сказал, что едешь к родителям? «Ты знаешь, моя мама очень любит именно первого января выпить отличного виски с яблочным соком, а?» или «Папа выпил все, что было дома, а теперь у него похмелье, и ему необходимо виски!» Бред! Одной лжи про родителей мне показалось много в это утро, поэтому я спрятал бутылку в пакет с грязным бельем, чтобы не давать никаких объяснений, а, соответственно, не лгать еще раз.

Я где-то слышал фразу, что все лгут. Согласен с ней полностью. Все лгут! И лгут часто. Но одни делают это некрасиво, путаясь в деталях, не помня своей лжи, другие поступают умнее. Они говорят правду, ну или почти правду. Только немного не договаривают. Опускают как раз те моменты, ситуации, эпизоды, из-за которых первые придумывают свою ложь целиком. При этом не надо помнить свою ложь, как именно ты соврал. Они знают то, что было в действительности, но, когда в очередной раз доходят в своем рассказе до определенного места, опять не договаривают. Срабатывает рефлекс. Но ложь есть ложь, и этим все сказано.

Итак, я был в компании, которую видел раз в год. Девочки постарались, принесли мне посуду и столовые приборы. Есть холодный шашлык мне не хотелось, поэтому я решил начать с салатов и виски. Знаете, если честно, традиционное русское домашнее застолье с его атрибутами в виде оливье, мяса по-французски, солений и прочего, ни к чему, кроме водки, не подходит. Ну не подходит, и все тут! Ну, нельзя есть оливье под виски, не сочетаются данные продукты в принципе. Но также уверен, что русские люди в большинстве своем сказали бы мне – «Не выпендривайся. Ешь и пей, что дают! Гурман, бл…, нашелся!». И были бы правы! Набор блюд на русских столах остался нам по наследству от столов советских, которые наши мамы и бабушки старались, как могли, разнообразить при очень скудном ассортименте продуктов. И сейчас генетически заложенное в женщинах понимание, что готовить, и также генетически заложенное в мужчинах понимание, что есть, не способно изменить ничего на нашем столе.

Другое дело – напитки. Совсем другое дело! Когда открылись границы, народ начал позволять себе невиданную ранее роскошь – импортные напитки! Раньше ведь как было? Если водка, то «Столичная» или «Сибирская», но там 50 градусов – поаккуратней! Если коньяк, то армянский, потому как молдавский и азербайджанский – суррогатное дерьмо! Виски вообще не было. Вот самогон бабушкин на боярышнике настоянный был, а виски не было. Вина было много, от сухого до крепленного, и виноградное, и плодово-выгодное. Крым, Молдавия, Грузия.. Мда…!!! И тут сразу раззззз!!!! И все есть, но дорого, а потому престижно. Неважно, что у французского коньяка и салата «оливье» только названия одинаковые, французские. Мы его под «оливье» и вмажем! И лимончиком закусим! Нельзя ведь лимоном, послевкусие теряется? А у нас так еще царь-батюшка закусывал! А закуска вообще градус крадет! В этом – наша сила! Мы любые перебои с продовольствием и алкоголем переживем! Не будет виски, мы самогона бабушкиного на боярышнике настоянного выпьем. Да еще и скажем, что получше ихнего виски будет. Русский народ – экспериментатор поневоле.

– Рюмку свою поставь поближе! – сказал Серега, Лехин друг. – Я сегодня на разливе.

Я передвинул граненую рюмку к Серегиной тарелке. Она тут же наполнилась. Я поставил ее к своей тарелке.

– Ну, давай, Саня, за Новый Год! – провозгласил торжественно Леха. Насти в комнате не было.

– Серег, давай еще по одной, и пойдем покурим. А Санек пусть пока пожует чего— нибудь!

Мы снова выпили. «Оливье» был так себе, да еще и двух видов. Наверное, кто— то из девчонок притащил со своего новогоднего стола. Закинув в себя немного салатов и колбасы, чтобы не запьянеть, я вышел из-за стола. На летней веранде, прилепленной к дому, парни курили сигары.

– Ух, ну не фига себе! Откуда такое барство?

– Приятель приехал с Кубы. Вот, презент привез, – сказал Серега. – Я в инете прочитал, что их можно хранить только в специальном ящике, иначе в труху превратятся! Как думаешь, за две недели с ними ничего не будет?

– Без понятия, – я пожал плечами и закурил сигарету.

– Ты что?! Возьми себе одну. Там, в коридоре, пачка такая желтая лежит.

– Потом, – я ощущал во рту вкус вчерашнего оливье и копченой колбасы.

Леха был во власти сигары. Он стоял, как английский лорд в своей библиотеке после семейного обеда, и смаковал ее. Ему казалось, что сигара в его руке подняла его социальный статус как минимум до уровня члена английской королевской семьи. Со стороны это казалось комичным, учитывая штаны от спортивного костюма, стоптанные тапочки и накинутый на футболку пуховик.

– Бл…, щас бы на Кубу! – мечтательно произнес Леха. Фраза явно не гармонировала с джентельменской позой.

– А что?! Поехали, – это был уже Серега. Он вбросил фразу и просветлел. – Там тепло, море— океан, сигары, девочки… Класс! Поедешь? – спросил он меня.

– Да можно, конечно! Только у меня вечная запара на работе, шеф не отпустит.

– Этого, – Серега кивнул в сторону Лехи, – звать бесполезно. Он без Насти никуда. А мы с тобой махнем, только не сейчас, а попозже.

– Узнавай, что по деньгам и звони. Телефон знаешь.

Обычно этим разговоры и заканчиваются. Поговорили, обсудили, договорились и… никуда не поехали. Но вроде как съездили. Это обычно. И привычно.

– Ладно, пошли в дом, а то уже замерз.

Девочки веселились вовсю. Они быстро поняли, что от парней не будет толка, поэтому развлекали себя сами.

Мы допили бутылку и, помня, что мне еще возвращаться в город, я попросил хозяина выделить мне койку, чтобы проспаться. Проснулся я уже к полуночи, и, попрощавшись с хозяевами, поехал домой. По дороге я вспоминал новогоднюю ночь, ее тепло под одеялом, ощущение от прикосновения своей руки к ее коже. Настроение было отличное.