Странные дела творятся в китайской провинции во второй половине XX века, по крайней мере, в одном городе так уж точно. Даньчжэнь — городишко настолько маленький, захудалый, отчуждённый от остального мира, что назвать его захолустьем было бы бессовестной лестью.
Рассказ ведётся от лица одной наивной, несчастной и очень юной девушки, и поначалу кажется, что повествование фокусируется на её жизни и стремлении сбежать из Даньчжэня, но это не так. Одна история перетекает в другую, и задолго до середины книги читатель рискует обнаружить себя в окружении множества даньчжэньцев, тесно связанных между собой узами родства, ненависти, похоти, зависти, застарелых ран, старых долгов и особого сорта местного безумия. Безумие это с даньчжэньцами уже не одно поколение, они с ним свыклись и сроднились и даже не замечают, что с ними что-то не так. Но с ними со всеми что-то не так, а если кто-то поначалу кажется относительно нормальным, так это только кажется. Это общегородское безумие настолько зло и жестоко, что под его влиянием даже проявления доброты приобретают извращённый характер, а о побуждениях изначально недобрых и говорить нечего. Иронично при этом, что «местные жители питали к душевнобольным исключительное отвращение. Однажды кто-то облил керосином неизвестного человека-лунатика и сжег его заживо, превратив в пережаренную лягушку, а потом велел Жун Яо на плечах отнести его к реке и похоронить, и никто не посчитал, что в этом есть что-то неподобающее».
Но нельзя сказать, что у даньчжэньского умопомрачения нет причин — у Даньчжэня есть тайфун. Тайфун приходит каждый год, приносит с собой наводнение, разрушения, мусор, людей живых и мёртвых — и уносит мусор и людей, оставляя после себя обломки и обновление. Тайфуна боятся и ждут с нетерпением, готовятся к нему, стараясь завершить важные дела (и непременно что-то да не успевая), откладывают начало других важных дел на «после тайфуна» — словом, тайфун это такой Новый год наоборот. Тайфун — как и любое стихийное бедствие — внушает ужас и одновременно завораживает, и привычное ожидание ежегодной катастрофы, это, пожалуй, самое возвышенное чувство, которое можно найти в душе даньчжэньца. Тайфун — враг, родитель, любовник и кто и что только не для многих поколений горожан. Под таким гнётом сложно сохранить здравый рассудок.
Такая штука, как судьба, — тоже передается из поколения в поколение.Первая глава «Штормового предупреждения» — как камешек, брошенный в застоявшийся пруд. Чем дальше, тем шире становятся круги, расходящиеся по затхлой воде, и сильнее — вонь мёртвых тел и надежд, и вот уже поднимается со дна старая грязь... Для такого пруда и тайфун — избавление.
Отзывы 2