Buch lesen: «Песни старого рыбака. Китайская поэзия»

Schriftart:

Переводчик Алёна Алексеева

ISBN 978-5-0060-4585-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Песни старого рыбака»

Бамбуковый посох – всей жизни стезю —
ни на что променять не готов,
Луну зацеплю им, повешу на посох цветов.
Доверюсь ему, и не помню уже ни страстей, ни обид,
Дает он увидеть, как в дымке заря небосвод озарит…

Чжу Дуньжу

Ся Гуй «Ясные дали потоков и гор» (фрагмент) Национальный дворцовый музей, Тайбэй

Чжу Дуньжу

Чжу Дуньжу (1081—1159 гг.), второе имя Си Чжэнь, прозвища: Яньхэ (Отшельник) и Ишуй лаожэнь (Старик с Ишуй), Лочуань сяньшэн (Господин с Лочуань). Родился в Лояне в богатой семье. Первую половину жизни (до 45 лет) вел вольный разгульный образ жизни, проводил время на пирушках с друзьями, в окружении танцовщиц и певичек, сочинял стихи, много путешествовал по живописным окрестным горам и рекам. Это была счастливая, полная романтики жизнь. Стихи, написанные в те годы, были яркими, красочными, изысканными. Несколько раз его приглашали на службу, но всякий раз он отказывался со словами: «Олень (образно в значении: дикий, неотесанный) по природе, сам по себе веселюсь беззаботно, к титулам и жалованью не стремлюсь» .

В 1127 году воинственное племя чжурчжэней, образовавшее собственное государство Цзинь, воспользовалось слабостью армии Северной Сун и захватило север страны вместе со столицей городом Кайфэн. Оставшиеся силы Сун отступили к югу, за Янцзы и основали новую династию Южная Сун со столицей в городе Линьане (совр. Ханчжоу). Семь лет поэт бродяжничал, скитаясь по южным провинциям.

Уже прославленного пятидесятилетнего поэта кто-то порекомендовал императору, и тот издал указ о назначении его на должность корректора в ведомстве дворцовой библиотеки в Линьане с присвоением ученой степени цзиньши. Но Чжу по-прежнему отказывается, пока друзья не уговаривают его принять императорский указ. И Дуньжу становится чиновником, одержимый желанием послужить родной стране и народу в тяжелые времена. Он служит в военном ведомстве и присоединяется к партии, которая ратует за продолжение военных действий против захватчиков. Обеспокоенный судьбами родины, поэт пишет гневные и страстные, исполненные скорби стихи.

В 1141 году с империей Цзинь был подписан мирный договор стараниями главного министра Цинь Хуэя (1090—1155 гг.), который при этом добился казни по ложному обвинению генерала Юэ Фэя, вполне успешно противостоявшего захватчикам. Но и после этого чжурчжэни мечтали продолжить свои завоевания, тогда как Южная Сун таила тщетные надежды на освобождение отнятых территорий. В 1149 году партия сторонников освободительных военных действий во главе с Ли Гуаном (1078—1159 гг.), политическим советником императора Гаоцзуна, потерпела поражение. Чжу Дуньжу ушел в отставку и поселился в местечке Цзяхэ отшельником. Стихи тех лет были полны разочарования в официальной карьере и горечи поражения. Но воспевались в них и простые жизненные радости отшельничества, отрешенности от «мирской пыли», удовольствия от вина и простой, но изысканной пищи.

В преклонном возрасте, ему было уже 74 года, Цинь Хуэй привлек Чжу к себе на службу, продлившуюся всего около 20 дней (до смерти министра, которого после этого осудили, как предателя), но значительно испортившую репутацию поэта. И хотя весь мир отвернулся от него, у Чжу Дуньжу оставались его стихи да неизменный кувшинчик с вином. И он не унывал, принимая свою судьбу, жил своей жизнью, как «вольное облако, одинокий журавль».

Разочарованные в чиновничестве, земных благах суетного мира, китайские поэты часто обращаются к образу старого мудрого одинокого рыбака, который живет независимой и неприхотливой естественной жизнью на природе, среди живописных гор и рек. Образ старого рыбака был прославлен еще древним поэтом Цюй Юанем (320—278 гг. до н.э.) в поэме «Отец-рыбак», где старый рыбак, вторя даосскому философу Чжуанцзы, говорит: «Мудрец не терпит стесненья от вещей. Нет, он умело идет вместе с миром вперед или вслед миру меняет путь…». Продолжает эту тему и Чжу Дуньжу:

Тряхнув головой, выхожу я из пыли мирской,
Трезвею, опять напиваюсь,
не знаю, сезон там какой.
В бамбуковой шляпе,
с собой из вещей травяной дождевик,
От снега с морозом под ним укрываться привык.

И вечер наступит, и ветер утихнет,
и леска замрет, тишина,
Внизу и вверху, я смотрю: молодая луна…

***

В истории развития поэзии жанра цы от увеселительных песенок до серьезной лирической поэзии во времена династии Сун, стихи Чжу Дуньжу по силе выразительности, передаче жизненных перепетий, настроений времени, менталитета, можно сравнить только с поздними стихами Синь Цицзи (1140—1207 гг.). Продолжая расширять возможности лирических стихов цы, заложенные в них великим поэтом Северной Сун Су Ши (1037—1101 гг.), который расширил тематику, придал цы более личный характер, усилил самовыражение, вкладывая в мелодичные строки свою жизненную историю, раскрывая в них свой духовный мир (этого стиля придерживалась и самая известная поэтесса династии Сун – Ли Цинчжао (1084—1155 гг.)), Чжу Дуньжу еще больше расширил художественное поле цы для выражения своих эмоций и чаяний, не только раскрывая в стихах свои собственные переживания, но и отражая события своего времени, эпоху.

В своих лучших стихах Чжу Дуньжу напоминает вольнолюбивого, уважающего винопитие как способ творческого раскрепощения, великого поэта Тао Юаньмина (365—427 гг.) и безудержно свободного, увлеченного поиском своего пути и Дао «изгнанного небожителя», гениального Ли Бо (701—762 гг.).

«Небеса для куропаток»

Сочиняю в Западной столице

В Высочайшей Управе горами и реками
ведаю, чин небольшой —
По Небесному установленью на службу
назначен безумец шальной.
Утверждаю отправку дождей и ветров,
чтобы не было лишних растрат,
Об утерянных тучках и займах луны
много раз представлял я доклад.

Написать десять тысяч стихов,
да вина выпить тысячу чаш,
На князей и сановников взгляд обращать
и склоняться – напрасная блажь.
Но и в яшмовый терем, небесный чертог
возвращаться назад ни к чему,
Мне бы только в Лояне сажать мэйхуа,
мне в цветах бы пьянеть одному.

«Гадальщик»

Накануне Нового года

Сегодня встречаем мы возле Янцзы Новый год,
Всё ждали, когда уже дождик весенний пройдет.
Готовы теперь, как и все, наслаждаться
грядущей цветущей весной:
И белый, и алый разбрызгались легкой волной.

С вином дорогим вдохновения длится прилив,
И тихо поем «Золотистые веточки ив»…
Цветов мэйхуа на руках аромат
истощится, не сладишь с тоской,
Вино исчерпается, все возвратятся домой.

«Близкое празднество»

«Дождик весенний, похожий на пыль, моросит…»

Дождик весенний, похожий на пыль, моросит,
Около башни у веточек ивовых вымокший вид.
Ветер проходит в завесы расшитые наискосок,
Сквозь кисею проникает лазури поток.

Возле окна вырезает красавица
к первой луне фонари¹,
Цитре вверяет тоску до вечерней зари.
Деве Пурпурной²
зажжет благовония, молится ей,
Из Ляодуна³ от милого просит вестей.

«Гадальщик»

«У древних истоков в горах расцвела слива мэй…»

У древних истоков в горах расцвела слива мэй,
В саду за оградой ютиться не выпало ей.
Вдали от дорог в этой горной глуши
не боится морозов она,
Свой облик весенний скрывает, тиха и скромна.

Кто мог бы ее сокровенные мысли прочесть,
Довериться некому, не с кем отправить ей весть.
Цветет беззаботно, сочась ароматом,
одна, никого не пьяня…
Луна воссияет, красавица ищет меня.

Ван Мянь «Цветение сливы мэй ранней весной» Национальный дворцовый музей, Тайбэй

1.С древних времен в первое полнолуние Нового года, 15 день первой луны, отмечают Праздник Фонарей.

2.Пурпурная Дева, букв. Цзы-гу, или богиня отхожих мест. Ее считали духом предсказаний, гадали, обращаясь с вопросами о будущем.

3.Согласно легенде, в древние времена жил в Ляодуне некий Дин Линвэй, однажды он превратился в журавля и улетел, но через много-много лет вернулся на родину и опять принял человеческий облик. Здесь иносказательно о дорогом человеке в далеких краях.

Der kostenlose Auszug ist beendet.