Buch lesen: «Избранное: Динамика культуры»

Schriftart:

* * *

…не искать никакой науки кроме той, какую можно найти в себе самом или в громадной книге света…
Рене Декарт

Серия основана в 1997 г. В подготовке серии принимали участие ведущие специалисты Центра гуманитарных научно-информационных исследований Института научной информации по общественным наукам, Института всеобщей истории, Института философии Российской академии наук.

Динамика культурных изменений. Исследование расовых отношений в Африке

Введение¹

Мне едва ли необходимо подытоживать здесь достижения Малиновского в области антропологии и его вклад в нее по части знаний, методов исследования и теории. Самый долгий и интенсивный период его полевой работы прошел на Тробрианских островах во время Первой мировой войны; и хотя он написал много подробных монографий о конкретных аспектах тробрианской культуры, типичным проявлением широты его научного подхода были постоянные усилия по все более глубокому теоретическому осмыслению материала, полученного в ходе его исследований отношений родства, а также магии, религии, образования, экономики и законодательства. Более того, в процессе работы он сформулировал основные положения концепции, которая была названа его функциональной теорией культуры, и постоянно шлифовал технику исследования. Его семинары в Лондонской школе экономики были уникальны не только потому, что их посещали должностные лица администраций, миссионеры и специалисты в области антропологии и родственных дисциплин, но еще и потому, что у него были свои собственные особые методы обучения. Для изложения своих теорий он придумал и применил серию схем, или таблиц, которые делали возможным сводный анализ всех аспектов культуры. В них содержались формулировки главных принципов деятельности и краткий набор инструкций для полевых исследований; они побуждали исследователя добиваться максимально возможной полноты обзора того сообщества, которое он был послан изучать. Они также предлагали схему подачи и изучения данных, средства, при помощи которых можно было проверять свои собственные и чужие теории, показывали пробелы в информации и предлагали новые пути исследования¹.

Малиновский как антрополог с подлинно интернациональным мышлением понимал важность антропологии не только для исследования «примитивных»² народов, но и для понимания европейских и восточных обществ; а в позднейшие годы он все больше и больше энергии посвящал работам о войне, национализме, международном сотрудничестве, свободе и демократии².

Он выступал на различных собраниях, посвященных данным вопросам, и был участником групп, которые в то время пытались выработать планы по послевоенной реконструкции, созданию международной федерации и международному контролю и до сих пор предпринимают подобные попытки. К решению данных проблем он подходил не только с компетентностью компаративиста и объективностью ученого, но и с присущим ему гуманизмом, опираясь на убеждения, сформированные европейской традицией.

Как ученый, весьма чуткий к наиболее животрепещущим проблемам в своей собственной области исследования, Малиновский рано обратил внимание на необходимость прикладной антропологии³. Позднее, в 1935 г. в работе «Коралловые сады и их магия» он специально исследовал влияние европейской культуры на тробрианские верования и обычаи и констатировал следующее: «Функциональный метод или, по крайней мере, та его отрасль, с которой связан я сам, в весьма значительной мере зародилась в ходе полевых исследований. Там я начал понимать, что даже реконструкция всех до-европейских типов туземцев, живших, скажем, пятьдесят или сто лет назад, в действительности не является предметом полевой работы. Предмет полевой работы – это изменяющийся меланезиец или африканец. Он уже стал гражданином мира, испытал влияние мировой цивилизации благодаря контактам с ней, а реальность для него состоит в том факте, что он находится под властью более чем одной культуры. Принцип изучения изменяющегося туземца таким, каков он есть, дает нам возможность, с одной стороны, реконструировать присущую ему до-европейскую культуру не через догадки или произвольное устранение ряда элементов, например, набивных тканей, христианской веры или докучного европейского табу, но через исследование того, как эти элементы работают, как они ведут себя, сталкиваясь с изначальной культурой, а кроме того, каким образом они встроились в нее. С другой стороны, процесс культурной диффузии в том виде, в каком он протекает прямо перед нашими глазами, – это одно из самых важных исторических событий в развитии человечества. Пренебрегать его изучением определенно означает потерпеть крах в одной из самых важных задач антропологии»⁴.

В 1934 г. Малиновский произнес в Кейптауне речь, посвященную системе образования, предусмотренного для туземцев, и культурным контактам⁵, и после этого он предпринял большое путешествие по Восточной и Западной Африке, на протяжении пяти месяцев проводя антропологическое обследование в среде племен бабемба, свази, чага, масаи, кикуйу и мараголи. Он продолжал публиковать статьи по культурным изменениям, выступать с лекциями в Англии, Европе и Соединенных Штатах, обсуждать и разрабатывать методы изучения динамики культуры на своих семинарах как в Лондонской школе экономики, так и в Йельском университете. Наконец, на протяжении многих лет он сотрудничал с Международным институтом африканских языков и культур – организацией, которая многое сделала для содействия исследованиям проблем колоний и культурных изменений в Африке.

Малиновский рано понял, что для изучения сообществ, подверженных интенсивным изменениям, необходимы новые методы, и разработал исследовательский прием, который для краткости можно назвать «методикой трех колонок». С помощью этой методики он представлял данные в виде таблицы с тремя графами и тем самым ясно выявлял три составляющие культурных контактов и изменений: вторгающуюся культуру с ее установлениями, намерениями и интересами; совокупность сохраняющихся туземных обычаев, верований и жизненных традиций; процессы контактов и изменений, в которых сотрудничают, конфликтуют или идут на компромисс представители двух культур. В основе данной методики лежит теория института как «обособленного элемента» культуры, как мельчайшего культурного единства, как «группы людей, объединившихся для занятий простой или сложной деятельностью; всегда имеющих набор материальных благ и технические средства; организованных – законодательно и по обычаю – на основе определенной совокупности правил, закрепленных в праве или обычае, и имеющей языковое выражение в мифе, легенде, правиле и максиме; и обученных или подготовленных для выполнения своей задачи»⁶. Отсюда контакт становится по преимуществу столкновением между институтами, в процессе которого они видоизменяются, принимают новые формы или получают новые функции.

Малиновский редко пользовался словом «аккультурация», и в одной из наиболее поздних своих работ он выступал за принятие предложенного доном Фернандо Ортисом термина «транскультурация», потому что в данном понятии подразумевалось «не преобладание одного стандарта на всех фазах культурных изменений, но переход, в котором обе стороны активны, каждая вносит свою долю, вливаясь тем самым в новую реальность цивилизации»⁷. Обычно употребляемая им формулировка была «культурные контакты и изменения», и выбранное мною определение взято из машинописной рукописи под заглавием «Силы и факторы культурных изменений» («The Forces and Factors of Culture Change»), подготовленной для лекции в Копенгагене в 1938 г. В опубликованных тезисах этой лекции оно выглядит следующим образом: «Культурные изменения суть процесс, посредством которого существующий строй общества – его организация, верования и знания, орудия и товары потребления – трансформируется более или менее быстро. Изменения могут быть вызваны возникшими и выросшими спонтанно факторами и силами или же контактом двух различных культур. Результатом в первом случае является процесс независимой эволюции, во втором – процесс, обычно называемый диффузией»⁸.

Любому, кто знаком с работами Малиновского, как и читателям этой книги, будет очевидно, что «диффузия» для него имела иные коннотации, чем те, что приписывались этому понятию многими американскими, британскими и немецкими антропологами. Та значимость, которую он придает термину здесь, с необходимостью вытекала из его собственной теории культуры и подразумевала отказ от такого понятия, которое трактует культуру как совокупность характерных черт и их комплексов. Для него единицами трансформации являются институты, которые, в соответствии с новыми потребностями, возникающими в ситуации контакта, принимают на себя новые функции и облекаются в новые формы. Таким образом, диффузия есть процесс «реорганизации на целиком новых и специфических путях», а не «смешение культурных элементов», которые могут быть отделены от их культурной матрицы и истоки которых можно найти в культурах-предках.

Многие годы Малиновский обдумывал написание книги по культурным контактам и изменениям, а поскольку я получила от Йельского университета стипендию на проведение исследований в области расовых отношений в 1942/1943 академическом году, он оказал мне честь, предложив сотрудничество. Его неожиданная смерть сделала невозможным осуществление этого проекта, но г-жа Анна Валетта Малиновская передала мне для редактуры его рукописи по культурным изменениям, и с согласия проф. Мориса Р. Дави, председателя отделения социологии и расовых отношений Йельского университета, я взяла на себя обязательство подготовить работы Малиновского к публикации.

К сожалению, Малиновский не оставил планов книги, и мы не обсуждали их, так как решили отложить начало работы до октября 1943 г. Но как бывшая его ученица, я была знакома с его теоретическими воззрениями, я посещала его семинары по культурным изменениям в Лондонской школе экономики в 1936–1938 гг.

Среди переданных мне документов были пятнадцать папок со смешанной подборкой записей, посвященных культурным контактам и изменениям и написанных по большей части между 1936 и 1938 г. В них содержались машинописные тексты статей, опубликованных в журнале «Africa» и в материалах Королевской Академии Италии, вкупе с иными их версиями и дополнительными фрагментами, которые не были опубликованы. Там были тезисы и заметки к лекциям, читанным в Оксфорде, Копенгагене и Риме; машинописные работы размером от двух до двадцати страниц с пометками на полях, посвященные конкретным вопросам, таким, как колдовство, кормление, война и т. д.; резюме семинарских дискуссий, обзоры, предварительные наброски, схемы и карандашные заметки.

Поскольку некоторые материалы к тому времени уже были опубликованы, сами собой представились две возможности организации текста: или свести воедино неопубликованный материал как большой очерк и включить его в монографию, содержащую все опубликованные по культурным изменениям статьи, или же использовать сколь возможно многое из имеющегося материала и отредактировать его, представив в виде единой книги. Так как имелось много нового, включая подробное изложение методов, необходимых для использования в полевой работе, я избрала вторую альтернативу. Цель и контуры книги основывались на нескольких статьях Малиновского и той трактовке предмета, какую он давал на семинарских занятиях, проводившихся в 1941 г. в Йельском университете.

Первая часть книги включает значительную часть материала из его «Вводного очерка» к меморандуму «Методы изучения культурного контакта в Африке» (1938)⁹, где зафиксированы некоторые результаты исследовательской программы, проводившейся Международным институтом африканских языков и культур начиная с 1931 г.; вторая часть представляет собой приложение его теории культурных контактов и изменений к исследованию конкретных институтов.

Для некоторых глав в моем распоряжении были вполне завершенные рукописи, требовавшие только минимальных исправлений и вставки дополнительных примечаний и разделов. Это относилось, в частности, ко второй части главы I, к главе II, первой части главы III, а также к главам IV, VII, VIII, X и XIII. В остальных главах, исключая XI и XII, я имела дело, главным образом, с машинописным текстом. Необходимо было многое в них перегруппировать, и можно сказать, что они представляют собой мозаику из всех доступных материалов, имеющих касательство к теме. Главы XI и XII, одни из наиболее важных в книге с точки зрения колониального управления, были и наиболее трудными, поскольку в первом случае заметки были сделаны карандашом, тогда как во втором было всего лишь восемь страниц, и некоторые из них повторялись. Однако, к счастью, имелись подробные схемы, содержащие обзор фактов, и я включила их в текст в несколько расширенном виде. К своим собственным добавлениям я сделала соответствующие пометки в подстрочных примечаниях. Не считая незначительных изменений, не затрагивающих существа его идей, обобщений, критики и теорий, практически все формулировки в книге принадлежат Малиновскому.

Читатель этой книги увидит, что для иллюстрации своих теорий и методов Малиновский привлек главным образом материал, полученный на юге Африки и в колониальных странах Восточной Африки, которые подчиняются руководству колониального управления Соединенного Королевства. Будь он жив, он, без сомнений, включил бы в сферу изложения более обширную территорию, а также убедительно показал бы уместность использования многих обобщений, сделанных им на основе исследований африканской культуры, для изучения и других частей света, где сообщества охвачены процессом изменений. Он и сам во введении к книге д-ра Лауры Томпсон, написанном им в 1940 г., заявил, что сопоставление некоторых монографий по культурным изменениям в различных областях открыло бы поразительное сходство процессов и результатов исследования¹⁰.

Есть еще один момент, который следует здесь подчеркнуть. Начиная с 1929 г. Малиновский работал и боролся ради признания «практической антропологии», и следует воздать ему должное, как и тем антропологам, кого он учил и на кого повлиял, за то, что в административных и миссионерских кругах все возрастает тенденция прибегать к совету антрополога и требовать от чиновников определенной степени подготовки в области антропологии. Даже перед войной курсанты из административных служб Папуа и территории Новой Гвинеи слушали курс по антропологии в университете в Сиднее, и в обеих этих колониях правительственный антрополог многие годы был штатной единицей персонала администрации. Недавно были назначены два антрополога для участия в восстановлении исконной культуры в областях, уже освобожденных от японской оккупации, и сейчас они уделяют особое внимание, в частности, проблемам образования и труда. Новая индейская политика, развернутая в Соединенных Штатах уполномоченным представителем Управления по делам индейцев Джоном Коллайером, весьма во многом ориентируется на результаты исследований в рамках антропологической науки. В Англии в 1940 г. было принято «Постановление о благосостоянии и развитии колоний», согласно которому на протяжении десяти лет на благосостояние и развитие зависимых от Соединенного Королевства стран отводилось 5 миллионов фунтов стерлингов в год; кроме того, на исследования ежегодно дополнительно ассигнуется 500 тысяч фунтов стерлингов. Комитету по колониальным исследованиям под председательством лорда Хейли поручены организация научной работы, рассмотрение предложений и ввод в действие новых исследовательских программ. В «Отчете о ходе работ» за 1942–1943 гг. была открыто признана важность практической антропологии: «Знание социальных и экономических условий и культурных характеристик колониальных народов, – говорится в документе, – необходимо при составлении всех планов развития: в области медицины, сельского хозяйства, ветеринарии или образования, а также для планирования общей экономической политики территории. Подобных сведений на колониальных территориях в большинстве случаев имеется недостаточно. Причины обнаружить не трудно. Результаты научных исследований только сейчас начинают использоваться для проведения внутренней политики в данной стране. В колониях обнаружились особые трудности при осуществлении таких исследований. В то время как все отделения естественным образом затрагивали социальные вопросы, не было ни одного специалиста, непосредственно отвечающего именно за проведение детальных исследований в этих областях, а к колониальным институтам высшего образования еще не прикреплены отделения социальных исследований. Недавнее предоставление согласно Постановлению 1940 г. фондов для учреждения Западно-Африканского института как отделения Ахимотского колледжа будет первым экспериментом по учреждению регионального центра социальных и лингвистических исследований… У Комитета возникли собственные трудности при работе над этой проблемой… Поэтому было сочтено желательным обратиться за советом к некоторым группам экспертов в отдельных областях. Они охватывают следующие направления: лингвистику, демографию, антропологию, социальные исследования, экономику, системы колониальных законов, колониальное управление, образование и психологию. Организация исследований по социальным наукам в дальнейшем будет рассматриваться Комитетом на основе докладов этих групп»¹¹.

Развертывание данных исследовательских проектов очевидно согласуется с тем подходом к проблемам туземцев, который отстаивает Малиновский в предлагаемой читателям книге, и он был бы первым, кто признал бы и приветствовал эту новую ориентацию в управленческой политике. Для тех, кто участвует в таких проектах, едва ли есть необходимость в каком-либо оправдании прикладной антропологии. Тем не менее я включила аргументы Малиновского в текст настоящей книги, потому что до сих пор есть антропологи, которые бы оспорили тот тезис, что практическая антропология может быть научной; а с другой стороны, среди неспециалистов до сих пор лишь немногие понимают, чему может способствовать антропология; к тому же ряд специалистов отказываются иметь дело с теми проблемами, к которым привлекли внимание антропологи. М. Дж. Херсковиц, сам предпринявший исследование аккультурации, поставил бы под вопрос научную строгость исследования, проведенного европейцем в тех ситуациях, когда европейцы находились в контакте с туземцами. А поскольку данное воззрение являет собой позицию, противоречащую основоположениям данной книги, я процитирую его подробно: «Когда антропологи посвящают себя изучению контактов между их собственной культурой и туземными цивилизациями, разве сами они не подвергаются опасности утратить широту взгляда из-за той точки зрения, которую они изначально приняли? Некритическая тенденция рассматривать туземные культуры как повсюду вытесненные с арены существования благодаря сокрушительному натиску европейской техники; ощущение, что любой такой “простой народец” неизбежно должен соглашаться с решениями, принимаемыми его более умелыми правителями, подобно тому, как туземцы признают некоторые чуждые им жизненные привычки тех, под чьим надзором они живут, – все это свойственно определенному типу этноцентризма, которому не место в научных исследованиях антрополога. Именно по этой причине для того, чтобы исследования по культурным контактам были наиболее полезны в научном отношении, необходимо в первую очередь находить и изучать такие ситуации взаимодействия, в которых нации Европы или Америки никоим образом не участвовали прежде и не задействованы сегодня. Только при таком подходе исследователь, будучи уроженцем какой-либо из упомянутых стран, никогда не сможет отождествить себя самого с тем процессом, который сам изучает, и это несомненно приведет к повышению уровня научной объективности. В противном случае при изучении сообщающихся культур антропология незамедлительно натолкнется на те же препятствия, которые тщетно пытаются преодолеть другие социальные науки, когда отказываются выглянуть за горизонт нашей культуры». И еще: «Из анализа работы в области культурных контактов очевидно вытекает первое требование к исследованию: необходимо, чтобы оно проводилось в той среде, где ученый менее всего может отождествить себя с поставленными задачами. С точки зрения исследования по аккультурации это значит, что первоочередной необходимостью для исследования будет проведение его в среде такого народа, в чьи контакты не входит европейская или американская группы. Существует известное число подходящих поселений, где культуры невозможно изучать только в условиях контактов, но необходимо исследовать их родственные формы, предшествующие контакту»¹².

С первой частью утверждений Херсковица, с его критикой этноцентристской антропологии я полностью согласна. Несомненно, по антропологии были написаны и такие книги, в которых авторы позволяли себе вволю проповедовать в пользу туземцев и выказывали страх, что туземные народы вынуждены пасть жертвой в борьбе против сил европейской цивилизации. Но такие книги сейчас выражают мнение меньшинства ученых, и они едва ли могут служить оправданием высказываемого Херсковицом пессимизма (если не полной разочарованности) в вопросе о том, может ли антрополог выработать беспристрастную точку зрения и придерживаться ее. В последние годы и британские, и американские антропологи опубликовали работы, которые доказывают, что уровень объективности, достигнутый в деле научной подготовки специалистов и в полевых исследованиях, может быть сохранен и в тех ситуациях, где от ученого требуется анализ собственных культурных институтов. Многие из этих работ содержат беспристрастное исследование европейской политики и реалистичную оценку проблем и трудностей, присущих процессу социального изменения. Обсуждение и оценку некоторых подобных трудов, как и изложение методов и принципов прикладной антропологии, читатель найдет в главах настоящей книги¹³.

Предложение Херсковица проводить исследования только в тех случаях, когда европейская или американская культура не включена в ситуацию, лишено реализма, потому что сообществ, не испытавших в той или иной форме влияние западной цивилизации, осталось мало. Последуй мы его совету в данном вопросе, изучение процессов изменения, происходящих в настоящее время в большей части мира, очевидно пришлось бы оставить будущим поколениям антропологов в качестве проблемы исторической реконструкции!

Малиновский предельно отчетливо осознавал те трудности, что связаны с изучением культурных контактов в Африке и с сохранением ориентации на научную беспристрастность. Но именно потому, что культурные изменения настолько всеобъемлющи и протекают столь быстро, а также потому, что они выявляют главные характеристики большинства африканских сообществ, проблема эта стала вызовом ему как ученому, и он ответил на него как ученый: во-первых, делая упор на необходимости объективного исследования существующих условий, а во-вторых, разрабатывая новые методы анализа сложнейших проблем культурных изменений во всех их аспектах. Его теорию культуры, его исследование действующих сил, вступающих в игру, когда две культуры сталкиваются в борьбе друг против друга, читатель найдет в этой книге. Подход Малиновского существенно динамичен благодаря тому, что он рассматривает ситуацию контакта в таких терминах, как «нажим» и «деформация», «конфликт» и «сотрудничество», «компромисс» и «пассивное сопротивление», или, иначе говоря, с точки зрения устойчивости старых институтов, преобразования их в иные и процесса постепенной эволюции новых институтов, в котором участвуют обе культуры. Для обработки такого рода данных он разработал обзорные таблицы (о них упоминалось выше). При том, что этот тип исследования и эту технику в дальнейшем можно совершенствовать, подкрепляя использованием психологических тестов, изучением психологических механизмов отбора и интеграции в культурных изменениях¹⁴ и анализом того, почему некоторые культуры выказывают большую сопротивляемость контактам, чем другие¹⁵, нам очевидно, что метод Малиновского может быть полезен при анализе современных изменений не только в Африке, но и в других регионах мира, как и в иных исследованиях – например, при изучении контактов между туземными племенами или между нациями европейцев, проблем, связанных с ассимиляцией групп иммигрантов, либо процесса постепенной урбанизации сельских районов.

Я бы хотела выразить сердечную благодарность Йельскому университету не только за стипендию, выделенную на исследование в области расовых отношений и давшую мне возможность отредактировать рукописи Малиновского по культурным изменениям, но и за те благоприятные условия и помощь, которые столь великодушно были предоставлены мне во время моего пребывания в Нью-Хейвене. При осуществлении данной работы были проведены консультации с проф. Морисом Р. Дави, председателем отделения социологии и расовых отношений в Йельском университете, и сейчас я предельно отчетливо вижу, сколь много времени, доброты и терпения потребовали от него мои запросы. Я весьма многим ему обязана за совет и полезную критику, высказанную в адрес данной книги.

Я также очень признательна д-ру Одри Ричардс, д-ру Люси Мэйр, д-ру Маргарет Рид и д-ру Раймонду Ферту, которые просмотрели предварительный план книги и выступили с комментариями и критикой. Несмотря на то что я не могла согласиться со всеми их предложениями, многие из них оказались крайне ценными в моем последующем пересмотре книги.

Наконец, я бы хотела выразить глубокую признательность г-же А. В. Малиновской за переданные мне привилегию и ответственность по редактированию рукописей ее мужа, а также за советы и поощрение, которые я все время от нее получала. За данную задачу я взялась с радостью, потому что, как бывшая ученица Малиновского, я понимаю, насколько велик его вклад в мои собственные познания, в мою подготовку к теоретической и полевой работе. Я сознаю, что нахожусь в неоплатном долгу перед этим человеком, великим антропологом и великодушным другом, и этот долг никогда не может быть возвращен; но я надеюсь, что редактированием его рукописей я дала возможность другим антропологам и будущим ученым измерить масштаб его вклада в один из наиболее важных разделов антропологии – исследование культурных контактов и изменений.

Филлис М. Кэббери
Лондон, 1944

1.Перевод Д. В. Трубочкина (введение и часть первая). – Прим. ред.

1.Пример подобных схем читатель найдет в статье Малиновского «Научные основы прикладной антропологии» (1938, опубликовано 1940), см.: Malinowski B. The Scientific Basis of Applied Anthropology // Reale Accademia d’Italia / Fondazione Alessandro Volta. Estratto daglI AttI dell’ VIII Convegno. Rome, 1940. P. 18–19.

2.О термине «примитивный» см. прим. 5 на с. 853 наст. тома. – Прим. ред.

2.См. статьи: Malinowski B. The Deadly Issue // «Athlantic Monthly». Vol. XLIII. 1936. December; An Anthropological Analysis of War // «American Journal Sociology». 1941. Vol. XLVI. № 4. P. 521–550; а также книгу: Malinowski B. Freedom and Civilization. N. Y., 1944.

3.См.: Malinowski B. Practical Anthropology // «Africa». Vol. II. № 1. 1929. January. Другие статьи Малиновского по культурным контактам и изменениям читатель найдет в библиографии в конце этой книги.

4.Malinowski B. Coral Gardens and Their Magic. 1935. Vol. I. P. 480–481.

5.См.: Malinowski B. Native Education and Culture Contact // «International Review of Missions». Vol. XXV. 1936. October.

6.См. ниже, главу IV «Функциональная теория культуры» и прим. 3 к этой главе.

7.Malinowski B. Introducction // Ortiz F. Contrapunteo Cubano del Tabaco y del Azucar. Havana, 1940. P. XVI–XVII. Малиновский также применял этот термин в своей статье «Общеафриканская проблема культурного контакта», см: Malinowski B. The Pan-African Problem of Culture Contact // «American Journal of Sociology». 1943. Vol. XLVIII. № 6. P. 650.

8.См. резюме лекции в: Malinowski B. The Dynamics of Contemporary Diffusion // «International Congress of Anthropological and Ethnological Sciences». Copenhagen, 1939.
Примерно в это же время проф. Р. Редфилд, проф. Р. Линтон и проф. М. Дж. Херсковиц сформулировали определение аккультурации и культурных изменений, которое я помещаю здесь с целью сравнения: «Аккультурация охватывает явления, возникающие тогда, когда группы индивидуумов, являющиеся носителями различных культур, входят в длительный первичный контакт, влекущий за собой изменения в первоначальном культурном устройстве одной группы или обеих из них… В таком определении аккультурацию надо отличать от культурных изменений, ибо она является лишь одним их аспектом, и от ассимиляции, которая время от времени становится фазой аккультурации. Ее также надо отличать от диффузии, того явления, которое, проявляясь во всех примерах аккультурации, не только часто имеет место без наличия описанных выше в определении типов контакта между сообществами людей, но и составляет лишь один аспект процесса аккультурации… Диффузию можно воспринимать как один аспект культурных изменений, который включает в себя передачу техники, отношений, понятий и точек зрения от одного сообщества к другому, происходит ли это при посредстве одного индивидуума, или группы, или при контакте непродолжительном или постоянно поддерживаемом» (Herskovits M. J. Acculturation: A Study of Culture Contact. N. Y., 1938. P. 10, 14).

9.Methods of Study of Culture Contact in Africa / The International Institute of African Languages and Cultures. Memorandum XV. L., 1938; см. также: «Africa». 1938. Vols. VII, VIII, IX.
Я бы хотела, пользуясь возможностью, выразить здесь благодарность Международному институту африканских языков и культур за разрешение воспроизвести бо́льшую часть этой статьи.

10.См.: Thompson L. Fijian Frontier. 1940. P. XXI–XXII.

11.Colonial Research Committee. Progress Report, 1942–1943. Cmd. 6486. 1943. P. 17.

12.Herskovits M. J. Op. cit. Р. 31–32, 120.

13.Помимо книг, упомянутых Малиновским в связи с Африканским регионом, существует также несколько важнейших монографий и статей, написанных о том роде культурного контакта, в который вовлечены европейцы. Среди них можно упомянуть работы таких авторов, как Ф. М. Кисинг, П. Х. Бак, Х. Я. Хогбин, Р. Ферт, М. Мид, Гроувз, Э. П. Элкин, Ф. Е. Уильямс, Биглхоул, М. Рид, Паудермэйкер, Доллард и многие другие.

14.Herskovits M. J. Memorandum for the Study of Acculturation // «American Anthropologist». Vol. XXXVIII. N. s. 1936. Р. 152.

15.Benedict R. Two Patterns of Indian Acculturation// «American Anthropologist». Vol. XLV. N. s. 1943. Р. 207 ff.