Buch lesen: «Армия Швеции от Густава Васы до Карла XII»
Bet, Kindchen, bet, morgen kommt der Schwed1.
Колыбельная песня времён 30-летней войны
Редактор Сергей Мишутин
© Борис Григорьев, 2025
ISBN 978-5-0067-0494-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Из истории России мы знаем, что очень часто ей приходилось сталкиваться со Швецией. Небольшая по населению Швеция уже в раннем средневековье доставляла Новгородской республике достаточно много хлопот. Этих хлопот не убавилось и после того, как Швеция вышла из Кальмарской унии (1397—1523) и при Густаве I Васе (1523—1560) сделалась самостоятельным королевством.
К этому времени Финляндия уже давно считалась частью Швеции, а при Эрике XIV (1533—1577) началось планомерное завоевание Прибалтики, завершившееся в основном при Густаве II Адольфе (1594—1632). Шведы отрезали Россию от Балтийского моря, а Стокгольм «оседлал» практически всё восточное побережье моря и стал контролировать все торговые пути в этом регионе. Наступил т. н. период великодержавия Швеции, закончившийся её поражением в Великую Северную войну 1700—1721 гг.
Все эти годы шведы постоянно воевали со своими заклятыми врагами на юге – датчанами, не давали спуску полякам, а на востоке теснили русских. Имея сильную боеспособную армию, Швеция, практически без союзников, всё это время держала в страхе и напряжении всю восточную и западную Европу. И главным «козырем» у шведов была их армия, которая воевала не числом, а уменьем.
Об этой армии в Швеции написаны горы книг, научных работ и исследований. Шведы гордятся своим военным прошлым и помнят о своём былом величии, что вполне закономерно и естественно. Встаёт вопрос: каким образом королям Швеции удавалось непрерывно и беспрепятственно пополнять армии за счёт своих подданных, главным образом крестьян? Ведь крестьяне знали, что большинство из них на войне погибнет, но, тем не менее, беспрекословно подчинялись мобилизациям и из года в год покидали родные места, чтобы погибнуть, не зная за что, в чужой стране, умереть от голода или болезней. Шведские исследователи, в частности, А. М. Фошберг в своей докторской диссертации «Держать народ в добром настроении» отвечает на этот вопрос. Она наглядно показывает, что крестьянские массы подвергались постоянной массированной пропаганде со стороны королевской власти, а также со стороны риксдага и церкви. Как правило, очередную войну называли превентивной, оборонительной (как, например, войну с Польшей в 1655 г. или с Данией в 1658 г.), или выставлялась необходимость пострадать за лютеранскую веру (Тридцатилетняя война), народ верил и шёл за королями.
Для описания повседневной жизни шведской армии мы использовали главным образом материалы о Тридцатилетней войне (1618—1648), войне с Польшей (1654—1657), Данией (1657—1658) и частично о Великой Северной войне 1700—1721 годов. По вполне очевидным причинам автор не ставил перед собой цель описывать ход этих войн и связанный с ними целый комплекс политических, дипломатических и стратегических проблем, а брал только то, что способствовало раскрытию темы повседневной жизни шведских войск.
Современный читатель вряд ли имеет целостное впечатление о европейских армиях и о способах ведения военных действий в XVI – XVIII в. в. Эта тема практически у нас не разработана, и в этом смысле большой интерес представляет докторская диссертация А. В. Беспалова «Организация и военное искусство армий стран, основных участниц Великой Северной войны (1700—1721 гг.) в рамках военно-политических союзов», 2011 г.
Мне кажется, что знакомство с принципами организации и функционирования шведской, в частности, каролинской армии, с армейской рутиной будет полезно во всех отношениях. Например, для того чтобы понять, какой грозный противник противостоял нашим предкам, и какой большой подвиг совершил русский солдат, победивший 300 лет тому назад лучшую армию в мире – ведь мир тогда практически ограничивался Европой.
Этой скромной цели и посвящена данная книга.
Курапово, 6 июля 2021 г.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ От Густава I Васы до Карла Х
Глава 1 Армия Густава I Васы
Знаменитая шведская армия Карла XII, а вернее – Карла XI (1655—1697) прошла 150-летний период своего становления, формирования и выучки. Как всякая армия, она возникла не на пустом месте: её основу заложил Густав Васа, укреплял Карл IX (1550—1611), модернизировал и реформировал Густав II Адольф, апробировал Карл Х (1622—1660), вновь реформировал и создавал Карл XI, а уже в полную меру использовал Карл XII (1682—1718).
Густав I Васа, вошедший на престол после многолетней борьбы шведского народа за независимость с датско-норвежскими королями, не располагал достаточными для ведения войны средствами. Регулярные армии в то время были в основном наёмными, а шведская казна была пуста. Основу его армии, как и в тогдашней России, составляло на первых порах ополчение дворян и крестьян-собственников.
Густав I Васа
Создание регулярной армии и флота стало одной из главных задач царствования первого Васы. Проблема эта была насущной и жизненно необходимой, так как постоянная военная угроза со стороны Дании подвергала сомнению независимость Швеции. Проведение реформации и принятие Швецией лютеранства дали королю необходимые средства для создания военного хребта королевства: отъём земли у собственников. Этот способ финансирования казны и армии станет у шведских королей основным. Вторым способом станут дотации иностранных государств, главным образом Франции и в меньшей степени – Голландии и Англии.
Комплектование армии Густава Васы происходило так же, как и в других странах Европы того времени. Король выделял определённую сумму денег, выдавал военачальнику патент на право набора войск и брал с него письменное обязательство создать воинскую часть. В свою очередь лицо, с которым был заключен договор на набор войск, приглашало военных специалистов в качестве командиров полков – полковников. Они заключали договор с командирами отрядов профессиональных наёмников в ранге капитанов, формировавших роты. За вербовку солдат перед капитанами отвечали их заместители в чине лейтенантов. В каждой роте назначались прапорщик, носивший ротное знамя, фельдфебель – распорядитель и унтер-офицеры (ротмистры) – командиры отделений. Как правило, шведские вербовщики, помимо территории королевства, активно использовали территорию Германии.
Вербовка давала весьма пёстрый состав наёмников, среди которых были и разорившиеся немецкие рыцари, и сыновья городской знати, бюргеров и крестьян, и деклассированные элементы, и просто преступники. Сами полковники и капитаны тоже не отличались примерным поведением. Многие из них при вербовке рекрутов старались затратить как можно меньше денег, чтобы сэкономленные средства положить себе в карман.
Армия Густава I в период подавления восстания Нильса Даке
Армия состояла обычно из полков 12-16-ротного состава каждый. Личный состав роты подразделялся примерно на 20 капральств по 10 человек в каждом. Позже капральства укрупнились, стали прообразами взводов и стали делиться на руты (отделения) по 6 человек в каждой. Полк и рота являлись не тактическими, а административными единицами. Кавалерийский полк включал 4 эскадрона по 250—300 человек в каждом. Артиллерия единой организации не имела и существовала по принципу ad hoc – как придётся и позволяли условия.
Когда заканчивалось формирование полка, полковник в присутствии королевского комиссара производил смотр, проверял количество людей, соответствие их требованиям военной службы и наличие у них положенного вооружения. После смотра зачитывалась артикулярная грамота, в которой излагались обязанности полковых чинов и дисциплинарные правила, обязательные для выполнения. Полковник подписывал грамоту, скреплял подпись печатью, а солдаты присягали выполнять предъявляемые к ним требования. После этого вновь сформированные роты и эскадроны получали т.н. полевые знаки и штандарты, и дело было закончено. При кризисной обстановке необученные наёмники уже дней через 10 (хотя такое случалось весьма редко) могли участвовать в каком-нибудь сражении.
Как правило, наёмники проходили определённый курс обучения. Обучение часто шло на ходу – новички учились военному делу у ветеранов. Командир руты, самый опытный солдат, приступал к обучению обращения с пикой и мушкетом, причём нерадивых наказывали заковыванием в железо. На освоение личного оружия отводилась 2—3 недели. Если пикинёрам ещё удавалось достаточно быстро освоить 21 приём применения пики в бою, то мушкетёрам этого было явно недостаточно, потому что им нужно было выучить целых 140 приёмов. Потом обучение шло в рамках капральства, роты (эскадрона) и батальона. Кнехты учились ходить строем, делать правые и левые повороты, перестроения, контрмарши и дубляжи, держаться вместе, соблюдать дистанцию, «держать рот на замке и не переговариваться с соседом», запоминали сигналы трубачей и барабанщиков: марш, атака, отход, сбор и т. п.
Довольно часто под знамёнами оказывалось гораздо меньше солдат, чем это было указано в договоре. При проведении инспекторских смотров командиры дополняли незаполненные ряды переодетыми женщинами, подростками или другими посторонними лицами. Жуликов-полковников подвергали телесным наказаниям, но эти меры должного эффекта не давали.
Наёмный солдат не интересовался вопросом, за что он сражается. Он служил тому, кто больше и исправно платил. Многонациональный и мультиконфессиональный состав наёмного войска затруднял соблюдение воинской дисциплины, юридически базировавшейся на договорных началах и определявшейся главным образом регулярностью выплаты жалованья. Дисциплина поддерживалась различными методами, включая удержание части жалованья и телесные наказания.
Срок службы наёмника варьировался от 3 месяцев до 1 года. В случае окончания договорного срока он, как правило, превращался в кандидата в наёмники и жил за счёт местного населения, прибегая к воровству и грабежам. А потом он снова нанимался в армию – ту же самую или в армию противника. Это не играло для него никакой роли – будь он простым ландскнехтом, полковником или даже генералом. Главное, чтобы платили2.
Понятно, что содержание крупных подразделений из наёмных солдат-профессионалов могли себе позволить только богатые страны. Швеция таковой никогда не была, к тому же её население не превышало 1 миллиона человек, а потому армия её была немногочисленной. Густав Васа получал средства на её содержание главным образом от любекских купцов в обмен на торговые льготы для них.
При необходимости, которая, например, возникла в 1547 году, Густав Васа прибегал и к рекрутским наборам, что по тем временам было делом необычным. Управители ленов получали от короля указ, в котором определялась система и порядок набора рекрутов. Набор в армию осуществлялся методом добровольной вербовки. В первую очередь к службе привлекались сыновья крестьян и ремесленников из многодетных семей, батраки, а также одинокие мужчины, не имевшие своего хозяйства (бобыли). Один рекрут должен был выставляться с 150—200 дворов в сельской местности и с каждых 300 человек, проживающих в городе.
На офицерские должности назначали дворян, что открывало для них новые возможности для карьерного роста. Солдаты и офицеры набирались в основном из центральных и северных ленов Швеции. Учитывая, что в Финляндии в это время давали о себе знать сильные тенденции к отделению от Швеции, король не проводил набор солдат на ее территории. Исключение составили 300 всадников—дворян, служивших в т. н. Шведско-финляндском полку дворянского знамени (адельсфане), являвшемся привилегированной частью.
Всего за годы правления Густава I Васы было сформировано 7 пехотных, 5 кавалерийских (рейтарских) полков и корпус лейб-драбантов, набранных собственно из шведов. К 1555 г. число собственно шведских солдат достигло 17 тысяч, что для небольшого королевства было цифрой весьма значительной. К концу его царствования шведский флот состоял из 4 крупных, 17 средних и 27 малых кораблей. Таким образом, мы видим, что Густаву I Васе удалось создать и постоянную армию, и флот.
После Густава Васы в армии начинается рост национальной прослойки. Это было связано не только с многочисленными и затяжными войнами, которые вела Швеция со своими соседями, но и с присоединением к ней новых провинций. Численность армии оставалась пока прежней: за период с 1560 по 1617 гг. были сформированы всего лишь 1 шведский пехотный полк и два эскадрона дворянского знамени – Эстляндско-Ингерманландский и Померанский. Экспансия шведов в Балтийском регионе ещё не началась, и королевство довольствовалось войском, которое досталось ему в наследство от первого короля династии Васа.
В шведской армии XVI – начала XVII вв. была принята на вооружение т.н. швейцарская тактика, согласно которой противник атаковался тремя крупными колоннами. Метод был основан на предпосылке, что если одна или даже две колонны наткнутся на непреодолимое препятствие, то третья могла нащупать в обороне противника слабое звено, прорвать его и проложить дорогу к победе другим.
Совершенствование огнестрельного оружия постепенно приводило к исчезновению больших тактических единиц на поле боя. Теперь крупные колонны, вооруженные длинными пиками, проявляли всё своё значение лишь в больших сражениях. Когда же добиться в сражении решительного исхода не представлялось возможным или желательным, и война сводилась к взаимному истощению и мелким стычкам, то огнестрельное оружие оказывалось нужнее и пригоднее, чем длинная пика. Войны в нашем представлении связываются с крупными и решительными сражениями, и это естественно, но в описываемое нами время войны были главным образом длительными кампаниями, рутиной, состоявшей из маневров, переходов, маршей, засад и мелких стычек, а крупные сражения были скорее исключением.
Наряду с использованием стрелков менялось и расширялось поле деятельности пехоты и кавалерии. К середине XVI века кавалерия однозначно подчиняется тактическому руководству, а к началу XVII века всё больше и чаще использует огнестрельное оружие. Пикинёров применяют в комбинации с мушкетёрами, причём пропорция между ними по мере совершенствования стрелкового оружия увеличивается в пользу мушкетёров.
Таким образом, естественный ход событий приводил к прогрессивному увеличению числа стрелков при одновременном последовательном усовершенствовании их оружия. Если в начале XVI века стрелки представляли приблизительно одну десятую часть пехоты, вооруженной холодным оружием, то в 1557 году их число возросло уже до одной трети, а в 1588 году на 40 пикинёров приходится уже 60 мушкетёров. Но как внушительно ни выглядели аркебуза или мушкет, всё же они без взаимодействия с пикой, алебардой или шпагой были пока ещё недостаточно надёжны.
Одно из решений – взаимная поддержка среди самих стрелков. Уже в 1477 году инструкции предписывали, чтобы колонны стрелков стреляли по очереди, дабы стрельба была непрерывной. Вместе с тем, применение мушкетёрами такого метода непрерывной стрельбы, как «караколь» (улитка), тоже было недостаточным для того, чтобы стрелки могли выступить в открытом поле против неприятельской кавалерии или хотя бы против пехоты, вооруженной холодным оружием. Опыт показал, что пехота в сомкнутом строю может устоять против атакующей ее конницы лишь при помощи пики: «ибо аркебузиров без прикрытия нетрудно опрокинуть».
Мушкетёрам было необходимо опираться на какой-нибудь другой род войск. Как правило, эту роль выполняла либо конница, отражавшая неприятеля контратаками, либо пикинёры. Если мушкетёрам не удавалось отбиться от неприятеля огнём, то они скрывались за пикинёрами. Поэтому шведские мушкетёры в большинстве случаев равномерно распределялись в боевых порядках, находясь рядом с пикинёрами.
Так как пикинёров в составе колонн было больше, чем мушкетёров, то пошли по пути дробления последних на более мелкие тактические единицы, что позволяло разместить бóльшее число стрелков по периметру колонн, которые, в свою очередь, стали представлять менее крупные мишени для артиллерии. Но и при таком построении лишь ограниченное число стрелков находило прикрытие, причем этот метод со временем давал все менее и менее удовлетворительные результаты.
Испанцы, которые в эту эпоху были законодателями новых тактических форм, признали целесообразным строить «терции» на довольно значительном друг от друга расстоянии в шахматном порядке, в два или три ряда. По этому пути первоначально пошли и шведы. Их пехота стала строиться и атаковать по испанскому методу. Подобное тактическое построение позволяло сохранять относительную устойчивость боевого порядка и, что самое главное, довольно успешно отражать атаки кавалерии противника.
В таком примерно виде шведская армия дожила до Тридцатилетней войны (1618—1648). Такой её увидел русский военачальник Михаил Скопин-Шуйский, когда Якоб Делагарди привёл своё разношерстный шведско-финско-англо-французский отряд на помощь «московитам».
Глава 2 Армия Густава II Адольфа
Реформа
Когда Россия переживала страшное Смутное время, Швеция воевала с Данией (1611—1613). Война закончилась тяжёлым для шведов Кнэрёдским миром, следствием которого стало полное господство датчан на Балтике. Неудача с осадой Пскова (1615) явилась ещё одним военным уроком для молодого короля Густава Адольфа. Если в открытом поле русские могли уступить шведам, то при осаде крепостей они были им вполне достойными противниками. Именно этот опыт и послужил для короля толчком к реформе военного дела.
Старинный гобелен, изображающий эпизод так называемой Кальмарской войны
Густав II Адольф3 был первым королём-солдатом в шведской, да и вообще в европейской новой истории. Его отец Карл IX тоже участвовал в сражениях, но не так часто и не с таким полководческими успехами. За Густавом Адольфом шёл его воинственный племянник Карл Х. Его сын Карл XI тоже имел амбиции предводителя армии, но больше прославился на административном поприще, в частности при создании т.н. каролинской армии. Галерею шведских королей-полководцев и королей-солдат замыкает Карл XII, последний королевский «могиканин» на поле битвы. После него ни один король не водил своих солдат в атаку и не участвовал в рукопашных схватках. Император Наполеон, талантливый полководец, уже руководил своей армией с безопасного расстояния. Настали другие времена.
В основу реформы молодой шведский монарх взял опыт нидерландской армии – первой постоянной армии нового времени4. Густав II Адольф продолжил политику своих предшественников захвата устьев рек, впадающих в Балтийское море, и вытеснения оттуда поляков и русских. Для осуществления такой политики необходимо было создать большую армию. И король приступает к созданию армии, в которой главная роль отводилась природным шведа. По замыслу Густава Адольфа они должны были послужить основой для вооруженных сил нового типа.
Густав II Адольф
Король разделил страну на 9 военных округов. В каждом из них формировался большой территориальный полк (landsregimente), полк-матка. Из состава территориальных полков набирались меньшие по численности полевые полки – fältregimente. Добровольная вербовка солдат дополнялась регулярным принудительным рекрутским набором. Церковные приходы составляли посемейные списки своих прихожан, вносили в них всех мужчин старше 15 лет и предлагали им службу в армии короля. Кроме того, непосредственно в Швеции вербовались полки королевской гвардии и артиллерии на постоянной основе. Таким образом, заключает А. В. Беспалов, шведы стали первым народом, который организовал у себя национальную армию. Густав II Адольф стал первым шведским королем, широко применившим набор рекрутов в подвластной ему Финляндии.
Всего за период правления Густава Адольфа было дополнительно сформировано 1 шведский и 6 финских пехотных полков, 1 лифляндский вербованный пехотный полк, 3 финских кавалерийских (рейтарских) полка и Лифляндский эскадрон дворянского знамени. Он довёл численность своей армии до 70.000 человек, что в отношении к народонаселению Швеции представляло бóльший процент, чем где бы то ни было в Европе.
Для привлечения на королевскую службу дворянства в качестве офицеров король предоставил им широкие экономические льготы и политические привилегии.
Во время затяжной Тридцатилетней войны (1618—1648), потребовавшей от Швеции предельного напряжения сил и ресурсов, национальный характер армии полностью сохранить не удалось. Пришлось пополнять армейские ряды за счёт иностранцев. Например, когда Густав II Адольф в 1628 году отправлялся в Германию, в его войске уже было много шотландцев, англичан и немцев, и чем дольше тянулась война в Германии, тем больше истончалась шведская прослойка: одни погибали, другие умирали от болезней, третьи попадали в плен, четвёртые дезертировали, пятые стали инвалидами. Полки и роты неоднократно пополнялись, но людские ресурсы страны уже были исчерпаны, и шведов заменяли в основном немцы.
Шведские генералы, получавшие к концу войны рекрутские «поскрёбки» из Швеции и Финляндии, считали их надёжными, но не достаточно выносливыми и использовали их в основном на гарнизонной службе. Предпочтение отдавали изменчивой наёмной массе, в первую очередь немцам, хорошо обученным и для полевых сражений, и для маршей, и для осады крепостей. Менее предпочтительны были англичане и шотландцы. Тем не менее, шведская армия всё время отличалась от других армий тем, что продолжала сохранять национальное ядро, и большинство командного состава набиралось из дворян-шведов.
Гравюра Абрахама Хогенберга (1630), изображающая одно из сражений Тридцатилетней войны
Нидерландский образец предполагал применение линейной тактики, и шведские солдаты при Густаве Адольфе стали обучаться действиям в линейном боевом порядке – как голландцы. Суть его составляло равнение по фронту и в глубину и точное соблюдение интервалов. Новые формы выглядели на первый взгляд искусственно, но только на первый взгляд. Шотландец Монро с восхищением описывает шотландский полк, который сражался под начальством Густава Адольфа при Брейтенфельде: «Целый полк, дисциплинированный, как этот, представляет собой как бы одно тело, одно движение: уши слышат в одно и то же время команду, глаза поворачиваются одним движением, руки работают, как одна рука».
Дисциплина и военный дух в армии Густава Адольфа стояли если не на первом месте, то имели важное значение. Во всяком случае, дисциплина была поставлена лучше и строже, чем у наёмного войска. Мотивацией для её поддержания служило не жалованье, а моральные и этические ценности, что во многом воспитывалось постоянным пребыванием солдат под национальными знамёнами. Король ввёл в употребление понятие воинской чести и изобрёл наказание прогонять виновного сквозь строй (шпицрутены). Телесное наказание, выполняемое профосом или палачом, лишало солдата чести, и товарищи относились к нему с презрением. Проход сквозь строй и получение порции шпицрутенов от своих товарищей бесчестьем не считалось.
В проступках и преступлениях солдат или офицеров король всегда винил их вышестоящего начальника: «Если подчинённый не слушается, то это вина его начальника». Во время германской войны король издал специальный приказ, запрещавший под страхом смерти участвовать в грабежах и насилиях над мирным населением5.
Густав II Адольф строил мораль армии не только на власти командиров и поддержании национальной гордости, но и на развитии религиозного чувства. Его армия была пропитана специфическим6 лютеранским духом. Особенно этот дух укреплялся и поддерживался в начале Тридцатилетней войны, в которой шведы считали себя освободителями немецких единоверцев от насилия со стороны католической Контрреформации.
Идеологическим подспорьем для участия Швеции в войне с габсбургской Контрреформацией в Тридцатилетней войне служил миф о первозданности шведов, являвшихся якобы прямыми потомками Адама. В средневековой Швеции давно ходило поверье о том, что Адам какое-то время жил в стране свеев и готов и оставил там своё потомство. Потом была запущена версия о том, что история Швеции началась с высадки на берегах Скандинавии внука Ноя – Магога спустя 88 лет после всемирного потопа. А уж его потомки расплодились по всему миру. Шведы, конечно, остались дома и стали говорить на готском языке. Потом готы двинулись на юг и воевали с греками, римлянами, персами, египтянами и гуннами и прочими варварами, попадавшимися им на пути, и создавали подчинённые им государства и империи.
Перед тем как отправиться в Германию, шведский король провёл большую работу по реорганизации флота и армии. Один рекрут – кнехт – приходился на 1 участок сельской местности, в котором насчитывалось 10 мужчин призывного возраста от 18 до 40 лет. Король поручил церкви провести учёт населения, и в каждом приходе были составлены списки мужских прихожан7.
Закончив набор рекрутов, король занялся новым устройством пехоты, кавалерии и артиллерии, делая ставку на их мобильность и тактическую гибкость. Прежние полки, состоявшие из т. н. вымпелов (знамён), вокруг которых группировались от 300 до 600 солдат, набранных из одной местности, король разделил на роты, роты – на капральства, так что численность полков была теперь установлена примерно в рамках 1200, рот – 150, а капральств – 6 человек. Численность кавалерийских рот (эскадронов) Густав II Адольф довёл до 120 всадников. Четыре роты образовывали кавалерийский эскадрон или пехотный батальон, 3 полка – бригаду. Бригада и стала основной тактической боевой единицей его армии.
Пехота по-прежнему состояла из мушкетёров и пикинёров: в роте из 120 человек 58 были мушкетёры, 46 – пикинёры, остальные входили в офицерский и административно-штабной состав. Ротный офицерский состав включал в себя 18 человек: капитана, лейтенанта, юнкера, 2 сержантов, фельдфебеля, фурьера, оружейника, 6 капралов, 2 барабанщиков и 4-х т. н. образцовых кнехтов. В каждом пехотном полку был штаб из 19 человек, полком командовал полковник, его заместителем был подполковник, а далее шли майор или вахмистр, полковой квартирмейстер, писарь, цирюльник – он же фельдшер и аптекарь – с тремя помощниками.
Аналогичную организацию имели и кавалерийские подразделения.
Пехота получила более лёгкое и удобное вооружение. Это касалось как панциря, так и мушкетов. Фитильный мушкет всё ещё предпочитался кремнёвому ружью: хотя обращение с фитилём в сырую погоду было рискованным, кремнёвые замки часто отказывали. Правда, уже в 1630 году кремнёвые ружья стали всё-таки вытеснять фитильные. Мушкет стал настолько лёгким, что отпала необходимость в использовании для его опоры при стрельбе тяжёлой вилки. Вместо вилки Густав II Адольф ввёл деревянную пику с железным наконечником, которую мушкетёры при кавалерийских атаках противника втыкали впереди себя под углом в землю и образовывали своеобразный защитный палисад. На перевязи, спускавшейся с левого плеча пехотинца под правую руку, свисали 10 капсул по одному выстрелу в каждой и одна капсула с порохом для поджига. Кроме того, пехотинец нёс фляжку с порохом, кожаный кошель с пулями и ремнями для ружей. По левую руку у него висела сабля на ремне, перепоясывавшем правое плечо.
С распространением стрелкового оружия пикинёры всё чаще уступали место мушкетёрам8, а вместо пик они стали применять алебарды и бердыши. Сами пики были укорочены на 7 футов и составляли теперь длину в 3,5 м. У шведов существовали и такие лёгкие виды пехоты, как лучники и лыжники, но последние в Германии применения, естественно, не нашли. Пехотные офицеры были вооружены бердышами и шпагами.
Кавалерия состояла преимущественно из кирасиров в панцирях, вооружённых палашами и парой пистолетов. Аркебузиры (карабиньеры или всадники-бандельеры) в шведской армии распространения не нашли, поскольку Густав II Адольф огнестрельное оружие в кавалерии практически отменил. На их место пришли драгуны – конная пехота, у которой отличительные знаки принадлежности к кавалерии – шпоры и ботфорты – отсутствовали. Это обеспечивало высокую подвижность и маневренность всей армии. Кстати заметим, что кавалерия Густава Адольфа по маневренности уступала польской, а по тяжести вооружения – немецкой, и это сказывалось потом на полях сражений. Собственно шведской кавалерии у короля было мало9, и основная её масса состояла из частей, навербованных в Германии. Проблема состояла в том, что в Швеции не было породистых коней, шведские кони были малорослыми и значительно уступали немецким.
Отдельные полки шведской армии различались по цветам: красный, голубой, жёлтый, зелёный, белый, чёрный, но не следует думать, что в соответствующие цвета были раскрашены мундиры солдат и офицеров – различие происходило по цветам знамён. С обмундированием в армии Густава Адольфа дело вообще обстояло довольно плачевно. Ещё в 1626 году не все солдаты его армии были одеты в единообразные мундиры, из-за чего шведы получили от немцев прозвище «грубых, жутко одетых мужланов». «Это в основном бедные шведские крестьянские парни, – сказал как-то сам король о своей пехоте, – убого одетые, но дерутся они хорошо, и, надеюсь, они скоро добудут себе лучшие мундиры».
Большую роль в шведской армии стала играть артиллерия. Со времён Густава II Адольфа шведская артиллерия считалась одной из лучших в Европе. Наиболее существенные новации Густава Адольфа были связаны именно с артиллерией. Во времена Тридцатилетней войны орудия разделялись на тяжёлые (крепостные), морские (средние) и полевые (самые лёгкие). Самыми тяжёлыми орудиями были 24-фунтовые куртауны, далее шли 12-, 6-, 3- и 2-фунтовые пушки. Среди них были и мортиры, но они ещё не нашли тогда большого применения. Даже средние пушки были довольно тяжелы в обращении: достаточно сказать, что для их транспортировки требовалась упряжка из 24 лошадей.
Густав II Адольф с помощью орудийного мастера Х. Х. фон Сигрота экспериментальным путём пришёл к необходимости укоротить дула орудий и сделать их более лёгкими. В результате некоторые пушчонки могли переносить двое-трое солдат, и свою артиллерию получили отдельные полки. В историю войны вошли т.н. кожаные пушки: ствол их был сделан из тонкой меди, укреплённой несколькими поясами железа и сверху обтянутой толстой кожей. Правда, они быстро нагревались, и уже в 1631 году с вооружения армии были сняты.
Наибольшее распространение в армии шведов получили 4-фунтовые железные пушки, в которых пороховой заряд составлял лишь треть от веса ядра. Заряд располагался в деревянной гильзе, к которой железной проволокой прикреплялось ядро. Помимо мобильности, шведская артиллерия обладала таким качеством, как необычно высокая скорострельность: канониры успевали сделать за одну и ту же единицу времени восемь выстрелов, в то время как мушкетёр всего только шесть.
