Zitate aus dem Buch «Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир»
В этом поразительном выпуске Pall Mall Gazette мы видим рождение той технологии, которую так полюбили самые популярные и могучие таблоиды желтой прессы. Вы даете читателю моральное право с пеной у рта порицать какие-то недостатки или сексуальные наклонности. Но вы обеспечиваете его наивную преданность (а с ней и подписку), щекоча ему (да и ей) нервы детальным описанием порока, на который вы замахнулись. Короче говоря, Стед понял, что секс продается, а лучший способ поговорить о сексе - замаскировать тему под борьбу за чистоту нравов.
В наиболее впечатлительном детском возрасте Альфред Великий стал свидетелем перестройки города и понял что-то такое, что в Англии уже почти забыли - саму идею города. Эта была идея, которую викинги яростно отвергали. Им были неинтересны города - им было интересно их жечь.
Самое простое и безопасное средство от всех печалей - занятость.
Его личность до сих пор настолько знакова для британской политики, что любую слабость и любое поведение можно оправдать, если докажешь, что это "по-черчиллевски". Однажды газеты подняли на смех за мягкотелость парламентария Боба Макленна - заметили в слезах после того, как его лишили лидерства в партии социал-либеральных демократов, уже давно забытой центристской партии. А он удачно оправдался - сказал, что это у него "черчиллевская" привычка плакать. Когда кто-то говорит, что из вас уже сыплется песочек и идти в лидеры поздновато, всегда можно возразить, что Черчиллю было шестьдесят пять, когда он впервые стал премьер-министром. Если вы напились с утра, всегда можно напомнить, что Черчилль себя никак не ограничивал ни в шампанском, ни в виски, ни в бренди. Если хочется курить, критикам можно сказать, что Черчилль с сигарой не расставался. Если кто-то говорит, что нельзя сочетать политику и писательство, им можно напомнить, что Черчилль занимался журналистикой на протяжении всей своей карьеры т - черт возьми! - он продолжал писать "Историю англоязычных народов", когда Гитлер уже вторгся в Польшу, а ведь он командовал всем британским флотом. Если отчебучишь какую-нибудь жуткую глупость, можно сказать: ну что ж, бывает, ведь и у Черчилля был разгром при Галлиполи - и ничего, пережил как-то. Если произносишь речь и вдруг теряешь нить и замолкаешь, всегда можно напомнить, как Черчиллль однажды, выступая в палате общин, так запутался и забыл, о чем говорит, что просто сел и обхватил голову руками. Если над тобой смеются, надо вспомнить афоризм Роя Дженкинса о Черчилле (да и о нем самом, конечно, тоже), что во всех по-настоящему великих людях есть что-то комичное. Если кто-то в школе был болваном и не справлялся с математикой, не говоря уж о латыни, - так это просто копия Черчилля. Он всегдашний Руководитель Университета Жизни.
Посмотрите на роскошную позолоченную панельную обшивку палаты лордов, оцените изящество и торжественность любой викторианской ратуши, а потом посмотрите на невыразительную серую сталь и бетон яйцевидной конструкции, в которой располагается штаб-квартира нынешней администрации Большого Лондона. Смотрите на нее - и рыдайте.
Горячность и доброжелательность лондонцев во время Игр позволила лучше узнать Лондон. Это во многом английский город. Здесь «самые английские» пабы, и сады, и божественные парки. Здесь строители оценивающе свистят женщинам, пассажиры с фаталистическим видом едут на верхней площадке раскачивающихся красных автобусов, здесь пригородные торговые ряды с яркими виниловыми вывесками с рекламой карри или жареных цыплят, здесь водители такси тихо бранятся себе под нос, и церковные колокола, которые и сейчас звонят в воскресное утро с вершины 150 прекрасных башен, что возвышаются над знакомыми, мощенными гранитом и песчаником тротуарами, еще мокрыми от ночного дождя.
Это зрелище, если помните, приводило в ужас Т.С.Элиота. " Толпа течет по Лондонскому мосту, такая огромная, - писал этот чувствительный банкир, обращенный в поэта. - Не ожидал, что смерть пощадила столь многих", - стонал он.
У каждого бывают в жизни моменты, когда чувствуешь, что облажался по полной программе, когда совершил - или совершаешь - непростительную глупость и понимаешь, что все пропало и спасти положение нет никакой надежды.
