Buch lesen: «В шаге от выгорания. Сбалансированный план действий, как вырваться из замкнутого круга хронической усталости»

Мы не пытались сломать систему, потому что это не соответствовало нашему воспитанию.

Мы пытались победить ее.

Энн Хелен Питерсен (2019)

Посвящается Луизе и Бурк

Психосоматика болезней. Книги о том, как психическое состояние влияет на физическое здоровье

Burn On: Immer kurz vorm Burn Out: Das unerkannte Leiden und was dagegen hilft

by Bert te Wildt, Timo Schiele

Copyright © 2021 by Droemer Verlag. An imprint of Verlagsgruppe Droemer Knaur GmbH & Co. KG, Munich

В оформлении обложки использована иллюстрация:

Anton Vierietin / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

Sim_Ira, Digi Vectors / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

Перевод с немецкого К. Е. Бочкаревой

© Бочкарева К.Е., перевод на русский язык, 2024

© Гусарев К.С., художественное оформление, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Предисловие

Всем нам знакомо полное тревожности самоубеждение, что скоро все обязательно наладится. Скоро – то есть когда будут закончены все связанные с переездом дела, когда будет спланирован и отгулян мальчишник, когда будет отпразднована свадьба и дни рождения друзей или родственников в городе на другом конце страны. Когда очередной отчет, расчет или другое задание будет выполнено, новый большой проект будет осилен и очередные сжатые сроки будут соблюдены. Тогда-то мы облегченно выдохнем, да, тогда-то мы снова сможем наслаждаться жизнью, тогда-то все и заиграет новыми красками. Можно будет удобно устроиться в кресле, закинув ногу на ногу, почитать книгу, позвонить друзьям и встретиться с ними, отмечать праздники и вернуться к хобби.

К сожалению, этот момент не наступит никогда: требующий все больше и больше режим работы давно стал частью нас, и в какой-то момент даже самые прекрасные вещи в жизни перестают быть для нас отдушиной и отдыхом. Эти вещи должны быть или максимально четко проработаны и спланированы (как и все остальное), или просто отложены в долгий ящик, открыть который времени не находится. Жить будем потом – сейчас нужно исправно работать. Нам кажется, что многие люди живут так же, как и мы, – не совсем плохо, но и не особенно хорошо. Очень часто нас охватывает чувство, что так много важных вещей сдвигают на второй план, а рабочие и личные списки дел растягиваются на много-много недель вперед. Плохо то, что прокрастинация, это коварное «откладывание на потом», касается не только неприятных для большинства наших современников занятий вроде заполнения налоговой декларации, регулярного разбора полученных писем, замены паспорта или оформления возврата покупки, но и совершенно особенных вещей, в которых многие люди видят (или, по крайней мере, могли бы видеть) радости повседневной жизни. Обязанности выполняются только тогда, когда уже близятся негативные последствия от их невыполнения. В остальном мы добросовестно приходим каждое утро на работу или садимся за компьютер, если мы в режиме home office¹, выполняем по большей части связанные с работой обязанности и живем в режиме «функционирования». Где-то глубоко внутри мы можем быть до предела истощены и эмоционально, и физически, но стискиваем зубы и улыбаемся окружающему миру.

Что касается лично нас и нашего рабочего места, у нас действительно есть все основания для радости. Ежедневно мы, Тимо Шиле и Берт те Вильдт, вместе с большой командой работаем в бывшем монастыре, который совершенно чудесным образом был преобразован в нашу клинику психосоматической медицины Kloster Dießen. Вот уже три года мы в команде трудимся над созданием клиники для людей, большинство из которых в той или иной мере измождены из-за работы и/или жизненных обстоятельств. Мы с коллегами часто выбиваемся из сил, совершая этот титанический труд. Тем не менее нашу работу мы ощущаем как прекрасное занятие во всех отношениях. Нам нравится думать, что мы имеем все основания считать себя счастливыми и быть благодарными. Наши родственники отважно помогают во всем, включая поиски жилья, переезд и создание семьи – так что со всеми этими делами мы по чуть-чуть справляемся. Но иногда возникает пугающий вопрос: сколько еще наши тела и души будут служить нам надежной поддержкой? Как мы будем справляться с постоянной нагрузкой в среднесрочной и долгосрочной перспективе? И сможем ли мы вообще заметить тихо подкрадывающееся хроническое истощение?

Как мы видим на примере многих наших пациентов, патологическое истощение не всегда сопровождается взрывом, при котором на человека обрушивается выгорание. Это необязательно будет похоже на драматичное крушение. Чтобы не рисковать «функциональностью», многие люди – такие же, как и мы с вами, – культивируют продуктивность, постоянно работая на пределе возможностей – важнее этого для них нет ничего. И ослаблять хватку мы не намерены. Все должно подчиняться мантре деловитости, в том числе свободное время и отпуск – они тоже должны быть продуманы от и до. «Главное, чтобы после терапии у меня восстановилась прежняя работоспособность и я смог вернуться к полноценной работе» – так или подобным образом многие пациенты описывают желаемый результат лечения. Пациенты оценивают собственное «качество» или успешность прежде всего по тому, насколько хорошо они выполняют свою работу, (ради) которой так горят.

Так должны ли мы перестать постоянно гореть, чтобы не забывать о своей успешности? Как гласит изящно сформулированная фраза: «выгорают лишь те, кто действительно способен гореть ради чего-то». Выгорание – это всегда тревожный сигнал, который важно как минимум не прослушать. Познать выгорание никому не пожелаешь, но затяжное горение немногим лучше. Кто захочет прожить годы или даже десятилетия своей жизни, незаметно истлевая? В нашей клинике мы нередко встречаем и лечим пациентов и пациенток, которые в течение длительного периода времени культивировали постоянное истощение вместе со скрытой депрессией и сопутствующими физиологическими симптомами, пока в какой-то момент (иногда даже в пенсионном возрасте) они не осознали, что, пока они работали, жизнь прошла мимо. Однако для нас обоих не будет преувеличением сказать, что мы любим свою работу. И нам не менее важно быть внимательными, чтобы не угодить в ловушку синдрома горения. В этом контексте, конечно, иронично, что на этапе строительства клиники, которому сопутствуют много часов переработок, в наше свободное время мы еще и пишем книгу. Фазу развития концепции книги, когда еще даже не были написаны первые строки, сопровождали смешанные чувства. С одной стороны, мы были в предвкушении и к тому же не сомневались, что описываем актуальное явление. С другой стороны, имели место серьезные сомнения в осуществимости этого начинания и тревожный вопрос, не делаем ли мы сами то, от чего предостерегаем в книге. Впрочем, не исключено, что эта спорность и связанная с ней амбивалентность даже пошли на пользу. Наша книга, как мы надеемся, увлекательна, и таковой ее сделали две разные точки зрения представителей двух разных поколений, двух разных специалистов – психолога и врача, двух разных направлений – поведенческой терапии и глубинной психологии. Благодаря этому у нас была благодатная почва для разговоров, из которой в дальнейшем проросла тема книги.

В итоге у нас появилось ощущение, что мы пересекли границу между творческой энергией и утомлением, что позволило сформироваться живому подходу к представлению нашей темы. Честно говоря, мы надеялись, что изучение феномена горения поможет нам самим оставаться здоровыми, несмотря на весь испытываемый стресс. И это тоже парадоксально – сама по себе выбранная тема может служить оправданием для того, что мы вообще начали создавать книгу во время такого напряженного процесса, как строительство клиники. В противном случае люди – возможно, некоторые родственники, друзья и коллеги уже так делают – могут с уверенностью объявить нас сумасшедшими (…и положить нас потом на лечение в нашу же клинику).

Будучи психотерапевтами, мы изо дня в день убеждаем наших клиентов в том, что фразы «Я хочу снова функционировать! Перезагрузите меня! Восстановите мой режим работы!» не являются верными установками. Мы не машины и не должны равняться на них. Мы, врачи, в первую очередь являемся людьми, такими же как наши пациенты. Подчинение жизни диктату функциональности, дисциплины и работы не только бесчеловечно – это еще подрывает наше здоровье. Это не идет на пользу ни здоровью ни пациентов, ни здоровью психотерапевтов.

Когда мы показываем коллегам, друзьям и родственникам нашу действительно прекрасную клинику, их реакции всегда примерно одинаковые. Нас очень забавляют их фразы, вроде «Я тоже страдаю от затяжного выгорания! Что мне нужно сделать, чтобы попасть сюда?». Честно говоря, мы и сами иногда ловим себя на подобных фантазиях. Однако, по-видимому, эти задуманные забавными фразы гораздо более серьезны, чем мы их воспринимаем. Нет никаких сомнений в том, что в нашем окружении есть много людей с признаками хронического, а иногда и патологического истощения. С тех пор как мы занялись этой темой, мы сталкиваемся с горением повсюду.

Мы посвящаем себя этой теме, потому что убеждены, что горение – это реально существующее заболевание, которое нуждается в признании ввиду наличия последствий не только для каждого человека в отдельности, но и для нашего общества в целом. Мы начали исследовать его в клинике психосоматической медицины Kloster Dießen и хотели бы поделиться с вами нашими наблюдениями и оценками. И мы видим острую необходимость в действиях. Поэтому мы надеемся, что эта книга поможет многим читателям и читательницам (а также и нам самим) распознать признаки горения, защитить себя от его патологического развития и либо помочь себе самостоятельно, либо получить помощь, если самому с этим уже не справиться. Так мы хотели бы внести свой вклад в создание общества, в котором другие ценности вытеснят с главенствующей позиции работу и производительность.

Тимо Шиле и Берт те Вильдт

Клиника психосоматической медицины Kloster Dießen

Часть I
Что такое горение и как оно возникает

Депрессия – это болезнь общества, основой которого является не дисциплина, а ответственность и инициативность.

Ален Эренберг (2015)

Введение
История патологического истощения

Картина болезни синдрома горения до сих пор нова и не до конца изучена [1]. Описывая ее здесь, мы сознательно опираемся на другие психосоматические заболевания. Тем не менее синдром горения следует от них отграничить. Здесь, в этой главе, мы опишем некоторые связанные с ним заболевания, с которыми мы также часто сталкиваемся в клинике. И конечно, мы проясним, что на самом деле представляет собой этот новый синдром, как он возникает и как лучше всего с ним справляться. В этой книге мы не только дадим вам ответы на подобные и многие другие вопросы – мы также хотим показать вам методы защиты от горения.

Две ветви истории медицины имеют особое значение для открытия синдрома горения: расстройства, обусловленные работой, и психосоматические заболевания в целом. И выгорание, и горение являются синдромами, которые включают сильную перегрузку и истощение: и все же между ними есть значительные различия. Кроме того, в первой главе мы обобщенно поговорим о психических заболеваниях, которые считаются предшественниками горения и при которых могут возникать схожие симптомы.

Чтобы отграничить горение от картин других заболеваний, важно внимательно рассмотреть историю диагностики и ответить на вопрос, как классифицировались подобные заболевания и их симптомы ранее. Это позволит нам добраться до сути довольно длинной истории, корни которой уходят гораздо глубже, в те времена, когда выгорание еще не было открыто. Так, горение могло скрываться и ранее в картинах других психосоматических заболеваний. Говоря это, мы имеем в виду заболевания, при которых люди испытывают глубокое истощение, не объясняемые однозначно профессиональной или иной перегрузкой. Например, неврастения, переводимая с латыни как «раздражительная слабость», может трактоваться как первая предшественница выгорания и горения.

Неврастения – мать синдрома хронической усталости

Добрых 150 лет назад американский врач Джордж Миллер Берд впервые описал неврастению как болезнь цивилизации [2]. Разнообразие физических и психических симптомов делает неврастению предшественницей психосоматических заболеваний в целом и синдромов истощения в частности. В то время это называлось нервным заболеванием, тем более что психические заболевания как таковые еще не были обнаружены и признаны. Помимо генетических факторов, Берд считал, что причины неврастении кроются в условиях труда и жизни, возникших в ходе промышленной революции. Особенно динамично индустриализация протекала именно в США, из-за чего даже появилось понятие «американская нервозность» [3]. Возможно, описание Бердом неврастении даже знаменует собой фактическое рождение психиатрии и психосоматики, которые мы, европейцы, любим ассоциировать с другим именем – Зигмунда Фрейда.

Фрейд изначально перенял понятие и концепцию неврастении, хотя в скором времени подверг ее критике за отсутствие дифференциальной диагностики [4]. Однако с интересом Фрейда к этому феномену неврастения в Вене и других крупных европейских городах превратилась в спорный модный диагноз высшего образованного слоя общества, который сегодня можно сравнить с так называемой повышенной чувствительностью [5]. Правда, Фрейда в этом контексте интересовали не столько формы перенапряжения, вызванные изменением технологических и социальных условий жизни, сколько внутренние конфликты, которые под влиянием внешних стимулов приводили к чрезмерной чувствительности.

Несмотря на то что существование клинической картины неврастении сегодня является более спорным, чем когда-либо, в системах классификации заболевания можно найти два разных варианта. Одну форму отчетливо характеризует повышенная утомляемость из-за когнитивной нагрузки или напряжения. Эта форма означает нагрузку, связанную с такими функциями человека, как восприятие, обучение, запоминание, мышление и познание. Это среди прочего может означать, что у пациентов с этим расстройством нарушена концентрация, и они замечают, что очень легко отвлекаются. Другая форма неврастении чаще выражается в физических симптомах. В этом случае психосоматическая симптоматика включает в себя в основном физическую слабость и истощение даже после небольшой нагрузки, а также боли в мышцах, головокружение и неспособность расслабиться. Обе формы часто сопровождаются страхом перед дальнейшим ухудшением состояния, которое в большинстве случаев наступает как самоисполняющееся пророчество. Сопутствующее психическое и физическое напряжение усугубляет психосоматические симптомы – так возникает порочный круг. Оба варианта, психическая и психосоматическая формы, рассматриваются – как и почти все определения психических расстройств ВОЗ – исключительно с точки зрения симптомов: мы узнаем их по клинической картине и жалобам пациентов, тогда как причины, или, как мы называем их в ходе исследований, этиологические условия возникновения [6], во внимание не принимаются.

Проблема неврастении была и остается не только в том, что это явление размыто, имеет множество форм проявления и тяжело поддается выявлению, но и в том, что совершенно неясно, имеет ли место первичное врожденное расстройство, то есть предрасположенность пациента к гиперчувствительности, которая приводит к появлению симптомов даже при незначительных нагрузках, или это скорее вторичная приобретенная реакция перегрузки на внешние воздействия. Эта трудность поднимается в дискуссиях каждый раз, когда обсуждается вопрос о том, следует ли признавать синдром выгорания самостоятельным заболеванием.

В этом контексте нам представляется особенно примечательным, что неврастения рассматривается не только как предшественница выгорания (Burn Out), но и так называемого выгорания от скуки (Bore Out) [7]. Речь идет о недавно описанном феномене, при котором люди ощущают патологическую скуку от того, что выполняют слишком простую рутинную работу (подробнее об этом позже). Если следовать этим предположениям, перегрузка при неврастении была бы равнозначна выгоранию (или даже обозначенному нами горению), в то время как выгорание от скуки правильнее было бы диагностировать в случае повышенной чувствительности при низких требованиях, которые ставит перед человеком работа. В любом случае с открытием неврастении люди с удивлением обнаружили, что в деятельности и управлении разными процессами может быть не только слишком много, но и слишком мало активности и напряжения.

В странах Азии, где трудовая мораль исключительно высока, неврастению и сегодня диагностируют удивительно часто. В первую очередь это связано с тем, что там этот диагноз, по-видимому, подвержен стигматизации меньше, чем в случае классических психических заболеваний, таких как депрессия или другие подобные болезни. В азиатских странах, как нам представляется, утвердилась идея, что картину болезни, ощущаемую главным образом как физическое недомогание, вызывает генетическая предрасположенность. В наших широтах, как и в остальной части так называемого западного мира, труд и продуктивность также ценятся довольно высоко. Только здесь люди все чаще приходят к осознанию того, что от работы можно заболеть. В то время как диагноз «неврастения» ставится редко, выгорание уже давно утвердилось в нашем понимании как болезнь. Так, в Международной классификации болезней 11-го пересмотра [8], на основании которой ставятся распространенные диагнозы, неврастения вытеснена на задворки и, вероятно, скоро останется лишь в истории.

Синдром выгорания в настоящее время широко признан, и масштабы его ширятся пугающим образом [9].

Подробнее об истощении: синдром хронической усталости

Как и неврастения, синдром хронической усталости (или CFS – Chronic Fatigue Syndrome [10]), понимается как хроническое заболевание, которое, как следует из названия, характеризуется очень сильным физическим и психическим истощением.

Неоднократно высказывалось предположение, что синдром хронической усталости может быть вызван воспалением головного мозга (энцефаломиелитом), однако это так и не было доказано. Женщины страдают от этого синдрома значительно чаще, чем мужчины. У многих симптомы, по‑видимому, вызваны инфекционным заболеванием, например вирусом Эпштейна – Барра, после которого, иногда только спустя некоторое время, синдром проявляется без видимых на то причин. Крайнее истощение часто сопровождается такими симптомами, как боли в мышцах или конечностях с последующими нарушениями сна или концентрации. Выздоровление при этом, как кажется, не приводит к существенному улучшению состояния. Некоторые люди страдают от этого синдрома так сильно, что оказываются почти полностью прикованными к постели и едва ли могут без посторонней помощи выполнять даже повседневные дела вроде приготовления еды. Это, конечно, не выгорание, а что‑то совершенно иное.

Несмотря на тяжесть страданий столкнувшихся с этим заболеванием людей и растущую сегодня исследовательскую активность, причины синдрома хронической усталости до сих не до конца ясны [11]. Помимо гипотезы о взаимосвязи с инфекцией, в качестве причин указываются нарушения иммунной, гормональной, нервной систем, а также психические факторы, которые могут иметь отношение к возникновению синдрома. В результате исследовательской работы Хайма и его коллег, проведенной в 2009 году [12], был сделан вывод, что возникновение синдрома может быть связано с травматическим опытом в детстве. Однако чаще всего люди, страдающие этим заболеванием, однозначно ощущают его как физическую, а не психологическую проблему. Они, в отличие от большинства людей страдающих депрессией, не испытывают апатии – их активность, по-видимому, ограничивает физическое состояние, а не эмоциональное. Тем не менее с точки зрения психосоматики сложно отрицать гипотезу, что при синдроме хронической усталости имеет место некая форма депрессии истощения, которая возникает не из-за очевидных внешних факторов перегрузки, вызванных определенной деятельностью, а в гораздо более значительной степени из-за бессознательной, но изматывающей реакции на серьезные внутренние конфликты, которые в конечном счете также могут вести к травматическому опыту.

В нашей клинике мы склонны рассматривать эту форму усталости как типичное психосоматическое заболевание, имеющее физические и психологические факторы и влияние. Поскольку причины по-прежнему во многом не объяснены, к сожалению, научно обоснованной терапии не существует и попытки лечения нередко оказываются безрезультатными. По сути, специалисты лишь пытаются помочь пострадавшим жить с симптомами этого синдрома и снизить связанный с ним дискомфорт.