Buch lesen: «Сэйв»

© Хоуп А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Чудеса случаются, главное – верить!

Глава 1

John Paul Young – Love is in the air

Эмили

Будь у вас шанс познакомиться с самой счастливой девушкой во Вселенной, вы бы им воспользовались?

Если вы ответили «да», то будем знакомы.

Меня зовут Эмили Фишер, и моя жизнь прекрасна!

Сегодня День святого Валентина. Заснеженные улицы Нью-Йорка насквозь пропитаны любовью, витающей повсюду. Витрины магазинов украшены белыми бумажными ангелочками, красными светящимися сердцами и гирляндами из разноцветных мигающих лампочек. Из окон небоскреба на Таймс-сквер, где я сейчас нахожусь, открывается прекрасный вид на все бутики, в которые то и дело в приступе паники забегают жители города, пытаясь в последний момент прикупить подарки своим любимым.

Праздничная суматоха нисколько не раздражает меня, потому что сегодня особенный день. Именно поэтому я с широкой улыбкой на губах наблюдаю за тем, как мужчины сметают цветы с прилавков, ведь я уверена, что этот День святого Валентина запомнится мне на всю жизнь!

Почему?

О, устраивайтесь поудобнее, сейчас расскажу.

Только что я закончила складывать в коробку вещи со своего стола в отделе спортивной аналитики телеканала ESPN, где я на протяжении полугода проходила стажировку в качестве помощника хоккейного аналитика. Неделю назад мне сообщили, что я получила должность помощника администратора клуба, так что послезавтра я выхожу на новую работу в хоккейном клубе «Ракеты Нью-Йорка».

Неплохо для выпускницы колледжа?

Мне двадцать три, и я мечтала стать частью «Ракет» столько, сколько себя помню. Каждый раз, когда я наблюдала за тем, с какой скоростью скользят по льду игроки, время останавливалось. Я могла смотреть хоккей часами… нет, днями!

Мой отец был форвардом «Ракет Нью-Йорка», а мы с мамой являлись его самыми преданными фанатами и посещали каждую игру. «Ракеты» – первый и единственный клуб отца с самого драфта. Он играл за него целое десятилетие.

Дэйв Фишер был выдающимся хоккеистом. Человеком. Мужем. Отцом. С его смерти прошло уже много лет. Но с каждым днем я скучаю по нему еще сильнее. И я уверена, что в целом мире нет ни одного человека, который не скучал бы.

После смерти родителей я переехала к бабушке в Колорадо. А после окончания школы решила пойти по стопам отца. Именно так я оказалась здесь, в Нью-Йорке. И уже через несколько дней я буду там, где провел столько лет мой отец. В «Ракетах».

Он бы гордился мной сейчас.

И хотелось бы мне сказать, что моя новая должность – это самая лучшая новость, но это еще не все!

Пару дней назад я обнаружила в комоде своего парня заветную голубую коробочку «Тиффани». А вчера Брайан тонко намекнул, что сегодняшний вечер будет особенным! Наверняка он собирается сделать мне предложение.

Как вам мой визг? Уверена, его слышно даже на Точке Немо!¹

– Ты что, даже не останешься на корпоратив? – спрашивает меня подруга Ванесса, сидящая на углу моего пустого стола, пока я надеваю пальто.

– Не могу, Ван. – Перекинув волосы через плечо, завязываю пояс и беру в руки коробку с канцелярскими принадлежностями.

– А я буду подружкой невесты? – наклонив голову, интересуется подруга.

Мои губы растягиваются в широкой улыбке.

– А с чего ты решила, что я соглашусь выйти за него?

Ванесса звонко смеется, поправляя свои темные волнистые локоны, и, поджав губы, выдает:

– Действительно. Или, может, там вообще не кольцо, а серьги. Или пирсинг для твоего пупка.

Я замираю с коробкой в руках и, усмехнувшись, смотрю в карие глаза подруги.

– И зачем тогда он стал бы говорить мне об особенном вечере? Что такого особенного в моем пупке?

Ван смеется и спрыгивает со стола, чтобы обнять меня.

– Позвони мне вечером, ладно?

– Конечно, – выдыхаю я, прекрасно осознавая, что в противном случае она сама начнет названивать мне в ночи. – Будь паинькой в Колорадо, ладно?

– Паинькой? – Ван издает смешок. – Ты меня с кем-то путаешь.

Ванесса Льюис – самый сумасшедший человек, которого я только знаю. Мы знакомы с детства. Наши дома находились по соседству, и мы проводили вместе много времени. В тринадцать она сделала первую татуировку, в шестнадцать укатила в Техас с очень горячим, по словам Ван, тридцатипятилетним байкером, в восемнадцать ее чуть не исключили из школы за то, что она совратила преподавателя, а в двадцать один по дороге в колледж, где она училась на медсестру, Ван свернула не туда и оказалась в Нью-Йорке.

Она не прогадала. Сейчас Ванесса руководит HR-отделом ESPN, и я удивлена, что она все еще не начала меня шантажировать, чтобы я осталась, ведь теперь наш спортивный аналитик и по совместительству ее парень – хотя таковым его сложно назвать, ведь ему сорок два – останется без помощника, а Ван придется потрудиться, чтобы найти мне замену в конце хоккейного сезона.

И я благодарна этой эксцентричной женщине за то, что она отпустила меня в свободное плавание.

Смотрю на нее и улыбаюсь.

Внешний вид Ван полностью отражает ее сумасшедший внутренний мир: в темных кудрявых волосах проглядывают красные, фиолетовые и кислотно-желтые прядки, в носу блестит маленькое колечко, а правое ухо едва ли не перевешивает ее саму, учитывая количество сережек в нем и вес Ванессы, едва достигающий сорока пяти килограммов. В одежде она придерживается мрачных оттенков: черный, бургунди, марсала, изумруд. Сейчас на ней полупрозрачная водолазка темно-серого цвета, черные джинсы с шипами на карманах и кожаные сапоги с металлическими заклепками. Макияж же очень отличается от мрачности гардероба: на веках розовые тени, длинные ресницы накрашены яркой фиолетовой тушью, а на губах карандаш малинового оттенка.

Сумасшедшая, говорю же.

Но несмотря на всю ее взбалмошность, Ванесса – мой самый верный друг, и я уверена, что она любого порвет за меня. Буквально. Если будет нужно, она с удовольствием оторвет моим обидчикам яйца, выколет им шпилькой глаза или просто сожжет их на ритуальном костре.

Хотя не могу сказать, что у меня много хейтеров. Ведь всем известно, что я самый настоящий единорожка в мире грез. Как может быть иначе, когда ты проживаешь каждый день с благодарностью за все, что происходит?

– Пообещай хотя бы не уезжать с каким-нибудь наркоторговцем в Мексику. – Отстраняюсь от подруги и показываю на нее пальцем. – А то тебе еще свадьбу мне устраивать.

– Ха! Я так и знала! – визжит Ванесса и снова притягивает меня в объятия. – Я так за тебя рада, Эм!

– И я, – глупо улыбаюсь я. – Кажется, я ждала этого всю жизнь. Кстати, а где Дафна?

– Она взяла отгул.

– Странно. Даф ничего не упоминала об этом, когда мы разговаривали с ней вчера вечером.

С Дафной я познакомилась, будучи студенткой колледжа. Она училась на спортивной журналистике, но мы иногда посещали вместе потоковые лекции. Даф была самой тихой, скромной и милой девчонкой колледжа. Большие голубые глаза, светлые волосы и идеальная фигура. Парни сходили по ней с ума, а девушки завидовали ее внешности ангела, но ей не было до этого никакого дела. Очень замкнутая, верующая, она не гналась за популярностью. После переезда из Колорадо я никого здесь не знала и как-то пригласила ее выпить кофе после пар. Так мы – я, Дафна и очутившаяся в Нью-Йорке по загадочным причинам Ванесса – стали общаться.

Дафна никогда не будет мне ближе Ванессы. Мы редко обсуждаем какие-то личные темы или даем друг другу советы. Но я всегда рада ее компании, поэтому я удивлена, что сейчас она не провожает меня в добрый путь. С другой стороны, она ведь и не должна. Мы увидимся и вне работы, когда соберемся за субботним ланчем.

– Не забудь мне позвонить! – приказывает Ван, когда мы еще раз крепко обнимаемся.

– Не забуду. – Закатываю глаза и покидаю офис.

Я отпросилась сегодня пораньше, чтобы вернуться домой до того, как приедет с корпоратива мой будущий муж, поэтому вылетаю из офиса полная предвкушения счастливого будущего.

Когда я выхожу из здания, мне в лицо сразу же ударяет морозный зимний ветер. Маленькие снежинки летят с ясного неба, пока яркое солнце, сияющее на нем, заставляет меня зажмуриться. Делаю глубокий вдох и вливаюсь в толпу спешащих куда-то людей. У большинства из них в руках большие букеты роз, гелиевые шары и подарочные пакеты. Все они несутся к перекрестку, к которому направляюсь и я.

Вижу одинокое желтое такси и запрыгиваю на заднее сиденье. В салоне звучит мелодичная джазовая музыка, пока мимо проносится оживленный Нью-Йорк, которым я любуюсь с улыбкой на губах, осознавая, что машина везет меня навстречу мечте.

Тридцать минут спустя я расплачиваюсь с водителем и выхожу из такси. Нелепая улыбка все еще не сходит с моих губ, пока я спешу по укрытому снегом тротуару к нашему жилому комплексу, зеркальный фасад которого радужно переливается в свете солнечных лучей. Когда я подхожу к центральному входу, то вижу улыбающегося мне швейцара.

– Счастливого Дня всех влюбленных, Эмили! – приветствует меня он.

– И вам, Роджер! – вежливо отвечаю я. – Передавайте привет Мэри!

Швейцар открывает передо мной входную дверь, украшенную пушистым красным сердцем с белым бантом, и я оказываюсь в просторном холле, по центру которого установили громадное дерево с красными, розовыми и белыми лампочками. Прохожу прямо в коридор, ведущий к лифтам, который заполнен множеством светящихся фигур в форме ангелов, и вызываю лифт. Из динамиков звучит Love is in the air, и я, напевая себе под нос знакомые слова, захожу в кабину и нажимаю кнопку нужного этажа. Когда спустя несколько секунд он останавливается, одной рукой удерживая коробку, я начинаю другой искать в кармане ключ-карту. Выхожу из лифта и прохожу по коридору, продолжая петь песню Джона Пола Янга, а затем вставляю карту в замок и тяну дверь на себя.

– Вот так, детка… Да-а-а… Черт, как хорошо!

Коробка падает на пол.

Все мои вещи разлетаются по темному паркету.

Перед глазами все плывет.

Сердце делает громкое бум.

Затем пропускает удар.

И снова бум.

Бум.

Бум…

Глава 2

Friday Pilots Club – Breaking My Bones

Эмили

О да, сегодняшнее четырнадцатое февраля я запомню на всю жизнь!

Как один из самых худших дней моей жизни!

В одночасье я поняла, что моя идеальная жизнь лишь иллюзия, которая только что разбилась на тысячи осколков. И такое впечатление, что эти осколки внутри моего организма разлетелись по всем органам. Такую боль я сейчас ощущаю повсюду.

Почему?

О, да просто потому, что член моего предполагаемого жениха сейчас почему-то находится внутри хорошо мне знакомой и, как оказалось, невероятно лживой блондинки.

Вот это сюрприз, правда?

Брайан поворачивается на скрип открывшейся двери, и его синие глаза распахиваются от ужаса.

– Эмили, это не то, чем кажется! – восклицает он, отпрыгнув от девушки и пытаясь прикрыть свой стояк.

Интересная реплика. Не будь я по уши в него влюблена, обязательно бы сейчас поинтересовалась, чем же, по его мнению, все происходящее мне кажется.

Устало прикрываю веки, когда замечаю, что у него, конечно же, не получается спрятать свой эрегированный член, после чего коротко выдыхаю, пытаясь игнорировать шум в голове и спазмы в груди, но все-таки издаю стон от осознания, что на Брайане нет презерватива. Зажмуриваюсь еще сильнее и мысленно посылаю сигналы в чистилище, чтобы сам дьявол показал ему все круги ада, ведь я только что поняла – есть вероятность, что я стала обладателем какой-нибудь гонореи или даже сифилиса, учитывая, что я принимаю таблетки и мы с Брайаном давно не пользовались резинками.

Боже, почему я?

Нет, ну в самом деле, почему?

У меня ведь были большие планы на свою дальнейшую жизнь! Жизнь с Брайаном! Я уже тысячу раз прокрутила в голове, как красиво будет смотреться на моем пальце кольцо с россыпью бриллиантов. Перед зеркалом отрепетировала, как буду удивленно восклицать «О боже!» и «Да, конечно да, Брайан!». Да я даже имя свое с его фамилией не единожды повторила вслух!

Так какого же черта происходит?!

Брайан что-то говорит, но я не слышу. Его голос звучит приглушенно, будто мы находимся на разных континентах.

Когда я распахиваю глаза, его образ расплывается из-за слез, подступивших к горлу. Немного поворачиваю голову и шумно выдыхаю, заставляя себя сдержать рвущиеся наружу рыдания, ведь мне придется пережить предательство не только своего парня, но и подруги.

О да, сюрприз номер два: девушка, стоящая на четвереньках на нашем кожаном диване цвета мокко, который мы вместе выбирали, когда Брайан предложил съехаться, – моя подруга Дафна.

Кажется, ее совершенно не заботит происходящее. Она прикрывается простыней и хлопает своими длиннющими ресницами, поглядывая на меня без каких-либо эмоций.

За столько лет дружбы я и подумать не могла, что фраза «друзья должны всем делиться» относится и к парням. Или это была инициатива Брайана?

Впрочем, мне плевать, кто из них соблазнил другого. Это ничего не меняет: если парень, с которым ты собираешься провести свою жизнь, не может не совать свой член куда попало, то зачем тебе такой парень?

Не знаю, как я вообще еще стою на ногах, учитывая нервную дрожь, стремительно завладевающую моим телом.

Боже, есть хоть малейшая вероятность, что по дороге домой мое такси попало в аварию и сейчас я нахожусь в коме?

В груди все начинает гореть от ужаса, который разливается внутри, словно растворитель, лишающий меня каких-либо чувств и оставляющий после себя лишь пустоту.

Решаю не собирать рассыпавшиеся по полу вещи обратно в коробку, прекрасно осознавая, что у меня нет на это времени. Каким-то чудом мне удается попятиться назад в коридор и рвануть в сторону лифтов.

Сотни тысяч вопросов проносятся в моей голове, разрывая ее на миллионы частиц, пока я спешно направляюсь на выход.

Хочется просто побежать и со всей силы врезаться в стену, чтобы мои мозги разлетелись по этажу. Этим блеклым сереньким стенам определенно не хватает ярких красок. Хотя никаких мозгов у меня точно нет, раз я не замечала очевидного.

Раз я слепо доверяла Дафне.

Раз я верила Брайану.

В голове не укладывается, какой же наивной идиоткой я была!

Красные индикаторы на панелях указывают, что оба лифта сейчас на первом этаже, и я, решив не дожидаться их, разворачиваюсь на каблуках и следую к лестнице. Всего лишь двадцатый этаж, ерунда для моих бедных икр в сравнении с тем, что только что пережили мои глаза.

И сердце. Мое бедное сердце, вырванное из груди.

Слышу, что Брайан зовет меня, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, есть ли у меня преимущество, успею ли я сбежать.

Замечаю, что он догоняет меня по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, с голой пятой точкой, прикрывая руками свое мужское достоинство – хотя какое, к черту, достоинство, – и мне приходится увеличить скорость, изо всех сил стараясь сбежать от него и грядущего разговора. Но самое ужасное, что сейчас в моей голове промелькнула мысль, что Брайан может простудиться и ему нужно одеться.

Боже, вы же уже тоже поняли, что я безнадежна?

Слезы снова подступают к горлу от осознания, что, кроме него, у меня никого нет и я понятия не имею, что мне делать дальше и куда идти. Из вещей у меня ничего нет, да и денег на счету не так уж и много. Радует, что в сумке лежат ключи от моей машины, которой я пользуюсь достаточно редко из-за плотного движения Нью-Йорка, но уехать на ней от этого кошмара кажется мне сейчас самым разумным. Я хотя бы не умру от холода.

Ну, если я, конечно, вообще жива.

Не забываем, все еще есть небольшой шанс, что я пребываю в коме.

Правда, в отличие от героини фильма «Ну разве не романтично?», угодившей в кому после падения и оказавшейся в центре сюжета любовной мелодрамы, я стала персонажем какой-то дешевой мыльной оперы.

Впрочем, если этот сериал в итоге станет чем-то вроде «Почему женщины убивают?», то я с удовольствием проведу в коме парочку сезонов, чтобы проучить всех неверных мужчин на планете.

– Это ошибка, Эм! – кричит Брайан мне вслед, догоняя меня на парковке.

Я резко останавливаюсь у своего красного «Мини Купера» и поворачиваюсь к изменщику.

Ошибка?

Ха.

Ошибка!

У меня истерика от этого слова.

Мне больно и смешно. Одновременно.

Но даже если бы я захотела рассмеяться ему в лицо, у меня бы не вышло. В горле образовался огромный ком, мешающий мне даже просто вдохнуть полной грудью.

Делаю несколько шагов, чтобы встать к нему вплотную, и Брайан замирает. На мне десятисантиметровые каблуки, но я все равно задираю голову, чтобы посмотреть изменщику в глаза. Разница в росте никогда не смущала меня, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Но сейчас я чувствую себя уязвленной, как никогда раньше. Его ярко-синие глаза хоть и завораживают своей красотой, но теперь, когда мне известно, сколько же уродства прячется за ними, я ощущаю внутри лишь пустоту.

И почему я никогда этого не замечала? Восхищалась им и боготворила? Не могла разглядеть его настоящего?

– Ошибка? – грустно усмехаюсь я. – Ошибка – это когда ты случайно взял чужой заказ в «Старбаксе» или перепутал гейт своего самолета. Вот что такое ошибка, Брайан.

– Эмили… – облизывает губы он. – Ты для меня важнее всего на свете.

– Ты думал об этом, пока развлекался с моей подругой? – не сводя с него взгляда, шепчу. – Хотя какая она мне подруга, да? Скорее твоя. Вы с ней были куда ближе, чем мы!

– Детка… – Он прекращает прикрываться руками и обхватывает своей ладонью мое запястье, закрывая при этом своим массивным телом водительскую дверь машины.

Вырываюсь из его хватки и гневно шиплю:

– Во-первых, никогда больше не смей меня так называть. Во-вторых, не прикасайся ко мне, боюсь представить, где только что побывали твои руки!

Брайан заводит руку за спину и смотрит на меня взглядом Кота из «Шрэка». На мои глаза снова наворачиваются слезы, я чувствую вкус этой соли во рту. Тяжело сглатываю и отворачиваюсь от него, намереваясь сесть в автомобиль.

– Эм, прошу… – Он придерживает ладонью переднюю дверь «Мини Купера».

– Отойди от моей машины, Брайан! – теряя терпение, кричу я.

– Давай поговорим, – отчаянно предлагает он.

– Да не хочу я с тобой разговаривать! Ты мне изменил!

– Эмили…

– Уходи! – Мой громкий крик эхом проносится по подземной парковке.

Слезы из глаз начинают градом катиться по моим щекам, и Брайан тянется ко мне, чтобы стереть их, но я перехватываю его руку и пристально смотрю в его синие глаза.

Боже, касаться его омерзительно. Все мыло в целом мире не поможет мне отмыться от этой грязи после его прикосновений. От этого мерзкого чувства, разливающегося в груди, становится еще невыносимее.

– Иди к черту, Брайан! – шиплю я сквозь слезы.

– Эмили, прошу…

– Возвращайся домой, а то вы оба из-за меня не кончили. Не дело. Ты же не эгоист, Брайан, правда? – Толкаю его изо всех сил в грудь, и он отшатывается назад, тяжело дыша.

В его глазах раскаяние. На секунду мне даже кажется, что я вижу в них слезы.

Но нет. Это как раз таки не то, чем кажется.

Бессердечные изменщики не могут плакать.

И очевидно, чувствовать.

И любить.

– Счастливого Дня всех влюбленных! – шепчу я напоследок и сажусь в свой автомобиль.

Глава 3

Blackjack Billy – My Lips Your Kiss

Мэттью

Хотите знать, чего я никогда не пойму?

Точнее, кого.

Вот этого кретина, который позвал меня на свой концерт, чтобы пообщаться, ведь мы давно не виделись, а сам развлекается с девчонкой в гримерке, пока я сижу рядом и попиваю виски.

Какого черта я тут забыл? Если я захочу посмотреть порно, то смогу сделать это не выходя из дома.

– Какая ты сексуальная… – стонет Морган, пока блондинка сидит на нем верхом и пытается его раздеть.

Устало закрываю глаза и делаю глоток виски.

Тиджей Морган – известный холостяк. О его любовных похождениях можно слагать легенды. Но вообще он якобы певец. Почему якобы? Да потому что вряд ли кто-то в целом мире знает название хотя бы одной из его песен.

А еще он брат Ника, моего лучшего друга со школы. Ник тоже должен был быть сегодня здесь, собственно, только поэтому я все-таки решил явиться в клуб накануне тренировки. Ник, как и Тиджей, живет в Лос-Анджелесе, и видимся мы сейчас очень редко. Сегодня у Моргана презентация песни здесь, в Нью-Йорке, прямо в День святого Валентина, поэтому я решил приехать. Знал бы, что Ник не явится, даже не сунулся бы сюда.

И зачем я купился на предложение Тиджея вместе выпить после концерта?

Надо было свалить сразу же, как узнал, что Ник не прилетел.

Ведь было очевидно, что после вечеринки Морган с кем-нибудь зависнет. Разве может быть иначе?

Я не зануда. И поверьте, я совсем не против секса.

Хороший, качественный секс – это прекрасно, но не когда в нем участвуют несколько человек. Меня совсем не возбуждает мысль, что рядом со мной во время секса будет еще один голый мужик. И я не собираюсь за это извиняться.

– А твой друг к нам не присоединится? Или он любит только наблюдать? – оторвавшись от Моргана, интересуется блондинка.

– Мэттью, девушка задала тебе вопрос, – усмехается Тиджей, пристально глядя на меня своими ярко-зелеными глазами.

Мэттью, к слову, – это я.

И я бы с удовольствием забылся с этой сексуальной девушкой, но наличие в комнате еще и Тиджея убивает у меня всякое желание, так что надо валить.

– Морган, я пошел. – Устало выдыхаю и с грохотом ставлю пустой стакан из-под виски на столик. Затем поднимаюсь с кресла и, отрицательно мотая головой, разворачиваюсь и выхожу из гримерки.

Мне плевать на чувства этой девушки и уж тем более на чувства Тиджея.

Да, я говнюк.

В свою защиту скажу, что обычно я все же не такой говнюк.

Просто сегодня ужасный день.

Ненавижу День всех влюбленных. Меня тошнит от этих играющих из каждого городского динамика сопливых песен про любовь. В моих глазах рябит от мигающих украшений из сердечек, из-за которых Нью-Йорк становится похожим на зал игровых автоматов. А еще дико раздражают дурацкие счастливые улыбки, смех и пожелания любви, якобы витающей в воздухе. Я уже молчу про конфеты, продающиеся повсюду, даже в аптеках. Совсем обезумели.

Моя мать погибла в автокатастрофе четырнадцатого февраля четыре года назад. Она везла на крыше своего внедорожника огромное красное светящееся сердце для своего магазина подарков и, увидев перебегающую дорогу собаку, нажала на тормоз. Сердце скатилось на лобовое стекло, полностью закрыв собой видимость, и машина въехала в фонарный столб.

Кроме матери, у меня никого не было. Отца я никогда не знал, а дедушка умер, когда мне было двенадцать. Так что в этот день я чувствую себя персонажем Бена Аффлека в «Пережить Рождество». Вот только, слава богу, никто не давал мне таких же идиотских советов вроде возвращения в дом, где я вырос, и прощания с обидами.

У меня нет никаких обид. Мой психолог мог бы со мной поспорить, если бы он у меня был. Но, к счастью, я продолжаю искренне верить, что со мной все в порядке.

Кто-то ненавидит баклажаны или мятную зубную пасту, а я ненавижу День святого Валентина. И особенно – огромные светящиеся сердца! Как раз сейчас прохожу мимо такого, брезгливо сморщившись от его яркого света, и покидаю клуб.

Оказавшись на улице, застегиваю куртку и прячу руки в карманы спортивных брюк. Крупные снежные хлопья стремительно летят с ночного неба, накрывая белым пледом темный асфальт. Выдыхаю воздух и вижу перед собой облако пара, которое тут же рассеивается на сильном ветру.

На часах только десять вечера, а завтра утром у меня тренировка, и вроде бы спортивный режим никто не отменял, но мне жизненно необходимо забыться сегодня, поэтому я решаю посидеть в баре у дома, хоть головой и понимаю, что подкатывать к девушке сегодня не самая лучшая идея, поскольку она наверняка решит, что это так романтично – заняться сексом в День всех влюбленных и потом провести всю жизнь вместе. Меня передергивает от этой мысли, потому что этот праздник придумал какой-то придурок. И отношения тоже.

Это не для меня. Абсолютно.

И дело не в том, что мне некогда. Да, безусловно, я часто отсутствую дома, но поверьте, я всегда нахожу время на то, чего действительно хочу. А вот чего я действительно не желаю – отношений.

Я просто не хочу ни с кем делить свою жизнь.

Это простая истина, которую я давно познал.

Хочу приходить домой и наслаждаться уединением. Не хочу спрашивать у кого-либо, как прошел день, какие планы на завтра, где мы будем праздновать Рождество. Не хочу знать, как дела у ее подружки Амелии, которой парень сделал предложение с кольцом Тиффани. И точно не собираюсь восклицать, как ей идет новая прическа или цвет маникюра.

Мне плевать.

Совершенно.

Я не понимаю романтических фильмов, свиданий и всей этой сопливой бредятины с признаниями в любви.

Любовь – это просто химическая реакция организма. Выброс эндорфинов. Как прыгнуть с обрыва. Шоколадку съесть. Или хорошо потрахаться.

С обрыва я пока не прыгал. С шоколадом тоже напряг из-за спортивной диеты. А вот секс мне бы сейчас все же не помешал.

Ловлю проезжающее мимо такси и сажусь в теплый салон автомобиля. Из динамиков звучит Blackjack Billy – My Lips Your Kiss, пока я смотрю в окно на проплывающий мимо ночной Нью-Йорк. Верхушки многочисленных высоток, освещенных белым светом фонарей, теряются в искрящейся пыли, и с каждой минутой снегопад все усиливается.

В кармане брюк вибрирует телефон, и я закатываю глаза, когда, достав его из кармана, вижу на экране имя Тиджея.

Морган:

Не думал, что ты такой стеснительный, чувак.

Морган:

Я ведь уже видел твой член. Когда тебе было лет пять.

Морган:

Правда, не могу вспомнить, видел ли его после этого.

Морган:

Ты ушел, потому что он остался таким же кривым и косым, как в пятилетнем возрасте?

Закатываю глаза и набираю ответ.

Мэттью:

Рад, что мой член так тебя впечатлил, что вот уже семнадцать лет ты помнишь, как он выглядит.

Морган:

Это мерзко, Мэттью.

Морган:

Члены маленьких мальчиков меня не привлекают.

Морган:

Дерьмо!

Морган:

И взрослых тоже! Члены – это асексуально!

Мэттью:

Как и групповой секс.

Морган:

А-а-а-а. Я понял.

Мне уже страшно.

Морган:

Ни у кого в целом мире нет такого же красивого члена, как мой. Ты поэтому не хотел раздеваться?

Мэттью:

Как ты догадался?

Морган:

У меня мозг работает на полную мощность, когда яйца пустые.

Жесть.

На полную мощность? Он думает, что его мозг – это что-то вроде пылесоса?

Хотя мы говорим о Тиджее. Какой, в задницу, мозг?

Мэттью:

Прости, но я не хочу говорить о твоих яйцах.

Морган:

Это потому, что твои переполнены.

Мэттью:

Хочешь поговорить о моих яйцах?

Морган:

Мечтаю.

Морган:

Можешь фотку прислать. Обсудим.

Устало выдыхаю и оставляю его сообщение без ответа.

Таксист тормозит у входа в бар, и я, расплатившись, покидаю темный салон. Яркий красный свет развешанных над дверью центрального входа гирлянд бесит меня до скрипа зубов. Сквозь панорамное окно вижу, как целуются парочки, и уже даже подумываю над тем, чтобы просто пойти домой, но затем все-таки решаю хотя бы просто напиться.

Открываю входную дверь, стекло на которой переливается сотней оттенков красного, и оказываюсь в душном помещении, переполненном людьми. На удивление, замечаю здесь не только влюбленных. У деревянной барной стойки вижу нескольких парней, потягивающих джин, а в углу, на большом бархатном диване цвета бургунди, компания празднует девичник. Хорошо, что со мной нет Тиджея, иначе бы у девчонок появился незапланированный бесплатный стриптизер.

– Как обычно? – произносит бармен, когда я вешаю свою кожаную куртку на спинку барного стула.

Киваю.

Дей наливает в стакан виски и ставит передо мной, ничего не спрашивая.

Хороший бармен должен уметь слушать и не болтать лишнего. Дей не слушает меня, потому что мне это не надо, но и не болтает сам. Просто не мешает мне и вовремя подливает в стакан «Далмор». Так что он чертовски хороший бармен. И сейчас этот самый хороший бармен в команде с хорошим виски сделает мой вечер капельку лучше.