Приключения Эмиля из Лённеберги

Когда жители Леннеберги принесли маме Эмиля деньги, собранные, чтобы отправить Эмиля в Америку, мама, как ты помнишь, очень рассердилась.— Эмиль прекрасный мальчик, — твердо сказала мама. — И мы любим его таким, какой он есть! Он никуда не поедет!А Лина подтвердила:— Конечно! Об американцах ведь тоже надо подумать. Они не сделали нам ничего плохого, за что же нам насылать на них Эмиля?Но тут мама Эмиля строго и укоризненно на нее посмотрела, и Лина поняла, что сморозила глупость. Она добавила, пытаясь исправить положение:— В газете писали, что в Америке было страшное землетрясение… Я считаю, что после этого нельзя к ним отправлять Эмиля. Это жестоко и несправедливо!— Иди-ка ты, Лина, лучше коров доить, — сказала мама. Лина взяла подойник, отправилась в хлев и стала доить так усердно, что брызги летели во все стороны. И при этом все бормотала себе под нос:— Должна же быть на свете справедливость. Нельзя, чтобы все беды разом обрушились на американцев. Но я готова с ними поменяться, я бы с радостью им написала: "Вот вам Эмиль, а землетрясение пришлите нам!"

Эмиль очень любил бульон, поэтому он хлебал громко и торопливо.— Разве обязательно так хлюпать? — спросила мама.— Да, — ответил Эмиль. — Иначе никто не будет знать, что я ем суп.

Что случилось, малыш? Ты потерялся? Ищешь маму и папу?Ничего более глупого Эмиль давно уже не слыхал.— Вовсе я не потерялся, — огрызнулся он. — Я ведь здесь. А уж если кто потерялся, то скорее мама и папа.

– Ты тоже могла бы быть побережливей, – сказал он как-то маме, которая, видно, из упрямства наотрез отказывалась ходить босиком. – Ты так неаккуратно носишь свои башмаки, что через десять лет наверняка придётся покупать новые.

– Наверняка! – произнесла мама таким тоном, что папе больше никогда не хотелось заводить об этом разговор.

— Знаешь, что я сделаю завтра?

— Не-а, — ответил Альфред. — Небось опять напроказничаешь?

Эмиль снова сунул дудку в рот и стал наигрывать. Он шел, дудел и думал.

— Сам пока не знаю, — под конец сказал он. — Я никогда не знаю наперед, что еще натворю.

В домике Триссе было целых три сидячих места, и на одно из них папа Эмиля и сел. Он сидел, скрежетал зубами и в бешенстве ждал, что кто-нибудь в конце концов сюда придет."Пусть это грех, но я убью первого, кто сюда явится", — думал он. Конечно, так думать было несправедливо и дурно, но когда злишься, теряешь разум.

Когда надо быть сильным, сил хватает

— Ну, как дела? — с интересом спросила Крёсе-Майя. — Зуб всё ещё болит?

— Не знаю, — ответила Лина.

— Не знаешь? Как не знаешь? — изумилась Крёсе-Майя.

— Откуда мне знать? Я ведь выбросила его в кузне на помойку. Но надеюсь, что болит, — пусть помучается, гад!

- Как ты смеешь! - кричал папа. - В кои-то веки заработал несколько эре и сразу же побежал распивать лимонад!

Но тут рассвирепел уже Эмиль.

- Я что-то ничего не понимаю! - завопил он в ответ, не скрывая своего гнева. - Когда у меня нет денег, я, понятно, не могу пить лимонад - не на что, а когда есть, мне почему-то нельзя его пить. Так когда же, черт возьми, мне его, по-твоему, пить?

Когда люди одновременно и боятся, и радуются, то они утрачивают чувство меры.