У этой книги захватывающая история. Писатель Лев Сергеевич Овалов, создатель незабываемого образа майора Пронина – советского Шерлока Холмса и Джеймса Бонда, который по проницательности и моральным качествам превосходит своих зарубежных коллег – оставил несколько неосуществлённых замыслов, черновиков, которые завещал соавторам этой книги, в то время – молодым журналистам. Там хранятся интереснейшие фабулы, во многом связанные с реальными историческими коллизиями. Некоторые из них он не успел закончить, да и сомневался – можно ли писать не только о выдуманных, но и об исторических деятелях?.. На это в советские времена для мэтров жанра военных приключений существовал негласный запрет, который нарушали крайне редко.

Эти потаённые истории долго хранились в архивной пыли, вдали от читательского внимания. Мы решили воплотить замыслы выдающегося писателя, использовав его черновики и наработки. Так получился роман «В Тегеране больше не стреляют» и небольшой рассказ «Голова Командора». Надеемся, что эти образцы классического шпионского жанра в советском духе придутся вам по душе.

Геннадий Жигарев, Арсений Замостьянов

Анна Леон. Портрет Льва Овалова

В Тегеране больше не стреляют
роман

Задание с двумя неизвестными

После Сталинграда война пошла на новый лад. Как будто после затяжной зимы стало светлее. Полковнику госбезопасности Ивану Николаевичу Пронину в те дни часто снилась Победа. Торжественный голос Левитана, наши знамена, Красная площадь – и конница, конница, пролетающая по брусчатке на праздничном параде. Такой он видел Победу в те дни, когда в сонном воображении к современной фронтовой реальности примешивались воспоминания Гражданской войны.

Проснулся Пронин от яркого солнечного луча, который сквозь штору прорвался в его комнату на Кузнецком мосту. Редкая спокойная ночь дома… Как он соскучился по этому холостяцкому уюту. Старинный текинский ковер на стене, небольшая коллекция оружия, письменный стол, любимые потертые книги… А вот – потускневшая от времени гитара, подарок одной цыганской певицы, которую Пронин в свое время спас от гибели. Патефон марки «Хиз мастерс войс»… Он сыграл ключевую роль в одной предвоенной шпионской истории. Пронин потянулся, присел на кровати, спрыгнул на ковер. На столе – вчерашний недопитый чай в стакане. Он сделал несколько глотков. Немного позанимался гимнастикой – и в ванную. Пока он чередовал горячий душ с холодным – пришла Агаша. Экономка и домашний гоф-маршал. Она занимала соседнюю квартиру.

– Кофе или какао? – крикнула она ему из кухни.

Пронин выключил воду и четко ответил: «Кофе».

Пока он обтирался и, разминаясь, бегал по коридору – завтрак уже был готов. Яйца всмятку, гренки. На блюдце – порезанные куски алтайского сыра и лимонные дольки в сахаре. Кофе она подала в любимой большой чашке Пронина – в такую впору бульон наливать. Рядом торжественно поставила небольшой ковшик со свежими сливками.

– Слыхали, Иван Николаевич, Италия бурлит. После Сталинграда они тряханули своего Муссолини… Говорят, оттуда и британцы наступать будут.

– Беда с этими итальянцами. То фашизм изобретут, то эпоху Возрождения… – Пронин с аппетитом завтракал, но не забывал и отвечать на вопросы Агаши. – Ренессанс, как говорят французы, наголову разбитые проклятым Гитлером.

Когда в дверь позвонили, Пронин сразу понял, что это нарочный от наркома. В таких случаях чутьё его подводило редко. Так и есть. Сегодня к трем часам Лаврентий Палыч ожидает его в своем кабинете. Здесь, на Лубянке, в двух шагах от Кузнецкого.

Пронин хорошо знал этот просторный кабинет, затерянный в лабиринте коридоров Большого Дома. Как всегда в таких случаях, Берия на время удалил охрану. Дверь отворилась сама собой – и перед Прониным предстал сам нарком. Он с почетом встретил любимого сотрудника на пороге кабинета.

– Ну проходи, проходи, гроза дашнаков! – Берия улыбался, почти не показывая зубов.

– Здравствуйте, Лаврентий Павлович, рад видеть вас в здравии.

– В полном здравии, заметь. Не отравила меня эта гадина. Она сейчас здесь, во внутренней тюрьме. Но я даже ее не допрашиваю. Противно. Довэрил это дело другим, – Берия имел в виду немецкого агента Макс – очаровательную женщину, которая чуть не убила его в Баку. Пронин был одним из немногих посвященных в это деликатное дело.

Берия по-хозяйски показал рукой на самое почетное кресло. На краю стола была сервирована легкая трапеза, без которой разговор не разговор. Чайник, кофейник, минеральная вода, печенье, баранки, сулугуни.

– Садись. И я присяду, а то сегодня набегался. Наливай себе по вкусу – чаю, кофе. Можем и вина выпить. Хотя лично мнэ сегодня нужна трезвая голова. Вечером – к товарищу Сталину.

Пронин налил себе крепкого чаю. Сам Берия предпочел кофе и тут же отправил в рот печенье.

– Я, конечно, вызвал тебя не для бакинских воспоминаний. И не для поздравлений с высокой наградой, которую ты честно заслужил.

– Не те времена, Лаврентий Павлович, чтобы поздравлять и праздновать.

– Правильно понимаешь, товарищ Пронин. Я, пожалуй, сразу к делу перейду. Ты знаешь, что в Иране сейчас размещены наши и британские войска? А в последние месяцы там появились и американцы. Они особенно полюбили железную дорогу… Устраивают свои посты возле полустанков… А власть в Тегеране формально принадлежит молодому шаху Мохаммеду Пехлеви. – Пронин кивнул. – У нэго имеется жена. Красавица Фавзия, дочь египетского короля Фуада, – Берия бросил на стол большую фотографию эффектной восточной женщины с голубыми глазами и причмокнул: – Настоящая жэнщина!

– Да, Лаврентий Павлович, если вы прикажете мне выведать тайны Тегеранского двора через ее спальню – я не откажусь.

– Но нэ в роли евнуха, конечно! – хохотнул Берия.

– Времена евнухов в Иране давно прошли.

– Да это я пошутил. Извини. Дело как раз не в этой красавице. Мухаммед, как ни странно, к ней абсолютно равнодушен. Молодой дурак! Изменять начал уже через неделю после свадьбы. А в последние годы они вообще не общаются. Как у нас говорят – развод и девичья фамилия. Она тоже хороша. Нервическая барышня оказалась. В общем, дурдом по ней плачет, а не шахский дворец. Она даже с ножом за ним гонялась…

– Понимаю, Лаврентий Павлович.

– Но в одиночестве он долго оставаться не намерен. Да и нельзя – по традиции. Получена информация – сразу из нескольких источников. Нэмцы хотят подсунуть молодому Пехлеви невест из знаменитого парфянского рода Бахтияров. Младшую зовут Сорайя Исфандияри–Бахтиари. Даже мнэ трудно произнести, а я персов много повидал. Мы же там даже революцию готовили. И нэ один раз. А ты и не пытайся, называй ее просто – Сурия. При этом ее мать – немка. И не просто немка. А русская немка. Ты понимаешь задачу? Надо объяснять?

– Хорошо бы, Лаврентий Павлович.

– Девчонке всего шестнадцать лэт. Но характер бойкий. Тоже красавица, мэжду прочим, но с зелеными глазами. Уж поверь мне, пэрсик, настоящий спелый пэрсик! – Берия бросил на стол еще одну фотографию. – Когда-то жила в Персии. Ведь ее отец был крупной фигурой лет 15 назад… Но все они давно забыли свои родные пенаты. Учились сестрицы в Швейцарии. Как, кстати, и Мохаммед. Только на несколько лет позже, конечно. Он в те годы был тот еще ходок. Да и сейчас всё при нем осталось. Ему не нравятся классические восточные красавицы. Любит женщин активных, спортивных. Есть информация о романах с балеринами и даже с одной акробаткой, – Берия усмехнулся. – Эта Сурия, думаю, будет в его вкусе. А что касается старшей сестры, Арзу… Тут задание будет такое. Ее должен соблазнить кто-нибудь из наших офицеров. Подбери там подходяшего ловеласа. Выбор будет что надо. Ну, всю информацию ты получишь. Время на подготовку будет. Спешить не станем. Кстати, обе сестрички отлично говорят по-русски.

– Ну, слава богу! Я-то по персидски – ни бум-бум.

– Ничего. Там многие говорят по-русски и по-немецки, ты нэ будешь ощущать дискомфорт. Ситуация очень простая. Немцы понимают, что сейчас Иран для них закрыт. И хотят открыть его через альков шаха. Но прибудет она туда из Швейцарии транзитом через Италию. Вместе с мамашей и с нэсколькими слугами. В иранский порт Бендер–Ленге. Его сейчас контролируют англичане. Но и наши военные советники там имеются. И разведка, конечно. Твоя задача – познакомиться с ними уже в порту. Ты торговый представитель СССР, большая шишка. Прилетишь сначала в Тебриз, там наши кругом. А потом – в этот самый порт. Оттуда, уже с ними – в Тегеран. Возглавишь на время всю резидентуру в Иране. Сдэлай так, чтобы эти дамочки вспомнили, что они именно русские немцы. Надо полностью скомпрометировать гитлеровскую Германию в их глазах. После Сталинграда это не так уж трудно. Особенно для такого аса, как ты. Нам надо, чтобы эта девчонка стала нэ просто женой шаха, а той шеей, которая вэртит головой. И вэртит в выгодном для нас направлении.

– Задачу понял.

– Понял, да нэ всю. Сейчас планируется встреча лидеров Большой Тройки. Где они встретятся – пока неизвестно. Но очень возможно, что в Тегеране. Туда лично в любой момент может прибыть товарищ Сталин. Его охрана – это еще одна твоя задача. Связь будем держать постоянно. По вопросам, которые касаются товарища Сталина, – напрямую со мной.

– Не впервой, Лаврентий Павлович, – Пронин улыбнулся.

– Теперь о совсэм хорошем. Будет у тебя там верный помощник. Хосе Альварес. Вы немного знакомы по Москве. Опытный разведчик, испанец. Там будет работать под странствующего миллионера, который как бы заигрывает и с Советским Союзом, и с Ираном. Москва его спасла, но у нас трудно быть магнатом. Такая вот легенда. А вообще он парень боевой, – Берия улыбнулся. На этот раз широко. – Но это еще не всё. Ты там как эмиссар Совнаркома будешь представлять шаху и всему честному народу нашу культурную программу. Балет, цирк. Артисты уже в Тегеране. Тебя ждут не дождутся. Это поможет создать нужную атмосферу, наладить отношения с шахом, да и вообще с местной верхушкой. Понимаешь?

– Чего же тут непонятного?

– Это очень хорошо, что ты не нэрвничаешь, – Берия поднял вверх указательный палец. – Ты и в Баку не нэрвничал. И всё хорошо получилось. Там тебя, я помню, в ногу ранило. Заживает?

– Подлечили, Лаврентий Павлович, всё в порядке. Хромаю слегка и скорее для вида.

– Это хорошо, что для вида. Но я еще не всё задания тебе объяснил. Ты понял про американцев?

– Понял, Лаврентий Павлович.

Берия подлил себе кофе.

– Многовато их там стало. Если ты их нэмного скомпрометируешь – лично я буду тебе благодарен.

Пронин пожал плечами:

– И это мне не впервой, Лаврентий Павлович. Дадите время – займемся и американцами.

– Во времени я тебя пока не ограничиваю. Пока! Как всё обернется через месяц или два – гарантировать нэ могу. Война. Тебе сейчас на квартиру целый ящик завезут со всякими фотографиями и вырезками про всю эту публику и про Тегеран. Но и я тэбя из кабинета без подарка не выпущу.

Берия, покряхтывая, встал, подошел к шкафу, открыл дверцы и достал старую зеленую бутылку, запечатанную сургучом.

– Трофей! Прямо как из «Тысячи и одной ночи». Паулюс возил с собой коллекцию старинных вин. Эта бутылка из его собрания. В Сталинграде наши разведчики захватили ее еще до капитуляции этого Паулюса. Посмотри на бутылку. Италия. 1790 год. Понимаешь?

– Разъясните, Лаврентий Павлович.

– В том году наши Измаил взяли. Вот и для тебя пускай этот Персидский поход закончится так же удачно, как для Суворова – взятие Измаила. А персы, как известно, заклятые соседи турок, – Берия улыбнулся.

Пронин чинно принял подарок:

– Спасибо, Лаврентий Павлович.

– Только не пэй это вино. Пускай и у тебя будет коллекция. Не хуже, чем у этого Паулюса. Кстати, знаешь, как мы решили назвать эту операцию? Ту самую, в которой ты сыграешь главную роль?

– Лаврентий Павлович, ну, я же не гадалка… И в мыслях читать пока не научился, как Вольф Мессинг.

– А назвали мы её метко и красочно. Операция «Сват».

Берия захохотал. Это слово почему-то смешило его:

– «Сват»! Неплохо, а?

Пронин возвращался домой пешком. Хотелось прогуляться, продышаться… «Самое трудно – эти две дамочки. Сурия, Арзу… Кто я для них? А, может, они пронемецки настроены? А может, вообще – дурёхи. Вот тебе и уравнение с двумя неизвестными. А решать его необходимо. И без раскачки».

Персидские мотивы

Следующий вечер Пронин проводил уже в Баку. Ужинал он на квартире Мосолова. А ночью – самолёт. Полёт из Баку в Тегеран прошёл безукоризненно. У трапа Пронина, разодетого в шикарный штатский летний костюм, встречали офицеры – все сплошь с курскими или калужскими лицами. В зале ожидания он приметил группу англичан – несколько офицеров и молодой падре в черном облачении.

Первого настоящего иранца Пронин встретил только через полчаса после приземления. Это был дворник, мелахнолически подметавший дворик перед аэродромом. А вокруг крутились командиры Красной армии, британские офицеры и советские люди в штатском, пришедшие сюда специально, чтобы поприветствовать Пронина.

После тряски в самолете мысли в голове крутились неожиданные. «Вот ведь, даже во время такой войны нашлись и у России-матушки силы, чтобы вот так играючи занять страну, которая еще недавно считалась империей!» – думал Пронин с гордостью. – Правда, и англичане нам в этом деле помогли. Конечно, ради собственных интересов. Что ж, будем союзниками. До поры, до времени».

Окраина Тегерана, по сравнению с Баку, выглядела по-нищенски. Пронин как будто попал в позапрошлый век. Какие-то попрашайки, оборванцы… Выделялись только офицеры и редкие местные богачи – купцы-азербайджанцы, чинно гулявшие по городу в окружении клерков и охранников, разъезжавшие по улицам на немецких машинах, а по речной глади – на немецких катерах.

Полёт из Баку в Тегеран прошёл безукоризненно

Странная держава Иран. Пронин и по книгам знал, и воочию убедился, что в этой стране каким-то образом исламский фанатизм уживался и с любовью местной элиты к европейскому образу жизни, и с уважением к своей персидской древности, к империи Ахеменидов, к Киру Великому и к религиям, которые рождались на этой земле. Странно! Но, быть может, такой и должна быть настоящая империя? А это все-таки империя с традицией почти на три тысячи лет.

Возле аэродрома, в тихом и бедноватом ресторане, к Пронину подсел Альварес – крупный, начинающий седеть брюнет, аккуратно зачесывающий волосы назад и чем-то их смазывающий. Бриолин, что ли? Пронин плохо разбирался в этих парфюмерных средствах. Как большинство испанцев, Альварес мимикой предварял любое свое высказывание. Иногда это получалось комично. Пронин немного знал его еще по Москве – и, конечно, они обнялись, как старые товарищи.

Альварес тут же, без прелюдий, перешел на «ты».

– Я здесь уже не первый месяц, Иван, и скажу тебе, этот шах просто слабак.

– Понятное дело, опыта нет…

– Один русский мне говорил: двадцать лет, ума нет – и не будет. Тридцать лет, денег нет – и не будет. Сорок лет, жены нет – и не будет. Неплохо сказано? – Альварес захохотал и потребовал вина. – Выпьем за встречу? Вот уж не ожидал, что именно в Иране тебя снова увижу!

– Жаль, что не в Испании.

– Жаль. Но мы ее обязательно освободим. Правда, Иван?

– Конечно!

Они чокнулись массивными стаканами, в которых здесь подавали и чай, и вино, и любые другие напитки.

– А теперь расскажи в двух словах, как здесь относятся к русским?

– Одно могу сказать сразу: гораздо лучше, чем к англичанам. – Альварес снова громко захохотал. – Здесь русские живут давно. Одна казачья гвардия шаха чего стоит. Ведь это они привели к власти династию Пехлеви! К тому же в Иране полно азербайджанцев и армян. Многие из них говорят по-русски и тянутся к Советскому Союзу.

– Тянутся… – повторил Пронин. – Любо-дорого послушать.

– Ну, конечно, не всё так радужно. Немцев прогнали, англичан обливают презрением, но американцы здесь в последнее время расшумелись. Зачастили к шаху, к его генералам. Это мне не нравится. Тебе, я слышал, шикарный особняк приготовили. Ценят! – Альварес быстро перескакивал с одной темы на другую. – Я тут в гостинице устроился. Хоть и дорогие апартаменты, а не так удобно. Ты не против, если я через недельку к тебе переселюсь? Вдвоем веселее.

– А почему через недельку? Переезжай сразу.

– Нет. Это было бы наглостью. Ты должен освоиться здесь, осмотреться. В первые дни я стал бы тебе помехой.

– Да ты, оказывается, еще и деликатен! – Пронин похлопал Альвареса по плечу.

Но вот подоспела посольская машина – и друзей вволю повозили по центру иранской столицы. Перед Прониным открылся древний город. Они увидели огромный восточный базар, приметили огромные купола мечети Святой Фатимы и ворота огромного дворцового комплекса Саадабад, в котором Пронину придется бывать почти каждый день.

Представителю советского наркомата торговли от щедрот шаха выделили двухэтажный особняк с фруктовым садом. Целую виллу! Во дворе располагалась кухня. Туда два раза в день наведывался повар, рекомендованный самим Мохаммедом Пехлеви. Проверенный человек, которого рекомендовали и товарищи из НКВД. Он готовил для Пронина обед и ужин.

В доме имелось две спальни, но Пронин по привычке устроился в гостиной, на диване. Чтобы всё было рядом, под рукой. Расположил чемодан в шкафу, налил себе из графина воды. Жарко! В другом графине имелся какой-то сладкий охлажденный напиток типа нашего лимонада. Но Пронину хотелось обыкновенной воды, даже негазированной.

После дороги и от зноя мысли в голове путались, но надо было сориентироваться – куда он попал? Личных наблюдений пока было немного, но материала для раздумий хватало.

Иран, оккупированный британскими и советскими войсками, стал полем тайного сражения сразу нескольких разведок. Во-первых, союзники не собирались друг с другом играть в открытую и делиться всеми секретами – и продолжали напряженную борьбу с прицелом и на послевоенные годы.

Во-вторых, со времен Реза Пехлеви, любившего вспоминать арийское происхождение персов, в Иране жили и работали немцы. И, конечно, не только инженеры и ученые, но и глубоко законспирированные рыцари плаща и кинжала. Пехлеви опасался британской и советской экспансии, считал, что немцы до Ирана не дойдут, не проглотят его страну – и опирался на них, сохраняя независимость от Москвы и Лондона. Это началось еще до прихода Гитлера к власти, а при нацистах только усилилось… Правда, 22 июня 1941 года смешало ему карты: становиться прямым союзником фюрера шах не собирался и большой войны с северным соседом не хотел. Побаивался русских танков.

Когда, под давлением Лондона и Москвы, Тегеран выслал за пределы страны большинство немцев, шпионы, конечно, постарались затеряться в персидских городах. Для них пришло время наиболее острой тайной войны с русскими и британцами… Действовали в Иране и тайные исламские организации, и сионисты, боровшиеся за восстановления еврейского государства в Иерусалиме…

Наконец, казаки, издавна жившие в Персии. Именно они когда-то – еще в 1920-е годы – возвели на шахский престол тогда ещё молодого и отважного Резу-хана. Они уважали его за решительность и щедрость, он отвечал им тем же. Первые казаки появились в этих краях еще в екатерининские времена. Это были вольные конники, главным образом – «лыцари» запорожского войска, недовольные политикой России. Многие их них сохранили верность старой веры, отвергая никонианство. Некоторые приняли ислам. Век спустя, в 70-е годы XIX века, персидский шах Насер ад-Дин побывал в России. Его восхитила джигитовка казаков, служивших в охране российского императора… Он попросил «белого царя» направить в Персию русских офицеров для создания и обучения персидской казачьей кавалерии. С тех пор в Тегеране появилась казачья бригада. Там служили и русские, и персы, но заправляли природные казаки с берегов Дона. После Гражданской войны их ряды пополнились казаками, не примирившимися с советской властью. Правда, таких в Персии осело немного. Пронин знал, что среди персидских казаков есть и ярые противники советской власти, и сторонники Советского Союза, которые восхищались Красной армией. На этом обязательно нужно было сыграть!

Пронин понимал, что ему нужно учитывать действия всех секретных сил, бурливших в Персии, как подземные речные потоки. А лучше – познакомиться с представителями каждой из них. И действовать нужно не в одиночку, а во главе группы – с опорой на профессионалов, которые давно обжились на Востоке и работали на Советский Союз.

Он составил план на ближайшие дни. Завтра – в порт Бендер-Ленге. Как раз завтра туда прибывают сестрицы с их очаровательной мамашей. И он просто обязан с ними познакомиться.

Послезавтра – представление советской культурной программы в присутствии шаха. Для Пронина – своего рода премьера.

В тот же день, если получится – прием у местного магната, знаменитого торговца коврами. Пронин знал о нем немало: еврей отчасти с сирийскими, отчасти с одесскими корнями. Немного понимает по-русски. Одно время даже подбрасывал денег арабским коммунистам. Так что Пронина и Альвареса в этой компании ждут. Будут там, скорее всего, и наши золотые рыбки…

В конце бурного дня Пронин решил прогуляться, вышел в сад – размяться на свежем воздухе. Шахский повар принес сегодня замечательный, но уж очень жирный обед… Иван Николаевич несколько раз отжался, упершись руками в низкую лавку. И, видно, вспугнул кого-то в кустах. Он присел на корточки, присвистнул. Из листвы показалась длинная оскаленная морда. Пронин легонько хлопнул в ладоши. Из кустов выпрыгнула собака – видно, еще молодая, но уже немало повидавшая на своем бродячем веку. Первоклассная дворняга серого цвета, не похожая ни на одну из благородных собачьих пород. В морде – что-то от овчарки, но посадка другая. Шерсть длинная, пушистая.

– Шарик! – позвал Пронин. – Шарик, ко мне!

Собака с охотой подошла к нему. «А глаза-то голодные, и хромает на одну заднюю лапу». Пронин побежал на кухню, отрезал кусок колбасы – московской «Любительской», из посольства. Шарик уже стоял на ступеньках и ждал его. Услышав шаги Пронина, он так завилял хвостом, что уронил портфель, который Пронин оставил на ступеньках.

– Шарик! А ну попробуй московской колбаски.

Он сразу доверился этому большому и доброму человеку. И «Любительскую» съел с удовольствием, в одно мгновение. Он даже дал Пронину осмотреть себя. Блох у него не было. Зато лапу кто-то искалечил ножом… И совсем недавно. На собаках заживает быстро, а у Шарика из лапы еще сочилась кровь.

– Ничего, друг, подлечимся, – Пронин достал йоду, принес еще колбаски. Промыл рану, закапал туда йода и забинтовал лапу. Шарик стоически переносил все эти процедуры, еще раз подкрепившись московской колбасой.

– Вот подлечимся и будем учиться. Я сделаю из тебя настоящую собаку.

Шарик, благодарно глядя на Пронина, лизнул его в нос. Он был понятливым псом. Нужно было уходить… Пронин отвел Шарика в нежилую комнату, примыкавшую к прихожей. Там стояло старое кресло. Туда же он принес миску молока и пару костей, которые нашел на кухне.

– Сейчас я усну на несколько часов. Так что сразу всё не съедай и не выпивай. И главное – не сдирай бинт. Ты же понимаешь по-русски?

Командировка началась с этой находки: Пронин неожиданно обрёл нового друга.

Немного повозившись с Шариком, он направился в душевую, потом, посвежевший, переоделся в новенький халат, предоставленный гостеприимными хозяевами, прилег, чтобы продолжить рассуждения, но сразу провалился в глубокий сон.

…Порт Бендер-Ленге напоминал Тебриз – и обилием попрошаек на улицах, и облупленными фасадами. Только красноармейцев там было гораздо меньше, а английских военных – куда больше. Чем ближе к морю – тем пестрее и многолюднее толпа. Дышать нечем! Но Пронин прибыл туда с личным водителем, в роскошном «Мерседесе». За ними на всякий случай следовал и второй посольский «Мерседес» – для гостей. Вдруг Пронину удастся сразу взять трех дам под свое крылышко?

Пароход «Святой Пантелеимон» прибывал ровно в полдень. С одиннадцати часов Пронин прогуливался по порту. Зашел в грязноватый ресторанчик, где сразу услышал азербайджанскую речь. Перекусил. Прогулялся по саду, весьма замусоренному. Однако в гуще сада обнаружил огороженный павильон. Оказалось, это дорогой ресторан «для избранных». Там любит ужинать английский генерал! Денег у Пронина имелось немало, и он решил рискнуть. Потребовал, чтобы его пропустили в этот закрытый павильон, нашел повара-армянина, немного говорившего по-русски. Объяснил, что он торговый представитель Совнаркома. Щедро заплатил метрдотелю и забронировал себе лучший столик.

– Французское шампанское у вас имеется? – спросил он повара.

– Есть «Клико», дорогой гражданин. И водка тутовая есть.

Что ж, день начинался неплохо.

Он поспешил к пароходу. Водитель Василич из посольства – двухметровый здоровяк, с трудом умещавшийся в автомобиле – умело растолкал всех встречающих, пролагая путь для Пронина. Иван Николаевич в белоснежном костюме и не менее белоснежной летней шляпе, с роскошным букетом в руках не спеша пробирался к трапу. Два других букета держал в своих ручищах водитель.

Мимо проходили коммивояжеры, британские офицеры и военные инженеры, персидские торговцы… Трех красавиц Пронин заметил сразу, издалека. И немедленно бросился к ним навстречу. Один за другим вручил всем троим по букету, перецеловал ручки. Всех одарил своими визитными карточками.

– О, вы из Советского Союза! – обрадовалась Эва Карл, мать двух красавиц. – Это замечательно. В наше время если и можно кому-то доверять, то только советским чиновникам. Вот иранцы обещали нас встретить, а что-то их не видно.

– Опаздывают, как всегда, – сказала старшая сестра, Арзу. – Как будто ты забыла восточные манеры?

Пронину сразу понравилась младшенькая. Сурия смотрела на него смиренно и лукаво. Василич виртуозно отсек из от толпы и вывел на свободное пространство. Там можно было поговорить.

– Я предлагаю вам интересную автомобильную поездку до Тегерана. Ведь вы давненько не были в Иране. Там вам уже приготовлены покои в шахском дворце… А пока предлагаю немного отдохнуть с дороги в местном ресторане.

– С вашей стороны это очень любезно. Предложение принимается, – улыбнулась маменька. Арзу немного надула губки, а Сурия улыбнулась.

– Как вас зовут? – переспросила Эва.

– Пронин. Иван Николаевич Пронин.

Своим багажом они абсолютно не интересовались. По старой вельможной привычке не сомневались, что слуги всё доставят, куда надо. Пронин очаровал их шампанским и велеречивыми тостами. Понравился им и пышный, свежайший торт с цукатами, который так хорошо было запивать холодным брютом «Клико».

В Тегеран они отправились так: в первом авто – Пронин и Эва, во втором – Арзу и Сурия. После ресторана обе они непрестанно хихикали и подшучивали друг над дружкой, как дети.

– Вот, вернулись дети на родину. На родину своего отца, – сказала Эва Пронину вполне доверительно. – Возможно, найдут здесь свою судьбу… А моя настоящая родина даже не Германия, а Россия. И здесь я задержусь ненадолго. Может быть, на неделю. Осмотрюсь. Мне нужно убедиться, что моих дочерей здесь принимают достойно. А потом у меня дела в Латинской Америке. Так что мне предстоит долгое плавание…

– Искренне желаю вам благополучного и счастливого морского пути…

– Я опытная путешественница, за меня не волнуйтесь. А вот за Арзу и Сорайю… Вы производите впечатление надежного человека. И вообще я люблю русских… Прошу вас, возьмите их под своё покровительство! Прямо с сегодняшнего дня. Почаще посещайте их во дворце. С вашим положением вы будете туда вхожи. И поглядите, чтобы их не обижали… Хорошо?

– Договорились, – ответил Пронин почти равнодушно, а в душе ликовал. В первые дни в Иране ему откровенно везло. Судьба сдавала ему веские козыри. Теперь нужно было только воспользоваться этой удачей.