Buch lesen: «Парадокс лжеца»
© Арина Феб, 2024
ISBN 978-5-0064-5207-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От Автора
Перед прочтением данной истории я, как автор, должна вас предупредить. Если вы искали нечто лёгкое и доброе, хотели прочитать возвышенные отношения, в которых нет места для брани, то вам стоит отложить эту книгу.
Эта история вообще не про отношения, любовь здесь фигурирует в роли мученического чувства. Оно порицаемо и порочно в своей сути.
Также стоит читать с осторожностью тем, кто не выносит насилие. Мне пришлось обнажить множество шрамов, чтобы внести в книгу нечто более страшное, чем невиданные монстры, а именно – человеческую жестокость.
Книга от начала и до конца пропитана ею. Это и бессмысленная, и осмысленная, и даже желанная жестокость, которая есть во всех персонажах без исключения. Кто-то раскрылся в этой ипостаси больше, а кто-то меньше.
Философским терзаниям я уделила особое внимание. Само название отсылает к противоречивости, что в общей степени характеризует самих главных героев. На страницах вам может повстречаться множество отсылок, поэтому не стоит удивляться.
Всё, что написано дальше, стоит воспринимать только как художественную составляющую жизни, никакого отношения к личности автора текст не имеет.
Теперь, когда здесь остались только самые смелые, я могу пожелать вам приятного чтения.
1. Паралич
Полное отсутствие произвольных движений мышц.
Было невероятно холодно. Всё тело парализовал этот чёртов холод, который с каждой секундой проникал глубже под кожу. Пришлось пошевелиться, чтобы понять – у неё всё ещё есть физическое тело. Мертвецы такого не ощущают, но… Постойте, кто она?
С громким кашлем девушка открыла глаза, но практически ничего вокруг себя не увидела. Стояла кромешная тьма, только слабый источник света на стене дарил хоть какие-то отблески серому пространству. Повсюду был камень, холодный и мёртвый, казалось, что она проснулась в склепе. В голове набухла каша, склизкая зловонная масса не могла нормально функционировать, но она попробовала пошевелить руками, те скованно отозвались – мышцы не хотели слушаться. Осмотревшись внимательнее, она пришла к выводу, что находится в подвальном помещении, а от остального пространства её отделяла брезентовая ширма; под телом жёсткая кушетка и лёгкое, грязноватое в некоторых местах, одеяло, накрывало дрожащую от холода, совершенно не помогая согреться.
Девушка услышала стон совсем рядом, за ним тотчас последовал ошеломительно громкий кашель, напугавший её. Ей стало не по себе от неизвестности, поэтому она постаралась сесть в удобную позу, чтобы поскорее узнать, как отсюда выбраться. Оставаться в таком пугающем месте не хотелось совершенно… Рука дёрнулась, со сгиба локтя вылетела игла от капельницы, колыхнув вязкую кровь. Девушка поначалу даже не заметила её, зашипела, прижимая руку к себе от мимолётной боли. Чужой кашель прекратился внезапно.
Вокруг, словно в вакууме, образовалась чёрствая тишина.
В голове судорожно проносились отголоски мыслей, но девушка не могла поймать их. Почему-то стало очень страшно и тревожно, она попыталась подняться как можно быстрее и, ощупывая ладонью холодные стены, пройти к выходу. Ноги не слушались, словно они больше ей не принадлежали, любое движение отдавалось тупой болью. Хотелось вдохнуть свежий воздух, пыль словно окутала её носоглотку, а тепло вышло из тела, полностью впитавшись в камень. Она уже мертва, а это – чистилище для непригодных Богу людей. С каждой секундой здесь дыхание спирало, холодный пот выступал на лбу, увлажняя взъерошенные длинные волосы.
Удивлённые глаза незнакомого старика блеснули в темноте, и девушка кое-как сдержала крик, сильно закусив губу. Всё в новом мире казалось ей чуждым и желающим навредить. Она с благоговейным трепетом молча пялилась на деда, который минуту назад задыхался от удушающего приступа кашля. Тот молчал, будто бы пытаясь понять, что за неприкаянная душа стоит перед ним.
– Лира, ты очнулась, – прозвучал его скрипучий голос, разрезавший тишину так внезапно, что заставил девчушку вздрогнуть. Глаза панически шарили по худому телу, пытаясь отыскать возможную угрозу. В голове пронеслась запоздалая мысль.
Точно. Её зовут Лира. Осознание промелькнуло прямо перед глазами ярким светом, ослепляя резким воспоминанием. Пришлось поморщиться, ощутить слабую пульсацию в голове, будто кусочек паззла встал на место. Теперь стало не так боязно, тревога немного отпустила. Всё-таки, осмысление своей личности во многом помогает побороть страх, потому что когда приходит знание – мы перестаём бояться. Сотни вопросов также наперебой зазвучали в её мыслях, но ответы на них она пока что получить была не в силах.
– Выходи наверх, мелкая. Тебя ждёт семья, – продолжил старик, утирая нос и шумно шмыгая. Он выглядел глубоко больным, и Лира, видимо, тоже, в ином случае оказаться тут она не могла. Трезвые размышления помогли собраться, это всё уже больше походило на реальный мир, правда, понять, что на самом деле произошло, ещё не представлялось возможным.
Девушка рванула по лестнице вверх, надеясь оказаться в светлом помещении, подальше от своих кошмаров и животного ужаса. Ей никогда не нравилась темнота. К сожалению, даже на выходе из подвала было мрачно, и от этого становилось жутко. Тусклый свет керосиновых ламп совершенно не мог справиться с освещением целой комнаты, а все окна, к несчастью Лиры, оказались заколочены. Что за чёрт?
Резко открыв дверь, она чуть не сбила с ног миниатюрную девушку, которая проворно отшатнулась, но всё равно ударилась: она потёрла ушибленное плечо, зашипев от мимолетной боли. Её глаза, как два бездонных тёмных колодца, расширились ещё сильнее, когда она заметила знакомое лицо.
– Лира! Сестрёнка, я так рада, что ты очнулась! – просипела незнакомка, после чего ринулась на Лиру с крепкими объятиями, облегчённо улыбаясь. В её худощавых руках-веточках оказалось столько силы, что рёбра едва не затрещали от добротной хватки. Лира в этот момент испуганно посмотрела на неё, отмечая, насколько устало девушка выглядела. Какой сильной болью были пропитаны девичьи глаза, и какая радость в них заиграла, когда она увидела её… От подобного вида даже сжалось сердце, напоминая о чём-то важном и далёком.
Тёмные волосы новоявленной сестры под светом ламп показались серыми с отблеском оранжевого, они были такими же спутанными, как и у самой Лиры, но гораздо короче. Девушка также успела отметить грязный посеревший свитер с непонятным изображением, отдалённо напоминавшим белку. Он, двигаясь за хозяйкой, обуял Лиру родной мягкостью, а почти истлевший запах лавандового парфюма осел в ноздрях. Смутно знакомое имя проскользнуло сначала в подсознании, а после уже на языке.
– Милли? – захрипела она, сглатывая и чувствуя песок и пыль в горле. Девушка сильно хотела пить, а ещё только сейчас поняла, как же сильно болела голова, иглы страдания втыкались где-то за глазницами. – Милли… Я ничего не помню…
Голос Лиры оставался достаточно тихим и напуганным; её руки крепко сжали плечи сестры, отодвигая её от себя в вынужденном жесте, желание дышать полной грудью затмевало всё остальное. Милли стушевалась, но ободряюще улыбнулась, пряча страх где-то внутри себя, а вместе с ним – волнение. Кто-то из них должен был выглядеть уверенно, и сейчас этим кем-то пребывала именно она.
– Давай выпьем чаю с дедушкой, мы всё тебе расскажем, – прошептала Милли, ласково взяв девушку за руку. Та согласилась быть ведомой, на секунду прикрывая глаза от приятного покалывания в ладони.
И пускай именно сейчас мысль общаться с дедушкой казалась Милли совершенно неприятной, она успешно запихнула её поглубже, вместе со страхами и сомнениями, ведь её искренняя радость за свою очнувшуюся сестру перекрывала всё остальное. Она подавила презрение, отразившееся на лице, замаскировав его под добрую улыбку с выступающими ямочками, которые всегда сражали всех наповал. Лира также доверилась, пытаясь упорядочить воспоминания о сестре в своей голове.
Петлявшие коридоры с сизыми дверьми очень сильно напоминали больницу, но без всей её атрибутики, мотивационных плакатов и сидушек для ожидания, заполоняющих коридоры. Девушка потянула сестру в сторону, отводя на импровизированную кухню – эта комната явно изначально ею не являлась, особенно если рассматривать интерьер внимательнее. Посередине помещения стояла бочка с горящими поленьями, кусками старой мебели, а чуть правее на полу – раскиданными кусками ткани, на которых, предположительно, могли сидеть люди. Лира совсем не понимала, что здесь происходит, но послушно шла за Милли, завороженно рассматривая чужеродную обстановку. Тут определённо жили другие, хотя, скорее выживали, уют совсем не ощущался.
Лира тут же приметила чью-то фигуру, подпиравшую стену: отблески пламени играли на лице мужчины, оно было хмурым и пропитано какой-то далёкой от людского понимания тоской. Как только мужчина заметил посетителей, он отстранился от стены и медленно подошёл к бочке, давая себя рассмотреть: треснувшие очки, седая щетина, глубокие борозды морщин на лбу и широкий статный подбородок. Лира замерла, понимая, что это их дедушка. Милли же сжала руку сестры чуть сильнее, наконец-то разрывая тишину своим звонким голосом.
– Дедушка Дик, Лира очнулась. Может ли она выпить чаю? – к концу предложения её голос позорно сел, она отвела взгляд в сторону и закусила губу. Лира уловила чужую дрожь, переводя взгляд на серьёзного мужчину.
Он попытался криво улыбнуться, а после подошёл и потрепал Лиру по голове. Девушка не почувствовала особой искренности, но выдавила такую же слабую улыбку. Дик будто существовал где-то за пределами этой реальности – хоть он и не витал в облаках, но был, всё же, где-то далеко отсюда. Лира совершенно не помнила, чем тот занимался, но даже сейчас он выглядел как настоящий учёный или же преподаватель в топовом университете страны. Была в нём некая статность и элегантность, которая в какой-то степени восхищала Лиру, подавляя настороженность.
– Конечно, Милли, что за вопросы, – усмехнулся он, но в голосе отчётливо чувствовался холод. Его фигура спешно скрылась в темноте, послышался металлический отзвук – Дик набирал воду в какую-то ёмкость. Он быстро вернулся назад, поставив миску на огонь, затем перевёл заинтересованный взгляд на Лиру. – Ты что-нибудь помнишь?
Это звучало больше как укор, и Лира открыла рот, после чего содрогнулась. Слова никак не складывались в предложения, она помнила только себя, Милли и дедушку, и то, это чувствовалось как-то совсем уж условно, плавало где-то на поверхности, не отзываясь в душе. Воспоминания прокрадывались совсем медленно, будто бы прячась в укромные уголки разума. Дик хмыкнул, после чего вытащил металлическую кружку из внутреннего кармана плаща, затем отправил в неё пакетик заварки. Выглядела она так, словно использовалась уже не в первый раз, но, видимо, в данном случае это считалось нормальным.
– Что произошло? Почему мы здесь? – спустя какое-то время всё-таки выдавила Лира, внимательно наблюдая за действиями дедушки. Тот застыл, а Милли сильнее сжала ладонь сестры, которая всё ещё была зажата в её миниатюрной руке. В такой же руке, как и у Лиры. Она постаралась поскорее вырвать свою ладонь из хватки, чувствуя дискомфорт. Тёмная комната, с гуляющими от языков пламени тенями, угнетала её, превращая Дика в настоящего Дьявола; это всего лишь игры разума, Лира понимала.
– Не думаю, что тебе следует знать об этом. Не сейчас, – угрюмо ответил Дик, заставив Лиру разочарованно опустить взгляд вниз и закусить губу.
Только сейчас она стала понимать, почему же ей так холодно: джинсы оказались достаточно пыльными и рваными, а сверху её тело обтягивала только простая красная футболка. Дик заметил, что по рукам Лиры прошлись мурашки, поэтому он строго посмотрел на Милли. Та вздрогнула, нервно улыбаясь и потирая свои пальцы в защитном жесте. Она словно готовилась, что её ударят или скажут что-нибудь плохое. Разве дедушка мог такое сделать? Что за пугающие тайны царили у сестры в голове?
– Принеси Лире накидку. А ты, малышка, погрейся около бочки, – уже мягче сказал Дик, обращаясь к Лире. Милли быстро метнулась в тёмный проём, а Лира подошла ближе, выставляя руки над огнём. Она молчала, терпеливо ожидая, когда же мужчина скажет что-нибудь ещё. – Гхм, Лира. Не бойся и верь мне. Я никогда не желал тебе зла, просто сейчас не самая приятная ситуация…
Тишина на секунду проглотила комнату, только треск дерева в костре вливался в уши девушки. Она не хотела так это оставлять, ей требовались объяснения, потому что раскрытая бездна подсознания пугала, а её монстры ощущались живыми.
– Так скажи мне! – неожиданно вскрикнула Лира, после чего закашлялась и постаралась проглотить неприятное ощущение. Этот крик пронёсся по всему зданию, стены зарезонировали вслед ему. Дик всего лишь усмехнулся, помотав головой.
– Девочка моя, всему своё время. Завтра ты сможешь увидеться с остальными, а пока что выпьешь чаю и проведёшь время с сестрой. Она ухаживала за тобой месяц, тебе нужно хорошенько отблагодарить её, – монотонно прошептал мужчина, почти сливаясь с этой тишиной. Лира не могла поверить, что здесь правда оказалось настолько тихо, снаружи будто вообще не существовало никакой жизни.
В данной ситуации было очень проблематично считать эмоции дедушки, он оставался спокоен даже сейчас. Лира медленно вспоминала его – так Дик никогда не выглядел, чаще всего он был задумчив или взбудоражен. Из него будто бы выкачали все чувства, и даже Милли ощутимо его боялась. Лира не хотела давать сестру в обиду, но в таком состоянии она мало чем могла помочь, не с её опустевшим рассудком и болью во всём теле. Она всё ещё не знала, что происходит, где она находится, но ощущение чего-то трагичного и масштабного не собиралось её покидать.
Чай оказался безвкусным, но вода приятно согрела озябшее тело. Едва не опалив губы кипятком, она ощутила, как от них отходят высохшие хлопья кожи, и это было отвратительно. Вскоре и накидка оказалась на худых плечах, а на голову надели панамку, словно нечто приятное из прошлой жизни. Милли в этот момент даже постаралась жизнерадостно улыбнуться, но получилось чертовски фальшиво, в то время как Лира отзеркалила слабую улыбку, поправляя головной убор.
Дик больше ничего не говорил, лишь устало рассматривал пол под ногами, поэтому вскоре Милли отвела Лиру в их спальню. Она была такой же холодной и каменной, как подвал, в котором девушка очнулась – это уже начинало раздражать. Краска на стенах облупилась, панели на потолке мерзко провисли, а окна, ожидаемо, оказались заколочены частями деревянной мебели. Рядом с ними пылал жар, от которого Милли поспешно отвела сестру. Пыль лезла в нос, заставив Лиру пару раз смущённо чихнуть.
Девочки залезли на одну скрипучую койку-кровать, сестра укрылась тонким одеялом и прижалась к Лире боком, вздыхая. Так в комнате стало даже немного уютно, чужое тепло согревало. Только сейчас девушка подумала, как же тяжело было Милли прожить этот месяц, она осталась буквально один на один с царившим ужасом. Лира приобняла её, прикрывая глаза.
– Спасибо тебе, – прошептала девушка, отчего Милли вздрогнула. Она вдруг хихикнула, пихая Лиру в бок. Игривость всё ещё била в ней ручьём, будто бы ничто не могло сломать её. Конечно же, она притворялась.
– Не за что, сестрёнка. Я скучала, – её голос наконец-то обрёл привычные нотки оптимизма. – Да, было немного тяжело, приходилось много работать руками, но зато сейчас мы вместе!
Короткий судорожный вдох – Лира почти снова подавилась этим пыльным воздухом, но в этот раз не закашлялась и не расчихалась. Возможно, она начинала привыкать к новым условиям.
– Расскажи мне, – жадно попросила она, оборачиваясь и отчаянно заглядывая в чужие глаза. В полутьме в них почти невозможно было разглядеть сомнений и страха, Милли прикрылась смешком.
– Ты мне не поверишь, – мягко ответила она, прожигая родное лицо взглядом. Сестра быстро сдалась, тяжело вздыхая и начиная свой рассказ: – Пожалуй, стоит начать с самого начала: твоё настоящее имя – Элли Бейкер, родилась в Милуоки, 27 августа, на год и день позже меня…
◬ ◬ ◬
Милли не рассказала ничего конкретного. Вот совсем ничего.
Уже прошла неделя в этой тёмной ловушке, а Лира до сих пор толком ничего не узнала. Да, сестра травила истории из детства, много говорила про саму Лиру, но ничего важного в этих историях не проглядывалось. Она хотела бы знать своё собственное состояние, ведь пролежать месяц без сознания – это серьёзно. Единственное, что Лиру заинтересовало – её прозвище, которое произошло от созвездия, родимого пятна, расплывшегося по шее. Девушка поначалу его не заметила, а потом решила посмотреться в маленькое карманное зеркальце внимательнее, рассматривая аккуратные точки, складывающиеся в космическое послание.
Верно, имя «Элли» ей не очень-то нравилось, оно словно приравнивало её к сестре, с которой они родились чудовищно похожими. Лира мечтала быть отдельной личностью. Яркая заводила Милли всегда затмевала её, даже родилась на год и день раньше, как в издевательство, кричащее о первенстве во всём. И только в росте Лира выдалась выше, годам к четырнадцати поумерив свою злость. Меньше любить Милли она не стала, ведь они с самого детства были лучшими подругами, но иногда до жгучих слёз становилось обидно.
Ещё одной важной и интересной информацией стали рассказы о магии их милого городка – Мистери Брук, которые, в принципе, могли подождать, хотя раньше это было единственным, чем девушка, по уверениям Милли, интересовалась. Город стоял на притоке озера Аппер-Кламат, небольшом ручье, который за столетия превратился в мощную реку, из-за чего образовалось название самого поселения. По древним приданиям, когда первые люди пришли на эти земли, они посчитали ручей весьма странным, а его неуёмную тягу к жизни – мистической. Вода в нём окрашивала одежду в различные цвета, в чём, как оказалось, была заслуга цветения водорослей в озере. Но название, разумеется, никто не менял, да и магия в городе всё-таки находилась.
Милли объясняла, что в Мистери Брук жизнь текла иначе, эта почти деревня славилась своими легендами о невиданных чудовищах и существах, о светлой энергии и невероятных ландшафтах. Горы здесь стояли плотным рядом, а леса густели изо дня в день, заставляя путников долго блуждать среди сосен-великанов. Летом они приезжали сюда на каникулы, оставались у дедушки в домике, в котором с незапамятных времён находился сувенирный магазин, где продавались разные магические вещицы. Милли часто засиживалась с клиентами и гадала им на картах таро, в то время как Лира бродила по лесу и исследовала природу вокруг. Сестра объясняла, что Лира всегда гналась за загадками, пыталась решить их и описать в своём собственном исследовании с биологической и химической точек зрения. Для полученных знаний девушка использовала личный дневник, днём и ночью вырисовывая в нём чудесные рисунки.
Сотни различных трав отпечатались графитом на страницах, отчего дедушка хвалил её всё чаще, предрекая великое будущее. Он предлагал ей углубляться в саму суть вещей, не зацикливаться на преданиях, вместо созидания начинать создавать. И в одно из жарких лет Лиру заинтересовало именно это, разбираться в механизмах, рассматривать вещи с новой стороны, используя при этом совершенно невозможную энергию, сильную и великую, как неоткрытый до этого эфир. Лира столько всего могла создать! Сделать так много открытий, получить лучшее образование…
Но сейчас она находилась в пыльной темноте.
Единороги, гоблины и гномы – вот какой жизнь казалась раньше, просто магической шуткой, розыгрышем, в который невозможно поверить. Но верить всегда хотелось. И всё это оказалось возможным в чудесном городке, скрытом на окраине штата Орегон, который оставался так далеко от родного Милуоки… Интересно, как там мама и папа?
Наверное, всё это уже неважно.
Сейчас на первый план вышли совершенно другие мысли: какого чёрта происходит на улице, почему жильцы здесь настолько измождены, когда же, наконец, на завтрак будет что-то кроме фасоли?
Девушка знала, что не получит ответы. Лире не желали говорить, от неё скрывали правду, будто бы хотели уберечь от чего-то страшного. Можно сказать, это в любом случае плохо влияло на её психику. За эту неделю она исследовала каждый уголок дома, и за ней всегда наблюдали – либо сестра, либо дед. Всегда оттаскивали её от окон, уводя в другое место под разными предлогами, и это просто убивало Лиру изнутри. Она увядала от беспомощности, от незнания, от страха. В её исследовательской душе медленно затухал огонёк страсти, вера в лучшее, взращённая родными людьми, затухала, как парафиновая свеча на сквозняке.
Пару раз она спускалась в подвал, чтобы найти хоть какие-то зацепки. Беседовала с умирающим стариком Спенсером, но иногда тот был молчалив, и только кашель выходил наружу, сотрясая худое тело. Девушка отчётливо понимала, что такими темпами ему осталось недолго, но ничем не могла помочь, только смотреть с жалостью и слушать его россказни об одиноком прошлом. Он также поведал ей о мистике, происходящей в городе, но о событиях последних недель молчал, будто бы дедушка Дик и ему приказал держать секреты под замком.
Лира чудом раздобыла старенький фонарик, внимательнее исследуя уголки подвала, наконец-то рассекая тьму этим благоговейным светом. Но нашла только одно: странную надпись около кушетки старика, выцарапанную чем-то острым. Это было похоже на шифр, сейчас Лире хоть и хотелось заняться расшифровкой, но под бесконечным надзором это становилось проблематичным. «Рп ожпб рикёвжф» – что-то похожее на «Цезаря», эта мысль легко проскользнула в её разуме, словно она хорошо разбиралась в данной теме. Наверняка разбиралась. Милли просто не стала упоминать, чтобы не бредить старые раны ещё сильнее, не обнадёживать безнадёжную душу.
Остальные дни не представляли собой ничего важного. Кто-то после завтрака уходил наружу, кто-то оставался в здании и занимался тем, что помогло бы для выживания. Чаще всего люди просто спали, экономя энергию, но такой роскоши Лира просто не могла себе позволить. Ей жадно хотелось изучить всё, вникнуть в проблему, помочь кому-либо – здоровые руки в нелёгкое время всегда очень ценны. Одна старушка даже позволила ей поработать с ней в кладовой, жалуясь на больные суставы, но даже так чужой надзор оставался бдящим – Дик смотрел холодным взглядом, словно ожидал промашки. Он пугал Лиру всё сильнее, наводя бесконтрольные панические мысли, а ещё жуткий холод, будто обещанный ей когда-то в прошлом. Девушка совсем не понимала, что это значит, не помнила, что такого натворила в прошлом.
И вот, одним утром, все жильцы больницы – назвать это домом показалось неверным – собрались на кухне. Лира ещё в первую встречу увидела много знакомых лиц, но все они казались какими-то тусклыми, поблёкшими, словно всю жизненную энергию из них выкачали. Они выглядели мертвецами, восставшими из могил ради последнего вдоха. Лира и сама напоминала ходячий труп, особенно она испугалась, увидев своё отражение в зеркале, в свете керосиновой лампы, которую ненадолго сняла из коридора.
Первое, что бросилось в глаза, это её дистрофичное тело. Конечно, она выглядела как среднестатистический пациент морга, только вот внезапно оживший, а ещё до жути любознательный. Питание здесь оказалось далеко не пятизвёздочным, поэтому и вес набрать в подобных условиях стало слишком проблематично. Россыпь веснушек на лице приобрела жуткий серый цвет, под глазами проглядывались совсем несимпатичные впадины такого же оттенка, а пухлые губы с оторванными корочками кровоточили.
Наверное, проблема с набором массы решилась бы, позволь дедушка выйти ей наружу, немного потренировать ослабшее тело… Цвет лица стал бы здоровее, веснушки вновь смогли бы разгореться на солнце. Может, где-то в другом месте даже завалялась гигиеническая помада, которая помогла бы обветренным губам. Лира вся теперь казалась сухой и холодной, медленно покрывающейся пылью. Если другие выходили на улицу, значит, там было вполне себе безопасно, а еда ещё оставалась хоть где-то в городе, не могло же всё пойти по самому отвратительному сценарию? Правда, это было лишь догадками.
Но дедушка Дик твёрдо решил повременить с реабилитацией Лиры. Это расстраивало и мучило девушку, но против мужчины пойти было невозможно. Он нагонял такой ужас, что спрятаться в комнате стало лучшим решением, лишь бы не вступать в баталию и, в который раз, не проигрывать с треском. Излишне бунтовать девушка тоже не привыкла.
Дик или же официально – Ричард, как оказалось, возглавлял этих людей, но даже людьми их назвать было сложно. Здесь все вещи казались ненормальными и неправильными, такое просто не должно было существовать во вселенной Лиры. Она помнила жизнь абсолютно другой, и сотни прочитанных книг, которые постепенно возникали в сознании, помогали нарисовать картину нового безобразного мира.
Следующие слова вбились в сердце Лиры колом.
– Спенсер умер, – холодно сообщил Дик, вглядываясь в лица людей перед ним. Тут находилось около пятнадцати человек, но эту едкую тишину разрушил всего один вдох. Кажется, это был сын старика, не сумевший сдержать себя, вложивший последние силы в этот короткий и тоскливый звук. Сьюзан – добрая тётушка, болтавшая с Лирой больше всего, лишь перекрестилась, остальные опустили взгляд в пол. – Давайте позавтракаем в тишине.
Они всегда завтракали в тишине, но в этот раз мёртвый звук был особенным. Тяжёлым грузом, навалившимся на плечи. Тоской десятка человекоподобных существ, тлеющих с каждым днём всё интенсивнее.
Лиру ужасало спокойствие деда, а ещё кое-что она поняла только сейчас – второго дедушки здесь не было. Никто не упоминал его всё это время, просто внезапно, посмотрев на Дика, Лира вспомнила чужую улыбку и грубый лающий смех. Такие эмоции никогда не были Дику к лицу, потому что это оказались и не его эмоции вовсе. Забавно, что они были близнецами. Вскоре, мягко перекатывая звуки на языке, спустя ещё пару секунд размышлений, к Лире пришло совсем знакомое – Рич. Она выдохнула это неосознанно, почти напугав притихшую Милли, готовую вскрывать свою банку консервов. Она быстро глянула на деда, приложив палец к губам, будто бы умоляя молчать.
Это выглядело практически зловеще.
Насколько могла Лира вспомнить, дедушка Рич был им родным, а Дик – двоюродным. Отсутствие первого теперь немного огорчило Бейкер, но, в то же время, Дика она любила также сильно, хоть сейчас и совсем не понимала. Милли ничего не рассказывала, и это нервировало Лиру. Она поняла, что сестре просто запретили говорить обо всём, касающемся семьи, что она всё ещё была на стороне Лиры и не поддерживала её паранойю, просто не могла поддаться своим желаниям. Лира понятливо ей кивнула, посмотрев, что же сегодня ждёт их вместо еды. И вот, когда она увидела мясные консервы вместо нормального завтрака, поморщилась в отвращении. Они пахли хуже протухших яиц, а если вы когда-либо чувствовали этот запах, то понимаете, о чём думала младшая Бейкер. Мечта о не-фасоли исполнена, но какой ценой?
Протолкнув в себя пару ложек, Лира отстранилась от банки с донельзя счастливым мужчиной на этикетке. Это совершенно не казалось веселым, даже хоть сколько-то радостным это не было, но мужчина широко улыбался. Его заставляли улыбаться для фотографии, чтобы именно в такой ситуации взбесить Лиру. Приходило осознание, что подобная жизнь явно показывала не весь кошмар, царивший в мире. Девушка отнюдь не была глупой, она могла сложить два плюс два, но просто не хотела во всё это верить. Иногда правда стоило отключить разум, забросить мысли куда-нибудь подальше, насладиться временем рядом с сестрой. Она ела молча, пихая в себя содержимое банки с таким же отвращением. Стоило бы нормально поесть, ведь это первое правило для выживания при конце света.
Лира вздрогнула, всё-таки подумав об этом. Она не смогла бы не думать об этом. В горле встал ком, который девушка практически успешно протолкнула соевым мясом. Или что это вообще было?
«Конец света» звучал почти романтично, если бы про него писали книгу, снимали сериал или фильм. Но это точно не всё вышеперечисленное, это реальная жизнь, настоящая опасность, и Лира не понимала, что нужно предпринять. Потому что она не знала, какой тип конца света сейчас происходил. И ей в ближайшее время не собирались рассказывать об этом. В любом случае, она мало на что могла повлиять, даже если бы узнала, но на сердце точно бы отлегло.
Незнание порождает невежество и страх.
Дик увёл за собой двух здоровых мужчин, чтобы закопать старика. Ни о каких похоронах даже не было речи, большинство людей просто боялись выходить из здания, будто бы там их поджидало нечто невообразимое; чудовище, способное превращать в камень или, быть может, по щелчку пальцев стирать в пыль. Лира поморщилась от своих глупых мыслей, с тоскливым интересом наблюдая, как дедушка с мужчинами выносят тело под простынёй. Толика сожаления промелькнула внутри неё, ведь они со Спенсером перекидывались парой слов, тогда, в прошлом. А теперь он так легко и ненужно умер, будто бы доказывая, что слабые скоро сгинут в новом мире.
Дверь приоткрылась лишь на пару мгновений, но девушка увидел настолько яркий свет, что пришлось зажмуриться. Она хотела бы посмотреть ещё, приглядеться получше к тому, что её ожидало за дверью, но Милли быстро оттолкнула сестру подальше, смотря с осуждением.
– Не подглядывай, Лира, – серьёзно сказала она, уперев руки в бока. Лира усмехнулась из-за такого детского и знакомого жеста, но сестра нахмурилась ещё сильнее. – Эй, не смешно! Между прочим, именно из-за своего любопытства ты впала в кому.
Она называла это так. Лира не верила, что ей повезло находиться именно в коме. Она бы скорее поверила, что умерла и воскресла, чем впала в кому. Расслабившись, Милли взяла сестру под локоть и улыбнулась. Девушка в последнее время была очень тактильной, словно желая восполнить потерянный объём человеческих прикосновений. Здесь она была совсем одинока, Лире и самой хотелось просто обниматься и разговаривать с сестрой, лишь бы не думать о плохом.
– Кхм, у нас в комнате я кое-что припрятала… Всё ждала, пока ты очнёшься. Думаю, ты захочешь это увидеть, – быстро пробормотала она, уводя Лиру в сторону. В здании было всё также темно, сквозь забитые шифером и деревяшками окна не просачивался ни один лучик света. Снова сравнение с гробом или склепом Лира подбирать не стала, почти привыкнув к этой особенности здания. Наверное, человек и правда способен приспособиться ко всему.
