Колыбельная для медведицы

Глава 1

Молодой мужчина двигался по улицам поселения, которое ещё вчера было полно жизни. День назад тут хозяйки топили печи и готовили еду, дети, визжа, играли на улице, громогласные торговки предлагали свой товар. Сегодня улицы были пусты, двери лачуг распахнуты, а на базарной площади царил хаос. Мужчине такая картина была привычна – эта деревня не смогла выплатить дань, тяжкое бремя которой наложило на них сильное племя, державшее в страхе всю округу.

Неудивительно, что жители не смогли собрать требуемого хозяевами – поселение было бедное. Прошлый год выдался неурожайным, из-за нехватки сена и зерна многие забили скот и к этому времени еле сводили концы с концами, доедая последние остатки. Весна только вступила в свои права, нищие земледельцы радовались всходам озимых посевов и верили в светлое будущее, которому не суждено было сбыться.

Мужчина соскочил со своей медведицы, начал обходить дома в поисках еды и выпивки. В одной из лачуг нашёл большую сумку, начал скидывать туда скудные запасы продовольствия. Он заходил в пустые курятники, где не было ни одной птицы, искал яйца, не нашёл ни одного. Он обошёл почти всю деревню, но сумка его так и не наполнилась.

– Джута! – окликнул медведицу, которая прилегла отдохнуть в ожидании пока хозяин закончит мародёрствовать. Животное тут же встало, подошло к нему и присело на передние лапы, давая на себя запрыгнуть. Он ласково потрепал медведицу за ухо, сел ей на спину, она спокойным шагом двинулась вперёд.

Одет он был в старую куртку, кожаный нагрудник, потертые штаны и дырявые сапоги. Половину лица закрывала плотная кожаная маска, на голову был накинут капюшон широкого грязного плаща. Медведица равнодушно шла мимо горы трупов, которые совсем недавно были живыми людьми. Нападавшие не бросали убитых на улицах, складывали их в кучи неподалёку от разоренных деревень и сжигали. Этих, видимо, решили спалить на обратном пути.

– Стой, детка! – мужчина похлопал медведицу по холке. – Сапоги у меня совсем дырявые, а мертвецам обувка без надобности.

Спрыгнув с животного, он подошёл к усопшим и стал придирчиво разглядывать ноги трупов в поисках подходящей обуви. Нашёл, как ему показалось, нечто стоящее, стал раскидывать окоченевшие тела, подбираясь к приглянувшимся ему сапогам. Потянул за обувь, но сапог не желал соскальзывать с ноги покойника.

– Помоги мне, бестолковая лентяйка! – позвал медведицу.

Та подошла и, аккуратно взявшись зубами, потянула сапог за пятку. Покойник со своим сапогом расставаться не хотел и потянулся следом. Не испытывая неприятных ощущений, мужчина взял труп под мышки, тащил на себя, медведица пыталась зубами снять обувь для хозяина, упираясь передними лапами в землю. Наконец, сапог соскочил с ноги, сила сопротивления ослабла, мёртвый мужик упал, сбив мародёра с ног. Медведица подала хозяину обувь. Он, беззлобно откинув покойника, скинул свои подмётки, надел сапог, который по виду был не намного лучше того, который он стянул с себя.

– Как раз! Давай второй!

С помощью медведицы снял второй сапог, а на покойного сикось-накось напялил свои – не своровал, а поменялся! Вернул мужика в кучу соплеменников, снова сел на спину медведицы, и они продолжили путь. Миновав деревню, прошли узкой тропе мимо начинающего зеленеть луга, затем свернули в лес.

Когда опустились вечерние сумерки, путник развёл в лесу огонь, набрал в ручье воду и начал устраиваться на ночлег, намереваясь приготовить нехитрый ужин из тех припасов, которые нашёл в опустевшей деревне. Медведица ушла в лес, он не волновался за неё, Джута никогда не отходила далеко. Мужчина снял свою маску, часть лица под ней была обезображена. Жуткий ожог лишил его одной брови, ресниц и части верхнего века. Рот кривился сросшимися в углу губами, вместо крыла носа красовалась безобразная дырка. Ушная раковина тоже отсутствовала. Волос на обожженной части головы почти не было, а те, что остались, выглядели как торчащий в разные стороны пушок. Другая же половина лица, не тронутая огнём, намекала на то, что когда-то он был очень красив.

Пока готовилась еда, мужчина достал бурдюк с хмельным пойлом, открыл крышку, с наслаждением вдохнул аромат спиртного, сделал большой глоток и посмаковал напиток, держа его во рту какое-то время, затем проглотил и снова отпил. Помешал деревянной ложкой содержимое котелка, попробовал, оценивая свой поварской талант, остался доволен.

Из-за кустов показалась медведица. Перед ней в сумраке виднелась маленькая фигурка, похожая на ребёнка, и животное как будто подгоняло эту фигурку носом, понуждая двигаться на свет костра и запах еды.

Медведица была для мужчины самым дорогим существом на свете.

Его отец был воином, совсем не выдающимся, рядовым. Жизнь свою в сражениях он сохранил скорее благодаря счастливым случайностям, нежели мастерству. Родитель был человеком вспыльчивым, не слишком умным, и никогда не гнушался потчевать домашних и соседей выдуманными рассказами о своих ратных подвигах.

У каждого воина был медведь, и у отца был большой зверь, на вид очень лютый, но в душе ленивый и добрый. Он сильно хромал на заднюю лапу и был слишком медленным, благодаря чему обеспечивал хозяину вечное нахождение в арьергарде.

Однажды, выпив лишнего, вояка решил сделать подарок подрастающему сыну. На последние деньги он купил слабого маленького медвежонка, самку. Вообще-то, он хотел купить самца. Самок, конечно, тоже обучали биться, но справляться с ними было тяжелее – девчонки строптивее, вынашивают медвежат, потом выкармливают их, проявляя материнский инстинкт именно тогда, когда после зимней спячки наступает время славных боевых походов. Пропускать битвы, по которым истосковалась душа и тело из-за того, что у твоей медведицы семеро по лавкам, хотелось далеко не каждому.

Но самцов у торговца не было, осталось две самки. Отец выбрал ту, что дешевле – маленькую и невзрачную со слезящимися глазами и тусклой шерстью. Гордо вручив её сыну, отец видел, как тот расстроился, ему явно хотелось иметь более серьёзного друга, ведь это спутник на всю оставшуюся жизнь.

– Папа! Самки не бойцы, это производители бойцов! Я не хочу разводить медведей! Я хочу участвовать в битвах.

– На самках тоже воюют, Юкас, они мельче и быстрее совершают манёвры. Кроме того, они яростнее и преданнее, – убеждённо сказал отец, понимая, что лукавит перед сыном, он и сам проходил через это.

Его отец в своё время принёс ему медведя со сломанной лапой, так же горячо уверяя, что это ничего, лапа заживёт, если за ним ухаживать и любить! Он ухаживал и искренне любил, но от хромоты это не помогло. Впрочем, медведь от этого не стал ему менее дорог, и с каждым, кто смеялся над тем, как неловко его животное поджимает заднюю лапу, отец готов был вступить в схватку. Позже он узнал, что увечный медвежонок, ставший ему лучшим другом, был отбракован, и его ждала незавидная участь быть убитым. Экономный родитель, сам того не ведая, спас его, выпросив продать за бесценок.

Вспомнив всё это, отец вздохнул:

– Ты прав, Юкас. Я верну её обратно, и на следующий год накоплю денег на стоящего медведя.

Мужчина подхватил медвежонка и вернулся с ним на базар, где купил его. Но торговца, продавшего ему медведицу, уже не было, ничего не оставалось, как вернуться домой. Медвежонка мужчина засунул в клетку в углу комнаты, отложив решение вопроса с его возвратом до утра.

Всю ночь медвежонок скулил и скрёб лапами дверь клетки, мешая всем спать. Уставший и злой с похмелья отец встал с постели, ругаясь и грозясь убить паскуду, с лязгом открыл замок, грубо вытащил за шкуру малышку, вышел с ней во двор. Юкас вскочил со своего тюфяка и босиком бросился следом.

– Отец! Не надо! Отдай её мне! – он упал на колени, обхватив ноги отца руками. – Пожалуйста, не убивай!

Мужчина не собирался её убивать, он хотел закрыть медвежонка в сарае и, наконец, выспаться. Недоверчиво глянул на сына, опустил на пол брыкающегося медвежонка.

– Ты уверен?

– Я уверен, папа! – твёрдо сказал ребёнок, пытаясь поднять тяжелого зверька. – Я назову её Джута. Спасибо!

Отец ушёл в дом, а Юкас и Джута остались ночевать в сарае, устроившись в старой соломе. Он щекотал ей лапы и что-то шептал, давая животному какие-то обещания, вскоре заметил, что она спит, неуклюже поцеловал ее в мокрый нос, отчего она чихнула, уснул сам.

Больше они не расставались ни на один день, и он ни разу в жизни не задумался о том, чтобы сменить медведя. Даже когда она рожала своих первых медвежат от отцовского зверя, у него было только одно желание – чтобы с Джутой всё было в порядке. Родила она тогда двух крепких самцов, и отец продал их, окупив стоимость их матери в несколько раз.

***

Разморённый отдыхом после долгой дороги, едой и спиртным, Юкас сначала не понял, кого привела медведица. А разобрав, что перед ним стоит оборванная девчонка лет семи, заворчал:

– Зачем мне это? Убей её и дело с концом! – он отвернул от себя морду животного, но Джута упрямо подтолкнула к нему худую грязную девочку.

Та смотрела на мужчину, не испугавшись его страшного лица, подсела к костру, зябко ёжась, заглянула в котелок и снова подняла на него глаза.

– О, нет! Джута, если ты не хочешь её убивать, верни туда, откуда взяла.

Медведица оскалила зубы.

– Детка! Да ты со мной споришь? – удивился Юкас. – Это в тебе материнский инстинкт! Утром мы вернёмся к твоим медвежатам, они побудут с тобой ещё пару недель, прежде чем я продам их. Зачем нам чужие дети? Эта девчонка из той деревни, она должна быть в куче мертвецов. Иди отсюда, – он грубо оттолкнул ребёнка от костра ногой, одетой в «новый» сапог.

Медведица зарычала, показывая фиолетовую пасть и жёлтые зубы.

– Ну-ну, не стоит сердиться! Если ты так просишь, я накормлю её. – Юкас плюхнул в грязную миску, из которой до этого ел сам, немного густой похлёбки и протянул девочке.

Та жадно схватила и начала есть, руками, обжигаясь и пачкаясь. Она уничтожила несколько порций прежде, чем дала понять, что наелась.

– Видишь, детка, она оставила тебя без ужина, – Юкас обратился к медведице и кивнул на почти опустевший котелок. – Теперь проваливай, – снова грубо отпихнул девчонку, не испытывая к ней, впрочем никакой неприязни, отмахнувшись, как от назойливой мухи.

Джута потянула её за одежду, совсем не подходящую для девочки, и ещё более неподходящую для этого времени года, улеглась на землю, ребёнок, немного подумав, примостилась рядом с большим зверем, прижалась к его тёплому животу.

– Эй, а как же я? – обиженно проворчал Юкас. – На улице холодно. Меня кто будет греть?

Джута не ответила. Юкас завернулся в плащ, накинул капюшон, устроился у огня и заснул, решив, что выяснит отношения с медведицей утром.

Ночью он проснулся от холода и вознамерился лечь рядом с Джутой, чтобы согреться. Сонный мужчина, мечтая поскорее снова отдаться Морфею, залез между ней и ребёнком, девочка заворочалась, медведица приоткрыла глаза. Юкас, зная, что она сейчас снова будет его воспитывать, укрыл девочку плащом и прижал к себе.

Проснувшись утром, ополоснул в ручье посуду, аккуратно собрал своё нехитрое добро в сумку. Девчонка была рядом, он не обращал на неё внимания. Позвал медведицу, устроился на её спине:

– Пошли домой!

Девочка плелась за ними.

– Кыш! Кыш отсюда! – махал руками Юкас. – Вот же пристала! Детка, шевели лапами, она нас не догонит.

Джута нарочно шла очень медленно.

– Я знал, что нельзя доверять свою жизнь женщине, – рассуждал Юкас, – я просил у отца самца! Самца, понимаешь?

Медведица терпеть не могла эти разговоры, он заводил их каждый раз, когда они спорили.

– Медведю бы в голову не пришло притащить мне это недоразумение, – он кивнул на девочку, – мы бы с ним нашли общий язык! А с тобой сложно договориться, ты такая упрямая! Слушай, Джута, давай скинем её со скалы в реку? Тут неподалёку есть подходящее для этого место…

Животное отряхнулось, сбрасывая с себя хозяина. Он упал, больно ударившись задницей.

– Я бы продал тебя, детка, но старые вредные бабы никого не интересуют, – он встал, посмотрел на свой зад. – Все штаны испачкал! – они и до этого были у него очень грязные.

Они шли медленно, Юкас впереди, за ним медведица, следом девочка. Джута останавливалась и ждала ребёнка, если та отставала.

– Так мы будем до вечера шагать! – Юкас посадил девочку на медведицу, сам сел сзади. – Теперь ты довольна?

Она была довольна и побежала вперёд, домой, к своим медвежатам.

***

Компания шла по лесной дорожке, переступая через корни старых поросших мхом деревьев, кроны которых нависали над ними. Вскоре свернули с тропы на широкую дорогу и вошли в ворота города. Миновав его улицы, снова оказались на тропике с примятой прошлогодней травой, и прошли к старому бревенчатому дому. Этот маленький домишко одиноко притаился на самой окраине города среди высоких сосен. От посторонних взглядов жилище было скрыто разлапистыми елями. Высокие, но узкие окна с раскладками были тусклы от грязи и пыли, каменная труба начала обрушаться, да и крыша казалось, совсем не защищает от дождя – в ней зияли дыры. В задней его части были ворота, которые вели в некое подобие сарая. Там жили медведи.

Юкас сполз с мохнатой спины и открыл щеколду на покосившихся широких дверях, запустив животное внутрь. Джута побежала к подросшим медвежатам. Их было трое, и они тут же кинулись искать соски, хотя хозяин оставил им достаточно еды, пока он с их матерью занимался делами.

Дела у них были, прямо скажем, не слишком важные. Не имея постоянной занятости, Юкас при любой возможности нанимался в мелкие отряды, сопровождающие в качестве охраны какого-нибудь торговца средней руки, перевозящего свой товар, либо участвовал в скучных боях местного масштаба, когда поселения или мелкие города, расположенные близко друг к другу, делили пастбища и плодородные земли. Платили за такое, как правило, очень не много, и денег ему никогда не хватало, что, впрочем, не мешало мужчине вести вполне себе вольготную жизнь.

Когда совсем не было работы, он промышлял воровством и мелкими кражами. На этот раз они с медведицей посетили соседний город, где шла весенняя ярмарка, и в толкотне можно было бы поживиться чем-нибудь ценным, залезая в чужие карманы или уперев что-то с прилавков зазевавшихся продавцов. Вылазка была не сказать, что совсем провальной, но ожидания, даже самые скромные, она не оправдала. Всё, что ему удалось спереть – это горсть орехов и пара кошельков, один из которых был настолько старый и настолько лёгкий, что, испытав муки совести, Юкас нашёл его обладателя и вернул мошну со словами:

– Вы, кажется, обронили.

Утешал он себя тем, что на ярмарке ему удалось облапать нескольких приятных на ощупь барышень, которые в толпе и не заметили обращенного на них внимания.

Джута улеглась в солому, медвежата ползали по ней. Девочка сидела рядом с ними.

– Эй! Как там тебя? – окликнул её Юкас. – Ты разговаривать умеешь?

– Умею! – тихо, но с каким-то вызовом ответила девчонка.

– Если ты останешься тут, в качестве благодарности за вчерашний ужин, убери навоз за медвежатами.

Мужчина вышел из сарая и прикрыл за собой дверь, неплотно, ожидая, что девчонка потащится за ним. Она осталась с медведями.

Он обошёл дом, поднялся по старым ступеням, открыл скрипучую дверь и вошёл в свою обитель. Помещение было маленькое и захламлённое. Сквозь грязные окна почти не проникал дневной свет. Вместо потолка – свод крыши с толстыми балками, изнутри она казалась вполне прочной. Сверху свисал фонарь, закреплённый на тонкой цепочке. Юкас снял его, зажёг оплывший огарок свечи внутри стеклянного каркаса, повесил на место. Комната наполнилась теплым светом, стала казаться уютнее. Стены жилища были уставлены стеллажами, на полках которых в беспорядке валялись потрёпанные карты, фонари, какие-то статуэтки, оружие и ещё множество интересных и не очень занимательных вещей.

Оставшееся свободное пространство было предоставлено кровати, застеленной не слишком свежим бельём. Маленький чистый коврик, лежащий перед кроватью, выглядел здесь особенно умилительно.

Отапливался дом небольшой каменной печкой, на ней же готовилась пища, хоть это случалось не часто. Несмотря на то, что здесь почти не готовили, стоящий почти у самого входа небольшой стол был завален немытой посудой.

Юкас снял плащ, подошёл к стене, на которой висела одежда, придирчиво осмотрел свой более чем скромный гардероб, решил, что переодеваться незачем, и отправился в питейное заведение.

Глава 2

Кивая знакомым, радуясь теплу и наслаждаясь звоном монет в кармане, Юкас спешил к добротному зданию с широким крыльцом и высокими ступенями. Каблуки его новых сапог гулко стучали по вымощенной камнем улице, по которой в этот же самый момент шагало множество ног. Вокруг были люди: кто-то с деловым видом куда-то направлялся, толкая перед собой гружёную тачку или волоча тяжёлую торбу, а кто-то праздно проводил время и, хохоча, рассказывал байки соседям, расположившись на пороге своего дома.

Поселение, на отшибе которого он имел удовольствие жить, считалось довольно-таки процветающим. Вокруг городка располагались плодородные земли, леса, рядом протекала широкая река с быстрым течением. В её водах в большом количестве водилась жирная вкусная рыба, кроме этого, река была глубокая, и форсировать её нахрапом было не так-то просто. Это естественное препятствие оберегало обитателей от внезапных нападений воинственно настроенных соседей. А соседские междоусобицы в их местах были довольно частым явлением.

Таверна "Дай леща" располагалась почти в центре и слыла любимым местом сборищ жителей. Хозяйка её, пожилая дама по имени Ванда, была женщиной интересной и во всех смыслах замечательной. В молодости она без всякого преувеличения являлась самой красивой девушкой во всей округе, да сейчас, утратив былую красу, не растеряла харизматичного своего обаяния. Уверенная в собственной неотразимости, покрытая морщинами, с поседевшими небрежно собранными в пучок волосами, Ванда после смерти мужа, который скончался лет пятнадцать назад, делала вид, что мечтает вновь выгодно выйти замуж и бросить опостылевшую ей, как она уверяла всех своих гостей, таверну. Лукавила мадам в обоих пунктах.

Замуж она могла бы выйти давно – руку и сердце ей предлагали часто, невзирая на её возраст и авторитарный нрав. Вполне возможно, что делали мужчины это и из корыстных побуждений – она была обеспеченная, но многие из соискателей искренне желали провести с этой барышней остаток жизни. Её жизни. Ведь она обращала внимание только на тех, кто был намного моложе её самой. И даже несмотря на это, выбор женихов у Ванды был, прямо скажем, недурственен, любая девушка на выданье бы позавидовала! Но она до сих пор казалась одинокой, объясняя это досадное обстоятельство тем, что сердце пока не отзывается ни на одно пылкое признание, звучащее в её адрес.

Властвовать же в таверне было поистине земным предназначением этой женщины, хоть она и утверждала, что эта обуза ей давно поперёк горла. Хозяйка шикарно готовила и очень любила это занятие, но всегда делала вид, что нахождение в кухне у жаркого очага – кара небесная, постигшая её непонятно за какие грехи. Грехов, впрочем, дамочка накопила за свою жизнь достаточно.

Ванде никогда не изменяло чувство прекрасного, в её заведении было чисто и уютно, напитки ей всегда поставляли только лучшего качества, и трактирщице даже в голову не приходило разбавлять их. Таверна её была не только местом для утоления голода и жажды, но территорией проведения досуга. Хозяйка мастерски могла организовать любое мероприятие – и весёлые праздники для местной ребятни, и кровопролитные бои между желающими подраться на потеху публике. Бывало, что в качестве бойцов выступали поссорившиеся между собой из-за какой-то мелочи соседки, что всегда собирало большую аудиторию «сочувствующих».

В общем, увядающую, а если быть точнее, давно увядшую кокетку Ванду, которая никогда не лезла за словом в карман, любили и уважали все, кто хоть раз бывал в её заведении.

Зайдя в питейную, Юкас подскочил к хозяйке, опустился на одно колено, преподнося ей не слишком презентабельный букет из первоцветов:

– Ты как всегда хороша! Благоухаешь, как майская роза, любовь моя! – с чувством произнёс он. – Конечно, ты снова откажешь мне в таком небывалом счастье, как стать твоей второй половиной?

– Ещё парочка таких шикарных подарков, мой мальчик, и ты рискуешь получить от меня согласие на брак, – Ванда сощурила один глаз, взяла цветы и бережно сунула их в стакан с водой – растения она уважала, пожалуй больше, чем многих людей.

– Хорошо, что ты предупредила, моя прелесть! С презентами я, пожалуй, буду осторожнее, – он улыбнулся, и та часть его улыбки, которую не скрывала маска, была прекрасна.

– Эй, Юкас! – окликнул его плотный бородатый человек с широкой спиной, сидевший в компании нескольких мужчин разного возраста, большая часть из которых приходились ему близкими родственниками. – Садись с нами, надо поговорить.

– Я займусь тобой позже, Тея! – подмигнул он здоровым глазом очень симпатичной местной проститутке, которая частенько обслуживала его в долг, а потом делала вид, что забывала о том, что он ей задолжал.

Юкас имел весьма своеобразные представления о чести и совести, но о долгах, особенно шлюхам, помнил всегда. Впрочем, это не мешало ему их копить.

Он подсел за длинный дощатый стол к мужчинам, ему подали кружку с выпивкой, попросили принести для него еды. Юкасу не слишком нравилось, когда его угощали – он просто не любил быть обязанным, но и обижать отказом тех, кто проявлял щедрость и внимание, было неуместно.

Позвавший его мужчина, одетый в чистую свободную рубашку опёрся локтями на стол и придвинулся через него к Юкасу:

– Не мне тебе рассказывать, дружище, ты лучше всех остальных знаешь, что в рядах наших разведчиков образовались значительная брешь. Старик окочурился, его медведь не уходит с могилы хозяина уже пару месяцев. Малышка ждёт ребёнка от моего старшего сына, – он мотнул головой в сторону парня, сидящего напротив. – Придётся искать новых людей. Пока из тех, кого можно отправить на разведку, остался только ты. У меня даже нет мыслей, кто мог бы составить тебе компанию. Не считая, конечно, твоей медведицы. Воистину прекрасное создание – мелкая, быстрая и хорошо обучена, она не пойдёт за тобой дальше, чем ты ей позволишь.

Юкас втянул воздух через зубы, осмотрелся вокруг. Ещё в прошлом году их действительно было трое. Тех, которые доверяли друг другу больше, чем самим себе, которые знали все окрестности и имели преданных и умных медведей – животных, понимающих хозяев с одного взгляда. Зимой умер их старший товарищ, наставник по имени Юм. Его жена проснулась, разбуженная медведем, который на тот момент ещё не должен был выйти из спячки. Здоровяк оглашал округу рыком и лапами скрёб дверь дома. За всю совместную жизнь супругов – а она была достаточно долгой и, по большей части, счастливой, благородный их зверь никогда не вёл себя подобным образом. Проснувшись от издаваемого животным шума, женщина обнаружила мужа рядом с собой, в собственной супружеской постели. Он был мёртв.

Никто так не оплакивал этого благообразного на вид деда, как Юкас и Айна – его ученики, его отряд, его лучшие друзья. Даже безутешная вдова и дюжина Юмовых детей скорбели меньше, чем эти двое. Хуже всех пришлось его старому медведю. Обычно медведи умирают раньше хозяев, этому же зверю не повезло. Сейчас он доживал свои дни на том месте, где закопали в землю смысл всей его лохматой жизни. Того, который будучи ребёнком, увидел медвежонка на весенней ярмарке в другом городе, и выпросил его у очень прижимистой своей бабки, которая, впрочем, потом стребовала потраченные средства со своего зятька – отца ныне усопшего славного разведчика Юма.

– У Джуты медвежата. Трое. Я не могу надолго оставлять их без матери, – Юкас, сноровисто влил в приоткрытую часть рта немного жидкости из кружки.

– Я устрою их продажу хоть сегодня, по очень выгодной цене. Одного возьму своему младшему.

– Это исключено, Занг, они ещё малы, – твёрдо ответил Юкас и отодвинул кружку.

– Никто из нас не предаёт медведей! – стукнул по столу другой мужчина, самый пожилой из их компании. – А медведи не предают нас! Пусть Джута докормит детёнышей. Занг, сынок, отправь Айну, она с детства знает, что нужно делать.

– Дед! Отец! – встал на ноги молодой юноша с длинными волосами, убранными назад, в хвост. – Я не отпущу беременную жену в такой длинный путь, да ещё и без сопровождения. Поеду сам.

– Ребёнку твоему это не повредит, а если и повредит, заделаете нового. Ты хороший воин, мой мальчик, но плохой разведчик, – проскрипел старик и, сделав глоток из кружки, продолжил:

– Твой медведь огромный, неповоротливый и твердолобый, он ходит за тобой по пятам и выдаст тебя. Хотя ты и сам себя выдашь, – по-доброму усмехнулся старик и похлопал паренька по бедру, призывая снова присесть на лавку. – Малышка – идеальный вариант, если не считать Юкаса.

– Она не пойдёт одна! И она уже не малышка! – горячо спорил юноша, но, встретив грозный взгляд отца, с обидой сел на место и залпом опустошил свою кружку.

Они совсем недавно поженились с той, о которой шла речь за столом. Несмотря на её принадлежность к слабому полу, девушка имела славу отличного война. Айна была быстрая и ловкая, никогда не боялась драки, получая от этого занятия истинное удовольствие. Каждый год она ждала весны, когда, наконец, проснутся медведи, начнётся время походов, и можно будет поражать цели в виде противников, покушавшихся на их земли. Но в этом году её "цель" поразила другая "стрела". Как и медведицы, женщины обречены рожать детей, пропуская всё самое интересное из-за этих маленьких спиногрызов, которые сразу, как только начинают трепыхаться в животе, становятся смыслом жизни, отодвигая всё остальное на дальний план.

Сейчас молодая супруга старшего сына главы их городка находилась в положении, и скрывать этого в силу приличного срока и длинного языка собственного мужа, уже не могла.

– Седые начинают отправлять отряды к тем, кто не может им заплатить, если кто-то идёт по нашу душу, мне хотелось бы это знать до того, как мы доставим им плату за мир, – пояснил Занг Юкасу и сыну. – Осталось собрать совсем немного.

Седыми они называли то самое сильное племя, которое держало под своим гнётом всю округу. Называли их так из-за животных. Почти все медведи у них были огромными, а концы их шерсти были белыми, из-за чего звери казались седыми. Поодиночке бороться с этим народом было бессмысленно, учитывая, что городки и деревеньки были малы и немощны, к тому же постоянно ссорились друг с другом. Однако каждое поселение, находящееся под этим игом, делало вид, что противодействие с седыми продолжается, и успех непременно будет на стороне ныне угнетённых, это лишь вопрос времени. Пока же это время не пришло те, кто имели возможность, платили дань узурпаторам, а те, у кого её не было – платили своими жизнями.

Юкасу не дали уйти, втянув его в разговор. Он с сожалением наблюдал, как красивую рыжую Тею уводит вверх по лестнице очередной клиент, жаждущий продажной любви и ласки. Женщина, заметив внимание Юкаса, задорно улыбнулась, чуть наклонив голову, и едва заметно развела руками, мол, не обессудь, милый.

– Дождись Айну и обсуди с девчонкой тонкие места, – тоном, не предполагающим, чтобы ему отказывали, сказал мужчина по имени Занг.

Юкас всё равно никуда не торопился, поэтому не стал спорить. Он ел и пил, уже не слишком обращая внимание на то, что платит за это не он. Потешался над непристойными шутками старого вождя, которого негласно сменил на посту его сын, но мнение мудрого родителя всегда выслушивал и ценил.

Вскоре в таверну вошла невысокая девушка с почти детским лицом, но выступающим животом. Она пыталась скрыть беременность под кожаной кирасой и по уши закуталась в плащ с мехом на плечах, не выставляя своё положение напоказ, но, стараниями её юного мужа, который к месту и не к месту рассказывал каждому, что они ждут ребёнка, об этом знали уже все.

Девушка была крепкая и мускулистая. Пряди тонких светлых волос падали ей на лицо и спускались за спину. Полные губы, круглые щёки, высокий лоб, узкий подбородок делали её лицо кукольным, а наивные серые глаза под длинными ресницами дополняли этот образ. Она старалась казаться серьёзной, но лицо её было настолько милым, что никто бы не поверил, что перед ними один из самых опасных воинов города. Не поверил бы, пока не увидел её в битве. Впрочем, если говорить начистоту, более–менее стоящих бойцов этой местности можно было бы пересчитать по пальцам.

За Айной шёл мальчик лет восьми, в руках он нёс свёрнутые в рулон карты. В дверях харчевни показалась морда медведя, который издал рык, обращая на себя внимание девушки. Она обернулась на зверя и погрозила тому пальцем. Животное обиженно отвернулось и легло поперёк двери на улице, загородив собой вход в помещение.

– Убери своего мишку, малышка! – Ванда, казалось, не отвлекалась от игры в карты с молодым заезжим проповедником, но видела всё, что происходит в её таверне и даже за её пределами.

– Тётя Ванда! – по-детски захныкала девушка. – Вы же знаете, он волнуется, когда теряет меня из виду.

– А я волнуюсь, когда теряю свою выручку, деточка! Чьё спокойствие для тебя в приоритете? Пусть любуется на тебя в окно! Вы снова продули, святой отец. Гоните денежки. Кстати, Вы женаты?

Священник заплатил ей и ответил, ничуть не смущаясь:

– Я дал обет целомудрия, и не могу брать себе жену. Вы ищите жениха для внучки?

Ванда ничуть не смутилась, засунула выигрыш в карман и сказала:

– Нет, дорогой, обе моих внучки дурны собой – вылитые их мамаши! Где были глаза моих сыновей? Впрочем, они у них и сейчас на том месте, которое не следует упоминать в приличном заведении типа того, где мы с Вами имеем счастье находиться. Мои внучки вряд ли заинтересуют такого красавца, как Вы. Я справляюсь о спутнике жизни для их великолепной бабушки. Может, есть кто на примете?

Она подмигнула собеседнику, дождалась, пока тот отрицательно помотает головой, вздохнула – опять неудача! И, покачивая довольно объёмными бёдрами, направилась к себе за стойку.

Айна вышла, чтобы уговорить своего медведя прилечь за таверной.

– Я понимаю, родной, ты беспокоишься обо мне, но ты настолько большой и сильный, что распугаешь всех посетителей тёти Ванды, если будешь лежать у входа, – шептала она своему другу. – Там есть окошко, я буду смотреть на тебя!

Отведя медведя, Айна торопилась обратно. Дорогу ей преградил мужчина, который раскинул руки, норовя её поймать. Она сразу узнала своего мужа, тот улыбался ей и давал понять, что он серьёзно настроен захватить её в плен своих объятий. Она легко отскочила, обежала вокруг, пока тот растерянно вертел головой, запрыгнула ему на спину.