Рыбки всегда плавают вправо

…Посвящается капитанам, разбившимся о Чёрные Форты и жителям, гостиниц, строящих для этих капитанов корабли.

© Антон Гусев, текст и иллюстрации, 2023

© ООО «Книжкин дом», оригинал-макет, 2023

© ООО «1000 бестселлеров», 2023

Часть I

Мальчик делает лодку, а потом едва спасается от опасного огонька

 
Солнца не видно
Самодельная лодка
Вдаль уплывает
 

Работа была почти закончена, но всё равно следовало торопиться. За окном было шумно. За последнюю неделю с улицы доносилось всего два вида шума: шум дождя и крики людей, которые становилось слышно, когда дождь ненадолго прекращался. Это был странный дождь. Иногда казалось, будто кто-то лил сверху из огромной лейки с рассеивателем – тогда дождь выглядел вполне обычно, падая тысячей маленьких отдельных струек. Иногда же этот самый «кто-то» по каким-то причинам не желал идти за насадкой и опрокидывал лейку прямо так, сплошной струёй. И вот множество старательных и ленивых садовников собрались вместе, чтобы полить наш город-сад. Такой вот удивительный дождь.

В комнате царил страшный беспорядок. На полу, в самом центре, лежал перевёрнутый шкаф, дверцы которого были раскрыты. И не просто раскрыты – было видно, что их отпиливали: это подтверждали и инструменты, разбросанные вокруг. Штор на окнах не было – они лежали, аккуратно свёрнутые рулоном, в дальнем углу. Вдоль стены, по порядку, от самой большой к самой маленькой, словно солдатики, были расставлены пустые пластиковые бутылки. Мотки клейкой ленты и ножницы валялись неподалеку, а на досках, рядом с бутылками, прислонилась к банке с краской потрёпанная пожелтевшая открытка. На открытке была изображена лодка с парусом, скользящая по ровной глади воды на фоне голубого неба и яркого солнца, настолько яркого, что становилось понятно: оригинал изображения был нарисован красками, причём не очень умело. Сколько таких копий напечатано с одной не самой удачной картинки неизвестного художника? Быть может, только одна из них дошла до наших дней? Но, без сомнения, для мальчика она была сейчас крайне важна. Она являлась для него примером.

Мальчик сидел на краю шкафа и разматывал верёвку, время от времени поглядывая на открытку.

«Здорово скользит, – подумал он, – с такой лодкой я бы вмиг добрался до цели».

Большой белый кот играл с концом верёвки, то падая на спину и изгибаясь, растопыривая когтистые лапы, то всем весом наскакивая на верёвку сверху. Короткая шерсть была перепачкана пылью и древесной стружкой, что, впрочем, его совершенно не смущало. И ещё один, пушистый и чёрный, развалившись на подоконнике, лениво поглядывал на суету, иногда переводя взгляд за окно и зевая. Одна его лапа свисала и медленно покачивалась, словно маятник.

– Наслаждайся, Барон, – не отрываясь от работы, подбодрил чёрного кота мальчик и, отрезав кусок верёвки, швырнул его в угол к цветастым шторам, – Совсем скоро мы отправимся туда, где нет ни окон, ни дверей, ни подоконников. Только зелёная трава, яркое солнце и бесконечные тропинки: ходи куда хочешь. Главное – всё правильно рассчитать. Впрочем, если хочешь, я смастерю тебе подоконник. Или можешь считать подоконником любое место на нашей лодке. Так ты всегда будешь на своём любимом месте, да и мне не придётся делать лишнего.

Кот неторопливо и грациозно спрыгнул на пол, взметнув облако стружек, потянулся, снова зевнул и побрёл на кухню к своей миске, оставляя за собой дорожку из следов. Через несколько секунд из кухни раздался аппетитный хруст, и второй кот устремился на этот звук. Такая уж природа у котов – всё делают вместе. Хоть и считается, что каждый кот сам по себе.

Мальчик застегнул верхнюю пуговицу глухого плаща и, подвинув в сторону тёмно-зелёные резиновые сапоги, поглядел на свое отражение в зеркале.

«Если натянуть фуражку пониже на глаза и накинуть сверху капюшон, то сложно будет разобрать, взрослый плывёт или ребёнок. А если ещё присесть или смотреть будут издали, то и вовсе не угадать. Это отлично: со взрослым никто не захочет связываться», – подумал он, удовлетворённо оглядывая себя с ног до головы.

«Осталось выбрать себе какое-нибудь необычное капитанское имя, например Карлос или Мигель».

– Кар-лос, – произнёс он раздельно, с ударением на первый слог.

«По-моему, отличное имя, в нём есть что-то от мореходов-первооткрывателей. Не то что Вова, Ваня или какой-нибудь Андрей! Хотя… – он призадумался. – Живи я, например, в Испании, имена Карлос или Хуан звучали бы куда более привычно, а обычные имена, наоборот, были бы в диковинку. Вот путаница!

Чтобы не выглядеть глупо, надо придумать что-то более короткое и необычное. Клос, хм… Капитан Клос! Звучит отлично!»

– Эй, Пушаны, – он повернулся к ужинающим на кухне котам и деловито подбоченился, – теперь зовите меня Капитан Клос. Там, куда мы направляемся, не найти имени более подходящего! Как вам? – мальчик подошёл к окну и посмотрел вниз.

Он жил на девятом этаже, а вода уже вплотную приблизилась к восьмому. На стенах домов повсюду виднелись отметки – они были нанесены краской или просто нацарапаны. Часть отметок уже была скрыта под водой: какие-то даты, рисунки, числа – некоторых надписей и вовсе было не разобрать в свете заходящего солнца. Из окон повсюду выглядывали люди – они перекрикивались между собой, спускали верёвки, купались и прыгали в воду прямо с подоконников. Несколько человек громко пели хором и держались за руки. Кто-то заливисто смеялся.

«Лучше бы делом занялись, – проворчал мальчик про себя, – Какой смысл отмечать, насколько высоко поднялась вода, если за последнюю неделю она ни разу не опустилась? Может, они рассчитывают, что через сто лет вода сама собой исчезнет и какой-нибудь неизвестный человек подойдёт к присыпанному землёй дому, задерёт голову и всё поймёт?

«Да уж, – скажет такой человек, – сразу видно, что здесь жили истинные художники, творили прямо на стенах собственных домов, – поправит пенсне и пойдёт дальше наполнять свой квадратный чемодан бумажками».

В дверь громко постучали, и Клос немедленно вернулся к работе.

– Лаки, Барон, дверь не открывать! Не хватало ещё, чтобы нам здесь мешали. Я и так боюсь не успеть застелить каюту, по такому-то ливню, а ещё штурвал не отрегулирован, подайте-ка сюда молоток! – после секундного промедления он сам подхватил молоток и принялся прилаживать велосипедный руль к лежащему шкафу.

«Интересно происходит с вещами вокруг, – подумал мальчик, осматривая результат своей работы. – Вот, например, опрокинул шкаф, приделал к нему вёсла – и что, теперь это лодка? Или по-прежнему шкаф? Нет, лучше уж лодка: плыть на шкафу глупо и даже опасно. Так что пусть будет лодка.

Жаль, что пустых пластиковых бутылок так мало, – Клос с грустью оглядел свой скромный запас, – Вокруг так много бесполезных вещей: телевизор, телефон, холодильник… без электричества они разом перестали существовать. А даже если и существовали бы, то вряд ли сейчас кто-то на том конце вёл прогноз погоды или ставил в эфир фильмы. Прогноз на ближайшее время всё равно не поменяется, а до фильмов вообще теперь никому нет дела. Сейчас все предпочитают выламывать двери, плавать или просто бегать туда-сюда и кричать друг на друга».

Он в очередной раз прошёлся по квартире, внимательно оглядывая груды валяющихся всюду вещей. Любую из них или сразу все вместе он обменял бы сейчас на две пустые пластиковые бутылки. Или даже одну. А вот старый плёночный фотоаппарат с кучей непонятных колбочек и порошков для проявки ещё вполне может сгодиться для чего-нибудь. Вот только бы разобраться, как всё это работает. Смотреть в объектив и нажимать на кнопку он, конечно же, умел, а звук механического щелчка затвора доставлял ему особое удовольствие. Но как потом из плёнки получать снимки, мальчик представлял смутно.

«Не понимаю: откуда вдруг взялась вода?» – в очередной раз вернулся к навязчивой мысли Клос, поболтал металлический чайник и наполнил кошачьи миски.

– Вот я вам наливаю воду. Понятно, откуда она берётся – из чайника. В чайник она попадает из крана, в кран из трубы, а в трубу из реки… ну или из моря… нет, скорее, из реки: моря рядом нет.

Коты перестали хрустеть кормом и принялись лакать, чавкая, вылизываясь и иногда чихая.

«А вот откуда столько воды взялось на улице, совсем непонятно. Дождь есть – вода прибывает, дождя нет – вода тоже прибывает, хоть и не так быстро. Может, в этот момент он идёт в другом месте? И недели не прошло, как почти весь дом залило. Да и не только дом – вообще всё. Интересно, есть ли сейчас где-то отдельные океаны, моря, озёра и реки, или теперь все они – одно сплошное море?»

Клос взглянул в окно, где, насколько хватало взгляда, простиралась мутноватая спокойная вода, из которой торчали верхушки прямоугольных бетонных айсбергов – многоэтажных домов.

«Если бы не было столько прыгунов из окон, она, наверное, вообще не колыхалась бы. Да и чего ей колыхаться? Деревья все под водой, они больше не качаются, следовательно, и ветру теперь неоткуда взяться. Надо не забыть смастерить вёсла: от паруса без ветра толку не будет».

Клос направился в чулан и достал оттуда старую деревянную швабру. Когда в доме появился пылесос, она стала не нужна, но её почему-то так никто и не выкинул. Теперь понятно почему: как можно выкинуть такое отличное весло?

Мальчик с довольным видом покрутил весло в руках. Осталось принести разделочную доску с кухни и гвозди. Он снова заглянул в чулан в надежде найти там ещё одно весло, но его там не оказалось.

«Лучше с одним веслом, чем вообще без вёсел. В конце концов, есть надежда найти второе весло по пути или всё же поймать попутный ветер».

Оставалась ещё одна важная задача. Мальчик уселся на корточки, зажав в руках металлическую банку, и поддел крышку. Комнату заполнил резкий запах краски. Обмакнув кисть в белую вязкую жидкость, он высунул кончик языка и старательно вывел на стенке шкафа большую букву Л. Несколько капель упали на пол, но его это совершенно не волновало. Спустя несколько минут вдоль борта красовалась надпись аккуратными печатными буквами: ЛОДКА.

«Вот теперь всё встало на свои места. Лучше и быть не может!»

Отойдя в сторону и склонив голову, Клос удовлетворённо оценил результаты своей работы.

На последнем этапе запланированных дел необходимо было выломать окно, а как иначе переместить лодку наружу? За окном темнело, крики и стуки в дверь его квартиры становились всё громче. Дождь прекратился, но вода продолжала медленно прибывать. Следовало торопиться, и Клос, взяв в руки топор и молоток, ловко отделил оконную раму от проёма и вытолкнул её наружу, стараясь не разбить стекло. Окно шлёпнулось о воду и немедленно пошло ко дну, а поднятая волна с плеском приземлилась на пол балкона, обрызгав белого кота. Тот фыркнул, резко отскочил, а затем ловко запрыгнул в лодку.

– Морские котики нам ни к чему, хотя, умей вы хорошо плавать, думаю, происходящее было бы вам только на пользу.

Мальчик взял верёвку, сделал из неё поводок и примотал белого кота к ножке стула, который теперь был его основным местом у штурвала. После этого погладил чёрного – тот уже развалился на палубе, урчал и подёргивал лапами, пытаясь избежать своей участи присоединиться к пленённому собрату.

– Хотя, судя по всему, вам и сейчас неплохо. Посмотрим, что вы скажете, когда запасы еды кончатся и придётся нырять за рыбой. Не думайте, что моя удочка прокормит нас троих! Каждый на этом корабле должен заниматься своим делом, только тогда мы сможем достичь нашей цели.

Всё было готово. Комнату заливал бурый свет заходящего солнца. Клос сидел, облокотившись на руль от велосипеда, который теперь был штурвалом, и наблюдал, как с подоконника струится водопад. Лодка покачивалась на комнатных волнах, и это успокаивало. Пол квартиры уже давно скрылся под водой вместе с бесполезными теперь вещами.

Раздался ещё один громкий удар, где-то вдалеке послышались крики – видимо, им всё-таки удалось справиться с дверью. Стоят сейчас, наверное, по грудь в воде, выискивая что-то ценное, и выглядят очень глупо. Позади не осталось ничего: всё самое ценное находилось сейчас на борту, аккуратно разложенное по коробочкам и заботливо замотанное в водонепроницаемую плёнку.

Оборачиваться не хотелось. Впереди ждал долгий путь. Клос сделал первый гребок.

Лодка плыла прямо и на удивление хорошо слушалась руля, к которому под самым днищем был приделан направляющий киль. На улице было тепло и безветренно, поэтому приходилось активно работать веслом и постоянно подправлять штурвал.

Над головой неожиданно раздались аплодисменты: какие-то люди с верхних этажей разглядели в темноте его лодку, засвистели и захлопали в ладоши. А потом хором пьяными голосами затянули песню про какого-то отважного викинга, который не желает сдаваться врагу. Песня сопровождалась хохотом, грубыми и бранными словами, которые мальчик никогда не произносил вслух.

Лаки с Бароном не было видно – они исчезли в глубине шкафа, подальше от шума и поближе к припасам. Сразу после отплытия мальчик отцепил поводки, разрешив котам разгуливать везде, где они пожелают. Если вообще по такой тесной лодчонке, как у него, можно «разгуливать».

Какой-то мужчина высунулся из окна, в которое прямо сейчас заливалась вода, и, стоя в ней по пояс, крикнул мальчику:

– Ну и куда ты теперь? Тут, хоть оставайся на месте, хоть наизнанку вывернись, исход один!

Мужчина перешёл на какой-то очень грубый и малознакомый язык, из другого окна ему ответили на том же наречии. Кто-то захохотал, и тут же о борт лодки разбилась пустая бутылка. Мальчик втянул голову в плечи, оборачиваться не хотелось.

Ещё одна пластиковая бутылка ударилась о борт и плюхнулась в воду. Клос дотянулся до неё и положил под стул, на котором сидел.

«Будет время – привяжу к борту, рядом с остальными, чего добру пропадать», – про себя мальчик ещё раз удивился такому полезному свойству пустых пластиковых бутылок, как непотопляемость.

«Сами всегда всплывают наружу, да ещё и тащат за собой всё, что находится сверху. Вот сейчас, например, мою лодку. Кто бы мог подумать, что пустая бутылка может быть полезнее полной?»

«Странное дело, – продолжал размышлять Клос, – в каждой квартире уж точно есть шкаф, шторы, пустые пластиковые бутылки и старая швабра. Почему же все эти люди не делают лодки? Вместо этого они предпочитают бегать по этажам, ругаться друг с другом, толкаться и прыгать в воду. Наверное, всё дело в том, что они всегда очень заняты важными делами, а у меня и дел каких-то особенных нет».

Мальчик в который раз с гордостью осматривал своё творение, ощупывал парус, постукивал сапогом по палубе, проверял, крепко ли на подлокотниках лодки стоят горшки с комнатными растениями.

Неожиданно лодку качнуло и резко повело в сторону. На конце мачты затянулся узел: какой-то чудак смастерил из верёвки лассо и набросил его на самую верхушку мачты, сделанной из выдвижной металлической трубы от пылесоса. Другой конец верёвки тянулся к одному из тёмных оконных проёмов – мальчик сразу заметил его по маленькому тлеющему огоньку сигареты и редким клубам дыма вокруг. Огонёк подрагивал, а лодка рывками двигалась всё ближе и ближе к тёмному прямоугольнику.

Всё-таки остались ещё сообразительные люди. Жаль, ножа под рукой нет…»

Клос схватил весло и погрёб в противоположную от проёма сторону: движение лодки замедлилось, красный огонёк в проёме сделался ярче, а клубы дыма повалили плотными облаками. Борьба продолжалась около минуты, огонёк пыхтел и тянул, а мальчик грёб так быстро, как только мог. Силы заканчивались, но перспектива поближе познакомиться с огоньком заставляла держаться. Руки горели, весло становилось невыносимо тяжёлым. Из-под фуражки прямо к кончику носа прокатилась капелька пота.

Неожиданно раздался кашель и громкий всплеск: красное свечение резко прекратилось, послышались ругательства – видимо, тянуть верёвку и параллельно раздувать огонёк было непросто и отнимало слишком много сил. Лодка выровнялась, верёвка ослабла и повисла. Клос ловко поддел её веслом и сбросил в воду. Брать её на борт не хотелось.

«Интересное бы выдалось путешествие, – переводя дыхание и стараясь держаться подальше от тёмных проёмов, размышлял мальчик, – короткое путешествие: сначала шкафа, потом лодки и, наконец, пепельницы. Автор, без сомнения, изобретателен, умён, но неизвестен».

Коты, бараны и странный старик

Знакомый район уже несколько часов назад как скрылся вдали: вокруг не было ни одного дома, дерева и даже облака. Только луна – яркий плоский круг на тёмном небосводе – и лодка на бескрайнем водном зеркале, в котором больше нечему было отражаться.

Клос бросил весло на дно лодки и откинулся на спинку стула, запрокинув голову вверх. Руки гудели, ноги, как ни странно, тоже. Хотелось есть. А двигаться, напротив, совсем не хотелось. Несколько минут он сидел молча и не двигаясь, разглядывая пустое небо и луну, которая теперь казалась гораздо ближе, чем обычно.

«Интересно, если вода будет и дальше прибывать, смогу ли я дотянуться до луны?»

Наконец, мальчик поднялся и оглядел лодку. Ладонью бегло прощупал стыки, покачал мачту и борта – всё держалось крепко, после чего потянулся к половинкам дверей шкафа. Дверцы, которые были наполовину отпилены – это было необходимо, чтобы вместить стул и руль с мачтой, – сейчас открылись и образовали подобие стен: между ними натянулась плотная ткань, заранее приделанная к створкам изнутри гвоздями. Получилось некое подобие каюты, куда можно было заползти, высунув ноги наружу, или даже полностью спрятаться, свернувшись калачиком. Конечно, если предварительно вытащить оттуда часть припасов, коих здесь было немало.

Клос направил фонарик, привязанный к мачте, вглубь лодки и осмотрелся. Внутри блестело несколько лужиц воды, да и все предметы вокруг были изрядно забрызганы. Однако никаких пробоин на палубе или в бортах судна обнаружено не было. Пластиковые бутылки, привязанные к бокам и под днище лодки, слегка растрепались, но оставались на местах.

Мальчик наклонился и достал мешок с припасами: за лотком с холодной гречневой кашей и овощной подливкой последовали два куска белого хлеба и ложка. Беспокоиться, что кто-то его заметит, не стоило: вокруг никого не было, а если кто-то и был, то, наверное, беспокоился о том, чтобы кто-то не заметил его самого.

С аппетитом уплетая поздний ужин, Клос вдруг заметил, что коты, смирно сидящие рядом друг с другом, пристально глядят ему прямо в глаза. Не на ложку, перемещая круглые жёлто-зелёные глаза между лотком и ртом, как делают обычно, выпрашивая еду, а именно на него. На секунду мальчику показалось, что зрачки в левом глазу Барона и левом глазу Лаки стали вертикальными. Клос помотал головой и отвёл луч фонарика в сторону.

– Ах да, совсем забыл: сначала накорми кота, потом поешь сам! – не переставая жевать, он отставил лоток в сторону и пополз на четвереньках вглубь каюты, шаря руками в темноте, в попытке нащупать нужный мешок.

– Первая умная мысль за сегодня, произнесённая вслух, – раздался бархатный голос сверху.

От неожиданности Клос выронил мешок и выпрямился. Дверцы шкафа захлопнулись, стукнув мальчика по голове, а лодка закачалась из стороны в сторону.

Чтобы не перевернуть судно, он замер и затаил дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. Через несколько секунд, медленно пятясь назад, он вылез из-под тента и оказался снаружи. Мельком оглядевшись вокруг, скорее, чтобы убедиться в своей первой мысли, он нащупал рукой спинку стула и присел. Кажется, было совершенно ясно, что это произнёс кот, именно потому, что если бы коты говорили… чаще, то их голос наверняка звучал бы именно так. Мальчик поочерёдно переводил взгляд с одного кота на другого, а те, в свою очередь, наблюдали за ним. Возникла пауза, если так можно назвать тишину, которая появляется, когда монолог между человеком и котом впервые стал диалогом.

– Вы будете кашу или что-нибудь… кошачье? – на слове «каша» он придвинул к котам свой лоток, а на слове «кошачье» просто развёл руками. Он старался сделать голос максимально спокойным, естественным и вообще делал всё возможное, чтобы взять себя в руки.

– Как обычно, – проговорил белый.

– Снаружи столько всего необычного. Хочется, чтобы внутри… – добавил чёрный и умолк.

– …Всё было как всегда, – закончил белый кот, на последних словах повернувшись к чёрному. Его голос был странным, тягучим и низким, очень похожим на то, как говорят люди, когда изображают, как говорят коты, Выражение его морды при этом не менялось, только рот слегка приоткрывался, а усы шевелились.

Мальчик, наконец, нащупал позади себя пачку кошачьего корма с кошачьей миской и щедро, с горкой, отсыпал внушительную порцию. Коты одновременно спрыгнули с борта лодки, который раньше служил деревянным подоконником, и, аккуратно обойдя лужицы, принялись за еду.

В голову не лезло ни одного нормального вопроса, настолько необычной была ситуация, поэтому Клос просто молчал, блуждая взглядом по бесконечной водной глади и иногда косясь на жадно жующих попутчиков.

– Почему вы раньше не говорили, что умеете… говорить? – наконец сформулировал свой главный вопрос Клос, пододвигаясь поближе.

– Меньше говоришь – больше можешь видеть, – Лаки начал облизывать свою белую шёрстку и в целом вёл себя как обычно, кроме того, что иногда говорил.

– Ну, «меньше» не значит совсем не говорить? – возразил Клос.

– Совсем не говоришь – совсем всё видишь, – кот запрыгнул обратно на подоконник и, растянувшись на нём, хитро глядел на Клоса. Казалось, он улыбался.

Мальчик призадумался: ответы котов казались довольно логичными, а его вопросы, напротив, звучали достаточно глупо. Теперь он решил более тщательно продумывать, что спрашивать, но это было трудно, поскольку мысли разбегались, а сердце всё ещё громко колотилось.

– Кстати, куда мы направляемся? – черный кот Барон тоже запрыгнул на подоконник, точнее вторую свободную его половинку, и медленно огляделся.

– Туда, где зелёная трава, яркое солнце и бесконечные тропинки: ходи куда хочешь! – уверенно произнёс Клос слова, которые с каждым гребком крутились у него в голове. – Сами видели, что на прежнем месте в любом случае оставаться было невозможно. Все, кто остался, через несколько дней неизбежно окажутся под водой, если, конечно, тоже не построят лодки. Но на всех лодок точно не хватит, поэтому здесь в любом случае безопаснее, чем там. Я уже всё продумал! – Клос снова полез внутрь лодки и извлёк оттуда пластиковый тубус, обмотанный изолентой.

Размотав её и открутив крышку, он вытряхнул наружу маленький компас, несколько карандашей и школьный атлас с картой мира. Бегло вытер тряпкой пол вокруг, снял с мачты фонарик, сел на корточки и направил луч на карту.

– Вот здесь – горы, – он провёл пальцем по карте, – это довольно далеко отсюда, но если держаться севера и грести по 7–8 часов в день, то очень скоро мы окажемся на месте. Я всё рассчитал, провизии должно хватить. Это компас, – слово «компас» он произнёс чуть громче и отчётливее, демонстрируя умный механизм обоим котам по очереди. – Он поможет нам понять, где север и куда надо держать курс. У меня было несколько дней на подготовку, так что я успел всё хорошенько продумать. Вода не может подниматься бесконечно. Мы сможем добраться до вершин самых высоких гор и подождать, пока вода испарится или ещё что-нибудь произойдёт и её уровень снизится. Конечно, это будет происходить постепенно, придётся подождать, но мы – те, кто всё-таки сделал лодки и доплыл, – будем плавать друг к другу в гости, между островами, которые раньше были вершинами, и чем ниже будет уровень воды, тем больше будет становится земли. Скорее всего, на вершинах этих гор найдётся какая-нибудь живность, например горные бараны, и мы сможем их разводить…

– Кто окажется? – перебил его Лаки.

– Горные бараны: это что-то вроде овец, только с рогами, пушистые, говорят, их немного осталось.

Он посмотрел на котов, которые молчали, явно ничего не понимая в баранах: – Сейчас я нарисую.

Клос взял карандаш и прямо на карте, рядом с горой, нарисовал барана.

– Вот. Примерно такой.

Коты молчали. Барон от скуки покусывал стоящую на подоконнике с цветами фиалку. Каждый горшок с растением был закреплён через специальные дырочки, которые имеются на донышке почти любого горшка, и можно было не беспокоиться о том, что он свалится за борт. Среди цветов было даже миниатюрное апельсиновое дерево.

– Кстати говоря! – Клос показал на замотанную пищевой плёнкой коробку в самом дальнем углу шкафа за дверцами, – Я взял с собой семена, их немного, но для начала хватит. Мы сможем выращивать овощи и фрукты прямо на вершинах гор. Знаю, что там раньше было холодно, но теперь везде вода и, скорее всего, климат тоже сильно изменился. Или изменится к моменту, когда мы доберёмся туда. Вот такой план. Что… скажете? – на слове «скажете» мальчик запнулся, он ещё не привык обращаться к котам со всей серьёзностью.

– Хороший план. Хорошо всё, кроме баранов. – Барон потянулся и сел.

– А что с баранами? – нахмурился Клос.

– Там, где одни бараны, нет места людям.

– И котам, – добавил Лаки.

– Да. Тем более котам, – подтвердил Барон.

– К тому же твоя бумажка с двумя кругами… – Лаки неожиданно прыгнул прямо на барашка, помяв его передними лапами.

– Карта, – подсказал Клос.

– Эта карта никуда не годится.

– Почему никуда не годится? Это отличная карта, по ней моряки сотни лет плавали через моря и океаны, открывали новые острова и даже целые континенты! Это всем давным-давно известно! Вот здесь находится широта, а вот тут – долгота. Они нужны, чтобы…

– Всем давным-давно было известно, что коты не говорят, – Лаки не дал мальчику закончить мысль.

– А коты говорят… – протяжно повторил Барон.

Клос хотел было возмутиться и всё-таки доказать упрямым котам важность карты, но в нескольких метрах от лодки надулся и лопнул большой пузырь, а следом ещё один. Лаки с Бароном, навострив уши, пристально следили за появляющимися и лопавшимися пузырями. Но, когда вода на месте появления пузырей забурлила и из глубин стал быстро подниматься сгусток света, мигом спрыгнули и исчезли за дверцами каюты с припасами. Мальчик схватил компас, думая, в каком направлении удирать, но стрелка вращалась по кругу, подсказывая, что в данный момент направление не имеет значения, лишь бы подальше и поскорее. Свободной рукой он уже сжимал весло, готовясь сражаться или грести: что именно, он и сам пока не решил. Меньше всего сейчас ему хотелось встретиться с каким-нибудь морским чудищем вроде глубоководного удильщика, приманивающего более мелких рыб своим мерцающим фонарём. Или другими не менее жуткими и опасными созданиями, которые теперь вырвались из глубин океанов и спокойно могли плавать везде, где только им только заблагорассудится.

– Нападём первыми! – произнёс Клос, обращаясь к швабре с тяжёлой разделочной доской на конце, – может быть, ты так и не стала отличным веслом, зато отличным оружием станешь точно, – с этими словами он занёс своё оружие над головой, глубоко вдохнул и, как только существо показалось из воды, что было сил нанёс удар. Раздался гул, такой, словно ударили по железному ведру, наполненному водой. Приближающийся свет стал нестерпимо ярким. Мальчик зажмурился и, даже не видя, по чему попал в первый раз, что было сил ударил снова. Гул повторился, движение и бурление прекратилось.

Жмурясь от света и прикрывая глаза ладонью, Клос увидел перед собой огромную всплывшую металлическую бочку со следами сварки и заклёпками, местами ржавыми. Из бочки торчал прожектор, источая нестерпимый, слишком яркий для такой спокойной лунной ночи свет.

Это была подводная лодка, довольно старая, насколько мог судить мальчик. Ну а если это лодка, то у неё должен быть капитан и к его появлению необходимо быть готовым.

Клос натянул фуражку пониже, прямо на глаза, чтобы казаться взрослее, слегка расправил плащ, поднял воротник, натянул перчатки и, опершись на весло, стал соображать, как лучше действовать в такой странной ситуации.

Долго ждать не пришлось: люк подводной лодки с лязгом распахнулся, послышался кашель, а затем на фоне луны из люка стала появляться фигура, высокая и стройная. Фигура забралась на крышу лодки, и через несколько секунд перед носом мальчика уже болталась старая лампа, внутри которой горел настоящий, живой огонь. Похожую лампу, как и подводную лодку, мальчик встречал только в фильмах и книгах, и этой ночью она горела куда ярче его маленького электрического фонарика, но куда слабее прожектора, который погас, как только фигура вылезла наружу. Мальчик смог хорошо разглядеть лампу – она была металлической, болталась на короткой цепочке, слегка коптила и пахла маслом. Чтобы не обжечься, на правой руке незнакомца была надета толстая перчатка.

Фигура откинула капюшон. За ним скрывалось лицо старика – худое, бледное и угловатое, без бороды. Лицо обрамляли длинные, тёмные, уходящие под плащ волосы. Глаза закрывали круглые чёрные очки на толстой резинке, такие, которыми пользовались сварщики, чтобы не портить зрение.

– Кхе-кхе, доброй ночи, капитан! – прокашлявшись, с кривой улыбкой произнёс старик. Его голос был крепким и слегка хрипловатым, как у всех пожилых людей. – Разглядел ваш фонарик сквозь толщу воды и решил полюбопытствовать, кто забрёл в наши края в столь поздний час. Давненько здесь не было гостей.

– Доброй ночи! – как можно более низким и неприветливым голосом проговорил Клос. – Я просто проплывал мимо и остановился перекусить.

– Перекусить? Здесь? – старик расхохотался, тыча в мальчика пальцем и согнувшись пополам. – Проплывал и остановился перекусить, надо же, какое дело! – его смех вдруг перешёл в кашель, что, впрочем, не мешало старику продолжать весело смеяться.

– Как вас зовут, юноша?

Клос замялся:

– Джек. Меня зовут Джек.

Старик вытянул шею и сделал шаг к лодке:

– Стало быть, Джек… хм… не вижу здесь никакого Джека, быть может, всё дело в этом, – старик своей длинной жилистой рукой подтянул лодку Клоса ближе и поставил свой фонарь прямо на её борт. После чего медленно поднял чёрные очки себе на лоб и склонился ниже к мальчику, пытаясь заглянуть под капюшон плаща. Клос же буквально сжался в комок и крутил во все стороны головой, не давая это сделать.

Чтобы погасить неловкую паузу, вызванную неожиданным даже для самого Клоса враньём, добавил:

– А вас как зовут?

– Меня? Можешь называть меня просто Старик, ведь я, не зная, как тебя зовут, назвал тебя юношей, поэтому ты в ответ можешь называть меня Стариком!

Он опять разразился своим смехом-кашлем, а потом неожиданно умолк и уставился на цветы в горшках, стоящие на правом от Клоса «подоконнике»: