Zitate aus dem Buch «Ва-банк для Синей бороды, или Мертвый шар»
На душе стало приятно оттого, что и за границей начальство не умнее отечественного. Какая-то загадочная закономерность.
А то ведь репортеры как дети: дай им конфетку - потребуют всю коробку.
...реальное менее ужасно, чем то, что создает наша фантазия. Страх порождает воображение.
Хозяин и прислуга давно решили: всех денег не заработаешь, жить надо для того, чтобы доставлять себе удовольствие.
Ну, в общем, что тут поделать: наши слабости - вторая натура.
Ох уж эти книжные фантазии. Честное слово, нет от них никакой пользы. Начитаются всякой белиберды и воротят нос от правды жизни. Она, как обычно, скучнее и примитивней.
Помочь бедным и защищать слабых без раздумий и выгоды - не эта ли простая способность делает нас человеками, а вовсе не дура-эволюция, состряпанная полоумным Дарвином? Так ведь?
Любой герой, самый чистый и расфуфыренный, имеет право быть гадким по мелочам.
Не изменился человек, не стал лучше. Все дикое и животное вырывается из него при первом зове сумерек. Не было веков цивилизации. И не будет впереди. Разве оденутся по новой моде, и только. Но через пятьдесят, сто или двести лет возьмут в руки факелы и будут плясать, как в эту ночь. Дикарь в человеке всегда торжествует. А мораль – тонкая паутинка, слетает при первом дуновении. Нет истории, а есть непрерывная битва слепой дикости с крохотным лучиком света. Как в грозовом небе: когда черно и мрак кругом – и вдруг в свинцовых облаках пробивается окошко, а в нем свет. И не дает это окошко пожрать себя тучам. Накидываются, а ничего не выходит. Надо обладать огромной волей в любую эпоху, чтобы не стать дикарем. Нет цивилизации и прогресса, а есть безнадежная битва света с пропастью тьмы и дикости.
На пороге своей спальни лежала Филомена Платоновна. Привалившись на бок и бессильно вытянув руки, она казалась беспомощной рыбкой, выброшенной штормом на берег. Прическа растрепалась, но одежда чудом сохранила пристойный вид. Дама была жива и громко стонала. Посмотрев на вошедших, еле проговорила: – Какое счастье, Нилушка… И Ванзаров с тобой… Помогите… – Матушка! – Любящий сын бросился на выручку, подскочил, нежно приподнял и на себе перенес в кресло. Ванзаров участия не принимал, а только спросил: – Что тут случилось? Филомена Платоновна еще дышала тяжело, на руках были заметны ярко-красные следы, как от ногтей. – Аглая… Совершенно помутилась рассудком… Ворвалась в комнату, стала обвинять меня в том, что я не люблю Нила.
