А у вас не было такого – оказываетесь абсолютно без денег, в чужом городе, переночевать и поесть не на что? Если случалось такое, знаете как это тяжело. Вот и героиня рассказа, «Настасья Канавкина, выписавшись из больницы, очутилась в положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки денег». Правда, тут же Чехов называет ее «Прелестнейшей Вандой», а о роде профессии становится понятно из её размышлений о том, что у неё много знакомых мужчин. Только встретить их можно вечером в дорогом ресторане. Но в простом платье, в каком она сейчас оказалась после больницы, в такие рестораны не пускают… Приходится Ванде закладывать единственную драгоценность – кольцо с бирюзой. Из знакомых мужчин, к кому можно прийти, чтобы занять денег, не все подходят - "К кому бы сходить? - размышляла она. - К Мише нельзя - семейный... Рыжий старик теперь на службе..." И вспоминает зубного врача Финкеля, «который месяца три назад подарил ей браслет и которому она однажды за ужином в Немецком клубе вылила на голову стакан пива». И обрадовавшись, направляется к нему. Вот только, оказавшись в роли просительницы, «она почувствовала себя робкой и приниженной. Ей стало стыдно и страшно». Действительно, когда она очутилась в кабинете стоматолога, не смогла ничего сказать, кроме как пожаловаться на один из зубов. Финкель не узнал её или сделал вид, что не узнаёт (может быть, стакан пива, вылитый на голову ему память отбил?!). В результате он вырвал её зуб, а она отдала ему последний рубль… Сходила к знакомому мужчине денег занять?!! Потому что «она бывала смела и нахальна только в пьяных компаниях»… «Выйдя на улицу, она чувствовала еще больший стыд, чем прежде, но теперь уж ей было стыдно не бедности. Она уже не замечала, что на ней нет высокой шляпы и модной кофточки. Шла она по улице, плевала кровью, и каждый красный плевок говорил ей об ее жизни, нехорошей, тяжелой жизни, о тех оскорблениях, какие она переносила и еще будет переносить завтра, через неделю, через год - всю жизнь, до самой смерти... - О, как это страшно! - шептала она. - Как ужасно, боже мой!» Впрочем, Настасья Канавкина была ещё молода, а, значит, её молодость была востребована. Уже «на другой день она уже была в "Ренессансе" и танцевала там. На ней была новая, громадная, красная шляпа, новая модная кофточка и туфли бронзового цвета. И ужином угощал ее молодой купец, приезжий из Казани». Чехов оптимистично заканчивает рассказ, но жизнь штука длинная, а молодость невечная. Однажды этот «бесконечный праздник жизни» закончится. Фраза – «И Ванде казалось странным, что теперь, когда она была бедно одета и походила на швейку или прачку, в ней появился стыд и уж не было ни наглости, ни смелости, и в мыслях она называла себя уже не Вандой, а как раньше, Настей Канавкиной...» Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 182
Отзывы 1