Buch lesen: «Мелодия одержимости»

© Анна Витальевна Штогрина, 2020

ISBN 978-5-0051-9531-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Приглашаю Вас окунуться в новую эмоциональную историю сложных отношений и безграничной любви.

Предупреждаю, просто не будет. История длинная и интересная!

Обратите внимание: 18+ не зря!)

С любовью, Анна Штогрина!

Глава 1

Самая сильная ненависть рождается из любви.

И самая сильная любовь рождается из ненависти.

Женька Курносова ждала этого лета сильнее обычного. Она заканчивала третий класс, и родители обещали отправить ее в лагерь «СтартТайм». Именно там – она не понаслышке знала – рождаются гении из просто талантливых детей. Именно там опытные преподаватели по вокалу и хореографии воспитывали будущих звезд. Ей уже исполнилось десять, а значит ее темная кудрявая голова прекрасно понимала: ее час пришел!

Девочка рассказывала с упоением всем родственникам и друзьям, что скоро она станет петь на настоящей сцене. Не импровизированной в семейном кругу, а начнет выступать с сольными концертами, поедет в турне за границу. Родители лишь мило улыбались мечте своей единственной дочери. И, конечно, были готовы за ее ослепительно белую улыбку подарить ей звезды. И сделать ее одной из них. Тем более, что возможностей хоть отбавляй.

Дмитрий Курносов, талантливый программист и создатель востребованных приложений на смартфоны, давно вывел свою семью в ранг высокого достатка и, пусть не роскоши, но определенной состоятельности. Его жена, Алина, с удовольствием помогала мужу и рисовала новомодные дизайны для сайтов и создавала рекламные проекты для крупных компаний. Семья Жени несколько лет назад купила двухэтажный дом в элитном поселке Зеленые Сосны. И у девочки появилась отдельная комната. В которой она сразу развесила постеры своих кумиров – певиц Кэти Перри, Рианны, Леди Гаги и других популярных в то время исполнителей.

Уроки вокала всегда были ее любимым делом. К сожалению, остальные предметы школьной программы откровенно хромали. Особенно математика. Но Алина Курносова поставила дочери нерушимое условие. Хочет петь – надо учиться в школе без шестерок. Соответственно, Женя изо всех сил старалась подтягивать ненавистную математику, хотя бы к отметке в семь баллов.

Женя

Я снова сбежала в сосновый бор на свою любимую полянку. Передала больной старушке – соседке Марии Захаровне – пирог от матери и умчалась на свою сцену. Высокие пушистые сосны – благодарные слушатели. Они не просят быть тише и не фальшивить, не делают замечаний по поводу плохого произношения на английском. И еще они мне подпевают. Создают музыку, которую я слышу, и ритм, который я сразу подхватываю.

Я выбежала на поляну. Влезла на старый высокий пень и поклонилась на все стороны. На миг прикрыла глаза, представляя, как меня слепят огни сцены, направленные мне в лицо. Но я не буду жмуриться! Откинула непослушные кудрявые волосы назад и глубоко вздохнула. Глаза распахнула максимально широко, всматриваясь в просветы между дружным строем сосен. Поклонилась грациозно, как меня учила любимая Елена Георгиевна, преподаватель по вокалу. Снова набрала полные легкие воздуха, чтоб не задыхаться до припева и затянула одну из своих любимых песен Кэти – «Act My Age»:

I’m thirty-something going on thirteen (Мне тридцать с чем-то, а веду себя на тринадцать)

Still a sponge to everything (Впитываю все, как губка)

Saucer eyes (Мои глаза)

Why, yeah, I still believe (Округляются, да, я все еще доверчива)

And a sparkle in my steps (Когда иду, я высекаю искры)

Smiling with my teeth (Улыбаюсь во все зубы)

They say that I might lose my Midas touch (Мне твердят, что я могу лишиться дара Мидаса)

They also say I may become irrelevant (Еще говорят, что я стану невостребованной)

Я коротко, поверхностно вздохнула и затянула распевку. Подняла руки, двигая ими в такт своей песне.

But who the fuck are they anyway? (Но кто, бл*дь, они такие, чтобы так говорить?)

I don’t care what they say (Мне глубоко наплевать на их слова)

Последние слова я прям выкрикнула. Елена Георгиевна уже бы неодобрительно покачала головой и поджала б тонкие губы, мол, фальшивишь, девочка. Но я сейчас пела для сосен и хвойного ветра. Поэтому отдавалась своим ощущениям, хотела вдохнуть в песню свое видение.

I won’t act my age (Я не буду вести себя на свой возраст)

Time is just an invention that is made (Время – условность, придуманная людьми)

No, I won’t act my age (Нет, я не буду вести себя на свой возраст)

It’s just my reflection that is out of date (Это всего лишь устаревшее отражение)

Cause it’s all in your attitude (Все зависит от твоего отношения к жизни)

It’s all in your point of view (Все зависит от твоей точки зрения)

I won’t act my age (Я не буду вести себя на свой возраст)

Just need a little bit of Peter Pan and some imagination (Мне нужно только немного воображения и капелька Питера Пена)

No, I won’t act my age! (Нет, я не буду вести себя на свой возраст!)

Я выдохлась на припеве окончательно. Шумно втянула целый галлон воздуха и заметила, как впереди от сосны отделилась внушительная фигура незнакомого парня. Он начал громко хлопать мне и подходить ближе. Я присмотрелась. Его я не знала, хотя за несколько лет проведенных в Зеленых Соснах могла похвастаться, что дружу со многими ребятами. Если не со всеми.

Незнакомец, на вид подросток лет шестнадцати, выглядел очень странно. Высокий, широкоплечий. Непомерно большие мускулистые руки. Светлые волосы и брови. Глаза словно прозрачные. Вроде не альбинос, но слишком бледная кожа с розоватым оттенком казалась неестественно прозрачной.

Я чуть нахмурилась. А он заговорил со мной на английском:

– Интересный выбор песни, малышка, – он чуть улыбнулся мне дружелюбно. Его произношение слегка картавило, я уловила музыкальным слухом акцент.

Я расслабилась: значит, он не какой-то маньяк. Но доверять посторонним, тем более таким крупным парням, не стоит. В свои десять лет я от мамы это уже заучила.

– Ничего странного. Это Кэти Перри вообще-то поет, – с гордостью сказала я.

– Значит, тебя зовут Кэти? – спросил он.

Я ошарашенно посмотрела в его бледное лицо, слишком строгое и взрослое.

– Ты что, дурак? Не знаешь, кто такая Кэти Перри?! – воскликнула я зло и топнула ногой. Мне было все равно, если я его разозлю своим оскорблением. Я защищала своего кумира.

Но, на удивление, незнакомец лишь пожал плечищами в светлой футболке и засунул ладони в карманы спортивных штанов.

– Кэти Перри – американская певица, композитор, автор песен, актриса, посол доброй воли в ООН. А еще мы с ней похожи. Я такая же красивая, – добавила я и тряхнула кудрявой головой.

Блондин чуть прищурил глаза и склонил голову на бок, пристально рассматривая меня. Я уперла кулаки в талию. Вот же наглец! Он своим взглядом раздражал меня больше, чем тем, что не знал, кто такая Кэти Перри.

– Да уж! – усмехнулся он своим мыслям. – А как же зовут тебя, красивая?

– Я Евгения Курносова. Будущая певица и актриса. Скоро я поеду в «СтартТайм», и из меня сделают звезду, – с чувством гордости добавила я. Пусть знает, что общается с будущей знаменитостью.

– Евгения, ты и так уже звезда. Я бы сказал, целый космос звезд! И талантливая, и дерзкая, и харизматичная, и красивая! – спокойно произнес блондин.

Я покраснела от его комплиментов. Раньше такие взрослые парни не говорили мне ничего хорошего. Могли посмеяться или толкнуть, будто случайно. В общем, обычное отношение к малявке. На них нечего обижаться.

– Хорошо, считай, что ты загладил свое невежество, – по-королевски громко произнесла я. – Можешь сказать теперь, как тебя зовут, – разрешила я, чем вызвала очередную усмешку у незнакомца. Его явно забавляла я – боевая пигалица.

– Я Адлер Леннон. Приехал с матерью из Берлина к бабушке, Марии Захаровне. Ты ее знаешь? – спросил парень и испытующе всмотрелся в мои глаза.

– Конечно. Мы с тобой, получается, соседи. Я только сегодня ей занесла пирог. Мама через день готовит старушке, и я отношу и помогаю иногда по дому. Это хорошо, что вы приехали. Она совсем себя плохо чувствует, – взволнованно добавила я. Теперь все прояснялось. Я вспомнила рассказы Марии Захаровны о дочери Стелле, которая очень давно уехала на заработки в Германию и вышла там за какого-то бизнесмена. И что у нее есть внук Адлер.

– Спасибо, что помогаешь бабушке, – серьезно добавил блондин. Подошел ко мне совсем близко. Наши лица оказались друг напротив друга. Он внимательно смотрел прямо в мои глаза. Я чувствовала себя неуютно от такого пытливого откровенного интереса. Но не подавала виду. Я же не какая-то малолетка. Я уже взрослая, мне десять!

– Пожалуйста. Мне вообще-то не тяжело. И я люблю с Баксом играть, – добавила я, вспомнив за мелкую собачонку – рыжего шпица.

– Мы друг друга невзлюбили. Он укусил меня за кроссовок, а я дал ему под зад ногой, – ответил Адлер.

– Нельзя обижать животных, верзила! – вскрикнула я, представляя, как этот здоровяк отпихнул моего рыжего друга.

– А людей, значит, кусать можно? – спокойно спросил он.

– Ты ему просто не понравился!

– Он мне тоже, – парировал каждое мое слово блондин.

– Вам надо подружиться. Я не хочу, чтоб ты обижал Бакса. Ты вон какой большой и сильный. Ты должен защищать слабых! – не унималась я и потрогала мышцы на его плече. Твердые. От моего прикосновения сильнее напряглись. Адлер нахмурил светлые брови и свел их недовольно к ровному носу. Парень явно не любил, когда нарушали его личное пространство. Но промолчал.

– Пошли, я вас еще раз познакомлю с Баксом, – настаивала я.

Адлер протянул руки к моей талии. Обхватил и снял с высокого пенька, будто я вообще ничего не вешу. Я не успела возмутиться, как оказалась перед ним. Он оказался гораздо выше и шире, чем я оценивала его фигуру с пенька. Я едва достигала его груди. От этого разозлилась, чувствуя себя мелкой пигалицей перед немецким гигантом.

– Пошли уже, – недовольно буркнула я и махнула рукой в сторону их дома.

– Такая забавная! – услышала я сзади. – Мелкий командир! – усмехнулся Адлер. А я резко остановилась и, закинув голову кверху, произнесла самым грозным голосом из своего девичьего арсенала.

– Это не я мелкая, это ты верзила! Мне вообще-то десять лет. А тебе сколько?

– Мне пятнадцать. Но я думал: ты старше, – задумчиво потянул парень.

Интересно, почему он так думал… Мне сразу стало приятно. Обычно все считали меня младше из-за мелкого телосложения и длинных волнистых волос. Я всем напоминала куклу-растрепу. Словно услышав мои мысли, Адлер добавил:

– Просто ты пела такую взрослую песню и такая деловая. Я подумал: ты просто мелкая, а так-то тебе лет четырнадцать, – с каким-то сожалением добавил блондин.

Конечно, огорчился, что я малявка. Думал, старше…

– Ты теперь не будешь со мной дружить? Я слишком маленькая? – спросила я в лоб. Почему-то мне захотелось сдружиться с этим странным немцем. Тем более, он мой сосед.

– Почему же. Дружить – не встречаться. Твой возраст не помеха, – улыбнулся Адлер.

А я замерла. Мне впервые парень намекал на то, что я девушка. Встречаться… Ничего себе! Я аж забыла, как дышать. А Адлер подошел ближе, отчего я закинула голову еще выше.

– Не переживай, я подожду, – глухо добавил он. Впервые у меня отняло дар речи. Парень воспринял меня как девушку в десять лет. Это надо срочно обдумать…

– Прости. Увидимся завтра. Я вспомнила, мама просила вернуться пораньше, – сбивчиво произнесла я и, не ожидая ответа, умчалась в сторону дома.

Пока не скрылась за поворотом тропинки, чувствовала ледяной взгляд голубых глаз на своих волосах и спине. Вот так сосед, Адлер Леннон. Надо бы расспросить у мамы о нем!

Только я вбежала в дом, как натолкнулась на свои чемоданы. Для лагеря я собрала их еще неделю назад. Но до отъезда оставалось еще пару дней.

– Мам, а чего мои вещи в коридоре? – спросила я, заходя в кухню.

– Женечка, хорошо, что ты быстро вернулась. Папа разогревает машину. Поедешь в лагерь уже сегодня. Там смены сместились из-за большого количества детей. Твоя начинается сегодня, – объяснила мама, вытирая руки о полотенце.

– Урааа! Это самая лучшая новость! Я побегу возьму свой телефон и наушники, – возбужденно затараторила я.

– Давай поторопись, родная. Впереди у тебя целый месяц в лагере. Надеюсь, скучать без нас не будешь? – мама посмотрела на меня с любовью.

– Прости, мамочка, но нет, – честно выдала я и побежала на второй этаж в свою комнату, даже обувь не сняла – так торопилась.

Похватав все, что успела в спешке найти: телефон, зарядку, небольшой ноутбук, наушники, заранее купленные беруши, если ночью будут шуметь и не давать мне спать, – поскидывала все в рюкзак и вылетела навстречу своей мечте. Перед выходом из комнаты, подмигнула Кэти Перри на плакате. Когда я стану известной, мы обязательно подружимся! Я не сомневалась ни в своем предначертанном будущем, ни в том, что у меня все получится! Я упертая и всегда добиваюсь своего.

***

В лагере я познакомилась с Мариной Карповой. Она жила в одном номере со мной. Девчонка была старше меня всего на два года. Она обладала мощным голосом, от которого мурашки бежали по коже. Преподаватели, заметили, что наша тональность совпадает и ставили нас петь дуэтом. Вскоре мы стали не разлей вода. Лучшие подруги. Снимали вместе клипы для Инстаграма и Лайка, размещали на наших каналах в Ютюб эти видео.

Месяц в лагере у моря пролетел слишком быстро. Уезжать не хотелось. Но мой первый опыт был для меня очень ценным и важным. Вечерами я со старшими ходила на дискотеки и пела на сцене. Преодолела остатки стыдливости и страха.

Когда родители приехали меня забирать, то я плакала так горько и обреченно, что они обещали на следующее лето отправить меня снова в «СтартТайм». С Маринкой мы долго обнимались и плакали. Обещали звонить и писать друг другу каждый день. А родители договорились навестить семью Карповых в ближайшем будущем.

Адлер Леннон уехал обратно в Берлин. И как я ни расспрашивала маму о нем, она внятно ничего не могла объяснить. Говорила лишь, что он с матерью уехали тогда, когда бабушка начала снова вставать и ее самочувствие значительно улучшилось. Я была очень рада за Марию Захаровну, но чертовски сожалела, что верзила Адлер уехал и не дождался меня. Мы даже телефонами не обменялись. А просить у его бабушки контакт внука я так и не решилась. Пару раз даже честно настроилась спросить о нем, но слова застревали комом в горле.

Потом моя молодая жизнь закрутилась-завертелась. У меня не было времени продохнуть, не то что думать о друзьях. С утра учеба в школе, затем хореография и вокал. Каждый день я ложилась спать выжатая, как лимон. Родители все время предлагали сократить время тренировок, но я была непреклонна. После лагеря чувствовала в себе силы добиться всего, о чем мечтала и сдаваться я не собиралась. А занятия – это неотъемлемая необходимость на моем тернистом пути к звездной славе.

***

О том, что Адлер с матерью приедут после Нового Года навестить бабулю, я узнала случайно. Мама за завтраком обмолвилась отцу, что созванивалась со Стеллой. Отчитывалась ей о здоровье бабули. Соседка просила подготовить для них комнаты. Потому что у Марии Захаровны не было никаких сил. Мама наняла уборщицу и передала ей просьбу хозяев.

Мне уже было четырнадцать. Я ездила с Мариной на «Фабрику Звезд Дети», и мы заняли третье место. После этого ошеломительного успеха моя жизнь превратилась в утомительную и кропотливую работу. Учеба в школе совсем хромала, но многие предметы мне ставили экстерном. Закрывали глаза на мои пробелы в знаниях. Ведь я стала знаменитой.

Мы с Маринкой часто зависали в звукозаписывающей студии. Именно там я познакомилась с надменным красавчиком мажором – Данилом Подольским. Ему было семнадцать, и у него была своя группа. В высокого широкоплечего брюнета мы с Маринкой влюбились обе. Но, так как он не обращал на мелких пигалиц, коими нас считал, никакого внимания, то мы не ссорились из-за него. Поэтому и конфликтов между нами тоже не было. Мы записывали на телефон, когда он пел в кабине, и потом дома пересматривали по сто раз, и заразительно смеялись.

Новогодние каникулы закончились, и началась моя сумасшедшая занятость. В девятом классе все предметы напоминали мне древние иероглифы. Я ничего не понимала ни в химии, ни в физике, ни в алгебре, ни в геометрии. В общем, не могла дождаться, когда же мучение под названием «школа» закончится, и я поступлю в Национальную музыкальную Академию на вокально-хоровой факультет. Елена Георгиевна радовалась моим успехам и обещала подготовить меня к вступительным экзаменам.

***

В тот день я бежала со школьного автобуса домой. Морозный холод пронимал до костей. Я натянула пониже вязанную шапку и спрятала нос в шарф. Даже огромный пуховик ниже колен не мог согреть мою тощую фигуру. Я согнулась под тяжестью рюкзака и смотрела себе под ноги. Дорога от автобуса к дому занимала не больше десяти минут. Но я со своими мелкими осторожными шажками и мыслями, что витали в облаках, преодолевала ее в два раза дольше.

Я не заметила, как мне навстречу вышел незнакомец. Только увидела перед носом высокие кожаные ботинки на шнуровке. Крепкие икры были обтянуты джинсами. Я остановилась и проследила взглядом выше. Длинное кашемировое пальто и большой серый шарф, намотанный на шею. Посмотрела в лицо высокого мужчины и ахнула:

– Адлер Леннон, – вспомнила я немца. Он был без шапки, и его светлые волосы небрежно развевались по ветру. Он выглядел гораздо старше после нашего знакомства в лесу. Это и не удивительно, ведь прошло четыре года. Черты лица его стали еще суровее. Стальной взгляд по-прежнему сдирал все маски, смотрел прямо в душу. Широкий подбородок с поджатыми губами и ровный нос с немного раздувающимися крыльями. Впалые щеки на высоких скулах и чуть сдвинутые к переносице брови делали его внешность задумчивой и мрачной.

– Ну, привет, девочка-космос, – проговорил он глубоким басом на английском языке, все с тем же немецким акцентом. Я невольно подумала, что и голос у него сильно загрубел, изменился.

Я нерешительно перетаптывалась на месте. А потом подошла и обняла его за талию, уткнувшись головой в грудь. У меня с друзьями принято обниматься и целоваться в щеку при встрече. Поэтому я задрала к нему голову и привстала на носочки, намереваясь чмокнуть в холодную щеку. Адлер подхватил меня под мышки и чуть приподнял. Секунду помедлил, рассматривая мое обледеневшее красное лицо. И вдруг накрыл мои губы своими.

Поцеловал прямо в рот! Я даже не успела отстраниться. А он властно захватил меня в плен. Его губы оказались горячими и влажными. По телу разлилось неизвестное чувство. Когда он чуть приоткрыл губы и попытался проникнуть языком в мой рот, я испуганно отстранилась.

– Ты что, сдурел? – вскричала я на русском, не особо заморачиваясь, что он может меня не понимать.

Попыталась вырваться из капкана огромных лапищ. Адлер тут же разжал руки, отпуская меня. Я чуть не завалилась на спину. А он развернул меня, как куклу, и ловким движением снял с меня тяжелый рюкзак. Взял его в руку и перекинул на плечо. Я чуть успокоилась и произнесла уже на английском, понимая, что русский, он не знает:

– Адлер, нельзя меня так целовать!

– Почему, Евгения? Ты ведь сама полезла ко мне, – удивленно, но тихо произнес немец.

– Да, но не целоваться в губы! – возразила я, только сейчас осознав, что первый мой поцелуй теперь навеки принадлежит этому иностранному громиле.

– А куда? – он остановился и обернулся ко мне, посмотрел на меня с сарказмом. Едва уловимой насмешкой в стальных глазах.

– У нас принято, что друзья целуются в щеку, – раздраженно добавила я.

Он чуть склонился, и его светлое лицо оказалось совсем рядом. Я нервно сглотнула и гордо вскинула к нему голову. Нечего меня смущать, я не из пугливых.

– В следующий раз четче объясняй свои желания, а то я могу часто ошибаться, – проговорил он глухо и поцеловал теперь в щеку. Мягко и нежно прихватил губами мою кожу. Совсем рядом с ухом. Я услышала его спокойное дыхание, снова почувствовала его запах. Едва уловимые нотки имбиря и цитруса.

Я застыла, как вкопанная. В свои четырнадцать лет я не была готова к такому откровенному флирту взрослого девятнадцатилетнего парня. Который, к тому же, меня подавлял своей гигантской фигурой и таинственной аурой.

Адлер Леннон пугал меня до дрожи в коленях. Но я никогда бы ему не призналась в этом. Я даже себе не отдавала отчет в своем страхе. Поэтому неловко потопталась перед ним на месте и чуть не упала. Нога поехала на скользком заледенелом асфальте. Я необдуманным жестом вцепилась в его руку в пальто и обхватила кожаную черную перчатку. Адлер среагировал молниеносно, поддержал меня второй рукой и поставил на место.

– Пошли, девочка-космос, пока ты не переломала свои мелкие хрупкие кости, – усмехнулся он.

– Не переживай, я каждый день тут хожу, и все в порядке. Никогда не падала, – дерзко ответила я. Мне не хотелось показывать ему бушующие во мне чувства неловкости и страха.

– Значит, это я на тебя так действую? – усмехнулся немец, сверкая белоснежной улыбкой.

– Размечтался! Ты хоть знаешь, что я уже звезда сцены! Я певица и заняла третье место на Междугороднем конкурсе вокала. Никто не заставит звезду упасть, – громко отчеканила я. Мне хотелось доказать этому наглому верзиле, что я не несмышленый ребенок, который будет заглядывать ему в рот, просто потому что он обратил на меня свое внимание.

– О, третье место – это серьезно. Уровень! – проговорил он с толикой насмешки.

– Иди к черту, Адлер Леннон! Ты хоть знаешь, сколько я тренируюсь и занимаюсь, чтоб достичь чего-то?! В нынешней конкуренции третье место – это высшая для меня награда, – вспылила я и вырвала руку из хватки его кожаных черных перчаток. Задевать мои способности и втаптывать мою мечту в грязь никому не позволю!

– Не злись, девочка! Для меня ты всегда на первом месте, если тебя это утешит, – спокойно произнес он и взял обратно мою руку.

Адлер шел медленно, подстраиваясь под мои мелкие шажки, за что я ему была благодарна. Дорога сегодня была особенно скользкая. Ночные заморозки сделали свое дело. И если б не поддержка немца, то я, наверное, упала б не раз.

– Когда ты приехал? – спросила я. Долго молчать было не в моих правилах.

– Только что, – ответил парень.

– А что ты делал возле моего дома? – продолжала я допрос.

– Хотел тебя увидеть, – просто ответил Адлер, и я потерялась. Вот так откровение. Взрослый, красивый (а он однозначно был красив, я это уже понимала), молодой мужчина, потому что для парня он выглядел слишком рослым, обратил на меня свое внимание. Если б не моя мечта, Данил Подольский, я бы точно по уши влюбилась в него.

– А чего ты мне не писал и не звонил? – спросила я, считая, что имею право предъявлять ему претензии, как другу, конечно.

– Ждал, пока ты подрастешь, – улыбнулся Адлер открыто и по-доброму.

– Ты считаешь, что я уже выросла? – удивленно посмотрела на него. Немец выдыхал холодный пар, и в сочетании с его снежными морозными глазами он казался похожим на Хеда. Слепого бога в германо-скандинавской мифологии. Настолько он смотрелся величественно, а его глаза были такие светлые, словно, он ничего не видит этими ледышками. Хоть не зря прошли курсы истории, улыбнулась я сама себе.

– Смотря для чего. И к тому же, я соскучился, – Адлер поглядывал всю дорогу то себе под ноги, то на меня.

Я сильнее сжала его руку, когда снова поскользнулась, и он устало выдохнул. Я восприняла его ахи-вздохи на свой счет. Видно, уже жалеет, что связался с неуклюжей малявкой.

– Иди к себе, я уже сама дойду. Тем более, что Мария Захаровна ждет тебя, – сказала я, когда мы подошли ближе к моему дому.

– Увижу твою маму и пойду. Не переживай, девочка-космос, я никогда не навязываюсь, – Адлер грубо пресек мои попытки отправить его домой. Я лишь зло выдохнула. Он вызывал во мне противоречивые чувства. То радость от встречи, то раздражение от насмешек над моими успехами, то страх от его откровенной близости, то желание избавиться, наконец, от его тяжелого взгляда.

Адлер помог подняться мне на ступеньки и открыл входную дверь, пропуская меня вперед. Положил бережно мой рюкзак на полку при входе и потянулся к моему шарфу, помогая раскрутить его с моей шее. Я хотела отступить, но он так выразительно посмотрел на меня, что я снова окаменела от стали его глаз.

Немец помог мне раздеться и повесил все вещи на вешалку. Окинул меня хмурым взглядом с головы до пят. Задерживаясь то на длинных волнистых волосах, которые после шапки были особенно растрепаны, то на растущей груди, которая без лифчика начала уже проявляться под кашемировым свитером, то на моих острых коленках. Вернулся облапывающим взглядом к припухшим красным от холода губам и шумно выдохнул.

– Или мне кажется, или ты стала еще мельче, – недовольно проворчал немец.

– Это просто ты еще больше вымахал, верзила! – я показала ему язык.

Наглость Адлера раздражала меня. Но он промолчал. Лишь смотрел мне вслед мутным, чуть потемневшим взглядом.

– Евгения, до встречи, – добавил он глухо, мне в спину. Потому что продолжал стоять в своих армейских ботинках и пальто на пороге.

Я обернулась. Вид у него был грозный и в то же время очень стильный. Кожаные перчатки скрывали длинные ровные пальцы, а шарф на шее был по-модному завязан узлом. Я обычно заматывалась, как куколка, не заморачиваясь. А в Адлере чувствовалось, что весь его образ брутального современного мужчины продуман до мелочей. И прическа его современная. С одной стороны за ухом выбрито, с другой – длинная светлая челка заломана и тщательно уложена с видом легкой небрежности. Только глаза его пугают и завораживают своей яркой голубизной. Будто в его суровое лицо умелый скульптор вставил редкие прозрачные бриллианты. Так и манит всмотреться в радужку, уловить все оттенки их мерцания.

– До встречи, Адлер Леннон, – на автомате ответила я, пытаясь скинуть морок.

– Женечка, там что, Адлер пришел? – вдруг вскричала мама с кухни. Я от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте.

Мама выскочила с кухни, вытирая руки от муки об передник. Приметив в дверях Адлера, бросилась его обнимать.

– Привет, дорогой! Боже, как ты вымахал. Настоящий спартанец! – причитала мама. Адлер смотрел на нее с высоты своего исполинского роста и мило улыбался.

– Здравствуйте, Алина. Мама просила передать вам приглашение на завтрашний ужин, – добавил он и глянул снова на меня. Я невольно отступила на шаг к лестнице.

– Спасибо, Адлер. Заходи на чай, я испекла шарлотку, – засуетилась мама.

– Спасибо, но я пока откажусь. Меня бабушка ждет, – проговорил он и чуть заметно кивнул мне. Вот наглец. Продолжает меня подначивать!

Я снова показала ему язык и побежала по лестнице в свою комнату.

Захлопывая двери, я услышала мамин голос.

– Ой, а где Женька? Я ж хотела вас познакомить. Она у меня творческая личность, певица. Думаю, вы бы подружились…

Ответ Адлера я не расслышала. Подошла к ноутбуку и включила сборник Шазам на всю комнату, чтоб заглушить глухой бархатный голос Адлера и свои бешеные мысли. Покрутилась по комнате, как неприкаянная. Все-таки расслышала, как захлопнулась входная дверь.

Ноги сами понесли меня к окну. И я всмотрелась, как в снежном пейзаже высокая черная фигура в пальто уверенным шагом пошла по дороге. Подходя к воротам, Адлер замер и обернулся. Безошибочно нашел мое окно, и мне показалось, что всмотрелся в мое лицо. Я рывком присела. Прижала руками выпрыгивающее сердце. Не хотелось бы мне снова встречаться с этим немцем, которого и другом-то можно назвать с натяжкой.

***

– Женька, ты знаешь, что на выходные в клубе будет Данил. Это точная информация. Брат слил, – Марина по-деловому покачала светлой головой и внимательно уставилась на меня синими глазами, гораздо темнее, чем у Адлера, про себя отметила я.

Я пододвинулась ближе к ноуту и подключила микрофон с наушниками. Надела их на голову, чтоб лучше слышать подругу и не кричать на всю комнату. А то не хватало, чтоб мама еще услышала за клуб и Данила.

– Я смогу сбежать к десяти. Никита проведет нас? – спросила я, чувствуя волнение от предстоящего события. Это будет уже третий мой побег в клуб. Мама бы ни за что не отпустила меня в четырнадцать лет. И даже растущая грудь и целый год месячных, не убеждают ее, что я уже взрослая.

– Конечно. Брательник мне должен. Я прикрыла его перед батей, когда он стащил деньги. Сказала, что это я. Поэтому он в долгу, – Маринка хитро улыбнулась.

– А Данил… Он будет с Лерой? – озвучила я мучивший нас с подругой вопрос.

– К сожалению, да. Он пока не наигрался с этой расфуфыренной пустышкой, – обреченно проговорила подруга. Наша безответная любовь к Данилу нас объединяла.

– Надо одеться покрасивее, – выдала я.

– Постарайся стащить то мамино платье, в котором ты выступала на «Голосе» – вспомнила подруга. Я довольно закивала.

– Точно. А ты что оденешь?

– Я купила крутые кожаные шорты и короткий топ. Наряд огонь. Сейчас покажу.

Подруга зашуршала. Потом вернулась с пакетом. Везет ей. Она старше меня на пару лет, и ее родители уже отпускают с братом на дискотеки. А я не уверена, что меня и в шестнадцать выпустят. Марина покрутила перед камерой обновки. Я прицокнула языком с видом знатока.

– Да уж, прикид что надо! – удрученно проговорила я, думая, как залезть к маме в шкаф, чтоб стащить платье.

– Женечка! – позвала мама из-за двери.

– Мариш, давай, до встречи. Мы сейчас идем к соседям на ужин, – проговорила я.

– О, это к той бабуле, к которой приехал внук из Германии? – вспомнила подруга, как я ей на днях жаловалась на наглого Адлера.

– Именно, – подтвердила я.

– Держись там молодцом. Не давай фашисту запугать себя. Помни, что мы их победили во Второй мировой, – засмеялась Маринка. И я невольно тоже усмехнулась. Если б все немцы были такими же огромными, как Адлер, то у нас бы не было шансов!

– Постараюсь, – ответила я и быстро отключилась, слыша мамин стук в дверь.

– Иду уже, мам, – громко крикнула я.

Оглядела себя перед выходом. Простое вязаное платье нежно-розового цвета. Колготки я одела обычные черные. Но, чтоб не замерзнуть, в ноги натянула белые вязанные гольфы с отворотом на коленях. Волосы распустила и прихватила две пряди от ушей, заколов жемчужной заколкой прическу-мальвину. Эдакая пай девочка. Хоть во мне и бушуют вселенские страсти и я могу очень колко выражаться, захотелось пойти к соседям именно в таком образе. Может, тогда этот верзила Адлер не будет меня вымораживать своими холодными глазищами.

Папа уже ждал одетый в дубленку и шапку в коридоре и немного спарился. Его очки запотели, и он нервно постукивал пальцами по часам на руке. Мама обувалась в ботинки.