Buch lesen: «Полевая почта – Южный Урал. Фронтовые письма о любви. Часть 3»

От составителей

Издание представляет собой серию книг, подготовленных Челябинской областной универсальной научной библиотекой по материалам народного волонтерского проекта «Полевая почта – Южный Урал» (письма с фронта 1941–1945 гг.), посвященного 75-летию Победы в Великой Отечественной войне.

В целом книги содержат более 500 писем, открыток с фронта (в том числе письма на старотатарском, чувашском, латинском языках, письма, написанные арабской вязью), переданных жителями г. Челябинска и Челябинской области организаторам проекта. Каждое письмо представлено в виде отсканированного оригинала документа и перепечатанной версии письма в текстовом редакторе. Организаторами проекта принято решение сохранить стилистику и орфографию авторов, подчеркнув тем самым историческую значимость данных артефактов более чем 70-летней давности.

Первые книги серии содержат письма, систематизированные в хронологическом порядке по дате отправления письма адресату: 1941, 1942, 1943, 1944, 1945 гг. Внутри каждого периода письма также сгруппированы хронологически (январь–декабрь).

Книга «Документы военной эпохи» знакомит с письмами, дату написания которых установить не удалось, материалами невоенных лет, открытыми письмами из газет и дневниками участников войны.

Последние книги серии – «Фронтовые письма о любви». Это история настоящей любви и искренних чувств. Документы – более 50 писем, в т. ч. несколько открыток, – переданы О. Ю. Кушниренко для публикации в серии.

Электронные издания не претендуют на исчерпывающую полноту охвата исторического материала: они включает все, что удалось собрать организаторам проекта.

Составители выражают признательность за оказанную поддержку и помощь партнерам проекта – Министерству культуры Челябинской области, Общественной палате Челябинской области, Региональному отделению ООД «Бессмертный полк России» в Челябинской области, Компании ЛитРес и издательской платформе ЛитРес:Самиздат, Центральным городским и районным библиотекам Челябинской области, Челябинскому областному Совету ветеранов, Конгрессу татар Челябинской области, Общественному движению «Наш Челябинск», вузам и образовательным учреждениям г. Челябинска и Челябинской области, Ассоциации волонтеров Южного Урала.

Благодарим челябинцев и жителей области за неравнодушие и отклик, за каждый сохраненный фронтовой треугольник. Письма написаны в окопе между боями, по пути на фронт, в воронке от бомбы, в госпитале. Они адресованы родным и близким не только из городов области – Челябинска, Магнитогорска, Миасса, Карабаша, Троицка, Коркино, Копейска, Верхнего Уфалея, Озерска, – но и из южноуральской глубинки.

О чем эти письма? В них – дыхание войны и тревога о близких и детях, уважительное и доброе отношение к матери, женщине, подруге; солдатские будни и бесконечная вера в Победу. Письма с фронта помогают понять, как выстояли и победили наши деды и прадеды, как жили их матери, жены и дети. Написанные простым бесхитростным языком они по сути – о большой любви к самому дорогому для сердца солдата: семье и Родине.

У каждого солдатского треугольника своя судьба. Для многих обладателей писем – это последняя весточка с фронта от близкого человека. Письма с фронта сегодня –не просто переписка, не только уникальный исторический документ и живая история фронтовой повседневности, но и важное свидетельство огромной нравственной силы народа и нашей памяти о великом подвиге и Великой Победе.

Фронтовые письма о любви

Предисловие

В этом сборнике собраны письма, написанные во время самой бесчеловечной Второй мировой войны. В книге письма о любви, самом прекрасном человеческом чувстве. Прочитав эти письма, вспоминаются слова Ромена Роллана: «Любовь стоит ровно столько же, сколько человек, её испытывающий». Фронтовые письма о любви моей маме Мясниковой Л. Ф. (Кушниренко Л. Ф.) писал старший лейтенант Лесюков С. Д.

Первое письмо было датировано 20 ноября 1943 года. Всего писем было 56. Последнее письмо с фронта послано 18 ноября 1944 года старшиной взвода В. Ярчуком (он был единственный, кто выжил в бою), где был командиром старший лейтенант Лесюков С. Д. В письме сообщалось, что он погиб вместе с 22 его сослуживцами 31 октября 1944 года в Западной Польше на Висле.

Мама хранила всю жизнь эти письма и просила их опубликовать только после своей смерти. Мамуля умерла 6 июня 2017 года в возрасте 92 года. Выполняю её волю, я решил опубликовать эти письма отдельной книгой. Вечная память моей маме и её друга ст. лейтенанта Лесюкова С.Ф. Мой отец Кушниренко Ю.Д. канд. сх/наук. Был 18 лет директором южно-уральского научного института земледения в поселке Тимирязевский Чебаркульского района Челябинской области). Он знал и читал письма. Хранил их в специальной папке с пометкой «Хранить вечно».

Опубликовать письма решил её сын Кушниренко Олег Юрьевич (доктор медицинских наук.). Оригиналы писем находятся в «Государственном историческом музее Южного Урала» г. Челябинска.

Единственная фотография ст. лейтенанта С. Д. Лесюкова

Фото Кушниренко Л. Ф. (Мясниковой Л. Ф.)

Письмо от 1 октября 1944 года

1 октября 1944 года

Моя дорогая девочка – здравствуй Люся!

Днём написал тебе, а вечером принесли от тебя письмо и потому сегодня пишу сразу 2 письма. Ты говоришь, что в предыдущем письме описывала свой огород. Но такого письма я еще не получил. А ты ещё увещеваешь, чтобы легче ругать почту! Видимо, добрая треть писем пропадает в пути по милости курносых барышень из почтового ведомства. Их мало ругать. Их надо так наколдовать, чтобы ни одна из них 10 лет не вышла замуж за такое содействие и помощь фронту.

Молодчага Аля, что она заставляет тебя плясать прежде, чем вручить моё письмо. Так и надо! Я вот ей специально пошлю директивы на этот счет, как действовать в таких случаях. Вдвоем с ней мы тебя в такую блокаду поставим, что ты будешь знать, что такое мы с Алей! Вот тогда поневоле взмолишься: «… Ах, пожалей меня, Я так люблю тебя!».

Интересно, моя барышня ненаглядная, что вы изволили отплясать перед Алей за моё письмо! Только правду говори, так как я сверюсь у Али.

Два письма от Али прибыли и на них я отослал три или четыре ответа, но дошли ли они? Опять всё дело упирается в разлюбезных курносых почтовых мамзелей. Вместе с ответами я отослал Але разные материалистические изображения: кошку, собаку, […], с соской во рту, обмозговывающего будущие границы своей страны. Это поскольку Але не нравятся, Лидочка, идеалистические на тему, что связано с […] и неземными его дарами грешных людей.

Аля правильно чувствует, что не может того быть никогда, чтобы ее письма меня не интересовали и ты её, пожалуйста, не дразни на эту тему, иначе сама окажешься без писем, вот тогда попляшешь.

Но все это, Люся милая, немножко в порядке исключения на юмор. А теперь о серьезном. С Ярчуком дело тревожное. Я дважды ему писал, узнав адрес от тебя, но ответа ещё нет. А вот твои чувства тебя обманывают явно, если ты думаешь, что я переписываюсь с его родными. Хотя его родные и заслуживают того, чтобы их не забыть, но с ними я не переписываюсь. Может быть это и не хорошо. Так Ярчуку я как-то еще в мае или апреле написал однажды, но ответ не последовал и больше я туда не писал. А вот теперь ещё раз как-либо доберусь и напишу: быть может родные что-нибудь знают о Володе. Наоборот, как-то однажды ты упоминала в письме, что Таня вам писала мою жалобу о том, что Люся меня забыла. Из этого я заключил, что вы с Лидой связаны с родными Ярчука и в курсе его судьбы. А потому я к тебе и обращался за его адресом и так надоел, что ты потом по инерции месяца 3 писала в каждом письме его адрес. Но не обижайся, Люся, если тон этих слов немножко холодноват. Это в ответ на твои слова: «Быть может, ты объяснишь «что имеешь его переписку с его родными». Не бей, да не будешь битым.

Люся, сегодня 1 октября – ты приступила к занятиям. Я помню твои занятия, они мне влезли в печенку. Наверное у тебя была успеваемость в прошлом году сверх похвальная, а по поведению и сами ангелы с тобою не могли сравняться. Ты так спешила на эти занятия, так рвалась из дому, так нетерпеливо смотрела на упрямые стрелки часов, что мне казалось в те немногие дорогие встречи: под силой твоего взгляда стрелки часов робели и покорно устремлялись вперед, греша точностью и создавая гостю, покорному твоему рабу, состояние «хоть провались сквозь землю». Думаешь, что я прощу тебе, Милая, это когда-нибудь? Не за что на свете! Вот покончим с войной и я предъявлю тебе курносый мой ангел, достойный ультиматум!…

Да что будет дальше, что ждёт впереди? Людмила, после последнего года твоей учебы дальше еще будут годы. Закончится война. Я, если меня не долбанет шальной снаряд, вернусь. Мы встретимся «для решительного боя», как говорит Лида в своём письме. Ты, конечно, будешь оставаться в «своей форме», недоступной Дульсинеей Тобольской. А я, твой бедный Дон-Кихот Ламаческий, не мельницы буду атаковывать, нет! Ты немного еще захочешь «помудрить» и будешь держаться в этой роли до крайнего предела, блистая могучим арсеналом […] и подобных аргументов. И может быть забудешь своё письмо, где ты искренно сказала мне своё долгожданное для меня «Да». «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней! Людмила, мне кажется, вот эти месяцы – это пора длительного цветения дерева нашей дружбы. До конца войны недалеко. Оттяняющая цветов гарантирует обильный урожай. Золотой здоровый плод должен упасть сам к нашим ногам к моему приезду. В этот незабываемый день и ты и я будем вполне готовы в дальний путь оставшейся жизни в одной каюте, уста к устам, рука об руку, сердце для сердца. Все вопросы разрешили уже. Что смущает или затрудняет возможно ещё тебя, мой друг, давай откровенно обсудим и взвесим, договоримся и разрешим чистосердечно. Когда ты мне пишешь: «А что будет впереди, что ждёт дальше? Как знать дальнейшую судьбу, предопределяющую течение человеческой жизни?», я тоже с волнением, но уверенно вглядываюсь вдаль нашего совместного будущего. Ничего, что ты рассуждаешь, как фаталист. Это признак здорового стремления устроить жизнь серьёзно и прочно. Так и надо: семь раз отмерь, один раз отрежь. Хвастаться постыдно и глупо. Обещать тебе медовые перспективы нет оснований. Но, поразмыслив основательно и строго, мне кажется, что наш дальнейший путь должен быть счастливым в меру, а ты не будешь иметь повода к упрекам, что я оказался не тем, за что выдавал себя. Несколько я понимаю в людях, то более простого человека, чем я, теперь редко найти. И этим я доволен, хотя и похоже сие на неуместное самовосхваление. Конечно, и ты не звезда первой величины. Мы не будем жадными и не погонимся за несбыточной мечтой. Чему мы посвятим с тобой, друг мой, нашу совместную жизнь и свои силы, об этом мы договоримся при встрече. А если так тебя волнует и страшит тебя наша будущность, то я согласен и теперь обсудить любой вопрос, какой ты предложишь. «Любовь и верность» – только так должно гореть огнем на нашем парусе жизни, Людмила. А при одном условии: Никто меня не страшит впереди.

А если я здесь отдам жизнь, тогда ты вольна будешь с известным опытом уже начинать всё с начала. На всякий случай предварительно прими мои глубочайшие пожелания не ошибиться в этом великом и святом акте личной жизни.

Сердечный привет родным и Лиде с мамой. Твой привет я написал маме и адрес Ане – одной из моих добрых сестер. Целую крепко-крепко. Стив

Письмо от 2 октября 1944 года

2 октября 1944 года

«Смерть не страшна: с ней не раз мы встречались в бою.

Вот и теперь надо мною она кружится.

Ты меня ждешь и в тревожном томленье не спишь,

И поэтому знаю: со мной ничего не случится».

Дорогой друг мой, Люся, здравствуй!

Получил назначение и принял дела начальника разведки дивизиона. Паршивая работа, но никогда я не хитрил и не искал личных выгод. Завтра приступаю к новым обязанностям. Теперь придётся пребывать в более опасных условиях в силу специфики новой должности. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Дальнейшее покажет, насколько счастлива моя звезда. А ты мне счастья пожелай! …

Только что вручили мне моё письмо, посланное Владимиру. Конверт с пометкой прилагаю. Комментировать излишне. Конечно, можно еще предполагать, что Володя куда-нибудь переведен в другую часть. Но может быть и самое то, чего не хочется осознать. Во всяком случае, если он жив, то отзовется. Подождём еще ответа на мой запрос в часть о его судьбе. Не хочется смириться, чтобы такой парень погиб.

Остальное я тебе описал вчера в двух письмах и надеюсь на то, что ты всё-таки хоть немножко будешь чаще писать. Мало ли что у тебя теперь начались занятия и возможно меньше времени! Мне какое дело до этого, мне – пиши чаще и никаких гвоздей. А то, что от тебя еле дождёшься пару писем в месяц, это не дело. Встать! Смирно! И выполнять приказ без разговоров! Понятно, товарищ Люся?!

Все равно сижу сейчас «под носом» у фрицев и скучаю от безделья. Поэтому попробую сообщить свои соображения по тем 11 вопросам, ответы на которые ты мне любезно написала и просишь мои ответы.