Buch lesen: «Тени Салема»
© Анна Моис, 2023
ISBN 978-5-0050-6373-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ТЕНИ САЛЕМА
Темные
ТЕМНЫЕ
Пролог
Новая Англия. Салем, 1692 год
Голова Габриэллы кружилась, ноги еле плелись, а во рту пересохло. Светлые кудри выбились из прически и налипли на лицо. Тяжелый подол платья пришлось тащить на руках, иначе она запнулась бы и непременно упала. А это потеря времени. Каждая секунда дороже золота – останавливаться нельзя, оборачиваться тоже. Девушка почти бежала, шлепая и без того промокшими туфлями по грязным лужам ночного Салема. Луна предательски освещала улицы, и пройти незаметно было почти нереально.
Габриэлла завернула за таверну, которая, видимо, из-за плохой погоды пустовала, и прижалась к стене. Она закрыла глаза и тяжело втянула ноздрями холодный воздух. Еще чуть-чуть и она вне зоны досягаемости для них.
Ноги гудели от усталости, руки дрожали от холода. Салемская ночная гроза не предвещала хорошей погоды на завтра. Тяжелые и крупные капли больно били по лицу.
Девушка убрала прилипшие к лицу пряди мокрых и спутанных волос, подняла повыше подол и рванула через улицу. Послышался лай поисковых псов. Габриэлла миновала полуразвалившийся дом и с трудом перебралась через забор. Гавканье лаек все еще преследовало ее и они тоже.
Габриэлла еле поднялась. Так хотелось остаться здесь, просто лежать, просто дышать. Но она не могла вот так сдаться. Ведь дома ее ждет дочь. Молодая женщина задрала платье до неприличия высоко и рванула к мосту. Лай становился все тише, и они тоже молчали.
Мост старый и рыхлый скрипел от каждого шага хрупкой девушки и зловеще раскачивался. Она пыталась идти как можно быстрее. Вдруг она оступилась и едва не свалилась в бурлящую воду. Она уставилась вниз и проследила, как ее туфлю поглотила неспокойная река. Послышались мужские голоса – они идут. Собрав последние силы в кулак, Габриэлла бросилась вперед.
Она пробежала по поляне, завернула в переулок и, хромая из-за отсутствия обуви на одной ноге, побежала по дороге. Она добежала до большого деревянного дома. Света нигде не было и это естественно – на дворе глубокая ночь.
Габриэлла постучала в дверь. Она со скрипом открылась.
– Ну, как, мисс? У вас получилось? – Прохрипел слуга Яков. Его костлявая рука сжимала подсвечник со свечой, от которой толку было мало. Габриэлла обреченно опустила голову и села на пол. Яков с минуту помолчал, а потом поднял девушку за локоть.
– Вы должны уезжать отсюда, – он вытащил мокрую траву из волос девушки, – они здесь три дня разнюхивают.
– Ищейки на мосту потеряют след, они не придут за мной, – Габриэлла оперлась о стену, с жадностью глотая воздух.
– Они найдут вас, моя госпожа, – замотал седой головой горбатый Яков, – они забрали Леди Мелани и казнили Бриджет Бишоп!
Габриэлла округлила глаза, а ее ноги снова подкосились и она опять села на пол. Леди Мелани никогда никому не причиняла вреда, хотя имела возможность в силу своего дара. Она заваривала успокоительные чаи, заговаривала воду от алкоголизма и лечила больных животных. И за это она поплатится жизнью. А может быть, уже поплатилась.
Девушка закрыла лицо ладонями, но даже плакать не было сил. Все кончено. Бороться дальше нет смыла. Есть только один выход – бежать. Бежать и провести остаток жизни в бегстве, воспитывая дочь в страхе, что в любой момент за ней придут.
– Седлай лошадей, Яков, – прохрипела она и закашляла. Старик лишь кивнул головой и поспешил на улицу, накинув плащ. Габриэлла поднялась на ноги и поплелась в комнату, где спала ее трехлетняя дочь.
Девочка лежала на кровати, прижав к себе игрушечного кота. Ее золотисто-рыжие волосы раскинулись на подушке. Габриэлла села рядом, ей так не хотелось тревожить безмятежный сон ребенка. Послышался настойчивый стук в дверь. Якову не зачем стучать. Еще стук и еще. Кто-то сильно колотился в дверь. Раздался знакомый лай ищеек. Они нашли ее. Габриэлла не боялась. Она словно ожидала, что все закончится именно так. Хотя тот факт, что ищейки все же вывели инквизиторов на ее след, удивлял и настораживал ее. Для нее все закончится сегодня, но маленькая девочка, спящая на кровати, заслуживает лучшей участи. И если Габриэлле суждено сгинуть сегодня, то последнее, что она сделает – защитит дочь любой ценой. Ценой собственной жизни или жизней всех, кто посмеет ей помешать.
Габриэлла смахнула слезу и прижалась губами к маленькой и теплой ручонке дочери.
– Откройте дверь! – Крикнул мужской голос за дверью, – именем Святой Инквизиции!
– Прости, милая, – тихо прошептала девушка, глядя на спящую Джейнсинтию, которая лишь перевернулась на бок, слегка поморщившись.
Габриэлла покорно спустилась вниз и вышла на улицу. Там ее ждали. Четверо мужчин в длинных плащах с капюшонами. На поводках они держали троих вымокших лаек, которые злобно смотрели на девушку. Две из них, оскалившись, рычали, а третья лаяла и пыталась сорваться с поводка. При других обстоятельствах Габриэлла с легкостью заставила бы их заткнуться и покорно лежать на земле, не двигаясь. Но только не сейчас. Все силы ушли на ритуал, и она еле стояла на ногах. Так что сейчас она благодарила Бога за то, что он дал такую силу тому мужчине, что удерживал пса.
Один из мужчин вышел вперед и снял капюшон. Это был молодой блондин с синими, как вечернее небо, глазами. Он был уставшим, но торжествующим. Бледное лицо и темные круги под глазами выдавали его усталость. Он измотан, но он победил. Сегодня. Как и вчера и в те дни, когда по его приказу было убито более десяти женщин, в чьей крови была магия.
– Именем Святой Инквизиции, – начал он, гордо вскинув голову и глядя прямо в глаза девушке, – Габриэлла-София Дэйлрей, вы обвиняетесь в сатанизме, знахарстве и колдовстве.
Габриэлла протянула руки вперед, и мужчина обвязал их веревкой. Она должна уйти как можно быстрее. Уйти и увести за собой инквизиторов. Увести подальше от дочери и Якова. Старик, который верой и правдой отслужил семьей Дэйлреев почти четыре десятка лет, не оставит малышку и позаботится о последней из рода основателей Салема.
Глава 1
Америка. Салем, 2014 год
– Лана! Вставай!
«Привет! Меня зовут Лана Блэйд. Да, именно Блэйд, как и вампира в том фильме. А это Джейсон – мой опекун. Он кричит так каждое утро, думая, что я валяюсь в постели. Вообще он очень хороший. Он учился в Оксфорде, а потом работал хирургом в одной из самых авторитетных клиник Сан-Франциско. А после смерти моих родителей он, как единственный родственник, взялся опекать меня с братом и перебрался к нам в Салем. Не сказать, что мы близкие родственники. Джейсон – двоюродный брат отца. Он редко был у нас в гостях, но не пропускал рождественских праздников, а на день благодарения присылал открытки.
Я знаю, что ему сейчас очень тяжело: ему всего тридцать два, у него нет семьи, и вот в одночасье он становится «отцом» сразу двух подростков. К тому же, Дэйв не очень-то торопится проявить к нему должное уважение, из-за этого Джейсон часто бывает строгим. Но я не осуждаю его. Дэйв и так был трудным, а после смерти родителей в конец обезумел. Так что я слушаюсь и уважаю Джейсона за двоих.
Знаешь, дневник, я решила завести тебя в надежде, что если я буду делиться с кем-то тем, что у меня на душе, мне будет легче. Так что я буду карябать на твоих страницах далеко не анекдоты, потому что моя жизнь – не анекдот.
Четыре месяца назад мои родители погибли вместе с остальными пассажирами авиалайнера. Мы с моим пятнадцатилетнем братом Дэйвом привыкаем жить дальше. Это сложно, но такова наша жизнь».
– Дэйв, выйди оттуда! Живо!
«Да, иногда Джейсон не церемонится. Что ж, будет лучше, если я пойду. Позже напишу еще что-нибудь».
Я положила дневник под подушку. Не потому что боялась, что кто-то прочтет его. Ни Дэйв, ни тем более Джейсон не заходили в мою комнату без разрешения. Я сделала это, потому что так принято – прятать личные дневники под подушкой. И хотя это самое очевидное место, я все равно положила его туда.
Собрав волосы цвета молочного шоколада в небрежный хвост, я вышла из комнаты.
Джейсон стоял рядом с дверью в комнату Дэйва. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди. Его лицо не выражало ничего. Не знаю, как он умел злиться так, чтобы никто не замечал.
– Доброе утро! – Улыбнулся он. Я, подняв брови, посмотрела на дверь с табличкой «Пошли вон!».
– Это акция протеста против школы, – растянул улыбку опекун. Он злился, хоть и старался не подавать виду. Я кивнула головой.
– Иди завтракать, а то вафли остынут, – заботливо сказал Джейсон и принялся колотить в дверь комнаты парня. Посмотрев на него сочувствующим взглядом, я спустилась на кухню. Честно говоря, так начинался почти каждый день. Дэйв все время выкидывал какой-нибудь номер, чтобы разозлить опекуна. Но Джейсон довольно скоро раскусил его мотивы, а потому он держал себя в руках и не велся на провокации.
Утро обещало солнечный и теплый день, которого так не хватало этой весной. Его лучи проходили в окна и грели приятным теплом.
Обещанные вафли лежали в тарелке на столе, рядом стоял вишневый джем. Я налила стакан молока и принялась завтракать.
– Ты мне не отец! И никогда им не будешь! – Истерически вопил Дэйв со второго этажа. Джейсона не было слышно. Он как всегда сохранял хладнокровие и спокойствие. Вообще – то я ни разу не слышала, чтобы опекун кричал на кого-то. Даже на Дэйва, который этого заслуживает.
– Зачем ты здесь?! – Продолжал Дэйв. Это уже начинало настораживать. Мой братец может выдать парочку обидных фраз, за которые стыдно бывает мне, а не ему.
– Тебе пофиг на нас! Почему ты здесь?! Чтобы люди плохо не говорили?! – Ну, это уже слишком. Сжав кулаки, я бросилась наверх, переступая по ступеням через одну. Дэйв часто перегибает палку в ссорах с опекуном, но сейчас он эту палку сломал.
– Дэйв, замолчи немедленно! – Я грубо схватила брата за грудки и толкнула.
– Все в порядке, Лана, – сказал Джейсон, – к тому же я добился того, чего хотел, он встал с постели. – Мужчина, сжав губы то ли от обиды, то ли от злости, зашагал прочь, подворачивая рукава.
Дэйв поправил футболку и попытался закрыть дверь, но я задержала ее ногой.
– Нам надо поговорить, – серьезно сказала я. Юноша закатил свои карие глаза. К слову, его раздражал не только Джейсон, но и я тоже. Особенно когда пыталась сгладить конфликты между ними.
– Мне достаточно морали от нашего папочки! – Буркнул Дэйв и снова дернул дверь на себя. Но я не девушка робкого десятка, поэтому с силой и резко распахнула ее и вошла внутрь.
– Он не заслужил этого! Как ты не понимаешь, он бросил все, чтобы мы не нуждались ни в чем!
– Его никто не просил этого делать! – Разъярился еще сильнее парень, – оставьте меня! – Дэйв схватил свитер и вылетел из комнаты. Я, было, кинулась за ним, но не догнала.
– Дэйв, вернись! – Все, что успел крикнуть вслед, убегающему парню, Джейсон, когда входная дверь стукнула так, что ее стеклянные вставки едва не разлетелись. Мужчина вздохнул и опустил голову.
– Джейсон, – я надеялась смягчить ситуацию, а вообще мне было стыдно, будто это я – неуравновешенный подросток-хам. Опекун покачал головой, и я замолчала.
– Не стоит, Лана. Я же сказал, все в порядке, – было видно, что не все и не в порядке. Еще утро, а Джейсон уже выглядит уставшим. Конфликты с Дэйвом нехило выматывают его морально, что, похоже, стало сказываться и на физическом состоянии опекуна.
– Он не безнадежен, – настаивала я, – ему нужно время, ему тяжело…
– А тебе нет? – Ровным тоном возразил Джейсон. На этом все мои аргументы закончились. Мне осталось просто смотреть, как опекун надел пальто и шарф, а потом, взяв ключи от машины, сказал:
– Не опоздай в школу, – и вышел.
В школе была суета, какая обычно бывает перед весенними каникулами и весенним баллом. Меня никогда не интересовали подобные мероприятия, и я шла по коридору, придумывая причину, по которой не смогу пойти с Клэр. Эта блондинка не примет за уважительную причину простое нежелание идти. Особенно теперь, когда мне приходится переживать такую утрату. Лучшие подруги не дадут повода и времени грустить. Клэр наверняка уже прикупила платья, а Энджи подыскала партнеров. Для всех, кроме себя. Она уже три года встречается с Заком, из-за которого у нее бывает немало проблем. Это парень с крутым нравом, к тому же любитель мотоспорта и гонок с полицейскими. А учитывая то, что отец Энджи – шериф, это всегда плохо заканчивается для обоих.
– Кто это такой угрюмый? – Послышался знакомый голос сзади. Клэр. Она мило улыбалась, поворачивая корпус из стороны в сторону. На ней были черные брюки, облегающие стройные ноги и бирюзовая блуза с короткими рукавами. Клэр – настоящий лучик света. Что бы ни случилось, мне достаточно просто набрать ее номер на мобильном, и она примчится ко мне со скоростью света.
– Привет! – Улыбнулась я.
– Так кто это? – Хитро прищурила глаза блондинка с модным каре.
– Это я, – сдалась я, закатив глаза.
– Я тебя развеселю, – засмеялась Клэр и крепко обняла меня, – ты идешь в красном!
– Клэр, я, эээ, – я попыталась подыскать нужные слова в отведенные мне пару секунд.
– Нет, нет, нет! – Заверещала блондинка, замахав руками, – ничего не желаю слышать! Ты идешь на бал! И не просто идешь, а идешь в красном платье! – Клэр прикусила нижнюю губу, прищурила глаза и провела руками по своей талии.
Я закатила глаза и улыбнулась. Жизнерадостность подруги была заразительной, поэтому я всегда любила просто поболтать с ней. Я шутливо стукнула блондинку кулаком в плечо и, приобнявшись, мы пошли в кабинет истории.
Клэр села на свое место подальше от меня. Так нас рассадила миссис Рейсфилд, потому что мы без умолку болтали весь урок.
Я заметила, что за моей партой сидит незнакомый парень. Темноволосый и бледный с глазами цвета красного дерева. Он листал учебник истории, как будто видит его впервые и вообще не понимает, зачем этот ненужный предмет лежит на его столе.
– Привет! – Улыбнулась я ему, когда подошла, – вообще-то это мое место, – дружелюбно произнесла я, чтобы не обидеть нового одноклассника. Он поднял свои глаза странного цвета, встал на ноги и оказался на голову выше меня. Мой нос заполнил терпкий аромат с оттенком мяты.
– В таком случае, извини! – Засмеялся он и протянул руку, – я – Ник!
Несколько секунд я просто смотрела на бледную ладонь парня.
– Девушкам Салема не подобает пожимать руку? – Игриво прищурился Ник. Я очнулась и, рассмеявшись, пожала руку парня.
– Я сяду куда-нибудь, где свободно, – Ник сграбастал свои школьные принадлежности и потянулся за рюкзаком. Учебник вместе с тетрадью выпали из его рук. Я засмеялась и стала помогать ему поднимать вещи. Мы одновременно взялись за разные концы одного учебника, прямо как в кино.
Я смущенно посмотрела на него и поймала такой же взгляд на себе. Ник едва заметно улыбнулся и разжал пальцы. Одновременно с этим я сделала то же самое. Учебник снова рухнул на пол, а мы в который раз засмеялись.
– Ладно, это твой учебник, ты и поднимай, – я улыбнулась и поднялась с корточек. Ник собрал свои вещи и поспешил занять свободное место, потому что миссис Рейсфилд уже затолкала свое тело в кабинет. Да, именно затолкала. Эта сорокасемилетняя женщина была очень полной, даже толстой. Каждый ее вход или выход в кабинет занимал не одну минуту. Она прошла к столу, шаркая ботинками, и уселась на стул, который жалобно скрипнул.
– Итак, – начала она своим сиплым голосом, – 1692 год – год знаменуется ростом инквизиторских казней.
Я не слушала, о чем она говорила дальше, потому что меня никогда не привлекали уроки истории. Я принялась рисовать разные фигурки на листке ручкой. А миссис Рейсфилд монотонно выкладывала материал.
– На тот момент роль инквизиторов была велика для народа, – не знаю почему, но я подняла голову и посмотрела на учительницу. Будто что-то заставляло меня слушать и вникать.
– В то время охота на ведьм была обычным делом. Их выслеживали, за ними наблюдали…
Наверное, это ужасно. Инквизиторы поджидали, когда ведьма попадется на колдовстве, чтобы предъявить обвинения и казнить. Да, смутное время. Хорошо, что я родилась гораздо позже.
– В основном обвиненных казнили через повешение, а тех, кого обвиняли в связи с Дьяволом, привязывали к столбу, а потом сжигали заживо, – учительница без каких-либо эмоций продолжала урок.
В нос ударил едкий запах, и я закрыла его рукой. Но все остальные сидели и даже не морщились. Похоже, они ничего не чувствовали. А у меня тем временем темнело в глазах, а во рту засел металлический привкус.
– … таким образом, душа должна была очиститься от грязного тела…
К горлу подкатил ком, ноги окаменели. Я опустила голову на руки и зажмурилась.
– Прах, так называемых ведьм, развеивали по ветру…
В голове загудело и засвистело одновременно. Мне казалось, что я уже не в кабинете истории, а где-то нигде. Меня словно нет. Вернее нет ничего, кроме меня. Было темно и казалось, что я быстро вращаюсь вокруг себя. Я попыталась открыть глаза, но веки не слушались. Я попробовала встать, но не смогла. Мое тело меня тоже не слушалось.
– … все имена инквизированных были записаны в специальных…
В голове летали картинки. Сначала отрывистые – девушка бежит, собаки лают, люди в черных плащах до пят. А потом…
Новая Англия. Салем, 1692 год
Руки начинали затекать. Узлы инквизиторов были покрепче морских. Габриэлла наблюдала, как трое мужчин скидывают сухие ветки к ее ногам. Девушка стояла, привязанная к столбу. Даже дождь прекратился, чтобы не испортить работу инквизиторов. Вселенная создала ведьм, и она же собирается их убить руками этих верующих фанатиков.
Молодой блондин подошел ближе к Габриэлле. Уголки его глаз были опущены. Говорили, что это верный признак доброты и гуманности. Как мужчина с таким милым и добрым лицом может убивать? Внешне он напоминал ангела. Чистая кожа, красивые глаза, светлые волосы. Но внутри него жил зверь, убийца, который готов отнять жизнь женщине только потому, что она родилась не такой, как все.
Он смотрел на Габриэллу, поджав губу. Возможно, он точно так же думал о ней. Его красивое юное лицо еще было мокрым от недавнего дождя. Но внешность обманчива. Инквизитор, чье имя было известно каждой ведьме, одним своим взглядом заставлял самых могущественных в своем роде дрожать от страха. Он никогда не ошибался, и если где-то в других уголках земли ходили слухи о несправедливых действиях инквизиции, то здесь в Салеме, все обвиненные были ведьмами. Эгрегор никогда не ошибался. Если только не считать ошибкой тот факт, что большинство им убитых не представляли никакой угрозы.
Он был каким-то не таким, особенным. Что-то сверхъестественное было в нем самом. Ему было достаточно просто взглянуть в глаза женщины, чтобы определить принадлежность ее души Дьяволу.
– Сэр Эгрэгор? – Мужчина, что стоял сзади блондина, снял капюшон. Блондин бросил на него быстрый взгляд, а потом начал:
– Габриэлла – София Дэлрей, признайся в связи с Сатаной и покайся, – он говорил тише, чем следовало. Габриэлла сдерживала слезы. Она понимала, что должна делать все, что ей велят. Так все закончится быстро.
– Я признаюсь, – проговорила она, пытаясь поймать взгляд блондина. Но он лишь изредка бросал на нее короткие взгляды. Он сомневается, а это на руку Габриэлле.
– Пожалуйста, – почти шепотом произнесла она. Сейчас ведьма обращалась только к нему. Блондин поднял голову и посмотрел ей в лицо. Он просто смотрел, сдвинув брови, будто размышляя о чем-то. Внутри него шла борьба. Борьба разума и сердца. А может быть он пытался выявить своим сверхъестественным чутьем магию.
– Я отпускаю тебе грехи твои, дитя божье, – он нахмурился и говорил как-то неуверенно, чего не скажешь о стоящем сзади мужчине. Ему неймется поскорее поджарить девушку. Блондин сделал шаг к Габриэлле и прорисовал над ней крест в воздухе.
– Да очистится душа твоя этим священным огнем, да уничтожится связь твоя с Сатаной вместе с грешным телом твоим, – произнес он и кивнул головой ждущему команды мужчине.
– Сэр Эгрэгор! – Взмолилась девушка. Надежда еще есть. Она должна просить, умолять о пощаде ради дочери. Блондин развернулся и зашагал прочь. Мужчина значительно выше его, облил ветки и подол платья девушки маслом, а потом поджег факел.
– Пожалуйста! – Захлебываясь слезами, выкрикнула девушка вслед Эгрэгору хриплым от усталости голосом. Он остановился. Будто не решаясь повернуться, он слегка развернул свое тело, но потом зашагал прочь еще быстрее, словно боясь передумать. И вот он скрылся во тьме ночи вместе с последней надеждой Габриэллы.
Девушка смотрела в сторону, куда ушел самый главный и молодой инквизитор, когда послышался треск и ее ноги почувствовали тепло.
Ветки разгорались все сильней и сильней. Габриэлла в отчаянии начала дергаться, хотя понимала, что это бесполезно. Ноги выше стоп обдало жаром. Подол французского модного платья вспыхнул. Ноги пронзила невыносимая боль, а в нос ударил запах жареной плоти.
Она кричала, пыталась освободиться и плакала, но все кончено. Пламя поднималось выше и выше и жгло все тело. Габриэлла охрипла от крика и уже не могла дышать, пламя поглотило ее. Огонь, которому она поклонялась, который придавал ей сил, когда она просила, медленно и мучительно убивал ее.
