Buch lesen: "Колдовской вереск"

Анна Лерн

Schriftart:

Серийное оформление – Яна Половцева

Иллюстрация на обложке – Жанна Михайлова

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Глава 1

– Запомни, Катя… Никогда не делай людям плохо. Никогда… Ты слышишь меня?

– Слышу, бабуль. – Я не могла сдержать слез, глядя на любимого человека, угасающего на моих глазах. – Я обещаю, обещаю…

– Твой дар исчезнет, если ты причинишь кому-то зло. Навсегда исчезнет.

Она откинулась на подушки и начала тяжело дышать, сжимая сухонькими пальцами одеяло.

– Бабушка, давай я скорую вызову! Пожалуйста! – взмолилась я, но она лишь слабо улыбнулась.

– Не надо… Пришло мое время… Никакая скорая мне уже не поможет, Катюша… Сама ведь понимаешь.

Я понимала и чувствовала, но принять не могла.

Сколько себя помню, бабушка всегда была со мной рядом. Ее теплая рука и мягкий голос успокаивали все детские, а потом и юношеские переживания. Мама умерла, рожая меня, а отца я не знала. Наш старенький дом на окраине деревни был местом, где царили уют и радость, где пахло травами и отварами, излечивающими от всех болезней. К нему всегда тянулась очередь из страждущих, и бабушка помогала всем, несмотря на то, что потом плохо себя чувствовала.

Я всегда внимательно наблюдала за ее действиями и за тем, как она смешивает травки в большой деревянной ступке, а она смеялась и приговаривала:

– Смотри, смотри, Катюша… Когда-нибудь мое место займешь. Наш дар еще ни одну женщину рода стороной не обошел.

Я не понимала, о чем говорит бабушка. Никакого дара во мне не было. И никаких изменений в себе я не ощущала. Порой мне даже казалось, что все, чем были одарены мои предшественницы, прошло мимо меня стороной.

Но я ошибалась. В ту ночь, когда мне исполнилось шестнадцать лет, ко мне пришло Знание. Оно проникло в меня мягко, осторожно, и я просто поняла, что ЗНАЮ. Мир раскрылся для меня с другой стороны, заиграл новыми красками, и я окунулась в него со всей жаждой бредущего по пустыне.

Однажды я стала свидетелем очень неприятного разговора, после которого бабушке пришлось объяснять мне некоторые вещи.

Мы уже собирались спать, когда раздался стук в дверь.

– Я сейчас, а ты засыпай. – Бабушка укрыла меня одеялом и, задернув шторки, пошла открывать.

Но я не могла лежать на месте и, осторожно подкравшись к двери, притаилась за шторами, прислушиваясь к разговору. Это была жительница деревни, еще молодая и довольно привлекательная женщина. Год назад она потеряла мужа, и теперь жила одна в большом кирпичном доме.

– Баб Дунь, ну помоги ты мне! Сколько же мне одной маяться? Я не обижу, ты не подумай…

– Что ж мне, от другой бабы оторвать и тебе пришить? – холодно поинтересовалась бабушка. – Не там счастье ищешь, Любаня. Ох, не там.

– А ты меня не суди, – в голосе женщины послышалась злость. – Я за свое счастье борюсь, а твое дело мне поспособствовать.

– Мое дело людям помогать, а не насиловать волю чужую, – резко ответила бабушка. – Иди домой, Люба. И мой тебе совет – найди свою судьбу, а не чужую примеряй.

Через минуту хлопнула дверь, и я услышала, как горько вздыхает бабушка:

– Знаю, не спишь. Иди сюда, Катюш.

Я вышла из-за шторки, и она усадила меня рядом с собой.

– Все слышала?

– Да, – кивнула я. – А что женщина хотела?

– Чтобы я чужого мужа к ней приворожила. – Бабушка даже поморщилась от этих слов, а я удивленно спросила:

– А ты не можешь?

– Я много чего могу, только вот вреда не делаю. И вот тебе мой завет – никогда свой дар во зло не используй. Волю чужую не насилуй… Поняла меня?

– Да… – прошептала, особо не понимая, о чем она говорит.

– Пойдем спать, поздно уже.

Потом, конечно, ко мне пришло понимание, о чем меня предупреждала бабушка, и я строго следовала ее советам. А сейчас я смотрела на ее умиротворенное лицо, и меня душили слезы.

– Как же я буду без тебя? Оставила ты меня одну…

В этот день лило с неба, не переставая, и мокрая листва вместе с грязью прилипала к подошвам. Октябрь уже перевалил за середину, и холодные дожди смыли все золото, еще недавно сияющее под теплым солнцем. Мрачное, низкое небо давило своим полным влаги куполом, серые деревья печально раскачивались под порывами ветра, и в их кронах уже давно не пели птицы.

Было холодно, и пронзительные дуновения попадали за воротник, когда я медленно шла к воротам кладбища. Бабуля просила помин не делать, и после похорон я не спешила возвращаться в одинокий дом.

Впереди меня шли деревенские женщины, и я услышала, как баба Маня говорит:

– И что ж теперь, Катька лечить будет? Степановна померла, к кому обращаться?

– Да передала она ей, не переживай! Точно тебе говорю! – горячо заговорила тетка Люба, когда-то просившая бабулю о привороте, вцепившись в локоть своей спутницы. – Теперь начнет дела творить…

– Какие такие дела? – охнула баба Маня. – Они зла никогда не делали… Ни порчи, ни приворотов, ни проклинали никого…

– А ты думаешь, у Светки Коротеевой мужик, отчего за Катькой сохнет? – язвительно произнесла Люба. – Приворожила она его! Приворожила!

– Да ты что? – Старуха даже приостановилась от такой новости. – А ты откуда знаешь?

– Да стал бы такой мужик за тихой да бесцветной Катькой бегать просто так? – прошипела женщина. – Светка – какая красавица! Что грудь, что бедра… А эта что?

– Ну да, ну да… – закивала головой баба Маня. – А ведь точно!

Я кашлянула, и они испуганно замерли, а потом обернулись.

– Катенька… – протянула тетка Люба, и ее глаза забегали. – А мы думали, ты у могилки осталась…

Я ничего не сказала и, прибавив шаг, быстро пошла прочь.

Ваня Коротеев бегал за мной еще со школы, но мне он никогда не нравился. Красивый, статный парень, но наглость и любовь к спиртному делали его мерзким и неприятным.

Поняв, что от меня он взаимности не добьется, после армии мужчина женился на моей однокласснице Светке Ласкиной. Первый год они вроде бы жили хорошо, а потом Ваня взялся за свое и даже принялся поколачивать свою жену, но она так любила своего мужа, что прощала ему все побои и оскорбления. У них родился сын, потом дочь, и вроде бы он успокоился, но вдруг ни с того ни с сего вспомнил о моем существовании.

Ванька приходил под мои окна, что-то плел о любви, один раз даже разбил стекло, ударив в него кулаком. Бабушка, как могла, увещевала его, он соглашался… и приходил снова.

Светлана не скрывала ко мне своей неприязни, и поплыли по всему поселку сплетни, что приворожила Катька Стоева чужого мужа. Мол, дожила до тридцати годов никому не нужная, да и решила чужого мужика к рукам прибрать.

– Катька! Постой!

Я вздрогнула и, вынырнув из своих мыслей, увидела Ваньку Коротеева. Он стоял у моего забора, слегка покачиваясь и хмельно улыбаясь. Легок на помине!

– Иди домой, не до тебя сейчас, – сказала я и вошла в калитку, слыша, что он идет за мной. Я вовремя успела задвинуть засов, как его руки вцепились в штакетины забора.

– А для меня ведь это не преграда, Кать… – зашептал Ваня. – Пусти. Бабку твою помянем, посидим, былые времена вспомним.

– Нечего нам вспоминать, – сказала, не оборачиваясь. – Ты бы к детям шел, а не под чужими заборами отирался.

– Пожалеешь ведь! – пьяно крикнул он. – Ох, пожалеешь!

– Ванька, домой пошли! – раздался визгливый голос его жены, и, обернувшись, я увидела Светлану. Она стояла в паре метров от моего дома и с ненавистью смотрела на меня. – Что ты семью свою позоришь, гад проклятый?!

– Уйди! – рявкнул он, наливаясь краской. – Пошла вон! Надоела!

– А ты, бесстыжая, не стыдно чужого мужа приваживать?! – Светка накинулась теперь на меня. – Тихая, да неприметная, а душа гнилая! Ведьма проклятая!

Я не стала слушать ее и, войдя в дом, закрыла за собой дверь. Он встретил меня тишиной и таким родным, уютным запахом, от которого защемило сердце. Рыжий кот Прошка, потерся о мои ноги и жалобно мяукнул.

– Бабушка… – прошептала я и медленно сползла по стене. – Бабушка…

Добравшись до кровати, прямо в одежде упала на покрывало и, заливаясь слезами, не заметила, как уснула.

Проснулась я от запаха дыма. Нащупав кнопку ночника, включила свет и ужаснулась – во все щели просачивались серые струйки и расползались по комнате. А после я услышала треск… Пожар!

Схватив кота, помчалась к двери, но она не открывалась. Да ее заблокировали снаружи! Страх удушливой волной нахлынул на меня, и, стараясь унять панику, я бросилась к окнам. Сорвав штору с кухонного окна, чуть не закричала – ставни тоже были закрыты.

– Помогите! – закричала я, разбив стекло табуретом. – Помогите! Пожар!

Но наше с бабушкой жилище находилось на отшибе, и я могла орать до потери голоса – меня все равно никто не услышал бы. Горела часть дома, которая была ближе к лесу – видимо поджигатель подошел с той стороны, чтобы его не заметил случайный поздний прохожий.

– Сдохни, проклятая! Хоть вздохну спокойно! – раздался насмешливый голос прямо под окном, и я поняла, что это Светлана. – К бабке своей отправляйся!

– Света, что ты делаешь? – Я вцепилась в ставни, раня руки о торчащие из рамы осколки. – В чем я перед тобой виновата?! Как ты жить с этим будешь?!

Но за окном уже стало тихо. Она ушла.

А дыма уже было столько, что я начинала задыхаться, раздирая легкие кашлем.

Первые язычки пламени появились под потолком. Это было последнее, что я увидела, прежде чем свет померк и мое сознание погрузилось в темноту.

Глава 2

Очнулась от жуткой горечи во рту. Она практически обжигала горло, и я закашлялась. Что за странный привкус? Словно я выпила настойку полыни. Пожар!

Я испуганно распахнула глаза, страшась обнаружить себя в горящем доме, но это был не бабулин дом… Тупо глядя наверх, пыталась понять, что это за комната, в которой такие странные потолки… Закопченные балки, перекошенная люстра из фильмов о рыцарях – та, в которой куча свечей и… о, боже! Летучие мыши!

Нет, ну это ерунда какая-то!

Я резко села и закашлялась, чувствуя, как рот наполняется слюной от проклятой горечи.

– Я сколько раз тебе говорила, не наклоняйся над котелком, когда варишь зелья, особенно ядовитые! – прозвучал рядом недовольный голос со странным певучим говором. – На, молока выпей… Джинни только что подоила Луну.

Зелье? Джинни? Я что, в бреду?

Медленно повернув голову, я с немым изумлением посмотрела на женщину лет пятидесяти, сидящую в облезлом деревянном кресле. На спинке за ней, пристроился ворон и таращил на меня свои бусины глаз. Женщина протягивала мне глиняную кружку и хмурилась, будто я в чем-то перед ней провинилась. Осторожно сев и взяв молоко, мотнула головой, надеясь разогнать дурман. Но происходящее было настолько реальным, что у меня внутри все похолодело.

– Какое зелье я варила? – прохрипела я каким-то чужим голосом и снова закашлялась. Мне стало понятно, что говорю явно не по-русски, но слова выскакивали легко и непринужденно.

– Арабелла, ты не помнишь, какое зелье варила? – Незнакомка пощупала мой лоб сухой теплой рукой, и я поморщилась от холода перстней, унизывающих ее пальцы. – Нет, это никуда не годится! Мы должны были сегодня избавиться от сорняков в огороде, и зелье могло нам помочь! Теперь точно останемся без урожая!

Я смотрела на нее и совершенно не понимала, о чем она говорит. И вообще, кто она такая?!

Отпив из кружки, я почувствовала облегчение – молоко прогнало горечь и стало легче дышать. В голове прояснилось, и у меня получилось более внимательно посмотреть на незнакомку.

Она была полностью седой, и ее густые волосы, собранные в аккуратный пучок, отливали серебром из-за света свечей. Надменно изогнутые брови, темные глаза, излучающие нечто такое, отчего хотелось забраться под одеяло прямо с головой. Аристократическое, узкое лицо с длинным носом и тонкими губами и такая прямая осанка, что казалось, будто к ее спине привязали доску. Одета женщина была в черное платье старинного кроя, грубая шерсть которого обтягивала ее худые руки до самых запястий.

– Ты зачем положила в зелье кудрявец? – Она грозно посмотрела на меня. – Отвечай, Арабелла!

– Не знаю. – Я не понимала, какого черта незнакомка называла меня этим странным именем. – Я… не помню!

– Ты никогда не слушаешь меня! Никогда! – гневно воскликнула она. – Это не шутки! Вдохнув пары кудрявца, можно умереть или лишиться памяти на целый месяц! Что и случилось! О! Что мне делать с тобой?!

Я слушала ее и лихорадочно соображала, что происходит. Все выглядело так натурально, так реалистично! Неужели мне каким-то образом удалось переместиться в другой мир?

Обведя глазами комнату, начинала в этом убеждаться. Каменные стены, антикварная мебель, огромный камин в углу и высоченная кровать, на которой я и лежала. Еще мое внимание обратилось на то, что кругом разбросаны книги и стоят подсвечники с оплывшими свечами. Переместив взгляд на нижнюю часть тела, я замерла – ножки-крохотульки в каких-то древних башмачках и подол темного платья, похожего на наряд моей собеседницы. О, нееет…

Я посмотрела на прикроватный столик и, увидев круглое зеркало на длинной ручке, схватила его и уставилась на свое отражение. Что это? Кто это?!

Женщина внимательно наблюдала за мной и все больше гневалась. Ее брови сошлись на переносице, а ноздри затрепетали:

– Арабелла, ты что, не помнишь сама себя?!

– Не помню… – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от симпатичной блондинки с голубыми глазами. Это что, я?! Девушка в зеркале была миловидной – с белой кожей и полными губами, за которыми виднелся ровный ряд зубов. У нее были темные ресницы и темные брови, что делало ее внешность яркой, в отличие от натуральных блондинок с бесцветными бровями и ресницами. На вид ей было не больше двадцати, а то и меньше.

– Так, я немедленно отправляюсь варить зелье для возврата памяти! – Она поднялась и пригрозила мне длинным пальцем. – А ты не вздумай вставать с кровати!

Ворон каркнул, словно поддакивая ей, и незнакомка улыбнулась ему:

– Да, мой хороший. Ты тоже возмущен?

Птица взлетела со спинки кресла и села ей на плечо, не сводя с меня взгляда.

Женщина ушла, шурша длинными юбками, а я сразу же соскочила с кровати и бросилась к окну.

– Чтоооо?! – почти завопила я, вцепившись в каменный подоконник, на котором тоже лежали книги. – Да где я нахожусь?!

Передо мной раскинулись зеленые пастбища, лес и горы… На одном из холмов виднелся темный замок, и скупые лучи утреннего солнца играли в его окнах разноцветными бликами. Вдалеке на лугах паслись коровы, и мне стало дурно. Горечь вернулась, и я помчалась допивать молоко.

– Леди Арабелла… как же так…

От неожиданности я поперхнулась молоком, закашлялась, и, резко повернувшись к двери, увидела немолодую женщину с темными волосами и такими же темными глазами, как у первой незнакомки. Даже взгляды у них были одинаковыми. Тяжелые, проницательные, полные какой-то особой энергии.

Она назвала меня «леди»? Ладно… Я приму эту игру, пусть даже ее со мной вело мое подсознание, но леди? Которая варит зелье, чтобы избавиться от сорняков на огороде? Как-то чересчур…

– Маири сказала, что ты ничего не помнишь… – Женщина приблизилась ко мне и сунула в руки носовой платок. – Леди, вы чуть не умерли сами и чуть не убили Оникса!

Я еще кого-то чуть не убила? Прекрасно…

– Ах, ты ведь ничего не помнишь! – раздраженно воскликнула женщина и насмешливо представилась: – Я твоя тетка Эдана. Маири ты видела чуть раньше. Оникс – наш кот, который безмерно любит тебя и всегда таскается следом.

– Что с ним? – Я вдруг вспомнила Прошку и чуть не заплакала. Где он сейчас?

– Отходит от паров твоего зелья! – фыркнула Эдана. – Я уже дала ему противоядие. К вечеру будет ловить мышей.

– А где я нахожусь? – решилась, наконец, на вопрос. Если у меня отшибло память, то он не должен вызвать удивления.

– В Шотландии! – Тетка одарила меня убийственным взглядом. – В замке Гэлбрейт! Зовут тебя Арабелла Макнотен, и ты – несносная девчонка!

Вот тебе и ну. Чудесная история, но как я оказалась в ней? Да еще и в Шотландии?

Умерла, – прошептал внутренний голос. – Сама ведь уже догадалась, только стараешься не думать об этом.

– Мы здесь живем втроем? – Я снова посмотрела на высокий потолок, под которым висели летучие мыши. Похоже, они вылетали отсюда сквозь дыру в крыше. Прелестно…

– Муж Маири умер на второй день после свадьбы, и она, как единственная наследница, получила эти земли, – с тяжелым вздохом ответила тетка. Видимо, ей было лень объяснять то, что я должна была по идее знать. – С тех пор мы и живем все вместе. Твоя матушка, наша сестра Исла, отдала Богу душу сразу после смерти твоего отца – лэрда Макнотена, и ты осталась с нами. Что еще тебе рассказать? Может, в тысячный раз повторить, что все мужчины, надумавшие жениться на нас, умирают в течение года, поэтому женщины нашего рода, никогда не влюбляются! И да! Мы – бедные, как церковные мыши. Так что, желающих заполучить твою руку – нет. И черт с ними.

Уже интереснее… Теперь понятно, почему мы сажаем огород. Я – леди-нищенка. Вернее, ею была та, которая занимала это тело до меня. Ну, Светка… Чтоб ты провалилась! Мне аж захотелось плакать от жалости к себе. Мало того что я умерла, так еще и переселение душ вышло тоже не ахти! Нищая шотландская девица, к тому же еще и обремененная каким-то древним проклятием!

– А какой сейчас год? – спросила я и медленно опустилась на кровать, когда услышала:

– Тысяча четыреста восемьдесят пятый, – Эдана хохотнула, глядя на меня. – Чтобы мы с Маири еще раз позволили тебе варить зелье от сорняков? Да никогда!

– А мы что, ведьмы? – почти выдохнула я, и тетка хмыкнула, изогнув свою узкую бровь.

– Леди, вы не должны произносить это гадкое слово. Мы всего лишь те, кто видит этот мир по-другому. Мы ведаем тайное.

Глава 3

Маири принесла зелье для восстановления памяти, и они с Эданой не сводили с меня глаз, пока я давилась горьким питьем.

– Ну что? Ты что-нибудь чувствуешь? – нетерпеливо спросила Маири, когда я поставила кружку на столик. – Хоть самую малость?

– Нет, – ответила я, прекрасно понимая, что зелье не подействует. – Ничего не чувствую.

– Но это невозможно! – воскликнула тетка и прищурилась. – Вы обманываете меня, леди?

– Нет! Я ничего не помню! – заявила в ответ и подумала, что все-таки неплохая сложилась ситуация. Все можно списать на потерянную память и интересоваться всем, что придет в голову.

– Дааа… Сколько же ты вдохнула этих паров? – Эдана подошла ко мне и, оттянув нижнее веко, посмотрела на слизистую. – И что теперь с тобой делать?

– Заставить убирать сорняки до самого вечера, чтобы неповадно было! – проворчала Маири. – А потом пусть отскребает полы в холле!

Несмотря на раздражение и злость, я видела, что она не собирается заставлять меня скрести полы, и это лишь слова.

– Пойдем завтракать, – примирительно произнесла Эдана. – Потом решим, что с этим делать. И да, вам, леди, стоит заглянуть после завтрака в свою спальню и привести себя в порядок. Нельзя ходить в платье, в котором ты проспала всю ночь!

– А разве это не моя спальня? – Я даже испытала некое облегчение. Не хотелось соседствовать с летучими мышами и дырой в крыше.

– О, боже, нет! – рассмеялась тетка. – Это всего лишь твой любимый чердак, на котором ты читаешь и отдыхаешь от нашего с Маири внимания. – Твоя спальня находится на втором этаже, в южном крыле.

Я вроде бы все понимала, все чувствовала, но ощущение нереальности не проходило. О том, какой сейчас год, даже думать не хотелось, и мною было принято решение, присматриваться и плыть по течению, пока хоть что-то не станет ясным.

Тяжело вздохнув, я поплелась за тетками, путаясь в длинном подоле, и как только оказалась за дверями, удивленно ахнула.

Это действительно был замок с каменными стенами и выщербленной лестницей, ведущей на чердак. Наши шаги эхом отбивались от каменных поверхностей, и оно растворялось где-то под высокими потолками.

Спустившись вниз, мы оказались в узком коридоре, где в окнах, к моему удивлению, были стекла, в отличие от чердачного окна. Оно было зеленоватым, с пузырьками воздуха, и довольно мутным, но свет пропускало, и через него даже было что-то видно.

На противоположной стороне я заметила ряд темных дверей, возле которых в камень были ввинчены держатели для факелов. Сейчас факелами вряд ли пользовались, но копоть от них все еще «украшала» стены и потолок. Еще были подсвечники, но свечей в них я не увидела, скорее всего, это было дорогим удовольствием и их не жгли просто так.

Лестница, ведущая на первый этаж, просто поражала своими широкими ступенями. Интересно, по ней ходили великаны или это было сделано для пущей величественности? Деревянные перила кое-где прогнили и были кое-как отремонтированы непрофессиональной рукой. Но браться за них я бы все равно не рискнула.

Холл замка показался мне холодным и мрачным, похожим на склеп какого-нибудь древнего рыцаря. Темные стены украшали щиты, мечи, боевые топоры и другое незнакомое мне оружие, а над огромными дверями висел герб, покрытый паутиной. Жерло камина казалось пастью дракона, а грубая старинная мебель навевала тоску. Похоже, здесь даже в процветающие времена было тоскливо и неуютно.

Мы завернули в боковой коридор и вскоре оказались в небольшой столовой, которая выглядела такой же потрепанной и мрачной, как и все остальное в этом замке. Здесь также гуляли сквозняки, и даже гобелены не спасали от их прохладного дуновения. Посреди комнаты стоял круглый стол, одна ножка которого была отремонтирована тем же «мастером», что «колдовал» над перилами. Это было отчетливо заметно по одному и тому же стилю – огромные гвозди и кусок грубой деревяшки.

На столе стояли три тарелки, чайные принадлежности и блюдо с темным, почти черным хлебом.

– И что у нас сегодня на завтрак? – Маири присела на стул и, заглянув в тарелку, протянула: – О, каша… Что ж, главное, сытно.

Я устроилась за столом и с грустью поняла, что придется есть жидкую овсянку, в которой плавал малюсенький кусочек сливочного масла. Радости от этого я не испытала, но и ходить голодной тоже не собиралась. Мало ли что…

– Что, не нравится завтрак? – Эдана, видимо, заметила грусть, промелькнувшую на моем лице, и засмеялась. – Да уж, это не хаггис, леди. Что поделать…

– Мне даже представить страшно, что нам предстоит! – Маири все не могла успокоиться. – Теперь придется носиться с Арабеллой, как с младенцем! Она ведь ничего не помнит! Ничего! Как она еще не впала в истерику!

Ворон, сидящий за ее спиной, возмущенно каркнул, и тетка погладила его по блестящим перьям, успокаивая:

– Ты понимаешь меня, да, мой мальчик?

Внезапно дверь в столовую распахнулась, и в нее влетела запыхавшаяся женщина в зеленой юбке, поверх которой был надет фартук. Чепец с ее головы съехал набок, но она этого не замечала, находясь в невероятном возбуждении.

– Что случилось, Джинни? – Эдана удивленно приподняла брови. – За тобой гнались тролли?

Тетки захихикали, а женщина громко выдохнула и сказала:

– Там… там… Торнтон Мак-Колкахун прибыли!

– Чего ему надо? – прошипела Маири, резко став серьезной. – Позавтракать не даст в спокойствии!

– Ну, чего ты стоишь?! – рявкнула Эдана. – Пригласи графа в гостиную, недотепа!

Женщина помчалась прочь, а Маири строго посмотрела на меня:

– Леди, нужно выйти и поздороваться!

Надо, значит надо… У меня голова шла кругом от всего происходящего, но не могла же я устраивать демарши. Это, по крайней мере, глупо и вряд ли как-то поможет мне разобраться в сложившейся ситуации. Причем произошедшей самым мистическим образом.

От столовой гостиная отличалась лишь отсутствием стола и тем, что возле очага стояли широкая скамья и два деревянных кресла. Я заметила какое-то движение возле обтрепанных штор и увидела мышиный хвост, торчащий из-под старой ткани. Чудесное местечко, однако…

Осторожно выглянув из-за теткиных спин, я с любопытством уставилась на двух мужчин, стоящих за скамьей. Они были высокими, широкоплечими и странно одетыми.

– Приветствую, граф. – Эдана слегка поклонилась ему, сохраняя горделивое достоинство. – Что привело вас в наш дом?

Маири тоже поклонилась и подтолкнула меня вперед. Что мне нужно было делать? Я вышла и тоже склонила голову, что, похоже, немного озадачило гостей.

– Вы прекрасно знаете, что этот дом должен принадлежать мне, – высокомерно произнес мужчина с красивыми, но холодными глазами. – И все же противитесь тому, что неизбежно произойдет.

Я сразу обратила внимание на эти глаза: большие, яркие, почти изумрудные, опушенные длинными ресницами. Они были именно такими, о которых говорят «омут». На вид ему было не больше тридцати, но шрамы на мощной шее и один на лбу под волосами, говорили о том, что у этого парня был непростой путь. Хотя, разве в это время кто-то мог похвастаться легкой жизнью?

На нем был плед в зелено-черную клетку, стянутый поясом на талии, и узкие кожаные штаны, заправленные в ботинки с высокой шнуровкой. Выглядел мужчина, конечно, впечатляюще, но меня разбирал смех – все это казалось каким-то маскарадом.

– Я сказал что-то смешное, леди? – Его зеленые глаза остановились на мне, а брови поползли вверх. – Что именно из сказанного мною так развеселило вас?