Buch lesen: «Рабыня для повелителя огненной бури»

Пролог

Тот год для Теарина и всех Древних Фьордов выдался самым тяжёлым и невосполнимым по понесённым среди жителей потерям. Вначале воды во всех мелководных источниках вдруг поднялись и забурлили, затопив большую часть плодородных земель. Даже дно, казалось, в них опустилось, а то и вовсе растворилось в ядовитом иле подводных топей. Болота так вообще превратились в смертельную ловушку для любого сухопутного живого существа. А потом пришли они. Вернее, приплыли. Тысячи, может даже десятки тысяч. Самые жуткие водные создания из глубин Великого Океана. Бездушные, хладнокровные твари, изголодавшиеся за долгие столетия в ледяных водах своего скрытого от всего мира морского царства за сладкой человеческой кровью и плотью.

Никто не ждал их появления, и никто не мог объяснить причин их тотального нашествия. Ведь раньше об этих существах ходили лишь противоречащие одна другой легенды. Водные фейры – никсы, ундины, сирены, вилы, водяницы и тысячи других имён, которые давали люди этим сверхъестественным созданиям, имевших одну лишь суть. На деле же, являясь морскими хищниками и безжалостными убийцами, лишёнными живой души и человеческой эмпатии. Они заманивали своих жертв к воде зачаровывающим пением или источаемым их телами наркотическим эфиром. Читали чужие мысли, вторгались в слабый человеческий разум ложными образами, а потом нападали на своих жертв и затягивали несчастных под воду, откуда уже никто не мог выбраться живым.

Сколько тогда погибло жителей, домашнего скота, птиц и лесных животных Теарина? – банально не сосчитать. Даже стихийные бедствия, чёрная чума или кровопролитные войны с племенами Восточных Варваров не приносили Древним Фьордам столько человеческих потерь, как в тот ужасный год.

Не удивительно, что Двенадцати Старейшинам-Приорам Теарина пришлось пойти на крайние меры и не меньшую, чем до этого жертву. Иначе всем жителям Фьордов грозило полное истребление, а самому мирному государству Двенадцати Границ – бесславное исчезновение с лица земли.

Поэтому и было принято решение пойти на поклон Огненным Землям Третьей Границы и заключить с Императором Эрналдом двусторонний договор сроком на двенадцать колен. Буквально выпросить у самых немиролюбивых жителей Южных Империй их легендарный Легион из совершенных наёмных убийц и непобедимых воинов – Песчаных Псов или Жнецов огненной бури.

Йонетта едва не всю свою сознательную жизнь провела в Приграничном Лесу, стараясь держаться от людей и ближайшего к ней поселения, как можно подальше. Впрочем, жители данной деревушки и более отдалённой на Приграничье Девятой столицы Вилмота тоже не искали поводов заходить вглубь леса по собственной воле. И уж тем более искать сознательных встреч с местной провидицей и лесной ведьмой. Может лишь за самым редким исключением.

Уже давно немолодая отшельница успела повидать за свой немалый век много чего странного, а порою необъяснимого даже для неё. Но этот год превзошёл всё, с чем ей когда-либо приходилось сталкиваться в собственном прошлом, шокировав до глубины души происходящим на Приграничье безумием, и даже тем, чем оно было закончено с приходом Чёрных Жнецов из Огненных Земель.

Поначалу никто не верил, что водных фейр можно как-то победить и в особенности убить. Никому из жителей Древних Фьордов этого не удавалось. Погибали все без исключения – отчаянные смельчаки и истеричные трусы, старики и дети, проворные животные и неуловимые пичуги. А тут сразу всё резко изменилось. Вместо воды пришёл огонь с Песчаной Бурей. И все водные источники Теарина всего за несколько дней окрасились синей кровью подводных тварей.

Йонетта тоже была наслышана о Песчаных Псах Третьей Границы, но увидела их впервые только тем холодным летом. Правда, издалека и не выискивая намеренно с ними более близких встреч.

Как ни странно, но все Жнецы имели человеческие тела и антропоморфные лица. Разве что были более физически развитыми, более высокими и обладали завораживающей гибкостью со скоростью самых опаснейших в мире хищников. Они, как ни в чём ни бывало, входили в ледяную воду вышедшего из берегов фьорда, ныряли и… всплывали через какое-то время рядом с сушей абсолютно целыми и невредимыми. Может кто-то из них и погибал, только на фоне наводнивших реки и каналы Теарина останков водных монстров их потери выглядели незначительными или просто смешными.

А ещё Йонетта никогда до этого не слышала, как кричат от мучительной боли и смертельной агонии водные фейры. Но в том году ей пришлось увидеть и услышать много чего шокирующего, ужасающего до глубины души и просто нереального. Как и наткнуться в одно раннее утро на берегу Молочной речки (прозванной так когда-то из-за известкового дна и берегов из белой глины) на едва живую фейру.

Когда-то очень узкое русло речушки, которое было можно спокойно перепрыгнуть с берега на берег в один шаг, теперь разошлось на несколько ярдов вширь и являло собой полноценную реку с достаточно глубоким дном. Возможно, Йонетта и не пошла бы туда, если бы не услышала в привычной утренней тишине Приграничного Леса совершенно непривычный для этих мест едва различимый детский плач.

Песчаные Псы тоже не заходили так далеко. Им хватало и тех источников, что пролегали за лесом и находились ближе к поселениям и городам Теарина. Тем более, что самим фейрам было намного удобнее выискивать своих жертв в более людных для этого местах. Поэтому Йонетта и была ошеломлена увиденным даже более чем. Увидеть именно здесь одну из морских тварей, лежавшую наполовину в воде наполовину на берегу с ужасной раной на животе и рёбрах и… прижимавшую к своей белоснежной с голубовато-мятным отливом груди плачущего годовалого ребёнка. Такое даже в самом безумном кошмаре не привидится.

– Пожалуйста… Умоляю!.. Помоги…

Она не ослышалась? Фейра заговорила с ней на человеческом языке, ещё и на диалекте Приграничной территории? Разве такое возможно?

Правда, Йонетта не могла похвастаться и малой долей знаний об этих существах. Никто не слышал до этого, чтобы эти твари могли разговаривать, а их песни – больше напоминали мелодичные вибрации волшебных инструментов, как у птиц, но с более сложной звуковой амплитудой. А тут целые слова со смыслом! Да и сама фейра (судя по женской груди и изящному гибкому телу, заканчивающемуся чешуйчатым хвостом с зеркальными плавниками – это была всё-таки самка) отличалась от большинства своих собратьев более выраженными человеческими чертами лица и завораживающей красотой истинной водной нимфы.

Но больше всего поражал ребёнок в её руках. Хоть и с бледной кожей, но с оттенком к розовому и бежевому. Да и завитки на его макушке были не цвета морской тины или чёрной смолы. И, ко всему прочему, у него были человеческие ножки и ни единого признака рыбьей чешуи или жабр. Найди Йонетта их чуть позже, уже после того, как фейра испустила свой жизненный дух, наверное, решила бы, что ребёнок был человеческий и его просто не успели съесть.

– Йонетта, умоляю! Помоги мне…

– Откуда ты знаешь моё имя? – она так и не решилась приблизиться к этой странной фейре, которая сумела забраться так далеко от более глубоких каналов и людных мест со столь жутким ранением. Значит, кто-то из Песчаных Псов успел её смертельно ранить, но не убить. Что тоже выглядело весьма странно. Обычно от клинка Чёрного Жнеца невозможно уйти живым. Если тот пронзал чьё-то тело, то смерть наступала мгновенно.

– Разве сейчас это так важно? Ты и сама умеешь заглядывать в чужое прошлое и грядущее… И видеть то, что сокрыто от большинства смертных (и не только смертных).

А вот это было действительно неожиданно. Может поэтому Йонетта до сих пор не рискнула подойти к умирающей? Даже была готова, наоборот, сделать несколько шагов назад.

– Чей это ребёнок? И что ты собиралась с ним сделать?

– Это моя дочь. Я пытаюсь её спасти…

– Ты, наверное, смеёшься надо мной? Дочь? Это невозможно.

– Да… Моя дочь! Только её отцом был… человек… – слово «человек» фейра произнесла не сразу, будто ещё раздумывала над тем, как именно его назвать. – По крайней мере… внешность у него человеческая. Большего я сказать не смогу, если только сама не захочешь посмотреть…

Посмотреть? Так она знала и о способностях Йонетты, предлагая буквально заглянуть в предначертанное чужой судьбы?

– Разве такое возможно? Чтобы морские существа могли понести от людей?

Насколько Йонетте было известно из тех же легенд, фейры только тем и занимались, что охотились за людьми и утаскивали тех глубоко под воду. А люди, как известно под водой дышать не умеют, как и жить.

– Умоляю… просто спаси мою девочку. И, если пожелаешь, увидишь всё сама. Спрячь её ото всех и сохрани ей жизнь. Это единственное, о чём я тебя прошу, провидица. Её будущее теперь находится в твоих руках. Больше никто не сможет этого сделать. Только ты!..

Какой сомнительный выбор богов – если это действительно выбор богов. Но, если эта фейра проделала столь долгое и опасное расстояние только, чтобы найти её Йонетту, значит это и в самом деле далеко неспроста.

– Пожалуйста… Она всё, что у меня осталось. И она ещё никому не сделала зла. Сжалься хотя бы над ней…

– Хочешь сказать, ты уже обречена?

– Ты и сама это видишь, провидица. И пока я ещё дышу, можешь увидеть и остальное…

Сколько же ей стоило сил и решительности, чтобы это сделать. Шагнуть к умирающей фейре и присесть перед этой неземной красотой на корточки, пугливо протягивая к высокому лбу умирающей подрагивающую на весу ладонь. Но морская нимфа даже ни разу не шевельнулась и не попыталась ничего сделать со своей стороны, продолжая всё это время прижимать дрожащими руками плачущего ребёнка к голой груди. И лишь смотрела на Йонетту слезящимися от изматывающей беспомощности глазами. Кажется, она и держалась все эти последние секунды за ускользающую из её тела жизнь, только для того, чтобы отшельница успела заглянуть в её память и увидеть то, что не дано увидеть другим.

А потом их невидимые нити жизненных сущностей соединились и переплелись, ударив по сознанию Йонетты ослепительной вспышкой неземного света. Немолодая женщина только и сумела, что вздрогнуть всем телом перед тем, как провалиться в сумасшедший коловорот из чужих воспоминаний и… грядущего фатума. Обычно так глубоко и далеко провидица никогда не заглядывала, осознав, что подобный прыжок в чужую память она сумела совершить только благодаря схожим способностям фейры. Да и оказался он по ощущениям невероятно долгим, будто действительно успела пережить целую жизнь, как прошлую, так и будущую, а на деле – увидеть всё это за считанные мгновения.

– Лорелия… да… – прошептала на последнем издыхании фейра. Именно в ту секунду, когда Йонетта вернулась в истинную реальность и буквально на тех фрагментах из будущего, где отшельница звала кого-то в лесу этим красивым именем.

После чего последние искры жизненного света навсегда и безвозвратно утонули в огромных изумрудных глазах-омутах морской красавицы, одновременно с остановившимся и моментально окаменевшим в морион (чёрный кварц) нечеловеческим сердцем.

Глава первая

– Лоре-лия-я-я! – протяжный, поглощаемый чащей леса мальчишеский голос догнал её в последний раз уже где-то за сотню ярдов от Лунных скал. Она и побежала сюда вприпрыжку едва не сразу, как только Ингольв сомлел под сенью кустов смородины, крыжовника и густых ветвей дикой вишни на их огороде прямо за домом, провалившись в чуткий сон и благодаря этому, наконец-то, утратив способность следить за девушкой.

Вот она и не стала терять ни сига драгоценного времени. Тем более, что матушка Йонетт должна была вернуться из своего утреннего похода в лес буквально с минуту на минуту. Как раз до начала готовки сегодняшнего обеда, на которую, как правило, уходило не меньше часа. Этого времени Лие должно хватить, даже более чем. Она не только успеет добежать до Лунных скал и искупаться там в любимой ею заводи, но и вернуться обратно, в аккурат к началу дневной трапезы. Как всегда успевала, когда проделывала подобные манёвры далеко не одну сотню раз.

Правда, с появлением Ингольва убегать от дома либо вглубь леса, либо к посёлку или городу стало не так уж и легко. Матушка будто специально разрешала этому мальчишке приходить к ним каждый божий день, чтобы тот следил за Лорелией, как преданный пёсик, и не отставал от девушки ни на шаг. Вот поэтому и приходилось идти на подобные, почти невинные ухищрения, выискивая любую возможность сбежать, чтобы хоть на несколько минут (а если повезёт, то и часов) дорваться до столь любимой свободы. И в особенности до воды.

На благо, в последнее время ей стало удаваться это делать довольно таки часто. Причём выявила она данную закономерность совершенно случайно и неожиданно для себя. Оказывается, если Ингольв ничего тяжёлого по дому не делал и не помогал ей в огороде, то его начинало морить в сон под тихое пение или обычное мелодичное мычание Лии. Особенно, когда ей очень сильно хотелось, чтобы мальчишка действительно заснул.

Слава великим предкам, пока ни он, ни матушка Йонетта так и не догадались связать одно с другим, как и вычислить у девушки столь полезную для некоторых ситуаций способность. Хотя до этого прекрасно знали, что Лорелия могла зачаровать своим нежным, почти неземным пением любую зверушку в лесу, самую трусливую пичугу в дупле и даже рыбу в воде. Не говоря про умение подражать всем известным в мире птичьим трелям и прочим животным звукам. И другим, к слову, тоже. В частности тем, которые Лие приходилось когда- либо слышать на своём недолгом веку.

Вот и сегодня она решила повторить свой весьма полезный фокус и сбежать к Лунным скалам, пока ещё позволяло время, и пока солнце не достигло зенита, а весь Приграничный Лес не погрузился в душное пекло особо жаркого в этом году лета. Не удивительно, почему её так часто тянуло к воде, из которой не хотелось вылазить целыми часами. А брать с собой Ингольва, который к слову, из-за покалеченной ноги не мог ни бегать, ни быстро ходить, было бы для нерасторопного мальчика несколько жестоко. Да и ушло бы с ним на это времени в два, а то и в три раза больше. Зато он не рискнёт пойти её искать, останется ждать у дома и оправдываться перед вернувшейся матушкой Йонетт за то, что снова прозевал побег Лии.

Как ни крути, но ходить к Лунным скалам лучше было одной. Во-первых, они находились рядом с горным ущельем у самой приграничной зоны, где водилось очень много диких и голодных хищников. И, во-вторых, стекающий там с одной из отвесных скал водопад, был слишком холодный. И, соответственно, вся накопившаяся и в скрытом гроте скалы, и в отрытой под небом заводи вода для всех людей, кроме Лорелии, была буквально ледяной. Хотя её температура не менялась круглый год – никогда не замерзала и не нагревалась.

А ещё там было довольно-таки глубоко и имелось несколько опасных мест с неслабыми водоворотами и подводным течением. Если для Лии они не представляли никакой угрозы, поскольку она плавала буквально, как рыба, ныряла на нереальную глубину и очень долго могла находиться под водой без воздуха, то для любого другого обычного человека – попытка искупаться в этом месте могла закончиться весьма плачевно.

Так что жители ближайшего у Приграничного леса поселения практически никогда сюда не наведывались. Уж очень далеко добираться, да и смысла никакого в этой авантюре не было. Только если ради праздного любопытства или при наличии немалого количества свободного времени.

Что ни говори, а именно в этой части почти непроходимого леса были самые красивые и завораживающие места. Буквально волшебные. Ведь всего в нескольких милях отсюда, к северу начиналась туманная зона из бесконечной цепи непроходимых гор. Тех самых Сумеречных Гор, за которыми прятался Скрытый Мир, в который не мог попасть ни один смертный из открытых Двенадцати Границ. Мир, называемый многими Нулевой Границей или Начальной Гранью.

Но сейчас Лорелию всё-таки больше всего интересовали Лунные скалы и столь манящая у их подножья холодная вода. Сейчас её бы ничто не могло остановить от одержимой мании туда добраться. В такую душную жару и не окунуться в живительную влагу? Для девушки это было сродни преступлению против себя. Против собственной безумной и ничем необъяснимой любви к данной стихии. Была бы её воля, она бы в ней плескалась с утра до ночи. И ныряла бы до бесконечности, выискивая на дне обожаемые ею сокровища – от дивных разноцветных камешков, до необычных ракушек и потерянных кем-то в Скрытном Мире необычных вещей.

Правда, сегодня она собиралась просто искупаться, поскольку нужно было потом вернуться к началу обеда домой, дабы не разозлить матушку ещё больше, чем уже, наверное, есть. Поэтому, как только Лия добежала до скал и студёной воды, не стала зря терять время. Скинула с себя всю одежду и ловко, как дикая горная кошка, взобралась по знакомым выступам той самой скалы, с нижней «ступени» которой с упоительным звонким шумом лился высокий в три ярда водопад. И уже оттуда, набрав побольше в лёгкие воздуха, прыгнула головой вниз в манящую пучину обожаемой стихии.

Если бы на её месте подобный трюк проделал кто-то другой, то едва бы сумел потом всплыть обратно. Нырять в такую холодную воду без подготовки с разбегу и из раскалённого солнцем воздуха? – для простых людей подобные вещи просто нереальны и опасны. Зато для Лорелии – так же обыденны и естественны, как дышать. Или как утолять долгую жажду той же водой. Ощущения почти схожи. Неописуемое блаженство и экстаз, с пульсирующими под сердцем искрами сладкой неги, которая разливалась под кожей по венам, будто тягучим дурманом. То стремительным и мощным, то, наоборот, едва ощутимым и упоительно нежным. Покалывающим в пальцах и ладошках или ноющим в затвердевших сосках, а то и между ног…

Не удивительно, почему ей так подолгу хотелось плавать или даже просто сидеть по самый нос в воде. Всё равно, что оказаться в раю, из которого никому в здравом уме не захочется уходить.

Вот и ей не хотелось. Вот и она ловила каждую драгоценную секунду, отчитывая в мыслях ускользающие, как песок сквозь пальцы, минуты за минутами, и едва не поскуливая от понимания, что очень скоро ей придётся отсюда уходить.

Ещё немножко! Только минуточку или две, не более. Нырну в гроте, проплыву по дну туда и обратно, и всё! Это быстро. Это недолго…

Она так и сделала, хотя плавала по извилистому каменному дну без намеренной спешки. На благо, воздуха в лёгких хватало и могло хватить ещё надолго. И всё же Лия понимала, что и без того затянула по времени. Пора уже было выходить на берег, одеваться в противную горячую одежду и идти обратно. Домой. Иначе, если она задержится здесь ещё на сколько-то, матушка Йонетта отправится её искать.

Раздражённо фыркнув прямо в воде, девушка оттолкнулась ногами от дна и через пару секунд всплыла над водой, буквально на границе между стеной водопада и открытой поверхностью заводи. И тут же отпрянула испуганно назад, поначалу даже не поверив своим глазам. Но сколько бы она не таращилась и не напрягала своё и без того весьма зоркое зрение, увиденный ею на берегу незнакомец так никуда и не исчез. Причём не только он один, но и большой (даже какой-то слишком большой) вороной конь с длиннющими гривой и хвостом, которые были заплетены в тугие тонкие косички.

Незнакомец, к слову, и сам был под стать своему четвероногому сотоварищу-красавцу – высоченный, широкоплечий и будто кем-то вытесанный из живого бронзового камня. Лорелия в жизни никогда до этого не видела подобных ему мужчин и чтобы ещё настолько огромных. С такой тёмной кожей и чернющими, как закоптившаяся смола, волосами. Про волосы вообще можно было говорить отдельно и до бесконечности. Мало того, что они имели столь редкий для этих мест цвет, так ещё, ко всему прочему, доходили своей длиной до самой поясницы незнакомца. Правда, некоторая их часть была заплетена в те же косички на висках и надо лбом мужчины и довольно изящно украшена кожаными шнурками с резными из чёрных камней и белой кости бусинами.

Не имей он рук, ног и головы, Лия бы его запросто приняла за какое-нибудь мифическое существо, забравшееся сюда из Скрытого Мира. Но он явно был человеком, так как был одет в человеческую (хоть и совершенно необычную) одежду из тонкой чёрной кожи и более плотных лат, включая наручи и высокие чёрные сапоги. Не говоря про целую сетку из ремней, похожую, скорее, на конскую сбрую, которая перетягивала его мощный мускулистый торс с внушительным рядом ножен под всевозможные клинки – короткие или более крупные мечи необычной формы.

И, нет, это явно был не охотник. Здешние охотники никогда не носили с собой столько оружия за раз, хотя и могли нагружать своих вьючных животных не меньшим количеством нужных для долгой охоты вещей. На воина он тоже слабо тянул. Лие приходилось как-то видеть в Вилдоре патрульных солдат и более старших по званию гвардейцев. У тех и других была совершенно другая форма, а по рисункам их верхних туник можно было разобрать, из какой они столицы и какому старейшине подчиняются.

Незнакомец же не походил на теоринского солдата вообще никак и ничем, даже при наличии столь пугающего количества холодного оружия. И он по любому был нездешний. Какой-то залётный чужак, забравшийся в такую глушь Приграничного Леса неизвестно откуда и не пойми зачем. Хотя и не походил на заблудившегося в незнакомой чаще человека. Уж слишком спокойные и размеренные движения. Будто пришёл сюда специально и теперь… О, сущие боги! Теперь снимал с себя сбрую с оружием, расшнуровывал на руках длинные наручи и, как ни в чём ни бывало, проделывал то же самое со шнуровкой на нательных кожаных латах и тонкой чёрной куртке с коротким рукавом.

И почти всё это время он простоял к Лорелии спиной, показывая тем самым, что совершенно не догадывается о её присутствии, как и не имеет понятия о том, что находился здесь отнюдь не один. И, естественно, Лия так и не рискнула что-либо предпринять со своей стороны, прячась за шумной стеной водопада и наблюдая во все глаза за неторопливыми действиями незнакомца.

Казалось, она даже напрочь забыла абсолютно обо всём на свете. И о времени, и о матушке Йонетте, и о том, что её скоро начнут искать. Да и как ту не забыть, когда прямо перед тобой, всего-то в шести-семи ярдах от твоего местоположения раздевается совершенно незнакомый тебе мужчина. А ты смотришь на него не моргая, боишься лишний раз вздохнуть, пошевелиться или просто подумать. Смотришь и ждёшь… неизвестно чего!

А он всё раздевается и раздевается. Вот уже снял куртку, обнажив до жути огромный рельефный торс с лоснящейся бронзовой кожей, расписанной завораживающей вязью нательных шрамов на округлых плечиках и большей части спины. Потом взялся за сапоги и дошёл, в конечном счёте, до кожаных штанов.

Тогда-то Лия впервые с большим усилием сглотнула. Ей, конечно, случалось подглядывать и в лесу, и в других, за лесом, местах, за девушками и парнями, которые даже не догадывались, что за ними наблюдают. И, конечно, она прекрасно знала, как выглядят голые мужчины и чем отличаются от девушек. Но этот… Этот, похоже отличался и от всех мужчин, которых ей приходилось видеть в неглиже или вообще полностью нагими. Но, скорее, эти отличия касались его габаритов – во всех смыслах данного слова. В этом девушка убедилась буквально воочию. Особенно когда он стащил с себя штаны, более мягкие льняные подштанники, оголив мощные мускулистые ягодицы и бёдра, а потом наконец-то развернулся к ней лицом.

Лие тут же резко захотелось уйти под воду. Спрятаться, скрыться, раствориться… Только она так и не сдвинулась с места, продолжая зачарованно наблюдать сквозь экран водопада за этим одновременно и совершенным, и жутко «страшным» чужаком. Но страшным не в том смысле слова. А в том, что он из себя возможно представлял. Ведь, если он вдруг её заметит или как-то узнает, что он здесь не один…

Даже Лорелия не могла себе вообразить, что он тогда может с ней сделать. Или, того хуже, что может сделать она? Если уже сейчас от того, как он совершенно спокойно входит в ледяную для него воду и даже не морщится и не покрывается гусиной кожей, у неё то и дело перехватывает дыхание, кипит в жилах кровь, а между ног внизу живота пульсирует томным жаром… Что же она тогда почувствует, если он подплывёт к ней ещё ближе?

Она и так не совсем понимала, что с ней происходило, и почему реагировала на него подобным образом, но ей действительно нравилось всё, что она видела. Как ни странно, его лицо оказалось, пусть далеко не обычным, даже в чём-то грубым, но по-своему красивым. Особенно притягивали его тёмные (наверное, чёрные) глаза подчёркнутые угольной подводкой из густых длинных ресниц и не менее чёткими грузными бровями. Прямой, будто точёный нос, массивные скулы, упрямый подбородок и крупный рот из выразительных и воистину лепных губ.

Остальные части его гладиаторского тела притягивали к себе не менее заинтересованное внимание. И они так же, как и спина незнакомца, были расписаны телесными узорами из давно заживших шрамов. Причём, несколько едва заметных издалека рубцов украшали и его виски, и чуть заходили на лоб и немного на щёки. Иногда они переплетались со вздутыми змейками вен на торсе, и особенно чётко проступали внизу его живота, где выпирал упругий рельеф хорошо развитых брюшных мышц, которые сходились книзу V-образной руной и заканчивались…

Лия снова сглотнула через усилие и, кажется, ещё больше покраснела.