Йога с женским лицом. 8 вдохновляющих историй, или Как я стала преподавателем йоги

Там же мы сходили с ума после занятий и неистово хохотали, разряжая таким образом напряжение коры головного мозга после тонны знаний, полученных за день. А апофеозом нашего сумасшествия стал забег (с Аней, конечно же) в спальниках – «кто быстрее до Жоры» (Жора – скелет). Как мы бежали в застёгнутых спальниках? Никак, через 50 см одна из конкурсанток рухнула, и мы повалились от смеха вслед за ней – и ползли в направлении цели!

Это было весело, но очень, очень сложно. Быть преподавателем – труд. Учиться быть преподавателем – тройной труд. Поэтому учиться идёт всё меньше людей, а заканчивают курсы и остаются преподавать – единицы. Моя настойчивость в этом мне помогла. Я получила сертификат, но это было только начало пути вечного йога-студента.

Дальше понеслись эко-фестивали, семинары, курсы по йогатерапии, конференции, статьи, выездные семинары. Я поглощала знания, последовательности, дыхательные техники и философию йоги, словно путник в пустыне, дорвавшийся до воды. Итогом этой гонки за теорией стал собственный стиль, который базируется на тех знаниях, что я получила в «Пране» и на курсе йогатерапии Артёма Фролова, но включающий в себя элементы многих направлений йоги (парная, Универсальная, ишвара, трай, Йога 23, Айенгара и др.) и даже танцевальные элементы.

Где я сейчас? Занимаюсь сама, преподаю индивидуально и веду учеников к их целям в соответствии с их возможностями, организую йога-туры… И снова учусь. Теперь уже готовлюсь поступать в университет на факультет адаптивной физической культуры. Тягу к знаниям не остановить, особенно в условиях постоянно меняющейся окружающей йога-среды.

Что дала мне йога? Всё. Всё, что у меня есть (и чего нет – тоже). Все полезные знакомства и друзей, здоровье и отсутствие бесконечных ангин и ОРВИ.

Йога дала мне внутренние откровения, знакомство с самой собой, культивирование положительных качеств и проработку отрицательных. Йога научила думать, осознавать, анализировать происходящее снаружи.

Она научила понимать, принимать и контролировать происходящее внутри. А ещё благодаря йоге в любом месте и в любое время можно сделать красивое фото для Инстаграма :) Почему бы и нет, ведь для некоторых только это и служит мотивацией к занятиям. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы шейную грыжу не заработало».

И когда я выдохнула, отпраздновала успешное окончание, появилось ощущение уверенности в себе. Завтра поставь меня на Красную площадь перед тысячами желающих на какую-нибудь конференцию по йоге – легко проведу занятие! Какое же оно зыбкое, это чувство уверенности в себе…

Представьте: первое групповое занятие после курсов для преподавателей. Любители йоги уже соскучились, я вижу и знакомые лица, и тех, кто пришел в первый раз. Меня распирает от знаний, я готова всем «причинить добро», закрутить в сложную позу, которую могу и объяснить, и показать. Я настроена решительно на группу среднего уровня.

Но мой задор упирается в физические ограничения людей – в Уттанасане с прямыми ногами никто не может касаться руками пола, Адхо Мукха Шванасана похожа по форме на дугу, и в Чатуранга Дандасане группа дружно падает на пол в бессилии… Я расстроена – мой идеальный план рухнул…

Пришлось смиряться с мыслью, что в основном в группе будут люди с минимальным уровнем подготовки, им будет сложно делать то, что я хочу им дать и чем поразить. Это означало одно: нужно ориентироваться не на свои желания, а на желания и возможности обычных людей. Которые много сидят и мало двигаются. Которые пришли ко мне за помощью, ищут способы стать более гибкими, хотят изменить свою жизнь. Инструктор, занятый самолюбованием и эго которого раздуто, а не смиренно, не может помочь на этом пути.

Как справиться со своим эго? Как меняется отношение к группам, к ведению, когда ты занимаешься этим давно? И как понять, нужно ли передавать знания и опыт и становиться инструктором? Или остаться учеником и заниматься своей личной практикой?

Об этом и не только я спросила у Ольги Булановой. Именно она учила большинство из тех инструкторов, которые сейчас известны и востребованы. Ольга погрузилась в йогу тогда, когда эта работа с телом и сознанием еще не была модной и популярной, и студий йоги не было в каждом московском дворе.

И мне было очень интересно, как за 25 лет личной практики и 20 лет преподавательской деятельности изменилось ее отношение к практике, зачем люди приходили в йогу тогда и сейчас и как она относится к таким переменам.

История Ольги Булановой

Практикует хатха-йогу с 1994 г. Преподаёт – с 1999 г.

Была одним из основателей Московского Аштанга Йога Центра.

Является одним из соавторов курса подготовки инструкторов хатха-йоги в «Пране». С 2009 по 2016 год приняла участие в 7 основных курсах и в 7 экспресс-курсах.

В настоящее время проводит курсы подготовки инструкторов хатха йоги «АЧАРЬЯ»: http://acharya.su.

Замужем за Владимиром Зайцевым, преподавателем йоги.

Персональный сайт: http://yoga2.ru

Вопрос: Ольга, как вы относитесь к тому, что йога стала очень популярна?

Ольга: С одной стороны, это хорошо. Популяризация чего-либо приводит к его росту и развитию. С другой стороны, чем больше аудитория, тем сильнее упрощаются техники. Приходят люди, которые хотят потреблять йогу, как всё остальное в этом мире.

Ведь в сознании многих йога – это модно и современно. Реклама завышает результаты от йоги. Она говорит, что каждый может быстро похудеть, сесть в шпагат и лотос, успокоить свой ум и стать успешным на работе.

На самом деле всё не так просто. Для того чтобы добиться успеха в йоге, надо приложить много усилий. Однако люди ждут быстрого результата. И если не получают его, считают, что в этом виноват инструктор. Начинают критиковать своих учителей, менять их. В итоге порой роль наставника подменяется ролью обслуживающего персонала.

Некоторые преподаватели начинают сильно подстраиваться под учеников, упрощать задачи, подменять йогические техники физкультурными.

Вопрос: Это связано с перенасыщением?

Ольга: Это не перенасыщение преподавателями, а слишком большая реклама. Приходят люди, которым здесь делать нечего. Некоторым лучше не йогой заниматься, а по беговой дорожке походить или поплавать.

Если есть проблемы с позвоночником, то прежде всего надо к врачу идти, а не на йогу. Остеопаты сейчас очень хорошо с этими проблемами работают.

Интерес к йоге увеличивается, и в этом есть и плюсы, и минусы, как у любого другого дела.

Вопрос: Получается, что вы с опытом пришли к той мысли, что не всем надо в йогу идти. Кому-то надо честно сказать: «Вам на йогатерапию. Есть специальные классы, вам туда».

Ольга: Да, конечно.

Вопрос: Вы отказываете ученикам, если понимаете, что им не к вам надо и что вы не можете им помочь?

Ольга: Нет, я никому не отказываю. Но если человек очень много хочет получить, но не получает, то он сам уходит. Если ученик какие-то претензии предъявляет, а я не реагирую, то он либо смирится и попробует понять, что до него здесь доносят, либо уйдет. Я не считаю, что нужно от кого-то отказываться. Прекрасно понимаю, что тот стиль, который преподаю, всем не подойдет. Однако считаю, что лучше дать человеку возможность попробовать и решить самому, заниматься у меня или нет.

Вопрос: Это хорошо, что много разных преподавателей? Что у них есть свой стиль и они в какую-то сторону глубже уходят?

Ольга: Конечно, хорошо. Я не против того, что йога развивается. Но сейчас мода на эту практику достигла критической массы. Йога становится всё популярнее и популярнее. Но я не думаю, что этот рост будет вечным. В какой-то момент должен начаться откат.

В 90-е годы многие занимались ушу и подобными китайскими техниками. Сейчас, как мне кажется, популярность этих практик уменьшилась. Так же, вполне возможно, и волна йоги уйдет. С точки зрения развития мира есть рост и есть затухание. Невозможно, чтобы все время был рост, так мир не работает. Йога как раз и учит тому, как устроен мир. Через какое-то время станет меньше и преподавателей, и тех, кто к нам ходит.

Вопрос: В течение длительного времени вы наблюдаете за этими процессами. А вы сравнивали себя в начале вашего пути и сейчас? Есть ли какая-то разница? Какие приоритеты были тогда и сейчас?

Ольга: У меня все менялось достаточно постепенно. Резких поворотов в жизни не было.

В 90-е годы, когда я начала заниматься, у всех было много энтузиазма. Моими учителями были Андрей Сидерский (Прим. – Основатель авторских направлений в йоге – Йога 23, Гимнастика йогов) и Андрей Лаппа (основоположник Универсальной йоги). Они тогда были довольно молодыми. Казалось, что духовный и физический рост будет всегда, до самой смерти. Завтра мы обязательно будем лучше, чем вчера. Я думала, что через 10 лет настойчивой практики обязательно разовьются сверхспособности, о которых в «Йога-сутрах» было написано. Однако в реальности никто этого не достиг.

Вопрос: А какие тогда были приоритеты в йоге? К чему все стремились?

Ольга: Всем моим друзьям по коврику хотелось достичь конечной цели йоги – постичь Абсолют. То есть все к просветлению стремились. Сейчас, как мне кажется, этой цели пока никто не достиг.

Вопрос: А сейчас люди стремятся к просветлению?

Ольга: Думаю, что нет. Наблюдаю за людьми и вижу: первый мотив – здоровье, второй – красивая фигура.

Когда я начинала заниматься йогой, мне казалось, что красота и здоровье – это приятные побочные эффекты, а главное – просветление. Сейчас мне кажется, что просветление мало кому интересно. При этом многие хотят быть здоровыми и красивыми – это понятные цели. Более того, йога стала видом фитнеса, чего раньше не было. В итоге то, что раньше считалось побочным эффектом, сейчас главное. А вот если просветлеть получится, то это будет побочный эффект.

Вопрос: Акценты сменились на внешнюю форму?

Ольга: Да, внешнее сейчас стало важней.

Когда я занималась в Индийском посольстве, у Андрея Лаппы и Андрея Сидерского, было очевидно, что благодаря практике йоги мы должны достичь единения с Высшим Абсолютом. Сейчас, по-моему, это мало кому интересно.

Человек приходит на курс для инструкторов и в первый раз видит книгу «Йога-сутры». Однако это была первая книга по йоге, которую я прочитала. У нас был интерес такой: хотелось чего-то необычного, сверхреального.

Сейчас же человек хочет очень реальные и конкретные вещи – не болеть и хорошо выглядеть.

Вопрос: О книгах: есть ли какие-то ваши любимые, к которым вы постоянно возвращаетесь? Прочитали «Йога-сутры», «Хатха-йога-прадипика», что еще было?

Ольга: В конце 90-х было мало книг по йоге. Печатались средневековые трактаты типа «Хатха-йога-прадипика», «Шива-самхита», «Гхеранда-самхита». Их я и читала.

Чуть позднее стали издаваться более легкие для восприятия книги на эту тему. Из популярных мне понравилась «Сердце йоги» Дешикачара. Однако не могу сказать, что книги о йоге меня сильно вдохновляют. Мне больше нравится заниматься йогой, чем читать о ней.

Мне очень нравится фраза из «Хатха-йога-прадипики»: «Успех (сиддхи) достигается практикой. От одного только чтения книг по йоге успех не придет».

Вопрос: У вас ответы на внутренние вопросы приходят в течение практики?

Ольга: Да, я в большей степени практик. Не считаю, что, читая книгу, можно найти что-то ценное. Это мнение одного человека, причем не всегда четко сформулированное.

Когда я пытаюсь описать выполнение асан словами для нашего сайта, например, то понимаю, что всё, что хочется объяснить, не удается выразить письменно. Устно поделиться опытом с человеком, который находится рядом, гораздо проще.

Объяснить, как какую-то позу сделать, как что-то почувствовать, лучше при непосредственном общении, чем посредством книг.

Записывание само по себе искажает мысль. Мы должны сделать это по правилам письменной речи, выбирая определенные грамматические формы, отслеживая все необходимые согласования слов в предложении. Отсюда фразы становятся тяжеловесными и все равно не передают четко содержание. Ум может заблудиться в словах.

В устной речи больше жизненной силы. При написании она теряется.

Меня всегда вдохновляли конкретные люди своей практикой, а не своими книгами. Например, Андрей Сидерский и Андрей Лаппа. Мне очень нравилось у них заниматься. Я многому у них научилась. Но вот их книги прочитать до конца не смогла.

Вопрос: А художественная литература? Вы много читаете?

Ольга: Что касается чтения художественной литературы, то, по-моему, это занятие актуально только в молодом возрасте. В начале жизненного пути чтение развивает речевые навыки. Но когда мозг человека полностью сформирован, чтение каких-то фантазий других людей большой пользы не принесет. Сейчас я отношусь к книгам как к учебному пособию, которое нужно использовать в качестве справочника.

Конечно, иногда я могу увлечься чтением какой-нибудь художественной книги. Но после прочтения все чаще остается пустота и сожаление о потраченном времени.

Вопрос: Да, с возрастом многое меняется. Тело меняется, а меняется ли как-то практика?

Ольга: Конечно, в молодости человек может больше себе позволить.

У меня было достаточно выносливое тело. Я занималась два раза в день – утром и вечером – на протяжении 10 лет. Потом я поняла, что тело уже такую нагрузку не выдерживает, годы не те. И я снизила нагрузку. Меньше энтузиазма, не так часто и поспокойнее.

С годами многие переходят к более спокойным практикам с акцентом на дыхание, на внутреннюю работу. Тем более что тело уже достаточно гибкое и нет смысла добиваться еще большей гибкости.

Это очень важный момент. Многие люди считают, что нужно достичь какой-то предельной гибкости, и тогда будет что-то волшебное. На самом деле в гибком теле есть свои проблемы. Его даже сложнее контролировать, и с годами в гибком теле сложнее жить. Поэтому не нужно думать, что какую-то асану сделал – и будет счастье. Будет не счастье, а другое восприятие реальности. Нельзя сказать, хуже это или лучше.

Вопрос: Сейчас у вас более спокойная практика, не на пределе собственных возможностей?

Ольга: Нет, не на пределе. Когда человек в возрасте, он ломает себя гораздо быстрее, и заживает потом все хуже. Ребенка можно «порвать», и после этого он будет гибким. Если «порвать» человека после 40 лет, он будет не гибким, а порванным. Регенерация уже не та. Естественно, нужно заниматься поспокойнее. Уже понимаешь, что каким бы гибким ты ни был, сильно это не изменит тебя.

Вопрос: А когда вы делаете личную практику, это потоковое состояние? Или составляете себе план?

Ольга: Я вообще никогда план не составляю. Сажусь на коврик, и получается то, что получается.

Групповые занятия, которые я провожу, легче, чем моя личная практика. Для себя я делаю меньше подводящих поз, они мне нужны в меньшей степени. По молодости я много занималась на пределе своих возможностей. Теперь я понимаю, что не нужно было этого делать. Иногда на предел можно выходить, но осторожно. Чем старше становится человек, тем больше нужно контролировать свое тело, иначе можно сломаться.

Вопрос: Есть такое мнение, что на каждое проведенное занятие должна быть личная практика. То есть если ты проводишь в день 2 занятия, то 2 часа ты должен отзаниматься самостоятельно, чтобы восполнить это.

Наблюдали ли вы у себя такие особенности, что много энергии вы отдаете на группе и вам нужно восстановиться йогой?

Ольга: Я согласна, что чем больше занятий мы проводим, тем больше энергии мы рассеиваем. Но конкретные пропорции между проведенными занятиями и часами личной практики я бы устанавливать не стала.

Что касается меня, то у меня не слишком много изначальной энергии. Я в йогу пришла от того, что у меня в 24 года начались проблемы со здоровьем. Хоть и говорю, что для меня Единение с Абсолютом было важно с самого начала занятий йогой, мотивацией было желание восстановить здоровье.

Когда я начинаю проводить довольно много занятий, я быстро начинаю ощущать опустошение.

Вопрос: Не получается восстанавливаться быстро?

Ольга: Не получается. Я и не собираюсь даже пробовать. Я считаю, что мне не нужно проводить много занятий.

Вопрос: А в самом начале вы совмещали обычную работу и преподавание? Или сразу ушли в йогу?

Ольга: Да. Я два раза в неделю проводила тренировки по йоге и работала оператором компьютерной верстки в редакции газеты. В принципе, было нормально. Потом ушла в преподавание. Но могла и не уходить, я считаю. Мне очень нравилась моя работа.

Вопрос: Есть такая тенденция: сначала начинающий преподаватель работает и ведет занятия. Потом уходит в преподавание совсем. Ему нужно жить на то, что он зарабатывает от ведения занятий. Набирает их все больше и больше, чтобы выжить. Но он же быстро перегорает, да? Наблюдали вы такие истории?

Например, 3 года человек ведет занятия «на износ», потом уходит из йоги. У вас были такие моменты, когда хотелось уйти? Не вести больше занятий, не общаться с людьми?

Ольга: Не могу сказать, что я хотела стать инструктором йоги. Я стала вести занятия под определенным нажимом.

Я занималась около 3-х лет в Индийском посольстве йогой. Мой учитель Джайя Кумар Свамишри сказал, что скоро будут экзамены для тех, кто занимается давно и регулярно. Надо будет показать, как ты ведешь, и, если все пройдет хорошо, выдадут сертификат, дающий право вести занятия. Я подумала: вдруг мне пригодится сертификат.

На самом деле мысль о том, чтобы стать преподавателем йоги, возникает после года занятий, максимум двух. Человеку кажется, что это все легко и просто: пришел, йогой позанимался, заодно и денег заработал. Я тоже так думала после первого года практики.

Но когда учитель сказал нам о возможности сдачи экзамена, я уже понимала, что все не так просто в йоге. Однако решила попробовать. Экзамен сдала успешно.

В это время Михаил Константинов (директор Московского Аштанга Йога Центра) решил, что нужно развивать йогу в Москве. Он мне предложил проводить занятия, так как мало у кого были подобные сертификаты. Андрей Лаппа, семинары которого я часто посещала в то время, поддержал эту идею: «Оля, ты хорошо делаешь асаны. Динамическую йогу никто в Москве не преподает. Ты здесь необходима». Андрей Лаппа тогда жил в Киеве. И вот, в большей степени из чувство долга, чем по велению души, я начала вести занятия в Студии «Ритамбхара» под руководством Михаила Константинова.

Вначале я совмещала компьютерную верстку и проведение занятий по йоге. Большого желания уходить полностью в йогу у меня не было.

Как это получилось – отдельная история.

Вопрос: Вы не жалели, что ушли?

Ольга: В какой-то степени жалела. Не могу сказать, что я из тех людей, которые считаю, что моя жизнь просто прекрасна из-за того, что йогу преподаю. Просто так получилось.

Вопрос: А были планы, желания еще чем-то заняться? Считает ли вы, что вы с йогой до конца?

Оля: Понятно, что с йогой я до конца. Что касается преподавания, не могу сказать, что абсолютно верно выбран путь. Так сложилось уже, глупо с него сворачивать. Я столько лет в этой системе. Если бы пошло что-то иначе, было бы тоже неплохо.

Вопрос: Я читала ваше интервью об опыте Бикрам-йоги. Есть ли какие-то стили йоги, которые близки и интересны?

Ольга: Мне кажется, что Бикрам – то же самое, что и хатха-йога, йога Айенгара, аштанга-виньяса-йога. Разницы между ними не вижу, только условия чуть-чуть меняются.

Разные стили подходят людям с разным психотипом. Я считаю, что любой человек, который занимается йогой довольно долго, вдумчиво пропуская ее через себя, создает свой неповторимый стиль. Бикрам – это имя человека, создавшего стиль, Айенгар – это тоже имя.

В Индии на вопрос, какой йогой вы занимаетесь, человек называет имя своего учителя. Так, Свами Вишну Девананда называл имя Шивананды, поэтому есть Шивананда-йога. Дхерендра Брахмачарья называл имя Свами Картикеи, ученики Брахачарья называли имя Брахмачарья.

Айенгар, наверное, первый, кто дал своему направлению собственное имя, а не имя своего учителя Кришнамачарьи. Сделал он это потому, что многое изменил в своей практике. То есть не учил своих учеников тому знанию, которое получил от Шри Кришнамачарьи.

Бикрам тоже все сам придумал, вот и назвал свою йогу своим именем.

На Западе любят все патентовать и давать красивые названия. Поэтому сейчас много названий расплодилось: «Пауэр-йога», «Анусара-йога», «Дживамукти-йога». Но все это только названия. Суть одна – все это хатха-йога, пропущенная через опыт конкретного человека.

Вопрос: А вы говорите ученику о том, что видите в нём потенциал? И было ли такое, что кому-то вы говорили: «Было бы неплохо тебе поучиться на преподавательских курсах»?

Ольга: Конечно, бывает. Я говорю об этом тем, кто готов. Но, как правило, приходят другие – те, кто позанимался один-два года. Об этом я уже упоминала. На этом этапе кажется, что все уже понятно с личной практикой, и очень хочется с другими поделиться тем, что тебе нравится.

Вопрос: Как вы считаете, сколько человек должен заниматься, прежде чем учить других?

Ольга: 6—7 лет, а лучше 10 лет. В средневековых текстах пишут, что человек, который обладает хорошей расположенностью к йоге, за 6 лет может постичь дисциплину. Я с этим согласна.

Вопрос: Это должно быть его желание быть преподавателем или благословение учителя?

Ольга: Это как ситуация складывается. В моем случае желания вести занятия не было. Преподаю, да, но желание было после первого года практики. И то какое-то зачаточное. А потом быстро ушло. Ввязалась я в это из чувства долга, которое, с другой стороны, является чувством собственной важности. Благословение от учителей у меня было. Может быть, именно поэтому я – довольно успешный преподаватель.

Знаю людей, которые очень хотели преподавать йогу, начали это делать и через какое-то время бросили, потому что не нашли своих учеников.

Что-то есть в йоге мистическое. Нужно, чтобы эта среда тебя приняла. Одного только личного желания недостаточно.

Вопрос: А как вы восстанавливаетесь? Есть свои способы, помимо занятий йогой?

Ольга: Я считаю, что важно не доводить себя до того, чтобы появилась необходимость восстанавливаться каким-то особым образом. Стараюсь вести здоровый образ жизни. Регулярно гуляю, сплю достаточно, слежу за питанием.

Я особо не утомляюсь. Нет такого: тут я работаю, а тут – отдыхаю. Просто пытаюсь не напрягаться. Не надо перерабатывать, тогда и отдыхать не надо. Стараюсь именно так жить.

Вопрос: Вы когда-нибудь были фанатичны в своей практике? У вас были травмы? И если да, то вы восстановились после них?

Ольга: Да, в самом начале я занималась с большим энтузиазмом. Получилось так, что в Индии мы столкнулись с преподавателями, которые готовят йога-спортсменов. Они показали мне технику глубокого прогиба. Достаточно быстро, за 2 года, я достигла серьезного результата. Но оказалось, что я не пластилиновая. Тело сломалось. Нужно было в какой-то момент остановиться, удовлетвориться достигнутым уровнем, но я этого не сделала. После травмы сначала было больно даже ходить. Со временем все зажило, тело пришло в относительный порядок, но того уровня гибкости, который был у меня лет 15 назад, я не достигну. Это касается только прогибов. Асаны других направлений подвижности я могу выполнять на том же уровне, что и раньше.

Вопрос: Как вы считаете, эти сложные позы и их выполнение подпитывают эго? Или, наоборот, усмиряют?

Ольга: Точно не усмиряют. Почему люди делают их? Потому что сложные позы дают больше энергии. Она по-другому начинает течь в теле, это ощущается. Но здесь мы рискуем, идем по лезвию бритвы: шаг влево, шаг вправо – упал. Эго возрастает, но если мы контролируем большое эго, ничего плохого нет.

Конечная цель йоги – слияние с Абсолютом. Чем больше эго, тем значимее человек. По крайнем мере, он себя таким ощущает. Нельзя сказать, что когда растет эго – это плохо.

В индийском эпосе часто рассказывается, как какой-то Асур (демон, божество низкого ранга) совершил аскезу, его силы и эго выросли. Он возгордился, решил подчинить себе весь мир. Чтобы усмирить его, с ним начали бороться Высшие Божества. В момент смерти он осознал, что был неправ, слился с Божеством, которое его убило, и стал Абсолютом.

То есть его большое эго привлекло внимание Божественной Энергии. Путь борьбы с Абсолютом тоже приводит к слиянию с Абсолютом.

Получается, что человек с большим эго более значим для истории. Поэтому нет ничего плохого, когда растет эго.

Человек делает сложные асаны, и эго его растет. Если получается контролировать свое большое эго и направлять полученную энергию в позитивное русло, то это хорошо для всех.

Если контроля эго не хватает, то человек слишком много на себя берет, завышая планку своих возможностей, и хочет получить еще больше, как в физическом плане, так и в духовном. В йоге такой человек либо травмируется, либо получает проблемы ментального характера. После этих проблем эго уменьшается, и человек многое пересматривает.

Вопрос: Травма – это хорошо?

Ольга: Травма учит. Желание сделать какой-то более глубокий вариант асаны раньше времени – это жадность. Делая сложные асаны, человек получает удовольствие: эндорфины в кровь выбрасываются, наступает анестезия, человек не чувствует боли и свой предел. И если мы не можем это контролировать, мы переходим грань и получаем травму.

Вопрос: Сейчас в интернете популярны красивые фотографии в предельных позах йоги. Как вы думаете, это стимулирует людей осваивать сложные асаны?

Ольга: Вы имеете в виду Инстаграм? Это новое увлечение молодежи, пусть увлекаются. Понятное дело, что к йоге это никакого отношения не имеет. Ближе к цирку. Развитие предельной гибкости – увлечение неплохое. Лучше, чем пить водку и употреблять наркотики. Только главное – трезво оценивать свои возможности.

Вопрос: Вам приходится заниматься продвижением себя?

Ольга: Так или иначе да. Но годы уже не те, чтобы выкладывать фото в Инстаграм.

Хотя, если честно, иногда я это тоже делаю. Надо что-то где-то писать, чтобы люди знали и имели возможность прийти ко мне на занятия.

Вопрос: У вас есть какое-то окружение йогов, общение с которыми важно и нужно?

Олга: Сейчас мне важно общение с Вовой, моим мужем. В каком-то ином сообществе необходимости не испытываю.

Вопрос: У вас с Владимиром совместное дело. И занятия ведете вместе, и чувствуется, что вы на одной волне. И преподавательские курсы «Ачарья» открыли.

Каково это – быть вместе семьей йогов?

Ольга: Я изначально хотела создать семью йогов. Меня вдохновлял пример Шэрон Гэннон и Дэвида Лайфа. Это супружеская пара из Нью-Йорка, они создали свое направление йоги и открыли сеть студий йоги по всему миру. Я решила, что мне нужно найти своего Дэвида Лайфа. Когда запрос во Вселенную посылаешь, ответ, как правило, приходит.

Конечно, нельзя сказать, что я выходила замуж за Вову только потому, что хотела с ним йогу преподавать. Он тогда был просто учеником. Но учеником, который подавал большие надежды. У него многое получалось хорошо. Через год после того, как мы поженились, он начал преподавать йогу. Потом вместе мы стали проводить семинары по йоге.

Я была настроена на то, что у меня должна быть только такого плана семья. Когда я занялась йогой, у меня были серьезные отношения с одним мужчиной, не разделявшим мое увлечение. И я закончила их именно потому, что поняла – не могла разорваться между йогой и этим мужчиной. Гармоничные отношения не могли существовать, потому что он был не йог. А для меня йога – это большая часть жизни.

Мне нужен был именно партнер по развитию, а не просто муж. Нам с Володей удобно идти вместе. Мы друг друга сильно поддерживаем.

Вопрос: «Не йог» в каком смысле? Просто не разделял любовь к йоге? Не хотел заниматься, не был вегетарианцем?

Ольга: Да – ответ на все три вопроса. Он считал, что это странное увлечение, совершенно никому не нужное. В один прекрасный момент я поняла, что глупо сохранять отношения с человеком, который полностью не разделяет то, что для меня очень важно. Я решила, что имеет смысл строить отношения только с тем, кто глубоко входит в практику йоги.

Я прекрасно понимала, что одна, являясь женщиной, не смогу полностью реализоваться в йоге. Мне необходима была опора, вторая половина. Ощущение, что мне нужен партнер, было всегда.

Я считаю, что женское начало без мужского начала не может полноценно раскрыться. По крайней мере, это верно для меня. Мужчина и женщина должны настроиться друг на друга и развиваться месте. У нас с Володей так все и происходит. Если какие-то конфликты возникают, мы пытаемся идти друг другу навстречу. Слушать друг друга прежде всего, а не отстаивать свою точку зрения.