Buch lesen: «Госпожа Кофе»

1. Егор

Я очень люблю свою жену, поэтому, быть может, все и случилось так, как случилось.

В то утро я проснулся очень рано, Вероника и дети еще спали, я быстро накинул на себя халат (подарок жены), сам сварил себе кофе, не спеша выпил его, любуясь видом из окна. Надо сказать, что вообще-то вид из окна нашей городской квартиры – так себе. Внизу – строительная площадка (кажется, строят мебельную фабрику), зато за ней вплоть до самого горизонта простираются экспериментальные пшеничные поля сельскохозяйственного института. А это красиво. Кругом миллионный город, а за нашими окнами – совершенно сельский (если смотреть не вниз, а чуть вдаль), мирный пейзаж. Вот и в то апрельское утро моросил дождь и поливал весенние нежные всходы пшеницы. (Зимой, кстати, по этим полям, облюбованным лыжниками, скачут самые настоящие зайцы.)

Выпив кофе, я приготовил себе два бутерброда с ветчиной, позавтракал, позволил себе выкурить единственную сигарету, затем заглянул в детскую, поцеловал Мишку и Танюшу в их теплые лобики, поправил одеяльца и, надев куртку, вышел из дома.

Мишке исполнилось два годика, Танюше – три. Это мои дети, причем оба похожие на меня, и я как сумасшедший каждый день радовался этому обстоятельству. В сущности, если бы меня тогда спросили, счастлив ли я, то я ответил бы положительно: да, я безумно счастлив. И я не понимаю мужчин, которые бросают своих беременных возлюбленных или любовниц. По мне – чем больше детей, тем лучше. Ведь это же твое продолжение, это радость, это так приятно, наконец, возиться с ними. Ну и что, что не высыпаешься первое время, зато потом, когда они начинают говорить, ходить…

Я могу часами говорить о своих детях и о своей любви к жене, Веронике, но в то утро как-то резко все изменилось. И моему счастью пришел конец.

Я вышел из дома и направился к гаражам. Наш гараж находится довольно-таки далеко, но я шел быстро, вдыхая свежий влажный воздух, и дошел буквально за десять минут. Открыл его, прошел внутрь. Хотел было уже сесть в машину, даже распахнул дверцу, но сразу понял, что в салоне кто-то есть. Что-то темнело на заднем сиденье. Это оказался мой черный рабочий халат, которым было прикрыто нечто большое. Нехорошее чувство вызвало неожиданно прилив тошноты, что обычно несвойственно для меня. Тогда я еще не мог знать, что это был страх. Страх лишиться всего того, чем я жил последние годы. Или, точнее, предчувствие этого страха.

Я подошел к задней дверце и открыл ее. Вспомнил, что примерно так же, старым рабочим халатом, я прикрывал поздней осенью сложенные на заднем сиденье ящики с помидорами и баклажанами. Если бы меня спросили, зачем я это делал, вряд ли я сразу бы ответил. Иногда делаешь что-то привычное, даже не задумываясь над этим. Возможно, для порядка. В любом случае тогда мне казалось: я поступаю правильно. Но что было прикрывать сейчас?

Я осторожно потянул за край халата. Он медленно пополз, открывая нечто для меня пока еще непонятное. Шли секунды, и вот я четко увидел спину, обтянутую коричневой вельветовой курткой. Мужскую спину. Потом показался затылок, коротко стриженный крепкий затылок. Под мужчиной, который словно бы спал, согнувшись в три погибели на заднем сиденье моего автомобиля, оказалась женщина, тоже как-то странно скрюченная. Она была почти полностью скрыта мужским телом, я смог рассмотреть довольно хорошо только согнутые в коленях ноги. На женщине был короткий розовый плащ, ноги обтягивали прозрачные колготки или чулки, еще на ней были кремовые туфли на тонких каблуках. Возможно, эти люди провели в моей машине всю ночь, а может, и несколько часов. Но то, что с ними произошло нечто страшное, было совершенно ясно. Для приличия я произнес дежурное: «Эй, кто вы?! Вставайте!», понимая, что меня все равно никто не услышит. Вернее, предполагая.

О том, что они мертвы, я старался не думать. И причина для этого у меня была веская: весь салон был буквально пропитан запахом алкоголя. Эта парочка могла просто ввалиться в мой гараж ночью, чтобы весело провести время, и так бы оно все и случилось, если бы не одно серьезное обстоятельство: я всегда тщательно запираю гараж на все замки. Да и машина тоже была заперта. Ведь я, прежде чем открыть ее, отключил сигнализацию. Мне казалось, именно так все оно и было. Хотя я мог только думать, что отключил сигнализацию, поскольку каждое утро делал это автоматически, а на самом деле машина могла быть открыта. Но гараж!!! Его я точно запирал. И следов взлома, во всяком случае, явных, я не обнаружил.

Я осторожно протянул руку и дотронулся кончиками пальцев правой руки до выпирающей горбом спины мужчины, даже как бы толкнул его.

– Э-эй, вставайте! Слышите?

Но он меня не слышал.

Возможно, любой другой человек на моем месте сразу же вызвал бы «Скорую помощь», милицию. Но я подумал тогда, что это-то я всегда успею сделать, тем более что «Скорая помощь», судя по неподвижности и какой-то страшной окаменелости тел, уже не понадобится. А милиции вообще все равно. Я сразу стал лихорадочно соображать, что может последовать после того, как содержимым моей машины всерьез заинтересуются люди в погонах. Параллельно этому я думал, следует ли мне перевернуть тела, чтобы хотя бы разглядеть лица. А вдруг это кто-то из знакомых? Выкрали на работе мой ключ от гаража, сделали слепки, копии, чтобы потом вечером, зная, что я дома и уже точно никуда не поеду, уединиться в гараже? Однако я понимал, что предполагаю невозможное, поскольку среди моих знакомых не было людей подобного плана, точнее, способных попасть в подобную ситуацию. И если кто-то из моих знакомых мужчин и собрался бы пойти налево, то свидание своей даме он назначил бы точно не в гараже: в гостинице, в квартире друга, в СВ-вагоне московского поезда. Хотя я не мог припомнить случая, чтобы кто-то из моих друзей завел себе на стороне женщину. Как-то так получилось, что в нашей компании ничего такого не практиковалось, все были заняты семьей, работой, и все у всех было хорошо. Борька Трофимов обожал свою жену, пухленькую армянку Мариэточку, которая родила ему близнецов, Сашка Аверин не мог жить без своей Тамарочки, и хотя они пока еще не завели детей, на их отношениях это никак не сказывалось, наоборот, он как мог поддерживал ее, возил по курортам, где она лечилась от бесплодия.

Я стоял в своем гараже, уставившись на собственную машину, набитую трупами, и думал о Тамаркином бесплодии. Полный бред! Но кто-то же проник в мой гараж, залез в мою машину и умер там. Мысль о том, что эти люди (возможно, любовники) могли задохнуться в машине, я отмел сразу: в гараже не чувствовалось и намека на запах угарного газа. Напротив, было свежо, я бы даже сказал, прохладно, да и окно в машине было открыто – со стороны водителя, то есть с моей. Другой вопрос, что я никогда не был их водителем.

Мне хотелось кому-нибудь рассказать о том, что со мной произошло, посоветоваться. Я представлял себе, как приезжаю на работу к Борису, рассказываю ему обо всем. И вот тут-то ловлю себя на том, что ни Борис, ни Сашка (а ведь это мои друзья!) не обрадуются тому, что они, выслушав меня, становятся как бы свидетелями этого страшного происшествия. Преступления. Двойного убийства. (Или самоубийства?) Каждый из них живет своей жизнью, своими проблемами, и, столкнувшись с такой серьезной ситуацией, вряд ли станут что-либо советовать. Больше того, я почему-то вдруг понял: ни один из моих так называемых друзей не уделит мне и минуты, чтобы порассуждать на тему: как выбраться из этой ситуации. Мы всегда охотно встречались на вечеринках, днях рождения, выезжали на трех машинах на природу и довольно-таки весело, приятно проводили свободное время. Жены наши дружили, им тоже было интересно друг с другом, а уж мы, мужики, тем более находили себе занятие по душе: футбол, бокс, преферанс, не говоря уже о рыбалке. Все как у всех.

Или же дадут один совет на двоих: срочно обратиться в милицию.

Я даже представлял себе появление в моем гараже следователей, милиционеров, экспертов. Все искоса поглядывают на меня, как бы спрашивая себя, способен ли я на убийство. А что? Гараж мой, машина моя, повсюду полно отпечатков моих пальцев. Да они сразу меня повяжут! Заставят подписать показания с признанием. Им бы крайнего найти, то есть убийцу.

Выход, однако, существовал. Избавиться от трупов. Снова прикрыть их халатом, вывезти куда-нибудь за город и оставить на обочине дороги, чтобы поскорее нашли. Да и погода подходящая – дождь. Избавиться. Это будет преступлением?

Главное, ничего не рассказывать Веронике. Во втягивании ее в эту историю нет никакого смысла. У нее и так проблем хватает. Пусть занимается детьми, домом, спокойно спит. Тем более что избавление от трупа займет не так уж и много времени – примерно минут двадцать, если поехать короткой дорогой до аэропорта, а там – по Усть-Курдюмскому направлению, поближе к Волге, к густым ивовым зарослям. Хотя почему зарослям, если я решил оставить трупы на дороге, чтобы их поскорее нашли и начали следствие.

И снова моя фантазия заставила меня «увидеть», как я останавливаю машину, открываю заднюю дверцу, вытаскиваю из салона тяжелые окоченевшие тела, и в это самое время меня кто-то видит, замечает, записывает номер машины. Вот уж тогда-то эти убийства точно повесят на меня. А машин кругом полно, даже если заехать в лес, и там наверняка встретится одна-две машины. А там, где машины, там и люди. И никуда-то от них не скроешься.

Я рассуждал, как преступник! Но я-то никого не убивал! Тогда почему же я не хочу (точнее, боюсь!!!) звонить в милицию? Откуда этот безотчетный страх перед нашей машиной правосудия? Неужели на меня настолько сильно повлиял шквал криминальных фильмов и литературы, что я и мысли не допускаю, будто меня, как обыкновенного свидетеля, выслушав, отпустят? Откуда такая уверенность в том, что меня первого заподозрят в убийствах и посадят? И кому должно быть от этого стыднее: мне или государству?

Мне просто необходимо было с кем-то посоветоваться. Но даже для этого требовалось время и спокойствие. Я решил ничего в машине и гараже пока не трогать. Потянуть время ровно столько, сколько мне может понадобиться для того, чтобы решить для себя, что же мне делать, как поступить.

Я запер гараж и отправился на работу.

2. Егор

Я – старший менеджер по продажам в одной крупной компании, специализирующейся на электротехнической продукции. Работа сложная, напряженная, особенно если учитывать мое обещание начальству увеличить объем продаж и расширить клиентскую базу взамен на помощь в получении кредита на квартиру и, конечно же, повышение процента от сделок. Каждый день, приходя в офис и устраиваясь на своем рабочем месте, я думал только о работе, вернее, заставлял себя думать только о работе, кому и что всучить по самой высокой цене, кому позвонить и договориться о встрече или послать записку-благодарность за сотрудничество с нашей фирмой. Мне нравится моя работа, и, как мне думается, я делаю ее хорошо. Но в тот день мне было не до работы. Я был вялым, думал о трупах в своей машине, о Веронике, которая к моему приходу обещала приготовить мой любимый мясной рулет, – она, бедняжка, и не подозревала о моих проблемах, мучениях, сомнениях. Думал о том, как мне найти такого человека, который согласился бы мне помочь избавиться от этих тел. Хорошо еще, что сейчас апрель, пасмурная погода, тела не так быстро разлагаются, как, скажем, в теплое время года.

Меня пригласил директор. Неожиданно. Я совсем растерялся. Начал лихорадочно вспоминать, что я такого мог сделать, за что меня вызывают на ковер. Секретарша смотрела на меня с интересом, даже как-то оценивающе. И это было на нее не похоже. Словно она по своим каналам узнала, что я получил в наследство миллион евро и теперь рассматривает меня как кандидата если не в мужья, то хотя бы в любовники.

– Егор Евгеньевич, здравствуйте, – приветствовал меня явно взволнованный, похожий на румяного колобка шеф. Костюм на нем буквально лопался, а лысина, облепленная мелкими курчавыми локонами, влажно блестела. На вид просто душка, мой хозяин тем не менее считался в своих кругах весьма толковым, умным и жестким руководителем.

– Здравствуйте, – немного оробел я. Я подумал, сейчас он спросит меня, а кого это я прячу в своем гараже и не пора ли сообщить куда следует.

– Вот, взгляните! – Он показал куда-то на стену, но я отреагировал не сразу, зато моментально вспотел от волнения. Я никак не мог понять, чего мне сегодня ждать от своего начальства – кнута или пряника.

Надо сказать, кабинет господина Дворкина Льва Вадимовича был роскошным, с дорогой итальянской мебелью, пухлыми, как и сам хозяин, диванами, креслами, картинами на стенах, толстым ковром под ногами. Длинный ореховый стол, окруженный обитыми полосатым шелком стульями, стоил, по мнению моих коллег, как монолитный чугунный мост.

Я проследил взглядом за его рукой и увидел на бледно-зеленой стене натюрморт: роскошные полупрозрачные, выполненные акварелью маки в белом стеклянном кувшине на фоне узорчатого темно-зеленого шарфа, небрежно брошенного на спинку тонкого ажурного стула. Картинка солнечной дачной жизни. Не хватает только дамы в сарафане и соломенной шляпке.

– Ну, как вам натюрморт?

– Итальянцы? – сразу спросил я, понимая, что это спрятанная под стекло репродукция. – Или французы?

– Я узнал, что вы заканчивали наше художественное училище. Но по линии рисования не пошли из-за раннего брака, детей. Словом, вам пришлось зарабатывать деньги. Верно, Егор? – Он разговаривал со мной так, словно внезапно открылось, что я – его сын, и он пытается рассказать мне, что ему обо мне известно.

– Да. А в чем, собственно, дело?

– Понимаете, мне подарили этот натюрморт мои друзья. Я знаю, что подарок дорогой, поскольку приблизительно представляю, сколько он может стоить.

– Да это же репродукция!

– Нет, вот здесь вы ошибаетесь, Егор. Это подлинник. А вот автора вы, может, и знаете, – сказал он лукаво. – Она известна в узких кругах. Хотя ее картины выставляются за границей и пользуются там большим спросом. Но что особенно приятно, эта художница живет здесь, у нас, в Саратове.

И тогда я понял, что вижу перед собой работу Маргариты Орловой. Я не знаю, как я это понял, ведь я всего лишь один раз был в ее мастерской – помогал ей упаковывать работы для выставки в Питере. Маргарита – художница от бога. И ее картины на самом деле стоят очень дорого.

– Это работа моей знакомой художницы – Риты Орловой, поздравляю, – сказал я. – У ваших друзей отличный вкус. Не знаю, как я сразу это не понял.

– Что не поняли? Что у моих друзей отменный вкус или что это работы госпожи Орловой?

Я не стал отвечать на его риторический вопрос. В этом не было никакого смысла.

– Да, это действительно ее работа, и когда я смотрю на эти маки, мне хочется жить, вы понимаете меня? Жить, просто жить. Эта акварель буквально светится. Она наполнена солнцем, летом, теплом. И этот шарф. Мне кажется, здесь не хватает самой Риты. Знаете, я видел ее только мельком и был поражен красотой этой женщины.

Я пока еще не понял, зачем он меня вызвал.

– Я понимаю, Егор, вы никак не возьмете в толк, зачем я вас пригласил. Я объясню. Во-первых, хотел выяснить, узнаваема ли эта работа, производит ли она на людей вроде вас особое впечатление, а во-вторых, мне сказали, что вы лично знакомы с Маргаритой Орловой и бываете у нее в мастерской, что вхожи в ее дом.

Значит, он до этого разыгрывал передо мной комедию.

– Это сильно сказано! – воскликнул я. – Я знаю Риту, это так, но сказать, что я вхож в ее дом, что вот так запросто могу прийти к ней в гости… Нет, это неверно.

– И все равно. Вы с ней лично знакомы, причем по творческой линии, так?

– Да, так. У нас были общие знакомые. – Не хотелось рассказывать, что в последнее время мы с Ритой все чаще и чаще встречались на похоронах наших коллег: кто-то повесился, кто-то спился.

– Так вот. Мне очень нравятся работы Орловой. Я видел ее картины в Интернете, еще мне достали буклеты с ее выставок в Париже и Милане. Дело в том, что она сейчас мало пишет, а если и пишет, то все продает за границу, у нее есть почитатели в Европе. А я тоже хотел бы купить у нее несколько картин.

– Если у вас есть деньги, то не думаю, что она вам откажет. Какая ей разница, кто платит?

– Да я все понимаю. Егор, прошу вас, познакомьте меня с ней. Я хочу увидеть ее мастерскую, ее работы. Я буквально очарован этой женщиной.

– Вы ни разу ее не видели?

– Говорю же, видел, но мельком. Так вы устроите мне встречу?

– Хорошо, я постараюсь.

Я подумал: быть может, сама судьба посылает мне на помощь Риту. И хотя мы знакомы с ней не так чтобы близко, но я знал: ей нравятся мои работы, одну она даже купила для своего загородного дома. Она сразу же поняла, что это подражание Брейгелю. Красно-белые тона, человечки на санках на белом снегу, каток. Мы познакомились на выставке одного нашего общего знакомого, разговорились, потом как-то случайно встретились в городе, посидели в кафе, Рита сказала, что готовит выставку и ей нужна помощь. Словом, пообещала накормить меня пирожками, если я помогу ей упаковать картины. Муж ее целыми днями на работе, сильно занят. Я даже не спросил, чем он занимается. Я просто смотрел на нее и думал, что, если бы не встретил свою Вероничку, то непременно влюбился бы в Риту, ведь в нее невозможно не влюбиться.

– Вот и отлично! Займитесь этим прямо сейчас. Для меня это важно.

Я пожал плечами. Хозяин – барин.

– Вы хотите сказать, Лев Вадимыч, что я должен немедленно оставить свое рабочее место и отправиться на встречу с Ритой? – решил уточнить я на всякий случай, так как мой шеф слыл человеком достаточно строгим в вопросах дисциплины своих подчиненных.

– Да, именно это я и хочу сказать, – уже более раздраженным тоном ответил мне Дворкин. – Вы что же это думаете, что меня, кроме работы, ничего в жизни не интересует? Да меня, если хотите знать, вдохновляют работы Маргариты Орловой. Вы, как человек искусства, должны меня понимать. Хотя я тоже понимаю вас. Думаете, ваш шеф спятил, раз решил таким вот странным образом знакомиться с художницей. Что ж, в этом есть доля правды. Но, как бы то ни было, я жду от вас результата уже к концу рабочего дня. Не думаю, что у вас есть моя визитка, поэтому вот, получите. Минутку, я сейчас добавлю свой мобильный. Вот.

На роскошной, бежевой с золотым тиснением визитке Льва Вадимыча появился написанный от руки номер его мобильного телефона. Да и кто бы мог подумать, что меня в кои-то веки удостоят такой чести. И все бы ничего, если бы голова моя не была заполнена мыслями, совершенно отвлеченными от порученного мне дела.

Хотя, рассуждал я, выходя из офиса и направляясь к парковке такси (оказывается, не так-то легко отвыкать от хороших привычек вроде личного авто), быть может, именно это хотя бы на время отвлечет меня от мыслей о трупах?

Заявляться к такой занятой особе, как Маргарита Орлова, без предварительного звонка было бы верхом невежливости. Поэтому я достал свою записную книжку и позвонил. Разумеется, услышав мой голос, она меня не узнала. Да и кто я ей такой, в самом-то деле?! Но потом, когда я напомнил ей, что помогал упаковывать картины к выставке, моментально вспомнила.

– Слушаю вас, Егор. Что-нибудь случилось?

Интересно, почему она меня об этом спросила? Как будто бы к ней обращаться можно лишь в случае, если что-то случится. Это потом мне станет ясно почему.

– Да нет, в общем-то. У меня к вам одно дело. Не хотелось бы об этом по телефону.

– Хорошо, – в ее мелодичном голосе прозвучала улыбка, мне показалось, она, слава богу, в хорошем настроении. – Приезжайте. Адрес помните?

Конечно, адрес я помнил.

– Я буду у вас через четверть часа, – пообещал я, остановил такси и поехал в сторону главпочтамта, рядом с которым, в глубине старого двора, заросшего липами и дубами, находился дом, в котором жили и работали художники.

Когда мне открыли дверь, я почему-то понял Дворкина и его нетерпение как можно скорее познакомиться с Ритой. И никакими картинами он не заинтересовался, все это чушь собачья! Он просто-напросто где-то на приеме встретился с Орловой, успел восхититься ею, а потом и влюбиться и вот теперь не знал, с какого боку к ней подойти, чтобы не спугнуть, чтобы быть вхожим в ее дом.

Как она была хороша! В черных домашних фланелевых штанах, тонком черном же свитере, облегавшем ее стройную фигуру и подчеркивающем полную грудь. Волосы уложены в высокую прическу, однако один непослушный локон закрывает часть глаза и скулу. Маленький аккуратный носик слегка припудрен, губы не накрашены, но все равно выразительны, нежны. Я и сам любовался ею, пока не услышал:

– Здравствуйте, Егор. Проходите. – Она улыбнулась, и от этой улыбки мне стало почему-то удивительно спокойно на душе. Словно я встретил хорошего друга, того самого, которого искал весь день (или всю жизнь?). – Сейчас Марк придет обедать. С таким трудом уговорила его заехать хотя бы на пять минут. Вечно отправится на работу чуть свет, и до самой ночи его нет. Знаю, что ему даже покушать некогда.

– И кто у нас муж? – спросил я, вспомнив Марка Захарова. – Волшебник?

– Почти, – это прозвучало как-то необыкновенно грустно и в то же время с ноткой гордости. – Да вы проходите. Мне почему-то кажется, я не ошиблась, и вы пришли все же не по мою душу, а к Марку.

– Нет, я пришел действительно к вам. Точнее, меня прислали.

Конечно, я хотел начать издалека и постепенно подойти к личности господина Дворкина, чтобы не отпугнуть ее ухаживаниями абсолютно незнакомого ей человека, но вышло так, как вышло.

– Будем пить чай или вы все же подождете Марка, и тогда пообедаем все вместе?

Мне хотелось и чаю, и пообедать, и узнать подробнее, кто у нее муж, поскольку до этого времени меня этот вопрос как-то не особо интересовал. Я не знал, что ответить, горло мое пересохло, да и есть хотелось, тем более что мой организм привык к определенному режиму, а время обеда уже давно прошло. Я пожал плечами и ничего не сказал.

– Хорошо, я все поняла. Сначала чай, а потом обед, идет?

Я улыбнулся вместо ответа.

– Пойдемте сразу на кухню, поверьте, там очень уютно, да и поговорим, пока я буду готовить рыбу.

Рита поставила передо мной красивую чашку с чаем, а сама вернулась к разделке селедки.

– Марк обожает селедку, но не любит пачкать руки. Вот и приходится отделять кости.

– Вы балуете своего мужа.

– Это точно. Егор, так что за дело привело вас к нам? У вас взгляд человека, который растерян и не знает, как ему поступить.

– Рита, откуда вы все знаете? – Я почему-то почувствовал себя таким слабым, что даже уронил ложку.

– Говорю же – взгляд. Признаюсь, я иногда пишу портреты. Не скажу, чтобы это у меня здорово получалось, но я стараюсь. Знаете, у меня проблема – нет натуры. Марк не хочет, чтобы в нашем доме толпились посторонние, и это понятно. Но, с другой стороны, все наши знакомые – люди занятые, у них нет времени мне позировать.

– А я согласен! – вдруг воскликнул я. – Только после работы. Моя внешность вас бы устроила?

– Вы?! Хорошо, я поговорю с Марком. Что касается внешности, то меня устроила бы любая внешность, это же упражнения. Вы уж извините, что я так откровенна. Вот познакомитесь сейчас с ним, думаю, он согласится.

– Рита… – Я прислушался к тишине квартиры, потом посмотрел на спину женщины, и мне почему-то показалось, что вот ей-то я могу довериться. Я попал в такую спокойную, домашнюю обстановку, где почувствовал себя совершенно комфортно, уверенно. И Рита, стоящая передо мной и разделывающая рыбу, показалась мне близким и родным человеком. Откуда появилось это чувство, понятия не имею. Возможно, оно возникло потому, что я искал такого человека, мне было просто необходимо выговориться, поделиться своей бедой, и вот я оказался здесь, в этом доме. Нет, все-таки в жизни нет случайностей. И просьба Дворкина встретиться с Ритой тоже оказалась для меня не случайной. Словно кто-то вел меня сюда.

– Вы извините меня, Егор, что я стою к вам спиной. Я уже закончила. Сейчас вот руки вымою.

И она села напротив меня. Улыбнулась.

– Ну? Что там у вас? Выкладывайте.

– У меня жена Вероника и двое маленьких детей – Мишка и Танюша. У нас хорошая семья. Я работаю у Дворкина, может, слышали? – Я напрягся.

– Лев Вадимыч? Да, меня знакомили с ним не так давно. И что же?

– Сегодня утром я открываю гараж, а в моей машине два трупа – мужчина и женщина, – выпалил я и отвернулся к окну.

– Ничего себе поворотец, – услышал я. – И что? Кто эти люди?

– Да в том-то и дело, что понятия не имею. Вернее, я даже и не пытался выяснить, кто это. Они лежали на заднем сиденье машины вповалку.

– Одетые?

– Ну да! Нет, вы не подумайте, они на самом деле были одеты, да и газом в машине не пахло, так что они не угорели, как это иногда бывает с любовниками, скрывающимися в гаражах.

– Крови, следов выстрелов или что-нибудь еще не заметили? Может, на одежде пятна.

– Нет. Ничего такого не заметил. Они словно спали, но в то же самое время не спали. Не дышали. И уже успели окоченеть.

– Гараж был взломан?

– Нет. Я открыл его своими ключами, как обычно.

– У кого еще есть ключи от вашего гаража, от машины?

– У Вероники. Есть еще один, третий комплект ключей, в секретере.

– Он на месте, вы проверяли?

– Да нет же! Не успел. Вернее, я после этого еще не был дома.

– Судя по тому, что вы здесь, у меня, милицию вы вызвать побоялись, так?

– Так.

– Но почему? Ведь вы же ни при чем?

– Понимаете, у меня до этого была такая спокойная жизнь. Маленькие дети, Вероничка, – заныл я. – Я побоялся, что меня задержат, начнут задавать разные вопросы. Скажут: машина ваша, отпечатки пальцев повсюду ваши, гараж не взломан. Знаете же, как у нас бывает. Вот я и подумал, что сначала надо бы с кем-нибудь посоветоваться.

– И вы выбрали меня? – Красивые тонкие брови Риты взлетели вверх. Какое-то время она внимательно рассматривала мое лицо. – Думаю, одним позированием вы со мной не расплатитесь, Егор.

– В смысле?

– Целый год позировать будете, да еще и голым. Ну как, по рукам?

– Голым?

– Да-да, и только за то, что я выслушала вашу страшную историю.

Я ничего не понимал.

– Зачем вы солгали, что у вас ко мне дело, ведь подобными вещами занимается мой муж, Марк? Вы ведь знаете, чем он занимается?

– Судя по тому, как вы о нем отзывались, он какой-нибудь крупный предприниматель. Или чиновник.

– Мой муж – Марк Александрович Садовников – следователь прокуратуры. И я никогда не поверю, что вы об этом не знали. А вот, кстати, и он.

Послышался звон ключей, потом мужской голос позвал:

– Рита? Душа моя, я пришел, как и обещал!

И в кухню вошел высокий худощавый мужчина в темном костюме – роскошный брюнет с сине-зелеными глазами и мужественным выразительным лицом. Признаться, я и без того был сбит с толку, узнав, что попал, что называется, в осиное гнездо – в квартиру следователя прокуратуры, а тут еще он сам, да только нисколько не похожий на следователя. Мужчина с такой внешностью мог бы играть героя-любовника или же рекламировать мужскую одежду.

Увидев меня, Марк Александрович сразу онемел и, медленно повернув голову, как бы спросил взглядом жену: могла бы и предупредить.

– Марк, познакомься, пожалуйста. Хотя я вас уже прежде знакомила. Это Егор, Егор Красин, помнишь, он помогал мне подготовиться к выставке в Питере. Мы с ним еще картины упаковывали.

Марк сразу же как будто расслабился и даже вздохнул с облегчением.

– Да, я вас не сразу узнал, извините.

– Марк, давайте пообедаем. Егор пришел по делу, ко мне, да только никак не решится рассказать, в чем оно состоит. Думаю, его кто-нибудь попросил написать портрет, я угадала, Егор?

Пока она говорила, я взмок от волнения. Одна ее фраза, что я пришел к ней по делу, чего стоила. Ведь я думал, она расскажет сейчас мужу о гараже. Однако я ошибся и теперь смотрел на Риту с благодарностью.

– Да, почти угадали, – ответил я. – Дело в том, что мой шеф, Дворкин Лев Вадимович, даже с работы меня отпустил, попросил, чтобы я уговорил вас познакомиться с ним. Представляете, прихожу сегодня в его кабинет, вернее, это он меня вызывает, а на стене ваш натюрморт с красными маками в белом кувшине.

– Дворкин? Но ведь эту работу купили совсем другие люди. – сказала Рита, разливая по тарелкам суп. – Марк, кажется, это какие-то твои знакомые.

– Они покупали подарок, но кому именно, я не спрашивал. – Марк с аппетитом поедал селедку. – Рита, я вот селедку ем, а она с луком. Знаешь ведь, что нельзя… что мне с людьми общаться.

– Разгрызешь несколько кофейных зерен, а перед этим лимонную корочку пожуешь, вот и все. И что же понадобилось от меня господину Дворкину, а, Егор?

– Думаю, он хочет посмотреть вашу мастерскую, ваши работы. А еще он готов покупать ваши картины, говорит, что, глядя на них, хочется жить. Он дал мне номер своего мобильника и просил меня доложить ему о результате нашего с вами разговора.

– Я сам свяжусь с ним, – сказал Марк. – Но какой странный, однако, способ он выбрал, чтобы выйти на тебя, Рита. Может, он в тебя влюбился?

– Хорошо, Марк, ты сам договорись с ним о встрече. Думаю, он сможет посмотреть мои работы. Тем более что я закончила вчера свои фиалки.

– Нет-нет, Рита, второе я уже не буду. Я сыт, и мне надо убегать.

– Марк! Это же утка!

– Когда вернусь. Все, мне некогда.

Я понимал: мне надо быстро, пока он не ушел, принять решение: рассказать ему то, что так мучило меня целый день, или нет. Я посмотрел на Риту и попытался взглядом понять, надо ли мне останавливать его своей проблемой или нет. И вдруг увидел, как она, закрыв плотно глаза, кивает мне головой. Вероятно, она решила, что Марк может мне помочь. Собственно говоря, а кто еще, как не следователь прокуратуры, объяснит мне, в чем я прав, а в чем заблуждался и как мне вырулить из этой непростой и уже запущенной ситуации.

– Марк Александрович, – начал я неуверенно, не спуская с него, уже встающего из-за стола, взгляда. – Можно я скажу вам что-то? Это займет всего одну минуту. Просто мне необходимо посоветоваться.

Я снова посмотрел на Риту.

– Марк, Егор сегодня утром пришел в свой гараж, а там, в его машине, – два трупа. Мужчина и женщина, – помогла мне она.

Марк резко обернулся и посмотрел на меня.

– Что? Я не ослышался?

– Нет, Марк Александрович, вы не ослышались.

– Милицию не вызывал, так? – строго спросил он, словно заранее зная ответ.

– Не вызывал, я побоялся последствий.

– Как выглядит мужчина? – почему-то сразу спросил Марк.

– Я его не переворачивал. Боялся дотрагиваться. Могу только сказать, что у него затылок крепкий. Стриженый.