Buch lesen: «Лабиринт грешников»

Schriftart:

1
Помни о смерти

Трупы пахнут аммиаком.

Рейчел знала этот простой факт из уроков химии, могла написать формулу и строение. У аммиака ковалентная полярная связь, три одинарные сигма-связи. Девушка еле сдерживала смех, клокочущий в горле. Как просто переводить все в сухие факты, цифры. Обезоружить смерть, сорвав пелену мистицизма и загадки. Что останется без этого шлейфа таинственности? Простое тело: кости, мышцы, органы, кожа. Ничего необычного, однако дух захватывает от осознания, что что-то поменялось. Что-то существенное сломалось бесповоротно.

Нечасто удается увидеть тело так близко. Мертвое тело. Нет, Рейчел не раз смотрела фотографии из отчетов, видеозаписи с мест преступления, однако это было совершенно иное ощущение. Захватывающее, пробирающее до костей.

Это наверняка был какой-то странный розыгрыш. Труп девушки в одном белье. Темная кожа кажется бледной в тусклом свете ламп. Руки связаны сзади, а поза, принятая ею, была далеко не самой приличной. Портупея еле удерживала вместе лоскутки плоти – от грудины до тазовых костей тянулся широкий надрез, обнажавший блестящие темные внутренности. Было в этом нечто неестественное, пугающее, пробуждающее дремлющие первобытные инстинкты. Отчего труп вызывает ужас? Быть может, дело в остекленевших глазах? Или во всем виноваты окостеневшие пальцы, навсегда запечатлевшие предсмертную агонию?

Это то, что Рейчел удалось рассмотреть за несколько мгновений всеобщей безмолвной паники, заморозившей течение времени. Потом же все вокруг потонуло в хаосе. Охранник кричал что-то, стайка студентов испуганно спешила покинуть помещение, пропахшее смертью, а девушка, словно завороженная, лихорадочно подмечала детали. Эта картина отпечаталась у нее на подкорке, появлялась перед закрытыми веками. Горло Рейчел болезненно сжалось, а воздуха катастрофически не хватало. Липкая тревога душила ее, мешая осознать происходящее вокруг.

Она должна была испугаться тела, но оно пробудило странный, почти извращенный интерес и азарт. Рейчел собиралась стать криминалистом, а жизнь преподнесла ей самый лучший из возможных подарков – чужую смерть. Красота преступления, его филигранность и некая академичность вызывали трепет. Перед юной студенткой юридического факультета развернулась картина, которой впору быть описанной в учебных материалах академии ФБР.

Страх витал в воздухе: он исходил от пораженных студентов, пропитал вязкую тишину, исходил будто прямо из бледного тела девушки.

Чего же обычно боятся люди на местах преступления? Чужой смерти? Чушь. Они боятся, что убийца где-то совсем рядом и он, несомненно, готов повторить содеянное. Об этом, видимо, подумал и доблестный страж порядка, задремавший в этот ранний утренний час в своей будке. В этом университете никогда ничего не случалось – максимум В-группа устроит массовый бойкот университетских занятий после очередной пьяной тусовки или выльют водку в общественный кулер в коридоре кампуса. Ведут себя, словно дикие животные.

Рейчел огляделась по сторонам и заметила, что теперь она отнюдь не одна. Вокруг собралась небольшая группа заинтересованных студентов. Их всего пятеро, а она скользила по лицам взглядом, стараясь прочитать эмоции. Ее мозг отказывался работать в полную силу, хоть она и прекрасно осознавала уникальность первых минут с момента нахождения тела. Убийцы ведь всегда возвращаются на места преступлений. А этот точно хочет быть замеченным.

* * *

Она крепко сжимала в руке конспект по социологии, когда открылась дверь. Рейчел первая в очереди на допрос к спешно прибывшим детективам. Администрация университета выделила кабинет секретаря под нужды полиции. Следователь мазнул по лицу девушки взглядом и отодвинул стул. Она ждала вопроса и не открывала рот. Главное – не болтать лишнего, чтобы не навлечь подозрения. Молчание – золото. Особенно его ценность ощущается, когда приходится сидеть напротив угрюмого детектива. Студентка механически подмечала особенности мужчины: волосы черные, без седины; взгляд острый; пальцы тонкие, явно грубые; впалые щеки.

– Рейчел Симмонс? – спрашивает он, листая ее личное дело.

Девушка бездумно взглянула на свою фотографию на обложке: натянутая улыбка, чистая и выглаженная форма и собранные в тугой хвост темные волосы. Этому следователю не нужен ответ, он включил на диктофоне запись, чтобы после переслушать ее и зацепиться за любую мелочь. Студенты будут заходить один за другим, а запись прерываться не должна. Она прекрасно ознакомлена с правилами.

– Двадцать один год. От помощи адвоката отказалась. Почему?

– Я свидетель, – Рейчел дернула плечом, подаваясь вперед. – Свидетелям адвокаты не требуются.

– Юридический факультет, выпускной курс… Ты изучаешь криминалистику. – Следователь сощурился, сверяясь с карточкой из личного дела.

– Да. – Она невольно отодвинулась, вжимаясь лопатками в спинку стула.

– Сможешь составить психологический портрет преступника? – Детектив приподнял бровь, внимательно оглядывая студентку.

Этот вопрос не стал неожиданностью для нее. Когда есть тело, должен быть и убийца. Это просто как дважды два. Вот только осознать, что человек, выпотрошивший бедную девушку, ходил по одним коридорам с ней и, возможно, даже здоровался, неимоверно трудно. Это был один из самых престижных университетов, за исключением тех, что входили в Лигу Плюща. Обучение стоило дорого, а грант выбить крайне тяжело. Оттого и произошло негласное деление факультетов на группы разной сложности. А – для особо целеустремленных и разумных. В основном состоит из ребят, заработавших грант своим трудом, и тех немногих затесавшихся обманщиков, купивших призовые места на международных конкурсах и олимпиадах. В – пристанище для деток богатых родителей, упекших своих чад подальше от себя, чтобы потом хвастаться их дипломом приличного учебного заведения на светских вечерах в изысканных ресторанах. На официальном уровне это никак не подтверждалось, но все специальные курсы, расписание занятий были составлены в соответствии с этим разделением. И, к сожалению, социальную стратификацию никто не отменял. В случае возникновения проблем это ощущалось особенно отчетливо.

– Не уверена, что достаточно квалифицирована и информирована для выполнения функций специального отдела ФБР, – ровно произнесла Рейчел, недовольно нахмурившись.

Следователь закивал, продолжая читать ее личное дело. Она не желала давать ответ, однако определенные догадки все же были у нее в голове.

– Хорошо… Тогда расскажи мне все, что ты заметила. Первый свидетель – будущий криминалист. Надо же. – Он невесело ухмыльнулся и постучал ручкой по столу.

Ногти его аккуратно пострижены, кольца на пальце нет, а манжеты рубашки чуть помяты. По натуре педантичен, но слишком спешил на место преступления. Не местный следователь – акцент подсказывает, что в штат Вашингтон он переехал из южных краев. Исключить можно только Техас и Калифорнию. Не было в его словах характерных диалектов или слишком тягучих звуков. Однако его грамматические конструкции выдавали с головой происхождение, равно как и то, что детектив силился избавиться от любых признаков, выдававших его.

Рейчел сжала челюсти. Одно дело – отвечать на лекциях, анализируя знаменитые дела прошлого, другое – говорить об убийце, который находится рядом. Легко понять решение, когда знаешь ответ.

– Она одевалась не сама. Ее использовали как куклу, – поправила себя девушка. – Портупея сидела хорошо… точнее, надета была аккуратно, однако слишком туго. К тому же, насколько я видела, разрез находился под ремнями. Белье было грязное, его не меняли после смерти. – Рейчел чуть сжала губы, чтобы опустить подробности, но они оба прекрасно понимали, что происходит с телом после смерти. На лекциях этот процесс деликатно называли «очищением». – Скорее всего, она ждала… – запнулась девушка.

– Продолжай, – настойчиво сказал следователь.

Он подался вперед, сощурив глаза. Морщины стали чуть заметнее. Детектив был почти гладко выбрит, однако на впавших скулах виднелась легкая щетина.

– Ждала своего парня, возможно.

– Кого?

– Я не была с ней знакома, сэр. – Рейчел сжала губы. – Она училась на другом факультете, общих межфакультетских курсов у нас не было, никаких дополнительных занятий по праву она не брала. Не знаю даже, был ли у нее парень. Это лишь догадка. Не более.

– Да, я уже наслышан о вашей системе. И какие отношения между учениками разных… уровней?

– Нейтральные, – сухо произнесла Рейчел, вглядываясь в лицо следователя.

Ей не нравилась выбранная им тактика допроса: она слишком уж отличалась от того, что она ожидала, от того, что не раз видела на видеозаписях. Не хватало стандартных вопросов, ответы на которые девушка уже прокручивала у себя в голове, ожидая приглашения на допрос.

– Мотив убийства?

Детектива будто бы не интересовали подробности ее жизни. Конечно, он уже все знал. Ему не нужна информация, только ее реакция на быстрые вопросы, не оставляющие времени на размышления и продуманную ложь. Это сбивало с толку, мешало.

– Что? – Студентка мотнула головой. – Откуда мне знать, я смотрела на труп всего минуту…

– Ты когда-нибудь слышала про профайлинг?

– Да. – Рейчел слегка улыбнулась.

Описывать уже встреченных ею людей – своеобразное хобби. А вот давать характеристику абстрактным личностям давалось с трудом. Она знала, что хороший профайлер может определить привычки человека по его почерку, а видя жертву – с легкостью расскажет всю подноготную преступника. Владеть таким мастерством – мечта. Ее хаотичные заметки – чистой воды баловство. Однако Симмонс испытывала одну существенную проблему: ей с трудом удавалось распознать мотивацию. Она была хороша в считывании эмоций, отлично понимала невербальные сигналы, но детерминирующие связи уловить никак не удавалось.

Рейчел не могла понять, как одно событие из жизни приводит к поломке, влечет за собой девиацию. Сколько ужасов должно произойти с человеком, чтобы он сломался, разрушил в себе все человеческое и отдался навязчивому желанию отнимать жизни? Кто-то сумел сохранить в себе доброту и свет после жестокой Вьетнамской войны, смог закопать в себе воспоминания о горящих заживо людях; о телах, съеденных голодными подростками в покинутых деревнях, пропахших напалмом. Некоторые же бросались в омут безумия с головой после малейших жизненных трудностей. Однако Рейчел была убеждена, что были и другие. Те великие умы, о которых писал Достоевский. Те немногие, что шли на убийства с холодной головой и точным расчетом, преследовали свою цель, понятную лишь им самим. В отличие от героя «Преступления и наказания», они не самоутверждались, не доказывали свою ценность. Смерть для них была лишь частью плана, побочным явлением.

– Мне нужен портрет убийцы. Его психотип.

Голос детектива вытянул Рейчел из ее пространных мыслей, тянувшихся из самых темных уголков ее разума.

– Почему вы спрашиваете меня? – сорвался с губ совершенно естественный вопрос. – Уверена, что ФБР этим делом будет крайне заинтересовано.

– Потому что ты одна со всего юридического факультета выбрала специализацию по криминалистике, Рейчел. Остальные студенты цивилисты. И ты учишься в этом месте, с этими людьми, должна быть осведомлена о внутренних отношениях в разы больше, чем приглашенные детективы или агенты. К тому же, насколько я вижу, ты проходила практику. Я не жду точного портрета, но считаю, что твои размышления могут помочь. – Детектив заговорил мягко, сразу уловив в словах девушки внутренний протест, сопротивление. Он менял тактику, адаптировался, стремился установить необходимый психологический контакт. А Рейчел слегка льстило, что кто-то всерьез заинтересовался ее мнением. Мнением в сфере, в которой она сама считала себя почти профессионалом.

– Мне кажется, субъект потерял контроль, – со вздохом произнесла Рейчел, вспоминая все методические рекомендации, что успела изучить. – Может, она изменила ему или…

– То есть это разовое убийство? – Следователь приподнял брови.

Он был удивлен? Уголки его рта чуть поползли вниз. Рейчел сразу поняла, что неверно идентифицировала эмоцию. Это было не удивление – разочарование.

– Нет? – Она нахмурилась.

– Как думаешь, почему он вынес тело в общий холл?

– Это не раскаяние. И точно не безумие. Он хотел, чтобы ее нашли, – проговорила Рейчел, а пальцы закололо.

Она боялась себе признаться в том, как вдохновила ее эта мысль. Ее обрадовало, что это произнес следователь.

– Он не собирается ограничиваться одной только Рут Барбер, – устало завершил ее мысль следователь.

– Значит, мы едем домой? – с сомнением спросила Симмонс.

Следователь встал и оглядел кабинет. Он сжал губы. За окном простирался лес. Некоторые деревья уже тронуло золото осени, а ели, казалось, сопротивлялись времени. Тучи нависли над полуобнаженными ветвями, грозясь разразиться грозой или ливнем. Вид был не слишком умиротворяющим. Казалось, что лес плотной стеной сомкнулся вокруг академии, захлопнул ловушку, отрезал от цивилизации.

– Это значит, что убийца точно знал, когда в холл можно пронести тело. Возможно, даже пытался раньше. И это значит, что он находится в этом университете среди студентов, преподавателей или технического персонала. К сожалению, мы не можем рисковать и отпускать в город такого преступника.

– И что тогда? – Рейчел непонимающе мотнула головой.

Детектив усмехнулся, склоняя голову набок. Его тонкие сухие губы растянулись в грустную усмешку.

– Нам придется блокировать все выходы из университета, пока не закончим перекличку и допрос, – уклончиво ответил мужчина.

– И пока вы его не поймаете, – добавила она, прекрасно читая между строк. – Мне можно идти?

– Куда-то спешишь? – Он поднялся, отдавая ее личное дело.

Его цепкий взгляд колол кожу, покрытую тонким слоем холодного пота.

– Хотела зайти к подруге.

Это была чистейшая правда. Однако дело в том, что Оливия Шеферд точно узнаёт все сплетни одной из первых в университете. Она обладает поразительным даром собирать информацию по крупицам, выстраивая стройную, однако не всегда правдивую картину произошедшего. Шеферд отлично строила теории, пользовалась своими связями, – определенно будущая журналистка. В ее призвании никто не сомневался ни на минуту. Они с Рейчел были в этом похожи.

Симмонс поднялась, разминая затекшие ноги, и с усмешкой заметила свою характеристику от преподавателя по криминалистике.

– В такие моменты… Очень важно иметь человека, который знает ситуацию изнутри и обладает специальными знаниями. Человека, который будет готов помочь с внутренними конфликтами и недовольством или даже заметит нечто крайне важное. Это ведь неплохой способ продемонстрировать свои знания юридической психологии, правда? За помощь ведь можно получить награду от губернатора или капитана полиции. Я думаю, что это высоко ценится при трудоустройстве в правоохранительные органы. – Следователь довольно улыбнулся. Он знал, на что стоит давить, как убедить сотрудничать. Однако правда в том, что Рейчел никакие убеждения не были нужны. Она сама горела желанием стать частью громкой и масштабной истории.

– Я понимаю, сэр, – кивнула девушка, сдерживая довольную улыбку.

Причастность к расследованию, пусть лишь в качестве информатора, ей только на руку. Опыт в этой сфере лишним не бывает.

– На кону стоят жизни учеников. Не стоит что-то скрывать, мисс Симмонс.

– Конечно. До свидания, – холодно улыбнулась студентка, скользнув глазами по его бейджику, – детектив Сандерс.

* * *

Оливия Шеферд – самая большая сплетница университета. Если повесить на нее такой ярлык, совершенно неясно, каким образом она стала лучшей подругой местной заучки. Сейчас Лив сидела в актовом зале, увлеченно печатая что-то в ноутбуке. В университете интернет был только на учительских компьютерах, так что она определенно писала очередную заметку для будущей статьи. Повод теперь был, причем достаточно веский. Идеально накрученные светлые кудри девушки падали на сосредоточенное лицо. За ухом, как всегда, была ручка. Рейчел улыбнулась, видя такую привычную вещь, что странным образом успокаивала в этом торжестве безумия.

Сидевшие вокруг ученики оживленно переговаривались. В основном все студенты были в привычной строгой форме, но, похоже, некоторых вытащили из кроватей, чтобы посадить в общий зал. Так ведь легче их контролировать. Судя по листку, который держала декан миссис Эдвин, стоявшая у входа, все ученики уже были здесь. И преподаватели тоже.

Университет небольшой, вмещает в себя несколько гуманитарных факультетов и пару сотен студентов. При желании с каждым можно познакомиться лично. Вот только у Рейчел таких целей никогда не было, чего не скажешь о ее подруге.

Симмонс оглядывалась вокруг, пытаясь выцепить из толпы знакомые лица. Двери актового зала охранялись безразличными полицейскими, а из немногих университетских друзей видно было только Оливию. Рейчел не была уверена, что готова к шквалу вопросов, однако выбора особо не было: информация требует жертв. Пробормотав извинения, девушка протиснулась сквозь плотные ряды недовольных студентов.

Оливия не замечала Симмонс, поэтому той пришлось довольно громко кашлянуть, чтобы подруга отвлеклась от своей статьи.

– Рейч! – восторженно проговорила она, перекладывая ноутбук на соседний стул. Оливия поднялась и крепко прижала к себе подругу, похлопывая ладонями по спине. – Полиция что-нибудь говорит?

– Я в порядке, Лив, спасибо, что спросила, – укорила она Шеферд.

– В тебе я не сомневалась ни секунды. Кто подозреваемый? Я слышала, что эта жертва – девушка из В-группы…

– Рут Барбер, – кивнула Рейчел.

– Точно. Сейчас допрашивают ее парня… Шона. – Она улыбнулась, будто это должно все объяснить. Увидев недопонимание во взгляде подруги, Оливия закатила глаза. – Это тот гитарист, который сорвал постановку пьесы Шекспира в прошлом году.

– Точно, – рассеянно кивнула Симмонс, все еще не понимая, о чем идет речь. От внеклассной жизни она была далека, а местным театром не интересовалась вовсе.

– Думаешь, это кто-то из студентов? Или преподаватель? – Она усадила подругу на стул и подхватила свой ноутбук.

– Разве не должны были забрать вещи? – Рейчел нахмурилась, игнорируя вопрос. Иногда бестактность Оливии просто поражала. Она продолжала гнуть свою линию, несмотря на все попытки уйти от темы.

– Должны были, но тут устроили целый бунт. Полиция сейчас оформляет ордер, а пока можем наслаждаться. – Она довольно улыбнулась, постучав ногтями по корпусу ноутбука.

– Они закроют университет, – нервно проговорила Симмонс, перебирая тонкими пальцами подол темно-синей юбки.

– Да, нас отправят домой, наверное, – защебетала Оливия, а Рейчел оглянулась на нее, всматриваясь в беззаботную улыбку. – Я думаю, что сниму квартиру на пару дней, пока тут будут всё осматривать; к родителям съездить не успею, больше времени на дорогу уйдет.

– Вам не сказали? Значит, либо они боятся паники, либо ведутся споры по этому вопросу.

– Что? – Оливия склонила голову набок, пристально посмотрев подруге в глаза.

– Университет закроют. С нами внутри. – Рейчел сжала сиденье.

Возможно, сообщать об этом именно Оливии не стоило, но сейчас Симмонс не была уверена, на чьей она стороне, ведь оказаться в ловушке в собственном университете вовсе не входило в ее планы. Однако оспаривать рациональность такого радикального метода казалось глупым. Рейчел могла вспомнить на ходу десятки историй, когда ценой нерасторопной работы полиции стали десятки человеческих жизней.

– А что, если…

– Они не могут выпустить убийцу в город, – отрезала Рейчел.

Любые возмущения ей казались беспочвенными и бессмысленными. В закрытом помещении поймать убийцу легче, чем потом идти по кровавым следам по всему городу или даже штату.

– А что, если он выпотрошит кого-нибудь из нас? – Ее голос срывался, хоть она и старалась говорить тихо.

Несколько учеников заинтересованно обернулись, но под ледяным взглядом Рейчел решили продолжить заниматься своими делами.

– Мне кажется, они ждут этого. Им нужна вторая жертва, чтобы составить профиль и найти его. Скорее всего, скоро проинформируют ФБР о случившемся, запросят помощь отдела поведенческого анализа. Этот случай – как раз их работа.

Тело перенесли с непосредственного места преступления, а это значило, что полиция была лишена возможности найти критически важные улики. Если на теле Рут Барбер не осталось следов ДНК, помочь следователям могло только психологическое профилирование. Рейчел прекрасно знала, что камеры не работают, хоть администрация это неоднократно отрицала. Улик нет, свидетелей тоже. Возможно ли совершить идеальное преступление, не оставив следов?

Рейчел была убеждена, что это нереально. Она прекрасно помнила основы криминалистики: следы есть всегда. Даже уничтожение улик – это следы. Вопрос только в том, приведут ли они к настоящему убийце?

– Они разве не в курсе, что тут у половины детей родители такие важные… – прервала ход ее мыслей Оливия.

– Я не знаю, – раздраженно проговорила Симмонс, стараясь сосредоточиться на своих рассуждениях. – Ты, случайно, не знаешь, где подруги той девушки?

Это было слишком сюрреалистично. Мало кто вокруг осознавал, что Рут действительно убита. Ученики вели себя расслабленно, а некоторые даже радовались отмененным занятиям. Наверное, сложно осознать такое на слух. Ей и самой казалось, что все происходящее – странный лихорадочный сон, который развеется поутру.

Рейчел, если честно, не особо волновала смерть какой-то девочки. Люди слабы и умирают каждый день, и скорбеть по каждому невозможно. Чьи-то смерти – лишь рябь на воде, другие же превращаются в истинную катастрофу. Симмонс не считала, что в случае Рут Барбер «катастрофа» была верным определением, потому что она стала лишь этапом, началом трагедии. Захватывающим, волнующим, но незапоминающимся, потому что худшее еще впереди. Потому что убийца прямо сейчас находился в актовом зале и выбирал следующую жертву.

– Они отказались от интервью и… – снова подала голос Шеферд.

– Оливия! – возмутилась Рейчел. – Ты слышала о журналистской этике?

– Я буду проходить ее в конце года, – улыбнулась она. – Эта статья станет просто бомбой. Если сделать все правильно, у меня будет прямая дорога в лучшие издания…

Симмонс не слышала, что она говорила дальше. В ее голове роились мысли. Почему никого особо не волнует смерть девушки? Почему все ведут себя так, будто ничего не случилось? Это раздражало, казалось неестественным.

– Прошу внимания! – Микрофон в руках декана трещал. Все резко обернулись. Сейчас, в воцарившейся на несколько секунд тишине, лучше всего ощущалось напряжение, повисшее в воздухе. – Вы уже знаете о печальных событиях этого утра. В целях обеспечения безопасности всех студентов мы вынуждены пойти на крайние меры… Хочу сразу предупредить, что только в университете вы все будете под надежной защитой. Полиция будет следить за кампусом и территорией, движение по коридорам и все перемещения будут строго согласно графику. Мы приняли решение… – Она сжала губы и повернулась к паре стражей порядка, никак не отреагировавших на ее молящий о помощи взгляд. – Полиция приняла решение закрыть университет. С этого момента никто не сможет покинуть его территорию без уважительной причины. Однако хочу еще раз заверить всех, что здесь вы будете в полной безопасности…

Поднялся шум, а Рейчел с Оливией переглянулись.

– Абсолютно все студенты должны будут… поговорить с полицейскими. Вас будут снимать с занятий и приглашать на беседу… – Голос миссис Эдвин тонул в возмущенном рокоте толпы.

– Будут занятия? – прошептала Оливия, а Симмонс лишь неопределенно мотнула головой.

– К тому же ученики, которых я назову, должны будут последовать за полицейскими прямо сейчас. – Ей пришлось повысить голос, чтобы хотя бы как-то привлечь внимание обезумевших студентов. – Хочу напомнить, что адвокаты уже в пути! Вы не обязаны давать показания против себя.

– Это подозреваемые, – прошептала Лив, а Рейчел раздраженно дернулась.

– Шон Беннет, – громко объявила декан дрожащим голосом. Ее лоб блестел от пота. Студенты внезапно смолкли, вслушиваясь в имена. – Том Кроуфорд. Джоан Ривз. Джеймс Холланд. Ричард Маккензи. – Она судорожно вздохнула. – Оливия Шеферд.

Рейчел распахнула глаза и обернулась на подругу. Она сама непонимающе оглянулась и сжала ноутбук, мотая головой, будто ее только что действительно обвинили в самом страшном преступлении. Симмонс успокаивающе сжала ее ледяные пальцы.

– И Рейчел Симмонс, – закончила декан и облегченно выключила микрофон, отходя назад.