Сказка о дружбе, психических расстройствах и которыбах

Без ума не выловишь и которыба из пруда…

Глава 1

На городском рынке стоял ужасный гвалт. Продавцы за разноцветными прилавками, громко расхваливали каждый свой товар, а покупатели, в свою очередь, не стеснялись во все горло торговаться, грозя выбранному торгашу купить у конкурента. Рынок находился в самом центре города и являлся единственным развлечением для местных жителей, посему представлял из себя смесь цирка с сумасшедшим домом. Повсюду виднелись воздушные шары всех оттенков радуги, пестрые ленты и воздушные змеи, которые так и норовили укусить зазевавшихся прохожих. Кто побогаче, завешивали прилавок заморскими тканями, совершенно неожиданных расцветок: от цвета детского смеха до цвета первого поцелуя. То справа, то слева слышались возгласы:

– Молодильные яблоки! Покупаем молодильные яблоки!

– Свежие топоры для каши! Пенсионерам и дровосекам скидки!

– Не проходите мимо! Отведайте кусочек кисельного берега со стаканчиком освежающего молока с самой знаменитой молочной реки!

Неподготовленный человек, наверное, сразу же рухнул бы в обморок от преизбытка зрительно-обонятельно-слуховых впечатлений, но Никанор проводил на рынке чуть ли не каждый свой день, а потому был привыкшим ко всем его обязательным атрибутам. Ему нравилось ходить вдоль цветастых прилавков, вдыхать ароматы пряностей, горячего вина и свежесрезанных цветов, но больше всего он любил разглядывать аквариумы с которыбами. Эти чудесные существа представляли из себя совершенно обычного кота, впрочем, только до середины, задние лапы и хвост им заменял вертикальный рыбий плавник. Вы, наверное, представили ужасающего монстра, созданного в гневе рукой какого-то злого Бога с извращенной фантазией. Но не спешите с выводами. На самом деле это совершенно прелестные существа, которых очень любят держать в качестве домашних любимцев. Тело их от кончиков ушей, вплоть до конца рыбьего хвоста покрыто густой шерстью, как правило, нежно-розового или лазурно-голубого оттенка, которая вдобавок еще и имеет свойство всегда оставаться сухой и приятной на ощупь, несмотря на то, по каким морским глубинам путешествует ее обладатель. Спереди у которыбов торчат вполне обычные кошачьи лапки, которыми они смешно перебирают, рассекая по аквариуму. Венчает все это великолепие шикарный полупрозрачный плавник в цвет шерсти, который при движении размеренно покачивается на спине из стороны в сторону.

Короче говоря, Никанор был совершенно очарован этими зверьками и мечтал когда-нибудь заиметь такого и себе. И вот сегодня возможность ему наконец-то представилась. Перетаскав несколько мешков, наполненных пыльцой с крыльев летающих гортензий (кстати, отличная приправа к мясу), Никанор получил несколько заветных монет и счастливый направлялся к аквариумам, дабы наконец обзавестись домашним любимцем. Вообще-то, надолго деньги у него никогда не задерживались. Надо сказать, какой-то постоянной работы у Никанора не водилось, так как не слыл он человеком великого ума, да что уж там, за глаза его и вовсе называли дурачком. Но все же люди не звери, жалели его помаленьку и периодически подкидывали какую нехитрую работу, там мешки потаскать или отнести чего.

Как-то послали его все на тот же рынок, купить ведерко железных ягод (не то, чтобы они и вправду были из железа, просто имеют характерный металлический оттенок, а на вкус чем-то напоминают помесь вишни с черникой). Денег дали ему с лихвой, наказали ведро ягод принести, а оставшуюся от покупки деньгу себе оставить в качестве оплаты. Идет Никанор по торговой площади, а сам про себя все повторяет наказ, знает ведь, что голова дырявая. А тут навстречу ему цыганка, прям как из воздуха появилась, и давай его обхаживать. Позолоти ручку, говорит, всю правду тебе поведаю, и юбками разноцветными размахивает, как гипнотизирует. Ну Никанор встал столбом, смотрит на нее, рот открыл, а в голове только и крутится мысль, что надо было что-то важное сделать, а что не помнит. Впрочем, вскоре и эта мысль благополучно улетучилась, а в голове остался только томный голос цыганки «позолоти, да позолоти». Никанор по карманам пошарил и неожиданно для себя обнаружил пригоршню монет. Цыганка посулила ему любовь и богатство и исчезла так же внезапно, как и появилась, естественно, не забыв захватить с собой Никаноровы монеты. Так и ходил он счастливый и довольный, предвкушая любовь и богатство, пока не наткнулся на того самого любителя железных ягод, который его на рынок заслал. Получил тогда, конечно, Никанор знатно, а что уже поделаешь, ищи теперь эту цыганку. Вот так всегда у него с деньгами и выходило, то надурит кто, а то и вовсе сам посеет.

Но в этот раз Никанор был настроен очень серьезно, он шел между торговых рядов, стараясь не смотреть по сторонам, уж больно ему хотелось заиметь себе пушистого и добродушного которыба. Он представлял, как будет сидеть рядом с аквариумом, почесывая животинку за ушком, и слушать, как зверек громко урчит от удовольствия. Но, к сожалению, судьба зачастую имеет свои собственные планы на нашу жизнь, и Никаноровой мечте не суждено было сбыться.

– Никанорушка! – за прилавком стоял худощавый индивид в ярко-розовом халате, расшитом бисером. – Пойди сюда, дружок. – Индивид улыбался одной стороной рта, украшенного сверху усами-ниточкой, так что создавалось впечатление, что он задумал какую-то пакость, впрочем, так оно и было.

– Здравствуй, Илюша! – Никанор широко, по-детски улыбнулся и подошел к прилавку. На прилавке стояли 3 глиняных стакана, перевернутых дном кверху.

– Не желаешь ли сыграть со мной, друг сердечный? – В любом другом случае, Никанор, забыв обо всех своих делах, тут же бы согласился, но не сегодня. Мысль о домашнем любимце грела душу, а посему глубоко засела у него в мозгу.

– Прости, Илюша, спешу я, дело у меня есть. Хочу которыба себе завести. – В доказательство своих слов Никанор потряс мешочком с монетами, отчего у усача хитро забегали маленькие глазки.

– Так это же просто прекрасно! – Восхитился усач. – Значит, я тебе прямо-таки матушкой-судьбой послан! Игра у меня нехитрая. Вот смотри, есть у меня шарик, я положу его под один из стаканов и буду менять их местами, а тебе только и останется, что следить за тем, под который шарик помещен. Коли угадаешь в каком, так я деньжата твои удвою.

– Звучит и правда несложно.

– Конечно, несложно! Посуди сам, с такими деньжищами ты своему которыбу и аквариум большой купишь, и рыбки всех мастей, и гребень специальный, чтоб шерстку ему расчесывать. Ну, что скажешь?

Никанор задумался, очень уж ему хотелось большой аквариум, а особенно гребень, такой красивый из красного дерева. Он махнул рукой.

– Давай играть!

Усач победоносно хлопнул в ладоши и, положив шарик под правый стакан, начал проворно менять местами посудины. Никанор очень внимательно следил за «своим» стаканом и, когда усач, наконец, остановился, уверенно указал на средний.

– Уверен? – Плут хитро прищурился. – А может в этом? – Он ткнул пальцем в левый стакан. – Или в этом? – Он указал на оставшийся. Но Никанор стоял на своем.

– Уверен! – Усач поднял средний стакан, под которым, конечно, ничего не оказалось. Впрочем, неважно какой стакан выбрал бы наш игрок, так или иначе, там оказалось бы пусто.

– Э-эх, не повезло тебе, дружище. – Мошенник состроил печальную мину и похлопал Никанора по плечу. – Но игра есть игра, придется мне у тебя твои денежки забрать.

С лица Никанора сползла блаженная улыбка. – Как забрать? Илюшенька, а как же я которыба то без денег куплю?

– Придется тебе, друг, без которыба обойтись. – Усач спрятал мешочек с монетами в карман халата и начал насвистывать какую-то мелодию, потеряв всякий интерес к облапошенному клиенту.

Глава 2

Никанор бесцельно брел по пьяной улице. Пьяной ее называют потому, что она сплошь уставлена кабаками, тавернами и всякого рода питейными заведениями. По вечерам на этой улице собирается весь цвет местного общества любителей присосаться к бутылке и до утра самозабвенно к этой самой бутылке присасываются, разбавляя это нехитрое времяпрепровождение похабными песнями и благородным мордобоем. Но сейчас солнце сияло еще высоко в небе, а посему на улице было тихо, как в спальне пожилых супругов. Внезапно откуда-то раздался писклявый голос.

– Да отдам я долг за те 3 пинты елового сидра! – Из трактира вылетело маленькое пушистое существо малиново-фиолетового окраса. Вообще-то, существо напоминало сильно разожравшуюся мышь, только с длинным тоненьким носом, похожим на хоботок, и тонким хвостом, закручивающимся на конце в спиральку. Еще большей несуразности существу придавали огромные, торчащие вверх уши и маленькие аккуратные крылышки, переливающиеся всеми оттенками розового. Вообще, было не совсем понятно, как такие хрупкие крылышки держат такое увесистое существо, но факт остается фактом, фиолетовое не пойми кто держалось в воздухе и неистово ругалось с хозяином таверны. Никанор, все это время шедший уткнувшись в мыски ботинок, поднял голову, привлеченный писклявыми криками.

– Патрик! – Фиолетовое существо запнулось на полуслове и посмотрело в сторону Никанора. Для этого ему пришлось сделать полный оборот на 180 градусов.

– Ник?! Какого х…хм…хрена ты здесь делаешь? Ты же сейчас должен быть на рынке. И где твой которыб? Только не говори, что уже умудрился его где-то потерять! – Патрик подлетел к Никанору, забыв про трактирщика, чему тот был несказанно рад и быстро ретировался, не забыв запереть дверь на ключ.

Никанор глубоко вздохнул.

– Не будет у меня которыба, Патрик.

– Это почему это?

– Проиграл я все деньги Илюше в стаканы.

Патрик хлопнул себя по лбу.

– Пресвятые Велес с Перуном, Ник, ну ты, честное слово, дурак! Кто ж в стаканы играет, еще и с этим мошенником? Неужто не видел, что ни одного местного у его стола не встретишь, все только на приезжих наживается. Но им простительно, они не в курсе, но ты-то всю жизнь в нашем богом забытом городишке живешь. – Патрик укоризненно покачал головой.

– Да я думал несложно это за стаканом-то следить, хотел которыбу аквариум большой купить и гребень красивый, из красного дерева. – По веснушчатым щекам Никанора потекли слезы.

– Ладно, Ник, хорош рыдать. – Патрик хотел как-то поддержать друга, но явно был в этом деле не силен. – Да хрен с ним, которыбом этим! Жил же тридцать лет без него и еще столько же проживешь.

Никанор разрыдался еще сильнее.

– Вот будет тебе урок! – Патрик решил сменить тактику. – Нечего со всякими плутами на деньги играть, раз Господь умом не наделил.

– Точно, умом! – Никанор вытер рукавом слезы и крепко о чем-то задумался.

– Не к добру это. – Подумал Патрик. – Что это ты замыслил?

– Я, это, что подумал, всю жизнь меня дураком обзывают люди, да и правы они, у меня и правда вместо головы дырявый горшок. Получается, что все мои беды от того, что ума мне недостает. – Никанор постучал себя по голове, как бы показывая, где ему недостает ума. – Так, значит все, что нужно, это раздобыть немного ума! – Никанор смотрел на Патрика с таким победоносным видом, как будто только что решил интегральное уравнение.

– Какая великолепная мысль! И где это ты собрался раздобыть ума, позволь поинтересоваться? Никанор, не уловивший в словах Патрика лошадиную долю сарказма, пустился в объяснения.

– Слыхал я, что в наших краях водится рыба волшебная. Ежели ее поймать, то можно с нее три желаньица спросить в обмен на ейную свободу. Вот я и попрошу ее ума мне чуток прибавить.

– Браво, Ник! – Патрик картинно хлопнул в крошечные ладошки. – Даже если такая рыба и существует, в чем я, кстати, очень сильно сомневаюсь, то вероятность поймать ее в нашем Сладком море крайне мала, я бы даже сказал, что она стремится к нулю.

– И вовсе не стремится она ни к какому нулю. – Обиделся Никанор. – Но как искать эту рыбину я и впрямь не знаю, тут ты прав. Послушай, а может к бабушке Ядвиге наведаемся? Мне кажется, живет она уже лет триста, может, слыхала что про эту волшебную рыбу.

– К Ядвиге!? К этой сумасшедшей старухе!? Знаешь, Ник, по-моему, ты растерял даже те жалкие остатки своего ума, которые у тебя были. Да ты знаешь, что про нее люди говорят? Вон прошлым летом детки поспорили, кто к этой старухе за забор пробраться сможет, да принести оттуда вещь какую в доказательство. Все струсили, конечно, кроме Петьки, сына пахаря, полез он к Ядвиге и пропал, ни слуху, ни духу от него. А старуха вечером печь топить затеяла, это в такую-то жару. Детишки испугались, да родителям все рассказали. Те собрали полгорода да к старухе явились, но никаких следов Петькиного пребывания не нашли. Да вот только некуда ему было подеваться, точно она сцапала, да как-то спрятала, уж не знаю колдовством, там, или заговорами, а потом съела беднягу, чтоб его жизненную силу в себя вобрать. А еще говорят, что по утрам она вместо воды кровью умывается. И звери все дом ее за километр обходят, кроме филина ейного ручного. Ведьма она, точно тебе говорю. – Патрик наконец-то устал висеть в воздухе и присел на ближайшую ветку, смешно свесив ножки.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Меня вот как-то Бабушка Ядвига чай звала пить с пирожками.

– И слава Богу, я тебя тогда отговорил к ней идти, а то превратился бы ты в начинку для этих самых пирожков.

– Знаешь, Патрик, раз не хочешь мне помогать, так и не надо. Сам распрекрасно справлюсь.

Никанор развернулся и решительно направился в сторону окраины города. Патрик закатил глаза и взлетел с насиженного места. Он знал, что если Никанор вбил чего себе в голову, то никакие разумные доводы его не переубедят.

– Эй, Ник, постой! – Патрик догнал друга и уселся ему на плечо. – Черт с тобой, пойдем к этой старой ведьме, не отпускать же тебя одного. Но при одном условии, по дороге зайдем за топориком или киянкой на худой конец. Какое-никакое, а все-таки оружие.

Глава 3

Яркое солнышко, приятно греющее затылок, детский смех и мелодичное пение птиц – все это не про мрачный дом, рядом с которым стояли Никанор и Патрик, не решаясь постучать в калитку, сделанную из кривых коряг и покрытых острыми сучками. Хотя, строго говоря, стоял только Никанор, а Патрик нервно наворачивал круги вокруг Никаноровой головы.

– Дался тебе этот ум. От него одни проблемы. Пойдем лучше в кабак, посидим, настоечки малиновой выпьем, а, Ник?

– Нет, Патрик, я все решил, не хочу больше дураком ходить, хочу как все нормальные люди быть, понимаешь? Да и денег на малиновую настойку мы с тобой не заработали.

Никанор решительно поднял руку, намереваясь постучать, но не успел. Дверь сама собой отворилась, пропуская друзей во двор. Никанор невольно ощупал свою льняную сумку, дабы удостоверится, что здоровенная чугунная сковорода все еще там. Так как ни киянки, ни захудалого топорика не нашлось, он прихватил ее по настоянию Патрика в качестве средства самообороны на случай непредвиденных обстоятельств. Но, вопреки ожиданиям, войдя во двор, они не обнаружили ни человеческих скелетов, ни бочек с кровью. Двор как двор: покосившийся сарай, старое корыто и основательно подгнившая скамейка. Единственной странностью было то, что на участке ровным счетом ничего не росло, кроме сорной травы, да и та явно боролась за существование из последних сил. Одиноко стоящая бревенчатая избушка выглядела совершенно необитаемой.

Друзья поднялись по шаткому крыльцу и постучали в дверь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышались шаги, и дверь отворилась. Никанор, ожидавший увидеть дряхлую уродливую старуху с бородавчатым носом, разинул рот, а Патрик все еще нервно летавший вокруг друга, врезался в дверной косяк. На пороге стояла высокая, седая простоволосая женщина. Видно было, что она уже не молода, но и назвать ее дряхлой старухой язык не поворачивался: седые волосы копной спускались на плечи и ниже до поясницы, точеные черты лица и широко распахнутые глаза, горящие недобрым зеленым огнем – очевидно, в молодости она слыла красавицей, хотя, надо сказать, и сейчас была весьма хороша. Женщина молча отступила в сторону, пропуская друзей внутрь. Изнутри избушка выглядела весьма просто, но аккуратно: деревянный стол, два стула, комод да печь – вот и все убранство.

– Сядьте! – Никанор сел на ближайший стул, а Патрик опустился на его плечо, стараясь держаться как можно ближе к более крупному другу, вооруженному сковородкой.

– Вы Ба…эм…Ядвига? Простите, не знаю, как вас по батюшке?

– Лес мне отец, а земля – мать! – Отрезала женщина, продолжая пристально смотреть на незваных гостей. – Ну, зачем явились? Не слышали, какие слухи обо мне ходят или смерти не боитесь? Умные люди мой дом десятой дорогой обходят.

– Так то умные. А мне как раз ума-то и не хватает. С тем к вам и явился.

– Не в моих силах дураку мозгов прибавить. Да даже если бы и могла, какой мне с этого прок? Лучше я из вас жаркое сделаю. Крыса летающая, конечно, на один укус, зато тебя, здоровяка, уж на недельку-то точно хватит. С яблоком да с картошечкой, ух вкуснотища! – Женщина оскалилась, отчего ее лицо стало походить на гримасу сумасшедшего маньяка. Никанор почувствовал, как маленькие лапки Патрика больно впились в его плечо. Но сам он, как ни странно, опасности совершенно не ощущал, а посему спокойно продолжил.

– Бабушка Ядвига, не гневайтесь на нас. Патрик так и вообще был против того, чтобы у вас помощи просить, только из-за меня и пошел. – Никанор кивнул в сторону своего спутника. – Если желаете за дерзость наказать, так вот он я весь перед вами как на ладони. Хотите, режьте, хотите, жарьте, хотите, живьем в печь засовывайте, все равно нет мне обратной дороги. Всю жизнь изгоем прожил. Ребятенком другие детки остолобнем обзывали, да камнями кидались. А теперича кто подобрее, жалеют, блаженным называют, а остальные так и вовсе шпыняют и насмехаются. Ну разве ж это жизнь? – Никанор, все это время смотрящий в пол, поднял влажные глаза и увидел, что хозяйка дома сильно переменилась. Если раньше взгляд ее горел недобрым огнем и воздух вокруг был как будто наэлектризован, то сейчас она выглядела просто пожилой уставшей женщиной. Ее глаза все еще пристально наблюдали за Никанором, но из них пропал тот опасный зеленый огонек, который так напугал друзей, это были глаза очень пожилой, мудрой, но все-таки обычной женщины. Она опустилась на единственный свободный стул.

– Понимаю я тебя, Никанор. И сама в подобной ситуации была.

Она засунула руку под стол, вытащила оттуда бутылку с мутно-зеленой жидкостью и разлила ее по трем стаканам: двумбольшим и одному маленькому, как будто специально справленному для Патрика. При этом Никанор мог поклясться, что до этого стол был девственно пуст. Женщина заговорила.

– В детстве заметила я, что могу разные вещи делать, такие, которые другим не под силу: могу сделать так, чтоб за ночь целое дерево яблочное выросло, да с такими плодами сочными да красивыми, каких свет не видывал, а коли захочу могу и так сделать, чтобы вообще ничего не росло, с живностью разной могу договариваться, могу сделать так, чтоб дождь лил сутки напролет, или, наоборот, солнце чтоб пекло и водоемы все вокруг сохли. Сейчас бы поостереглась все это посторонним показывать, а тогда девчонкой была и давай всем хвастаться, мол, вон оно как я умею. А люди моего порыва-то не оценили и побаиваться начали, избегать, а затем и шпынять. А как подросла да расцвела девичьей красотой, так вообще невмоготу стало. Женихи все ко мне свататься приходили, а другие девки на меня за это злобу затаили. Я хоть всем от ворот поворот и давала, да кому нужна такая конкуренция под боком.

Начали девки против меня заговор плести, слух пустили, что видели, как я козла под луной резала, да кровь его пила, а потом на метле летала. Чушь, да и только. Но горожане и рады были в этот обман поверить. Матушка моя меня на рассвете разбудила, кулек с едой и кое-какими пожитками дала и бежать наказала, говорит, собрались меня как ведьму поутру заколоть. Матушка у меня хоть и не родная была, но любила меня всегда. Нашла меня как-то в березовой роще, когда по грибы ходила, маленькую, в лопух завернутую, пожалела да забрала. Она замужем-то не была никогда, а дитятко всегда хотела, вот и решила, что сама судьба меня ей послала. Так я и убежала из родного села.

Но ведьмина слава преследовала меня везде, куда бы я ни подалась, и отовсюду меня гнали, как прокаженную. И тогда, поняла я, что чтобы меня, наконец, в покое оставили надобно, чтобы люди меня боялись. Ну и начала сама про себя слухи распускать, мол детей ворую, порчи насылаю, ну и все в таком духе. Действительно гонять меня перестали, да вот только и обратная сторона имеется. Боятся меня люди и не ходит никто ко мне, так всю жизнь в одиночестве и живу, только Пафнутий – единственный мой друг и соратник.

На плечо ведьмы спустился огромный филин. «Как это я его раньше не заметил?» – Подумал Никанор. Краем глаза он заметил какое-то движение за окном и хотел было посмотреть, что там такое, но хозяйка дома быстрым движением руки задернула штору и пододвинула друзьям стаканы с зеленой жидкостью.

– Да вы пейте, не бойтесь, хотела бы вас укокошить, давно бы уже мертвехонькие валялись.

Ядвига улыбнулась и сделала большой глоток из своего стакана. Мутная зеленая жидкость совершенно не внушала никакого доверия, но отказаться значило бы обидеть хозяйку, в чьей помощи они откровенно нуждались. Никанор сделал глоток, потом еще один и еще пока не осушил стакан до дна. Жидкость на вкус оказалась как все самые приятные на свете вкусы и запахи, а вернее, те, что любил сам Никанор. Для него напиток имел вкус спелой вишни, меда и березового сока, а пах как самый первый ландыш. А для Патрика напиток на вкус был как терпкое вино с запахом дубовой коры и шиповника. Словом, этот напиток имел свойство воплощать все самые желанные вкусы и запахи того, кто его пьет. Ядвига довольно смотрела на удивленные лица своих гостей.

– Ну как, понравилось? – Она подмигнула и убрала бутылку под стол. Вместе с ней исчезли и стаканы. – Послушай, Никанор, я и правда не могу ума тебе прибавить, не в моей это власти.

– Так и не за этим я к вам явился, Бабушка Ядвига.

И пересказал Никанор, легенду про волшебную рыбу, исполняющую желания.

– Уж не знаю, существует эта твоя рыба или нет, но если живет она где в Сладком море, знаю способ ее поймать. Сплету я тебе сеть, да не простую. Коли закинешь ее в море, да задумаешь, кого поймать хочешь, непременно тот и попадется.

– Спасибо вам! – Никанор подскочил так, что чуть не задел низкий потолок избушки.

– Но не за просто так.

Никанор медленно опустился на стул и рассеянно развел руками.

– Я бы и рад заплатить, так ведь нет у меня ничего.

– А мне твои деньги и не сдались, на что они мне? А вот силушка твоя молодецкая может и пригодится. Возраст берет свое, знаешь ли, уже тяжело мне за хозяйством присматривать. Я тебе сеть плести буду, а ты пока поди воды натаскай, огород полей, сорняки подергай, да скот покорми. Услуга за услугу.

– Это я могу! – Обрадовался Никанор. – Да вот только… где же он, огород-то? И животин во дворе я не видал.

– Ну как же это не видал? Ты поди получше-то посмотри. – Никанор толкнул дверь и вышел во двор, который не имел ровным счетом ничего общего с тем унылым пустырем, что встретил их по приходу. Откровенно говоря, то, что предстало перед глазами Никанора и Патрика, двором и язык-то не поворачивался назвать, скорее уж великолепным сказочным садом. Кругом были разномастные цветы всех оттенков радуги и даже больше: золотые, серебряные, изумрудные бутоны, вокруг которых кружили не то бабочки, не то миниатюрные птички. Тут и там росли деревья, чьи ветви склонялись под тяжелыми плодами. Здесь росли и яблоки, и апельсины, и вишня, и даже гордо возвышалась пальма с бананами, которая среди родных берез и елок смотрелась весьма аляповато. Казалось, что в саду царит полнейший хаос: цветы росли рядом с кабачками, огурцы оплетали ствол высокой березы, а огромную тыкву, окружили крепкие подосиновики, как будто водили вокруг нее хоровод. Но несмотря на такой, казалось бы, бардак, сад производил впечатление единого живого организма, каждая деталь которого находится на своем месте и прилежно выполняет возложенные на нее обязанности.

– Ну, и что вылупились? А ну-ка давайте за работу!

Весь оставшийся день друзья усердно работали: натаскали воды из колодца, полили и пропололи огород, заготовили дров. Они бы и быстрее справились, да только все в саду как будто живое было и на месте не стояло. Глянешь, изба прям посередь двора стоит, только отвернешься, а она уже вон в дальнем конце из-за дуба выглядывает. Но изба-то ладно, ее хоть видать издалека, а вот попробуй найди, куда это упрыгала грядка с патиссонами или поди разбери, какую клумбу уже удобрил, ежели они все время местами меняются. К вечеру умаялись, но все, что наказано было, переделали. Уселись на скамейку дух перевести, а тут и Хозяйка выходит. На плече филин ейный сидит, важный такой, а в руках обещанная сеть.

– Ну что ж, уговор есть уговор, с моим заданием вы справились, хотя догадываюсь, не просто вам было с моим садом сладить.

Филин сорвался с плеча Хозяйки и принялся летать кругами.

– Сла-дить непрооооо-сто. – Никанор удивленно уставился на птицу. Да и кто бы не уставился. Где это вы видели говорящих филинов.

– Характер у моего сада уж больно переменчивый. – Продолжала Бабушка Ядвига. – Зато ежели правильный подход к нему найти, так отблагодарит с лихвой. Вот держите.

Она протянула Никанору сеть, настолько тонкую и невесомую, что казалась она была сделана из паутины, позаимствованной у пауков, живущих в темных уголках избушки. Впрочем, возможно так оно и было. Если избушка волшебная, то уж наверняка и пауки там совершенно точно необыкновенные – Рассудил Никанор и бережно уложил чудесную сеть в свою льняную сумку, аккурат рядом с не пригодившейся сковородой.

– Спасибо вам, Бабушка Ядвига. – Женщина хитро подмигнула, хлопнула в ладоши и буквально растворилась в воздухе. Причем вместе с ней исчез и волшебный сад, а вместо него друзья опять стояли на унылом, пустынном дворе. Старая избушка выглядела необитаемой, и только филин Пафнутий летал кругами, декламируя последние услышанные слова. Но все-таки птичий клюв не приспособлен к человеческой речи, отчего половину звуков он проглатывал и получалось что-то вроде «Спа – и – бо Бааа – ба Я –и— га».

– Ну вот, Патрик, Бабушка Ядвига оказалась прелестной женщиной, а ты говорил: «кровь пьет, детей ест».

Патрик смешно нахмурил свою фиолетовую физиономию.

– Я до сих пор считаю, что нам просто повезло, что эта ведьма нас живьем в печи не зажарила, и по такому неслыханному везенью собираюсь хорошенько отблагодарить фортуну еловым сидром.

Строго хмыкнув, Патрик направился в сторону торговой площади. Никанор, прижав посильнее сумку с волшебной сетью, и все еще мечтательно улыбаясь, двинулся вслед за другом.