Buch lesen: «Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год»
Не вытерпев или не надеясь на пехоту, конная бригада выстроилась на виду и с гиком бросилась на окопы…Густая лавина всадников, сверкая на солнце шашками, стремительно приближалась… Ее косили из пулеметов, в упор били из винтовок, кромсали осколками снарядов, а она все катилась, умирая на лету…
И. М. Мухоперец. В тот памятный год
Предисловие
«Донская армия» – вооруженные силы недолго существовавшего казачьего государства – демократической республики «Всевеликое Войско Донское». Она (армия) была создана восставшими против большевиков казаками и офицерами и стала наиболее многочисленной армией белого Юга в его противостоянии с красным Севером.
Революция и Гражданская война в России явились событием объективным, закономерным и давно ожидаемым. Вызревавший веками разрыв между городом и деревней, всеобъемлющие аграрные, классовые противоречия, межнациональная рознь, культурный раскол внутри самих великороссов – все это, усугубленное кровью и напряжением Первой мировой войны, выплеснулось разом и раскололо страну.
На окраинах, на территориях казачьих войск сложилась особенная ситуация. Каждое казачье войско представляло собой единую земельную общину. Земля всего войска разделялась между станицами, а внутри станиц – между казаками и подлежала (внутри станиц) постоянному переделу, чтобы охранялась равная по количеству и качеству наделенность землей рядовых казаков. Хотя эта проблема была до конца практически неразрешима и земля между станицами, и зачастую внутри станиц, распределялась неравномерно, но в целом классовое расслоение среди казаков было слабее, чем в целом по России, хотя определенные противоречия (классовые, территориальные, возрастные) и проникли в казачество, но, по свидетельству современников, они «не были, однако, ни особо глубоки, ни особенно обострены»1. На Дону противостояние внутри области намечалось между казаками и неказачьим населением (коренные и иногородние крестьяне), которое количественно уже начало превышать казачье. Коренные донские крестьяне, бывшие крепостные донских помещиков, имели на хозяйство в 4–5 раз меньше земли, чем казаки. А «иногородние» крестьяне, нахлынувшие на Дон из России после отмены крепостного права, земли почти не имели.
Наличие внутри области менее обеспеченного землей неказачьего населения окрашивало все земельные и классовые противоречия в сословный цвет, и на такое восприятие событий не могла повлиять казачья беднота в силу своей немногочисленности2.
Ощущение локальности, замкнутости, обособленности распространялось в сознании казаков на все войско, и даже на все казачество. Более поздно сложившаяся, служивая, по сути, верхушка не была так оторвана от «низов», как в целом по России. Среди местной интеллигенции были сильны своеобразные «казакоманские», почвеннические настроения. Донское Войско – старейшее среди войск – имело опыт собственной государственности, а особый порядок управления этот опыт подпитывал.
Что касается «качества» казачьего населения, то в двух словах его можно охарактеризовать так: казаки успели стать идеальными воинами, но «надорвались». Создателями казачьего субэтноса были пассионарии, люди, способные к длительному напряжению. Пассионарность, затухая, передается по наследству. Но пассионарии – носители избыточной энергии – были выбиты в постоянных войнах. Превращение казаков в военно-служилое сословие, когда каждый мужчина становится воином и в среднем 10–12 лет рискует жизнью, развило воинские качества, но подорвало этническое развитие. Не зря Дон сравнивали со старцем, задремавшим у тихих струй.
Кровопускания, организованные Петром I, бесконечные войны XVIII–XIX веков не прошли даром. Тревожные симптомы стали проявляться еще во второй половине XIX века. В результате замкнутой жизни в станицах – полное отсутствие преступности (в станице Вёшенской на 46 хуторов случилось 15 правонарушений за год, в основном – мелкое воровство). И это у лихих казаков!.. Самоубийств больше, чем убийств.
Полнокровные полки в 800 сабель уходили в XIX веке ежегодно на службу: 3–4 в Грузию, 3–4 на Кавказ, 2–3 в Польшу и Бессарабию… Теряли в боях и стычках человек 10–15, но возвращались через 3–4 года, имея в строю человек 500–600. Остальные умирали «от обычных болезней», не выдерживая чужого климата, голода, тягот службы. Калмыки и казаки Татарской станицы вообще теряли до половины состава.
Рано, раньше обычного наступила «золотая осень» на Дону, «золотой век» донской культуры, совпавший отчасти с «серебряным веком» в России. Потом, уйдя в эмиграцию, донские казаки будут издавать более 60 наименований газет и журналов, внесут огромный вклад в мировую культуру. Но это уже КУЛЬТУРА, отчасти – словесное замещение реальных дел. Признак затухания народа. Неспособность к длительному напряжению. А к концу XX века донская казачья эмиграция практически исчезла, растворилась в Европе3.
Раздел I. Предыстория Донской армии
Глава 1. Прежняя система службы
Сами донские казаки были прекрасным боевым материалом, поскольку на протяжении веков служили России в качестве иррегулярного войска. Даже в начале XX века казаки – «зипунные рыцари былинные» – продолжали являться на службу «конно и оружно», со своей лошадью, сбруей, со своим комплектом обмундирования, со своим холодным оружием.
Во второй половине XIX века служба иррегулярных войск России подверглась реформированию. По новой системе донские казаки с 18 лет считались военнообязанными. Сначала их зачисляли в приготовительный разряд. До 21 года они должны были принять присягу (в своей станице), снарядиться на действительную военную службу – приобрести коня, снаряжение, обмундирование, холодное оружие – и пройти первоначальную военную подготовку во время месячных сборов в специальных лагерях. После того как казаку исполнялся 21 год, он переводился в строевой разряд и отправлялся на службу в полк или батарею, отдельную сотню, местную команду, где находился 4 года (в гвардейских частях действительная служба продолжалась три года, но казаки, направляемые в эти части, лишний год проводили в приготовительном разряде для более детальной подготовки к службе). После действительной службы казак еще 8 лет числился в строевом разряде, во 2-й и 3-й очередях. В это время казак должен был содержать строевого коня и проходить сборы: во второй очереди – ежегодно, в третьей – один раз. После 12 лет пребывания в строевом разряде казак переводился в запасной разряд и числился в нем 5 лет, после чего отпускался «на льготу».
Действительную службу донские казаки проходили в двух гвардейских полках – лейб-гвардии Казачьем и лейб-гвардии Атаманском, – в 17 армейских Донских полках, в 6 отдельных сотнях, в 1 гвардейской и 7 армейских Донских батареях и в местных командах при каждом донском территориальном округе. По штату в Донском казачьем 6-сотенном полку было 750 нижних чинов, 117 унтер-офицеров (урядников, вахмистров, подхорунжих), 23 офицера. В отдельной сотне – 144 казака и 4 офицера.
В годы войны Войско выставляло полки 2-й и 3-й очереди, сформированные из казаков строевого разряда, но отслуживших действительную службу. Эти полки составляли с первоочередными полками полковые звенья, в которых служили казаки разных возрастов, но одних и тех же станиц. Первое полковое звено составляли полки 1, 18 и 35-й. В 1-м полку проходили срочную службу молодые казаки; в 18-м казаки тех же станиц, но 2-й очереди (25–29 лет), выходили на службу в случае мобилизации; в 35-м полку выступали по мобилизации казаки тех же станиц, но 3-й очереди (30–33 лет). Второе полковое звено составляли полки 2, 19 и 36-й, третье – 20-й и 37-й и т. д. Последнее 17-е звено составляли полки 17, 34 и 51-й. В 52-м полку выходили по мобилизации казаки-второочередники гвардейских полков.
Каждое полковое звено состояло из казаков строго определенных станиц.
1-е звено формировалось из казаков станиц: Михайловской, Котовской, Добринской, Урюпинской, Петровской, Тепикинской, Луковской Хоперского округа. Сборный пункт – ст. Урюпинская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли еще 25-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков Тепикинской станицы) и 26-ю Донскую отдельную сотню (174 казака Луковской станицы).
2-е звено формировалось из казаков станиц: Романовской, Кумшацкой, Цимлянской Терновской, Филипповской, Баклановской, Чертковской, Нижне-Курмоярской, Иловайской, Кутейниковской, Ново-Алексеевской 1-го Донского округа. Сборный пункт – ст. Константиновская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли еще 12-ю Донскую отдельную сотню (88 казаков Кумшатской станицы и 87 – Романовской) и 13-ю Донскую отдельную сотню (80 казаков Чертковской станицы и 90 – Цымлянской).
3-е звено формировалось из казаков станиц: Краснокутской, Усть-Хоперской, Усть-Медведицкой, Ново-Александровской, Глазуновской, Скуришенской, Кепинской Усть-Медведицкого округа. Сборный пункт – слобода Михайловка. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 22-ю Донскую отдельную сотню (90 казаков станицы Ново-Александровской, 80 – Глазуновской) и 23-ю Донскую отдельную сотню (30 казаков Кепинской станицы, 40 – Ново-Александровской, 100 – Скуришенской).
4-е звено формировалось из казаков станиц: Иловлинской, Сиротинской, Трехостровянской, Качалинской, Голубинской, Пятиизбянской, Верхне-Чирской 2-го Донского округа. Сборный пункт – ст. Качалинская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 15-ю Донскую отдельную сотню (70 казаков Качалинской станицы, 40 —Трехостровянской, 60 – Иловлинской), 17-ю Донскую отдельную сотню (90 казаков Пятиизбянской станицы, 80 – Сиротинской) и 18-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков станицы Голубинской).
5-е звено формировалось из казаков станиц: Есауловской, Потемкинской, Верхне-Курмоярской, Нагавской, Атаманской, Потаповской, Власовской, Граббевской, Эркетинской, Чунусовской, Бурульской 2-го Донского округа. Сборный пункт – станица Нижне-Чирская. В случае мобилизации казаки ст. Есауловской выставляли еще 14-ю Донскую отдельную сотню (173 казака).
6-е звено формировалось из казаков станиц: Чернышевской, Верхне-Чирской, Кобылянской, Нижне-Чирской, Есауловской 2-го Донского округа. Сборный пункт – ст. Нижне-Чирская. В случае мобилизации казаки ст. Нижне-Чирской выставляли еще 16-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков).
7-е звено формировалось из казаков станиц: Грушевской, Кривянской, Новочеркасской, Аксайской, Александровской, Ольгинской, Гниловской, Хомутовской, Кагальницкой, Мечетинской, Владимирской Черкасского и Ростовского округов. Сборный пункт – г. Новочеркасск.
8-е звено формировалось из казаков станиц: Раздорской, Кочетовской, Нижне-Кундрюченской, Семикаракорской, Екатерининской, Усть-Быстрянской 1-го Донского округа. Сборный пункт – ст. Екатерининская. В случае мобилизации ст. Нижне-Кундрюченская выставляла 10-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков).
9-е звено формировалось из казаков станиц: Каргальской, Золотовской, Константиновской, Богоявленской, Николаевской, Мариинской, Камышевской, Ермаковской, Денисовской, Платовской, Батлаевской, Великокняжеской 1-го Донского и Сальского округов. Сборный пункт – ст. Константиновская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 11-ю Донскую отдельную сотню (88 казаков ст. Константиновской станицы и 87 – Богоявленской).
10-е звено формировалось из казаков станиц: Луганской, Митякинской, Гундоровской, Каменской, Калитвенской Донецкого округа. Сборный пункт – ст. Каменская. В случае мобилизации казаки ст. Каменской выставляли 31-ю Донскую отдельную сотню, казаки ст. Гундоровской – 33-ю Донскую отдельную сотню, казаки Митякинской станицы – 34-ю Донскую отдельную сотню.
11-е звено формировалось из казаков станиц: Калитвенской, Усть-Белокалитвенской, Милютинской и Еланской Донецкого округа. Сборный пункт – ст. Каменская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 32-ю Донскую отдельную сотню (173 казака Калитвенской станицы) и 35-ю Донскую отдельную сотню (168 казаков Усть-Белокалитвенской станицы).
12-е звено формировалось из казаков станиц: Казанской, Мигулинской, Вёшенской Донецкого округа. Сборный пункт – слобода Маньково. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 7-ю Донскую отдельную сотню (168 казаков Казанской станицы), 8-ю Донскую отдельную сотню (168 казаков Вёшенской станицы), 9-ю Донскую отдельную сотню (100 казаков Вёшенской станицы, 73 – Мигулинской), 36-ю Донскую отдельную сотню (168 казаков Мигулинской станицы).
13-е звено формировалось из казаков станиц: Преображенской, Филоновской, Анненской, Ярыженской, Дурновской, Павловской, Правоторской, Бурацкой Хоперского округа. Сборный пункт – х. Самсонов станицы Филоновской. В случае мобилизации казаки ст. Филоновской выставляли еще 27-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков), а казаки Анненской станицы – 28-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков).
14-е звено формировалось из казаков станиц: Тишанской, Акишевской, Усть-Бузулукской, Арженовской, Зотовской, Федосеевской, Слащевской, Букановской, Кумылженской, Алексеевской Усть-Медведицкого округа. Сборный пункт – ст. Урюпинская. В случае мобилизации казаки этих станиц выставляли 29-ю Донскую отдельную сотню (100 казаков Акишевской станицы и 75 – Алексеевской) и 30-ю Донскую отдельную сотню (100 казаков Тишанской станицы и 70 – Алексеевской).
15-е звено формировалось из казаков станиц: Арчадинской, Етеревской, Раздорской-на-Медведице, Сергиевской, Малодельской, Березовской, Островской Усть-Медведицкого округа. Сборный пункт – слобода Михайловка. В случае мобилизации казаки Арчадинской станицы выставляли 24-ю Донскую отдельную сотню (170 казаков).
16-е звено формировалось из казаков станиц: Заплавской, Бессергеневской, Мелеховской, Старочеркасской, Манычской, Богаевской, Егорлыцкой, Елизаветинской, Новониколаевской Черкасского, Ростовского и Таганрогского округов. Сборный пункт – г. Новочеркасск (для 50-го Донского полка – г. Ростов-на-Дону).
17-е звено формировалось из казаков станиц: Распопинской, Клетской, Перекопской, Кременской, Ново-Григорьевской, Старо-Григорьевской Усть-Медведицкого округа. Сборный пункт – х. Фролов. В случае мобилизации казаки этих станиц формировали 19-ю Донскую отдельную сотню (173 казака Кременской станицы), 20-ю Донскую отдельную сотню (140 казаков Ново-Григорьевской станицы и 30 казаков – Старо-Григорьевской) и 21-ю Донскую отдельную сотню (96 казаков Кременской станицы и 74 казака Старо-Григорьевской)4.
Систему мобилизации полковых звеньев можно проследить на примере 12-го полкового звена— казаков Казанской, Мигулинской и Вёшенской станиц. Один день отводился на оповещение, один – на подготовку казаков, один – на путь до станичного сборного пункта (для Казанской станицы это были сама станица и хутор Тубянской, для Мигулинской – сама станица и хутор Мешков, для Вёшенской – сама станица и хутор Каргин), четыре – на путь до общего сборного пункта – слободы Маньково (для 29-го и 46-го полков и отдельных сотен это был еще и пункт формирования), где проходили комиссию лошади казаков. Вечером восьмого дня в Маньково грузились пополнения в 12-й Донской полк срочной службы (90 казаков Казанской станицы, 130 – Мигулинской, 60 – Вёшенской). Вечером девятого дня заканчивали формирование 7, 8, 9 и 36-я Донские отдельные сотни. Вечером десятого дня – 29-й Донской полк (260 казаков Казанской станицы, 450 – Мигулинской, 370 – Вёшенской). Утром одиннадцатого дня полк был готов к посадке в вагоны.
Вечером тринадцатого дня заканчивала формирование 12-я Донская запасная сотня (60 казаков Казанской станицы, 100 – Мигулинской, 70 – Вёшенской), предназначенная готовить пополнения для полкового звена.
Вечером двадцать первого дня заканчивал формирование 46-й Донской полк (210 казаков Казанской станицы, 440 – Мигулинской, 410 – Вёшенской). Таким образом, через три недели после объявления мобилизации все полковое звено – три полка – было отмобилизовано и пополнено до штатов военного времени5.
Донская артиллерия тоже делилась на три очереди, включая в себя 21 батарею. Из них 7 были первоочередными.
Казаки Черкасского и Сальского округов формировали 1, 8, 15-ю батареи.
Казаки южных станиц Донецкого округа – 2, 9,16-ю батареи.
Казаки 1-го Донского округа – 3, 10,17-ю батареи.
Казаки 2-го Донского округа – 4, 11,18-ю батареи.
Казаки Усть-Медведицкого округа – 5, 12, 19-ю батареи.
Казаки Хоперского округа – 6, 13, 20-ю батареи.
Казаки Хоперского и северных станиц Донецкого – 7, 14, 21-ю батареи.
В мирное время в семи первоочередных батареях служило 1800 казаков. К концу войны количество донских артиллеристов увеличилось до 75006.
Значительная часть кадровых «первоочередных» полков была включена в состав кавалерийских дивизий в качестве «четвертых» полков (первые три полка в кавалерийской дивизии составляли драгуны, уланы и гусары). Военный министр Сухомлинов считал, что придание к кавалерийским дивизиям по одному казачьему полку имело целью – привить кавалерийским полкам казачье молодечество, а казачьему полку дать больше «регулярства».
Некоторые «первоочередные» полки были изначально сведены в дивизии. 1-я Донская дивизия состояла из 9, 10, 13, 15-го Донских полков. 16-й и 17-й Донские полки входили в состав 2-й Сводно-казачьей дивизии (два других полка этой дивизии состояли из кубанских и терских казаков). Один «первоочередной» полк, 7-й Донской, не входил в состав дивизий и был причислен непосредственно к 7-му армейскому корпусу.
По мобилизационному плану «второочередные» и «третьеочередные» полки придавались пехотным корпусам в качестве корпусной конницы для ведения разведки и несения сторожевой службы, а часть из них сводилась в «Донские дивизии» – 3, 4, 5-ю. Уже в ходе Первой мировой войны таких дивизий стало больше, появились 6, 7, 8 и 9-я Донские дивизии.
Всего на Первую мировую войну донские казаки выставили 60 полков, 6 пеших батальонов, сведенных в Донскую пешую бригаду, 23 отдельных и 55 особых сотен, 58 казачьих конвойных полусотен, 36 батарей, 36 запасных сотен и 3 запасные артиллерийские батареи7. В. П. Трут называет точную цифру призванных по мобилизации донских казаков – 113 7428.
В ходе войны донские казаки проявили высокие боевые качества. 193 донских офицера и 37 тысяч казаков получили Георгиевские награды: офицеры – ордена Св. Георгия или «Георгиевское оружие», казаки – Георгиевские кресты и медали.
В рядах донских казаков фактически не было дезертирства. Известный военный теоретик, ушедший в эмиграцию, ген. Головин опубликовал данные по потерям среди различных родов войск русской армии, из которых вытекало, что казаки были наиболее боеспособной ее частью. Тот же Головин вывел «стойкость по народностям», и снова казаки были на первом месте, за ними шли украинцы, далее русские, белорусы…9
Потери донских казаков в Первую мировую войну были не особо велики. По разным данным, казаки потеряли до 10 тысяч человек в качестве безвозвратных потерь.
В то же время казачьи военные учебные заведения, как и все военно-учебные заведения, перешли на ускоренный выпуск и стали «штамповать» офицерские кадры с трехмесячной подготовкой. В результате к концу войны в донских полках был двойной комплект офицеров.
Глава 2. Казачьи части в революции
Начавшаяся революция и развал страны затронули и казачьи части на фронте, и казачьи области в глубине и на окраинах России.
Казачьи войска (в территориальном и административном понимании) внесли, конечно, определенный вклад в раскол единого государства. По воспоминаниям П. Н. Краснова, командовавшего в тот период кубанскими частями, «большинство склонялось к тому, чтобы Россия была конституционной монархией или республикой, но чтобы казаки имели широкую автономию»10.
Но, содействуя своими автономистскими и федералистскими требованиями развалу Российского государства, казаки крепили власть областную, придавая ей функции власти государственной. Современники считали, что в тот период «только у казаков сохранился государственный порядок». К маю 1917 года относится создание в казачьих областях Юга России государственного аппарата, «сразу начавшего правильно функционировать»11. Верхи казачества впоследствии были едины в мнении, что «в дни государственного развала и распада казачество оказало организованное сопротивление анархии»12.
Верхи казачества уже летом 1917 года примкнули к охранительному движению, возглавляемому Л. Г. Корниловым. На Московском государственном совещании в августе 1917 года Корнилов и корниловцы стремились спасти «разрушающуюся государственность и наиболее яркое ее выражение – армию»13. Корнилов призывал спасти армию путем ужесточения дисциплины. Представитель казачьей служилой верхушки, уже получившей автономию и создавшей свои правительства, генерал Каледин поставил вопрос острее: «Россия должна быть единой. Всяким сепаратным стремлениям должен быть поставлен предел в самом зародыше»14 и потребовал сужения демократии (прикрытия Советов) по всей стране.
Поражение Корнилова, который, кстати, двинул на Петроград дивизию горцев и две дивизии казаков, вызвало вспышку федералистских устремлений у казачьей верхушки. Объясняя ее, товарищ Донского атамана М. П. Богаевский заявил: «…Одним из мотивов, толкающих нас к федерации, является то, что Россия стала “товарищеской”, и страх, что “товарищи” все могут… Боязнь дать “товарищам” честный и открытый бой заставляет нас говорить о федерации»15.
После поражения Корнилова стало складываться новое охранительное, государственническое течение, названное противниками «2-й корниловщиной». Ее организаторы искали поддержку в казачьих областях, где, по мнению В. И. Ленина, можно было «усмотреть социально-экономическую основу для русской Вандеи»16.
На казаков делали ставку военные миссии стран Антанты, стремившиеся во что бы то ни стало удержать распадающуюся Россию, не дать ей выйти из Мировой войны.
На Дону стали концентрироваться снимаемые с фронта казачьи части. Отсюда они должны были двинуться на Москву и Петроград. Но центробежной силой, отвлекающей внимание казачьих верхов от центра на окраины и мешающей планам «2-й корниловщины», было обострение классовой и сословной борьбы непосредственно в казачьих областях. «В борьбе Корнилов и Керенский могут опереться только на Дикую дивизию да на казаков. А теперь разложение началось и у казаков, а кроме того, им изнутри из казачьих областей грозят Гражданской войной крестьяне», – писал В. И. Ленин 8 октября 1917 года.
Октябрьское вооруженное восстание и приход к власти большевиков были логически закономерными шагами по пути дальнейшего раскола и развала страны. Внешне в городах все это прошло почти незаметно. «Люди даже не поняли, что произошел переворот. Большевиков считали утопистами, фантазерами, не способными удержаться у власти дольше двух месяцев. Любопытно, что даже биржа не отреагировала на “революцию”…»17. «Русь слиняла за два дня. Самое большее – в три… – писал В. В. Розанов. – Ничего, в сущности, не произошло. Но всё – рассыпалось»18.
Решающим подспудным событием стало разрешение (процесс разрешения) крестьянского вопроса. «Октябрь последовал в силу того, что среди маргиналов определяющую роль стали играть солдатские массы, представляющие наиболее многочисленное сословие – крестьянство», – считает В. П. Булдаков19. Большевики, стремившиеся использовать Россию для подталкивания революции в Европе, изначально имели мизерное влияние на крестьянство и, чтобы удержаться у власти, чутко реагировали на настроение этого самого многочисленного (до 80 %) класса России. Крестьяне же принялись за захват и уравнительный передел земли. Возрождалась община. «Большевики, как известно, отдали землю крестьянам. Но не вполне крестьянам – общине»20. Попутно разрушалось помещичье хозяйство. В стране забушевала «гигантская стихия расправы, возмездия»21.
Сопротивление было слабым. «Политически организованная часть общества», ранее гордившаяся своей оппозиционностью старой царской власти, была в шоке от результатов поддержанной ею в феврале 1917 года революции. «Многие утратили веру, сделались жертвами усталости и апатии», – писали очевидцы22. «В сущности – массы за большевиков, – констатировал В. Н. Вернадский. – Защищаются офицеры, студенты, юнкера, добровольцы»23.Стоявшим несколько особняком донским генералам казалось: «Большевистскую власть без сопротивления, без какой-либо борьбы, добровольно принял единственный народ бывшей России – великорусский; принял как программу, как свою идеологию и большевизм». Борьба начиналась там, где начиналась этническая граница24.
Донское войсковое правительство, естественно, не признало власть Советов, 26 октября 1917 года был отдан приказ всем казачьим частям в Области Войска Донского, согласно которому Войсковое правительство приняло на себя временно всю полноту государственной власти в области и объявило наиболее опасный для Войска угольный район на военном положении25. В отходящей к Донской области части Донбасса 45 пунктов были заняты казачьими войсками, и казаки начали разгон Советов.
В это же время, опираясь на донские казачьи полки, премьер свергнутого Временного правительства Керенский и казачий генерал Краснов попытались нанести удар непосредственно по Петрограду. «Экспедиция на Петроград» была организована с расчетом на «пятую колонну», роль которой отводилась юнкерским училищам и казачьим полкам столичного гарнизона. 27 октября генерал Краснов издал приказ: «Граждане солдаты и доблестные казаки петроградского гарнизона! Немедленно высылайте своих делегатов ко мне, чтобы я мог знать, кто изменник свободе и родине и кто нет, чтобы не пролить случайно невинную кровь»26. Юнкера действительно восстали, но донские полки гарнизона (1, 4, 14-й) с 26 октября сидели в казармах «под неусыпным наблюдением» – под дулами пулеметов броневиков. Понимая ситуацию, главнокомандующий генерал Духонин 28 октября телеграфировал Донскому атаману Каледину, «не найдет ли он возможным» направить казачий отряд в Москву, а затем на Петроград на помощь Краснову27.Товарищ (заместитель) Каледина М. П. Богаевский телеграфировал в Ставку, что подобная посылка войск противоречит постановлениям Войскового Круга (высшего казачьего законодательного органа), что Каледин не пошлет войск, пока на Дон не прибудут части с фронта, положение на Дону тоже «нельзя признать достаточно обеспеченным»28. Стоявшие в области казачьи войска увязли в угольном районе. Железная дорога объявила «нейтралитет», и использовать ее для перевозки войск было трудно. Тем не менее 30 октября начдиву 7-й Донской было приказано готовить к отправке в Воронеж 21-й и 41-й Донские полки, 15-ю батарею и 4-й пеший батальон, отправку начать 31 октября29. В разгар приготовлений стало известно о неудаче выступления Керенского – Краснова.
Как вспоминал Краснов, перед большевистским выступлением из 50 сотен бывшего под его началом 3-го конного корпуса более половины «растасовали» на усмирение беспорядков и на другие нужды, и когда надо было идти с Керенским на Петроград, под рукой имелось только 18 сотен разных полков.
Реально вперед были двинуты 10 слабых сотен 9-го и 10-го Донских полков, всего около 700 всадников, менее полка нормального штата. Это не остановило Краснова, хотя, по данным разведки, перед ним было до 200 тысяч солдат нового противника. Уже тогда проявились все особенности начинавшейся Гражданской войны, которую Краснов назвал «подлой». «Но Гражданская война – не война, – писал Краснов. – Ее правила иные, в ней решительность и натиск – всё…»30. Пленные, захваченные казаками, распускались. «Не расстреливать же их поголовно! А другого исхода не было. Или на волю, или перестрелять»31. Сторонники большевиков сопротивлялись вяло. «Или у них мало патронов, или они не хотят стрелять», – отмечал Краснов32. 16-тысячный гарнизон Царского Села после митинга и переговоров был разогнан двумя орудийными выстрелами.
Сил у Краснова хватило дойти до Пулково, где он был остановлен матросами и Красной гвардией. Казаки потеряли 3 убитых, 28 раненых (из них 1 убитый и 18 раненых потеряла Оренбургская сотня лейб-гвардии Сводного казачьего полка во время самовольной атаки), потери большевиков якобы доходили до 400 человек.
После боя у Пулково казаки заявили, что без поддержки пехоты (пехота у них ассоциировалась с «русскими», неказаками) на Петроград они не пойдут. «Все одно нам одним, казакам, против всей России не устоять. Если вся Россия с ними – что же будем делать?» – говорили казаки33. При посредничестве Викжеля (профсоюза железнодорожников) казаки вступили в переговоры с матросами. 1 ноября военные действия прекратились. Матросы предложили помириться и взаимно выдать инициаторов войны – Керенского и Ленина. Керенский бежал. Казаки готовы были выдать Краснова, лишь бы их отпустили из-под Петрограда на Дон. Но при царившей неразберихе и непрочности новой власти никто, кроме Краснова, не брался вывести их на родину. Большевики, опасавшиеся оставлять под Петроградом такое количество казаков, не тронули Краснова, который и организовал вывод казаков на Дон. «12 ноября 1-я Донская дивизия потекла на Дон и успокоилась», – вспоминал Краснов. Он жаловался, что казаки 10-го Донского полка, которым он командовал в начале Мировой войны, не взяли его с собой в эшелон «из трусости». Вывод Краснова гласил: «Эти люди были безнадежно потеряны для какой бы то ни было борьбы, на каком бы то ни было фронте»34.
После событий 1 ноября участие казаков в наступательных действиях против большевиков надолго прекратилось. 2 ноября казачий комиссар при Ставке Шапкин телеграфировал на Дон: «Во избежание бесполезного пролития крови и создания невозможных для казаков условий существования предлагаю всем казачьим частям немедленно прекратить активное вмешательство в борьбу с большевистским движением»35. И хотя в этот день московские «контрреволюционеры» и «умоляли прислать помощь экстренным порядком»36, 3 ноября отправка казачьих отрядов на Воронеж и далее на Москву была отменена37.
Четко проявился примиренческий настрой казачьих полков, их нежелание участвовать в «братоубийственной» войне. 5 ноября газета «Приазовский край» опубликовала статью «Ближайшая тактика казачества», где было сказано: «Роль спасителей отечества (казакам. – А.В.) не улыбается… Единственное спасение казачество видит в общественной самодеятельности и организации». Совет Союза казачьих войск в Петрограде заявил 7 ноября, что казачество «поставило своей задачей не вмешиваться в начавшуюся Гражданскую войну, а все свои силы направить на создание демократического правопорядка в родных областях»38. Но все же обособленно державшиеся, не знавшие дезертирства казачьи части казались инородным телом в море разлагающейся солдатской массы. Их опасались, от них старались побыстрее избавиться. На станциях большевики развешивали лозунги: «Солдаты – к нам, казаки – по домам, офицеры – по гробам». И казаки с фронта охотно устремились домой, на Дон.
