Последний тур. Привидение. История вторая

Пролог

1995 год.

Леонид сосредоточенно смотрел в окно ординаторской. Холодный, грязный дождь, не переставая, шёл уже третий день. Ощущение промозглости проникало даже в хорошо протопленное помещение. За спиной Леонид слышал как начальник хирургического отделения подполковник Глинкин, доказывал своим подчинённым, что он прав. Такую операцию, как предлагает Леонид, делать бессмысленно. Да и у них в отделении нет необходимых условий. Но Леонид Щербак, майор медицинской службы, уже решил для себя как поступить с раненым офицером.

Щербак сегодня дежурил. Немногим менее часа назад его срочно вызвали в приёмное отделение. Привезли тяжелораненого. Ранение было серьёзным. Большая потеря крови. В медсанбате сделали всё возможное, чтобы довезти человека до полевого госпиталя. На раненом была странная униформа. Такую носили наёмники, но никак не наши бойцы. И лицом раненый скорее был похож на кавказца, чем на русского. Рядом с ним Леонид увидел человека в штатском. Этот поджарый, с волевым лицом мужчина, наклонившись над раненым, что–то шептал ему на ухо. Затем выпрямился, оценил цепким взглядом хирурга и привычным движением раскрыл перед Леонидом своё удостоверение. Щербак на этой чеченской войне уже видел такое. Он сразу понял, что это за человек и какого раненого привезли.

– Представьтесь, пожалуйста, – вежливо, слегка хрипловатым голосом, обратился к военному врачу человек в штатском.

– Майор Щербак, – по–военному ответил Леонид. – Старший ординатор хирургического отделения.

– Майор, – продолжил обладатель удостоверения, – прошу тебя, сделай максимум. Спаси офицера. Я понимаю, что руки практически нет, но попытайся. Это уникальный боец. Его надо вернуть в строй. Сможешь?

Сразу, не обследовав пациента, Щербак утвердительно ответить не мог. Человек это не механизм, в котором можно заменить сломанную деталь. Процесс мог быть необратимым и тут уже даже лучший хирург в мире ничего не сделает. Но вместе с тем майор понимал, что за люди перед ним.

– Я сделаю всё возможное, – подумав, ответил врач и, посмотрев в глаза штатскому, добавил, – и невозможное тоже.

– Спасибо, – штатский крепко сжал своей широкой ладонью плечо Леонида. – Я на вас надеюсь.

Щербак дал необходимые распоряжения и поспешил в отделение готовиться к операции, перед этим окинул взглядом помещение, чтобы попрощаться со штатским, но тот уже исчез.

Через двадцать минут появился Глинкин. Осмотрев бегло пациента, заявил:

– Ампутируем. Спасти руку не получится.

Щербак уже в тот момент решил, что сделает всё необходимое, чтобы спасти конечность разведчику. Что бы там не говорил начальник отделения, майор сделает по–своему. Тем более он уже сообщил вертолётчикам, чтобы готовились к вылету, и позвонил в Краснодар. Там раненого ждали. Тяга подполковника Глинкина к бестолковым совещаниям по поводу и без, давно раздражала Леонида. Поэтому он отвернулся к окну и ждал, пока подготовят операционную. Медлить нельзя. Счёт идет на часы.

– Руку ампутировать не будем, – твёрдо сказал Щербак, повернувшись к Глинкину. – Я подготовлю раненого и полечу вместе с ним в Краснодар.

– Здесь решения… – выпучив глаза начал говорить Глинкин.

– …Я обещал его начальству, – бесцеремонно перебил начальника Леонид. И, постучав себя по плечу двумя пальцами, добавил. – Большому начальству. Или… – Щербак знал на каких струнах надо играть, – сообщить что ты, Владимир Сергеевич, против?!

Глинкин промолчал. Он резко отвернулся и вышел из ординаторской, буркнув на ходу:

– Делай что хочешь.

Глава 1

2000 год.

Возвращение из отпуска, в любом случае, заставляет организм напрягаться, даже если он очень соскучился по работе. Про организм подполковника Куприянова такого сказать было нельзя. Василий Иванович еще готов был понежиться немного на южном солнце, не обременяя себя заботами о расследовании убийств, которыми он занимался последние шесть лет.

Первым делом, появившись в управлении в восемь тридцать утра, Куприянов направился к начальнику, теперь уже генералу Габашидзе. Михаил Ревазович был в кабинете.

– Ну вот, – встал навстречу вошедшему Василию начальник, – теперь вижу: посвежевшее лицо, здоровый блеск глаз. Вижу отпуск, Василий Иванович, пошёл на пользу.

– Хорошо, но мало, Михаил Ревазович, – шутливо ответил Куприянов. – Дайте мне ещё один отпуск.

– Наглеешь, Василий!

– Чего сразу, наглеешь?! – возразил подполковник. – Это я за девяносто шестой отгулял. А сейчас прошу за девяносто седьмой. И останетесь должны за девяносто восьмой, девятый и двухтысячный. Так что я ничего лишнего не прошу, товарищ генерал.

– Остынь, Куприянов, – возвращаясь на своё место, бросил Габашидзе. – С криминалом покончим, тогда и отгуляешь все отпуска сразу.

– Так бы сразу и сказал: никогда. Я бы и не бредил.

– Садись, Василий, – перешёл на серьёзный тон генерал. – Если без шуток, Василий Иванович, то дела обстоят плохо. Ты от меня иди сразу в секретку. Там я отписал для тебя документы. Ознакомься. Обстановка не на шутку обострилась.

– Тут и без секретки понятно. Телевизор смотрю иногда.

– Вот и хорошо. Быстрее забывай про отпуск и с головой в работу.

С головой в работе Куприянов был уже через час.

Элитный посёлок, который вырос в паре километров южнее города, выглядел островком благополучия среди моря разрухи и нищеты. Высоким забором отгородились от тягостной действительности те немногие люди, сколотившие капитал в мутных девяностых. Они почувствовали себя элитой и создавали свой, отдельный от прочего обедневшего народа, мир.

Куприянов приехал в посёлок на своём серебристом «Фольксвагене». Старая немецкая «Жетта» напоминала железную табуретку с рулём и мотором. Но Василия не подводила. Была крепкая и надёжная. Охранник на въезде объяснил подполковнику куда ехать, и Василий безошибочно подъехал к большому особняку из красного кирпича, в котором и обнаружили труп молодого человека.

– Дом принадлежит Крыннику Аркадию Михайловичу, – докладывал Василию подчинённый Слава Фисенко. – А труп, это его сын Денис Крынник.

– Как обнаружили и кто? – сухо спросил Куприянов, подняв простынь и посмотрев на безжизненное лицо молодого парня.

– Домработница пришла сегодня с отгула и наткнулась на это, – Фисенко качнул головой в сторону трупа.

Куприянов осмотрел помещение. У большого белого стола овальной формы расположился Серёжа Безуглов. Он еле заметно кивнул Василию в знак приветствия и продолжил беседовать с домработницей. На другом конце стола разложил свои причиндалы судмедэксперт Коля Сорокин. Он протянул руку Куприянову и тихо сказал:

– С возвращением в реальность, Василий Иванович.

Куприянов улыбнулся, но не ответил. Он продолжал осматривать комнату. Это была большая гостиная с дорогой мебелью. Обязательный атрибут – камин в углу. На стенах много картин в дорогих багетных рамках. По сторонам от камина, две резные полки для книг из белого дерева, как и обрамление самого камина. Книги расставлены аккуратно, по собраниям. Сразу бросилось в глаза, что книги в этом доме спросом не пользовались. То есть, покупать покупали, но, похоже, никто их не читал. Куприянов подошёл к полкам и стал разглядывать книжное собрание. Всё очень предсказуемо. Много русских классиков – Пушкин, Толстой, Гоголь, Тургенев, Достоевский. Все расставлены аккуратно по номерам томов. Ничто не нарушено. Даже пыль лежит равномерно. На другой стороне классики зарубежные. А вот на нижней полке Василий заметил непорядок.

– Чем же вам Голсуорси не угодил? – вслух сказал подполковник.

– Не понял, Василий Иванович, что вы сказали? – переспросил Фисенко, стоявший рядом.

– Смотри, Слава, – Куприянов указал на ряд книг, на корешках которых было написано «Джон Голсуорси» и ниже «Сага о Форсайтах». – Только эти книги стоят не по порядку. Тома перепутаны. Значит…

– Да, – перебила Куприянова Таня Приходько, эксперт–криминалист, тихо подошедшая сзади. – Да, эти книги недавно трогали. И вот на этой, – она указала на одну из книг с названием «Лебединая песня», – есть отпечаток. Правда, очень странный.

– Поясни, – сказал Василий.

– Как будто часть пальца, – пояснила Татьяна. – Такое впечатление, что на перчатке дырка. Я зафиксировала. Проверю всех, кто имел сюда доступ.

– Хорошо, Таня, спасибо, – поблагодарил эксперта Василий и попросил её сделать фото нижней полки с книгами.

Осмотрев внимательно комнату, Куприянов подошёл к Сорокину.

– Расскажи мне, Коля, про несчастного, – Василий кивнул в сторону накрытого простынёй трупа.

– Несчастный скончался примерно часов двадцать назад. Плюс минус два часа.

– То есть, вчера днём, – уточнил Куприянов, – примерно часа в три?

– Да. Судя вот по этому, – Сорокин показал Куприянову исколотые вены на обеих руках молодого человека, – передозировка наркотиками.

Василий внимательно осмотрел следы от уколов. Ему эти следы показались странными.

– Коля, – спросил Василий Сорокина, – а тебе тут ничего не кажется странным?

– Ты тоже заметил? – как-то заговорщицки спросил эксперт.

– Не похож он на наркомана, который вот так вдруг заширялся насмерть. Все уколы свежие, – пояснил свои сомнения Василий.

– Тебе, Василий Иванович, в эксперты надо переквалифицироваться. И посмотри на его внешний вид. Накаченный, крепкий парень. Наркоманы так не выглядят.

– А вот это, – Куприянов указал на побагровевшие борозды выше локтей, – я так понимаю следы от жгутов?

– Да, – ответил эксперт. – Только и здесь не всё чисто. Смотри.

Сорокин перевернул безжизненное тело и приподнял майку на трупе. Под майкой явно проглядывались следы на спине, которые похожи на дорожку шириной около трёх сантиметров от лопатки к лопатке.

– Как ты думаешь, что это? – спросил подполковник.

– Скорее всего, его связывали.

– Локти связывали за спиной? – уточнил Василий.

– Да. Это выглядело примерно так: жгут справа и жгут слева. За спиной их стягивали между собой. И всё! Человек обездвижен. Сам приём очень профессиональный, но выполнен кустарно.

«Значит, – задумался Василий, – если это убийство, то убийца где-то слышал о таком приёме, или видел, но как это правильно сделать не знал. Оставил следы».

– А где шприцы? – вдруг спросил Василий. – Шприцы нашли?

– Да, – отозвалась Татьяна Приходько, – шприцы, жгут, ложку закопченную. Все атрибуты как по списку. Даже немного порошка осталось. Пока не знаю что это, гашиш или кокаин. Надо исследовать.

– Уверен, будет кокаин, – решил Василий.

– Почему? – спросил Фисенко.

– По сценарию, Слава. По сценарию должен быть кокаин. Такой крутыш, – Куприянов указал на труп, – может позволить себе дорогой наркотик. Так что, будет кокаин.

Прошло минут сорок. Василий за это время обошел весь дом. Прошелся по территории, которая оказалась весьма больших размеров, и вернулся обратно. В гараже он увидел двухдверный «Джип Рэнгле» с сильно затонированными стеклами. Василий достал носовой платок, открыл аккуратно, чтобы не оставлять следов, дверцу. В бардачке лежали документы на имя Крынника – младшего. Видимо, на этой машине Денис сюда и приехал. Куприянов закрыл джип и отправился в дом.

К этому времени следователь Безуглов уже закончил беседовать с домработницей и отпустил женщину. Василий открыл большую стеклянную дверь, ведущую на веранду.

– Серёжа, – обратился он к Безуглову, – пойдем, подышим.

Безуглов вышел на веранду, сел в кресло-качалку, достал из папки протокол и протянул его Куприянову. Василий первым делом прочитал: «Зуева Галина Васильевна». Так звали домработницу Крынников. Далее текст был следующим: «В 9.00 утра мой муж высадил меня около дома. У меня есть все ключи. Я открыла калитку и прошла во двор. Во дворе было пусто. Я подумала, что все гости Дениса разъехались. Открыла входную дверь. Поставила сумку с вещами в прихожей и прошла в гостиную. На полу, прислонившись к стенке, сидел Денис Аркадьевич. Он был бледный и не шевелился. Я сначала испугалась. Окликнула его несколько раз. Он не отзывался. Тогда я подошла ближе и увидела, что он мёртв. Рядом, на полу, валялись шприцы, какая–то толстая резинка. Потом на кухне, на столе, я увидела ложку и пакет с порошком белым. Я не стала ничего трогать. С телефона, который на кухне, я позвонила ноль два и вызвала милицию.

Вопрос: Сколько дней вас не было в этом доме?

Ответ: Три дня. Я обычно уезжаю только в воскресенье вечером и возвращаюсь утром во вторник. У меня такой график. Если из хозяев никого нет, то мне можно уезжать в пятницу. Тогда я возвращаюсь в понедельник. Но в это воскресенье приехал Денис Аркадьевич. Он приехал поздно. Я уже была по пути домой. Денис позвонил моему мужу и передал, что я могу взять ещё выходные. То есть вернуться в четверг утром. Я так и сделала.

Вопрос: Такое раньше случалось?

Ответ: Да. Когда Денис Аркадьевич приезжал с друзьями или очередной девушкой, то он меня отправлял домой. Наверное, не хотел, чтобы я видела, чем они тут занимаются. Его папа, Аркадий Михайлович, этого не поощрял. Он ругался, когда Денис устраивал тут попойки.

Вопрос: А ваш муж уверен, что звонил именно Денис Крынник?

Ответ: Да. Он знает Дениса по голосу. Он не мог ошибиться.

Вопрос: Вы не перезванивали Денису?

Ответ: Перезванивала, но трубку никто не брал. Сами понимаете, если тут пьянка… простите, вечеринка, то могут не ответить.

Вопрос: А как вы думаете, с кем в этот раз приезжал Денис?

Ответ: Я не знаю. Я вообще его друзей не знаю. Я никогда их не разглядывала. Люди молодые. Ведут себя нагло. Поэтому я держалась подальше.

Вопрос: Скажите, в доме всё на своих местах? Может быть, что–то пропало. Деньги, драгоценности, какие-либо ценные вещи.

Ответ: Я никуда не заходила. Я была только здесь и на кухне. Ещё в прихожей. Вам лучше вызвать хозяина или Марту Стефановну. Это помощница Аркадия Михайловича.

Вопрос: Кто ещё, кроме вас, из прислуги бывает в доме?

Ответ: Никто. Охранники меняются каждые три дня. Но они в дом не заходят. Живут в пристройке к гостевому домику.

Вопрос: Но там сейчас никого нет.

Ответ: Да. Они охраняют только, когда здесь живёт хозяин. А когда приезжает Денис, простите, приезжал. Их здесь нет.

Вопрос: Кто же тогда охраняет дом?

Ответ: Вневедомственная охрана. Дом на сигнализации. И охрана посёлка постоянно патрулирует.

Василий положил протокол на стол.

– Надо послать Славку с охраной поговорить, – сказал он. – А самому Крыннику старшему сообщили?

– Да. Этим лично Молчанов занялся, – ответил следователь. – Говорит, летит сюда.

– Это хорошо. Аркадий Михайлович нам многое прояснит.

– Или развалит, – задумчиво добавил Безуглов.

Утром следующего дня Куприянов в сопровождении заместителя прокурора города и своего старого друга Влада Молчанова, шёл в кабинет прокурора.

– Ты хотя бы представляешь, кто такой этот Крынник? – тихо спросил Молчанов, стараясь не выдавать своего волнения.

– Влад, я телевизор иногда смотрю. Не перед сном, конечно. А то увидишь такого особя на ночь и всё, сну кирдык, – отшутился Василий.

В приёмной прокурора Куприянов и его сопровождающий, в полном смысле слова, упёрлись в широкие спины нескольких высокорослых мужчин в чёрных костюмах. Они практически стеной стояли перед дверью в кабинет главного.

– О! – воскликнул Куприянов. – А кто из вас мистер Смит и мистер Джонс? – спросил Василий полушёпотом, вспомнив недавно вышедший на экраны фильм «Люди в чёрном».

Сквозь широкие спины в чёрных пиджаках пробился седоватый мужчина с небольшим шрамом на нижней губе.

– Начальник охраны господина Крынника Гнездилов, – низким голосом произнёс мужчина и продолжил. – Представьтесь, пожалуйста.

Василий и Молчанов недоумённо переглянулись.

– Влад, скажи мне, – первый заговорил Куприянов, – когда этот бардак у вас в прокуратуре закончится?

– Не знаю, Василий Иванович, – поддержал ироничный тон друга Молчанов. – Пойдём, доложим прокурору по телефону, что здание захвачено неизвестными в чёрном.

– Пойдём, – согласился Василий. – Заодно вызовем «тяжёлых».

– Вы меня извините, – вступил в беседу Гнездилов, – но у меня приказ государственного чиновника. Вы поймите меня правильно. Я не хочу нарушать закон, но ослушаться тоже не могу.

Молчанов многозначительно посмотрел на Куприянова.

– А я его понимаю, – сказал Василий. – Давай покажем ему удостоверения и простим парня, а?

– Разве что как исключение, – согласился Молчанов.

В кабинете прокурора Молчанов с Куприяновым застали такую картину: прокурор города Геннадий Митрофанович, сидел как пришпиленный гвоздями к своему креслу. Глаза его налились кровью, кисти сжаты в кулаки до хруста костяшек. Он молча, еле сдерживая ворох эмоций, слушал стоящего перед его столом мужчину. Это стоял Аркадий Крынник. Гость был бледен. Крылья его острого носа раздувались и, того гляди, должны были выпустить огненные струи. Льняной тонкий пиджак был пропитан потом подмышками и на спине. Обстановка в кабинете по накалу напоминала доменную печь. Даже на всю катушку жужжащий кондиционер не в силах был справиться.

Когда в кабинет вошли двое сотрудников, Крынник, скользнув по ним злым взглядом, бесцеремонно спросил прокурора:

– Это кто такие?

Прокурор Сухов встал и, не отвечая гостю, подошёл в вошедшим.

– Здравствуйте, товарищи, – спокойно произнёс он и за руку поздоровался с обоими. – Познакомьтесь, это господин Крынник Аркадий Михайлович. Отец погибшего Дениса Крынника.

– Примите наши соболезнования, – наклонив голову, сказал Василий.

Крынник недовольно хмыкнул, выдвинул стул и сел на него, закинув ногу на ногу.

– Коллеги, – продолжил Геннадий Митрофанович, – Аркадий Михайлович выражает своё категорическое недовольство тем, как идёт следствие и какие сделаны выводы на данный момент. Я прошу вас, Василий Иванович, расскажите, что сделано на данном этапе. И каковы предварительные выводы.

– А почему не вызвали Безуглова? – спросил Куприянов. – Сергей ведёт это дело. Он лучше владеет ситуацией. За мной только оперативное сопровождение.

– Безуглов сегодня на выезде. Неизвестно когда будет. Докладывайте вы.

Прокурор говорил размеренно тихим голосом, хотя было видно, каких трудов ему стоит не взорваться прямо сейчас и не выгнать взашей из своего кабинета зарвавшегося олигарха.

Куприянов довольно лаконично изложил всё ему известное по этому делу. Он не стал высказывать никаких предположений. Тем более своих убеждений по поводу того, что это было убийство, а не просто случайная смерть от наркотиков. Детали он тоже скрыл. Ведь Василию Ивановичу на данный момент не было известно, какую роль во всём произошедшем может играть Крынник – старший. А вдруг этот папаша имеет отношение к тому, что произошло в особняке или что–то знает об этом деле. С кем был его сын? Почему Аркадий Михайлович не приветствовал гулянки сына в загородном доме? Почему при этом всегда отсутствовала охрана? Какие вообще у них были отношения?

– Большего сказать не могу, – заканчивал свой доклад Куприянов. – Думаю, Аркадию Михайловичу необходимо ответить на вопросы следователя. А вопросов будет очень много. Ваша информация, – обратился Василий к Крыннику, – поможет быстрее раскрыть дело.

Крынник поднялся, медленно подошёл к небольшому круглому столику в углу, налил себе воды в стакан, выпил, и пристально посмотрел на Сухова.

– Он знает кто я? – Аркадий указал длинным указательным пальцем на Василия.

– Я вас представил, – ответил Сухов, поднимаясь с кресла. – Вы отец погибшего Дениса Крынника.

– Я, – ещё больше раздув ноздри начал говорить Крынник, – депутат Государственной Думы. Руководитель комитета Государственной Думы. Этого достаточно, чтобы понять, что перед вами не Ванька Сидоров из Пырловки. Перед вами государственный человек. Скажу вам так: у меня появилось огромное желание прислать сюда проверку. Пусть разберутся в вашей компетентности. В вашей, товарищ Сухов, и ваших подчинённых. Которые вместо того, чтобы раскрывать преступления по горячим следам, выдумывают басни про моего сына, предполагая, что он наркоман. Денис был отличником в институте. Спортивным парнем. Да! Он мог позволить себе иногда выпить спиртного. Но чтобы наркотики!? В это я никогда не поверю.

– Вы позволите, Аркадий Михайлович? – остановил тираду депутата Куприянов.

– Что вам ещё позволить! – закричал, не сдержавшись Крынник.

– Кое-что сказать, – нарочито спокойно произнёс Василий.

Крынник опять опустился на стул, при этом оставив вопрос Василия без ответа.

– Я так понимаю, что мне позволено говорить, – продолжал в своём духе Куприянов. – Я абсолютно уверен, что ваш сын не был наркоманом. Но умер он, думаю, от передозировки наркотиками или другим веществом. Этот факт ещё не установлен судебно–медицинской экспертизой. Надо подождать заключение экспертов.

– Бред! – опять сорвался Крынник. – Бред!

– Выслушайте, пожалуйста, – вежливо попросил Василий.

Крынник нервно махнул рукой, мол, говорите что хотите.

– Смерть от передозировки, – продолжил Куприянов, – вовсе не говорит о том, что Денис был наркоманом и колол их себе сам. Это мог делать человек или группа людей, которые удерживали Дениса.

– Так найдите этих людей, – опять сорвался на крик Крынник. – А не распространяйте гнусные слухи о моём сыне.

Аркадий резко направился к двери, открыл её и кому–то сказал:

– Дайте газету!

Крынник бросил на стол цветастую газету известного столичного издательства.

– Читайте! – сказал он. – На развороте!

Сухов взял газету, развернул и положил на стол. Огромными чёрными буквами напечатано название: «В героиновом угаре!». Ниже фотография нескольких молодых людей, стоящих в обнимку на фоне известной каннской набережной. Ещё ниже подзаголовок: «Сын известного политика и депутата скончался от передозировки героина». Статью можно было не читать. И так всё понятно. Типичная журналистская болезнь собирать сплетни, грязь и мусор, и вываливать на суд общественности. Принцип – слово не воробей, среди нынешних журналистов не в почёте. Важно продать информацию. И чем она скандальнее и невероятнее, тем лучше.

Геннадий Митрофанович, быстро пробежав глазами по тексту, сказал:

– Мы не давали подобной информации ни одному изданию, ни одному журналисту.

– Более того, – добавил Куприянов, – нет ещё результатов экспертизы. Нет экспертизы порошка, который нашли в вашем доме.

– Я так и думал! – издевательски захохотал Крынник, хлопнув себя громко по бёдрам. – Вы тут не причём! Скажите ещё, что это кто–то из моих людей продал журналюгам всю эту бредятину!

Крынник схватил газету со стола, смял её в руке, и, направляясь к выходу, бросил:

– Сначала я сотру в порошок того кто это напечатал, а потом готовьтесь вы. Я разгоню вашу богадельню.

Он стремительно покинул кабинет, даже не закрыв за собой дверь.

– Нет! – сказал, почесав в затылке Куприянов. – Так нельзя!

– Ему всё можно, – возразил Молчанов.

– Нет! Он нарушил законы жанра. Он даже не хлопнул дверью, – на полном серьёзе сказал Василий. – Надо его вернуть. Пусть исправится.

– Эх! Василий Иванович, Василий Иванович, – покачал головой Сухов. – Тебе всё шутки. А ведь он жизнь нам подпортит. Я в этом уверен. Пока не поздно, надо подстраховаться. Направлю-ка я докладную в Генеральную. Владислав Сергеевич, – обратился прокурор к Молчанову, – подготовьте документ. Сегодня же. Идите, работайте.

Когда Василий с Молчановым вышли из кабинета прокурора, в приёмной было тихо и пустынно. Люди в чёрном исчезли вместе с хозяином. В помещении стало просторно и свежо. Молчанов сказал Василию, что с утра направил запрос о Денисе Крыннике по своим каналам. Влад предложил Куприянову пойти к нему в кабинет и подождать информацию.

Факс пищал очень долго. Лист с печатными, немного кривыми буквами сворачивался в трубочку. Когда передача закончилась, Молчанов оторвал бумагу и присел за стол, внимательно читая содержимое.

– Ну вот, – протянув лист Куприянову, сказал Молчанов. – Ознакомься. Что–то начинает проясняться.

Василий взял бумагу и начал читать. «Денис Аркадьевич Крынник 1976 года рождения. Не судим. Выпускник «ВГУ нефти и газа». Диплом защитил, но не получил…» Василий выхватывал из текста только самые важные вещи, способные качественно охарактеризовать погибшего. «Получил назначение в филиал Государственной нефтяной компании в Сан-Франциско, США. Должен был приступить к работе 25 июля 2000 года»… «…По характеру энергичен, вспыльчив. Явно выражены лидерские качества. В связях весьма неразборчив. В кругу общения имеет людей разных социальных групп. От однокашников, до лиц, связанных с криминальной средой (в основном, друзья детства). Тратил много денег на развлечения и путешествия…». Деньги, конечно, были отцовские, к такому выводу пришёл Куприянов. «С отцом, Крынником Аркадием Михайловичем, отношения ровные. С мачехой не общается. Отец женился на Веронике (Прыгуновой, Кремер) когда Денису было пятнадцать лет».

– Интересно, – сказал Куприянов, прочитав строчку о Веронике, – что это за перечисление фамилий?

– Видимо дамочка третий раз замужем, – высказал свои соображения Влад. – Или одна из фамилий девичья. Надо будет – выясним.

Дальше шёл список имущества Дениса Крынника.

– Так, джип этот я уже видел. А вот это интересно! – сказал Василий, положив бумагу перед Молчановым. – Посмотри сюда. У него есть квартира в доме на Тимирязева. Она, я так понимаю, не отцовская. Она его. Ты помнишь этот дом?

– На Тимирязева? – повторил Молчанов и задумался. – Это тот, который бывший обкомовский?

– Да! Элитный домик.

– Это про этот дом ты мне рассказывал? Там эту бабушку нашли. Как её?…

– Терёхину, – напомнил Владу Василий.

– Да! Терёхину с колье.

– Элитный домик становится знаменитым. Надо мне туда срочно ехать.

– Ты, Василий, езжай, только не выкопай там ещё какой–нибудь скелет в шкафу.