Buch lesen: «За последним порогом. Цена жизни. Книга 2»
Глава 1
– Ну и зачем ты нас собрал, Диорит? – брюзгливо осведомился Циркон, неторопливо устраиваясь в резном кресле с символом клана Видящих на спинке. – Не знаю кому как, а мне некогда с бездельниками пустой болтовнёй заниматься.
Циркона не любили. Есть такая категория людей, которые даже время спросят так, что хочется вместо ответа дать им в морду – так вот, Циркон был очень ярким её представителем. Однако для кабинетного учёного он был на удивление крепким парнем, так что в морду-то ему как раз давали часто, но вот побить удавалось далеко не всегда. Причём больше всего Циркона не любили его же кланеры, которым в основном и приходилось его терпеть. Несколько раз случались даже вялые попытки его сместить, но успехи Циркона как управленца были настолько для всех очевидны, что кланеры, скрипя зубами, вновь и вновь избирали его старейшиной Видящих.
– Кто здесь бездельник, ещё разобраться надо, – хмуро отозвался Диорит. – А вопрос важный, и давно уже назрел. Если раньше мы жили как один народ и всё делили по справедливости, то теперь у нас одни живут в роскоши, а другим еле-еле грибов хватает. Люди волнуются.
– А помнишь, как ты всех призывал моему клану грибную норму урезать? – с насмешкой спросил Кальцит. – Тогда ты тоже по справедливости делил?
– На то веская причина была, – после секундного замешательства твёрдо ответил Диорит.
– Так и сейчас веская причина есть, – усмехнулся Кальцит. – Только тебя почему-то не устраивает, когда веская причина тебя касается.
– Есть, есть веская причина, – с мерзкой ухмылкой подхватил Циркон.
Диорит начал постепенно краснеть от злости.
– Ты, Циркон, Маланиту задницу лижешь, и он тебе подкидывает от щедрот, вот и подпеваешь сейчас Кальциту!
– От каких ещё щедрот? – с ленивым презрением возразил ему Циркон. – Рецептуры сплавов, к примеру, взять: Формирующие откуда их берут? Это же мы всё разрабатываем, так что Маланит с нами за дело рассчитывается. А вот ты за детектор слизней всё никак с нами рассчитаться не можешь. Так кто здесь бездельник?
– Сам же знаешь, что нельзя было вниз спускаться, пока вздох Геи шёл, – мрачно сказал Диорит. Претензия Циркона совершенно очевидно была справедливой, и это сильно убавляло ему уверенности.
– А кого волнуют твои объективные трудности? – хмыкнул Циркон. – Слёз нет, сатуратов нет, экстрактов нет, искры все уже погасли… нижние мхи тоже давно кончились. Не можешь работать и зарабатывать – лижи задницы, кто-нибудь над тобой сжалится.
Диорит вскочил с кресла с налитыми кровью глазами. Циркон тоже вскочил, но Диорит оказался быстрее, и его мощный удар заставил Циркона отлететь обратно в кресло. Формованный камень в очередной раз доказал свою прочность, и кресло не пострадало. Торжествующий Диорит на мгновение потерял бдительность и сразу же за это поплатился, когда моментально оказавшийся рядом Маланит двинул ему в ухо. С другой стороны его молодецким ударом приголубил Кальцит, и Диорит поплыл. Добить его уже не успели, потому что остальные старейшины немедленно присоединились к веселью, и драка как-то незаметно перешла в беспорядочную свалку, когда каждый дрался сам за себя, а удары прилетали со всех сторон.
Наконец, драка сама собой постепенно утихла. Циркона подняли и посадили обратно в кресло – похоже, ему досталось ото всех, – а остальные смогли занять свои места сами, без посторонней помощи.
– Так что, братья, обсудим вопрос? – спросил Диорит, со страдальческим выражением лица потирая ухо. – Что бы вы там ни говорили, а в людях уже чувствуется недовольство.
– Поддерживаю, – неожиданно заявил Кальцит. – Я считаю, что пора всерьёз задуматься о том, что настало время поменять уклад. Жизнь сильно изменилась, и старый уклад уже не годится.
– Это чем тебе наш уклад не нравится? – немедленно вскинулся уже пришедший в себя Циркон.
– Тем, что не годится, – терпеливо повторил Кальцит. – Вот посмотри сам, Циркон – как мы раньше жили? Все, считай, кормились из одного котла – собрались, установили для каждого клана грибную норму, а дальше внутри кланов тоже делим всем поровну. Ну, хорошим мастерам чуть больше доставалось, но всё равно, жили примерно одинаково. Вот пока всем только-только хватало, эта система нормально работала – все ведь понимали, что соседу тоже нужно есть. А как появилось лишнее, так сразу же встал вопрос: как это лишнее делить? У меня в клане такие страсти закипели, все тут же начали выяснять, кто лучше работал, да кто больше заработал. А как это решить? Мастер сделал вещь, которая хорошо продалась – вроде всё просто, да? Он заработал, он и получил. Но он ведь и чужим трудом пользовался! Сколько из этого надо выделить другому мастеру, который ему инструмент сделал? Да хотя бы тем женщинам, которые ему обеды готовили и в мастерской убирали! Мы пробовали какой-то учёт делать по нормочасам – ничего не выходит, только скандалы пошли. Как ни подели, всё равно куча недовольных будет.
– Верно говоришь, Кальцит, – утвердительно кивнул заметно помрачневший Маланит. – Мы у себя замучились уже высчитывать, кому сколько причитается, и при этом кто только нас грязью не поливает. Вот удивительное же дело – чем лучше люди живут, тем больше недовольных. Но обратно на грибную норму никто почему-то не хочет.
– У нас труднее всего с бабами, – поддержал их Циркон. – Арди лавку открыли в Доломитном, навезли туда всякого. Наши девки будто с ума сошли, толкутся там целыми днями, какими-то тряпками трясут. Заколочки, булавочки… тьфу! Ратникам княжеским глазки строят. И только одно от них слышно: дай денег, дай денег, дай денег! Вот попомните мои слова: куда-то не туда мы идём!
– Что предлагаешь, Циркон? – с интересом посмотрел на него Маланит. – Ты же у нас слишком умный, так давай, научи: что делать-то надо? И куда идти?
– Я умный, поэтому ничего делать не собираюсь, – сварливо заявил Циркон. – Я женщин ущемлю, а они сразу и сами вой подымут, и мужчин своих против меня настроят. У нас и так народ неблагодарный, то и дело пытаются какие-то выборы против меня замутить. Если народ хочет идти в пропасть, то я никого останавливать не собираюсь. Сам на краю остановлюсь и ручкой им помашу.
– Это не они неблагодарные, это ты говнистый, – гоготнул Диорит.
– Что ты сказал? – Циркон начал угрожающе привставать из кресла.
– Ну хватит вам! – рявкнул Кальцит. – Развлеклись немного, и достаточно, давайте уже делом заниматься. В общем, мы у себя заканчиваем эту затею с учётом нормочасов, пусть народ сам решает, кто сколько заработал. Официально вам объявляю, что в самое ближайшее время клан Созидающих вводит у себя денежную систему.
– В каком смысле «денежную систему»? – все старейшины с удивлением уставились на Кальцита.
– В прямом, – отрубил Кальцит. – Начинаем использовать деньги для внутренних расчётов. Например, уборщица вымыла пол в мастерской – мастер договаривается с ней об оплате, и сам ей платит. Не хочет платить? Может не платить, тогда моет сам, или жену заставляет, или сидит в грязи по уши. Клан обеспечивает всем минимальные потребности в еде и одежде, а на остальное зарабатывай сам. То есть муку, соль, что там ещё, клан тебе даст, а если хочешь сгущёнки – зарабатывай и плати.
– А в качестве денег что у вас будет? – непонимающе переспросил Маланит.
– Так деньги и будут, – ухмыльнулся в ответ Кальцит. – Зачем придумывать то, что давно уже придумано?
– То есть гривны, что ли? – брезгливо осведомился Диорит. – И чем вы тогда будете отличаться от наружников?
– Мы много чем будем отличаться от наружников, – отрезал Кальцит. – А насчёт наружников, Диорит, я тебе вот что скажу: ты с ними не жил и ничего про них толком не знаешь, а вот из нас многие там учились. Мы все, конечно, любим говорить, что, мол, наружники дураки и всё такое, но те, кто снаружи пожил, на самом деле понимают, что у наружников можно многому научиться. Мы, как оказалось, не умеем жалкую кучку жратвы без ругани распределить, а они миллионные города нормально снабжают.
– Этак ты и в подданные князя подашься, – саркастически хмыкнул Диорит. – И налоги ему начнёшь платить.
– И подамся, – подтвердил Кальцит. – И налоги заплачу. А почему нет, Диорит? Мы с Арди говорили об этом, и он правильно сказал, что это прежде всего нам самим выгодно. Чем быть независимым и последний гриб на три дня растягивать, я лучше пойду под князя и буду жить не хуже наружников.
– И налоги платить тебе тоже выгодно будет?
– А налоги мы и так будем платить, никуда не денемся. Все наши деньги через княжеские банки проходят, вот княжьи люди и будут вычитать налог с каждой нашей продажи. Сейчас Арди договорился с князем, чтобы полностью освободить нас от налогов на двадцать лет, и наполовину ещё на двадцать, так что через двадцать лет уже начнём платить понемногу.
– Так что, ты и в самом деле собрался под князя пойти? – хмуро спросил его Маланит.
– Такое дело надо всем народом решать, а не мне одному, – пожал плечами Кальцит. – Но вообще Арди хороший вариант предложил: согражданственный союз, как у Ренских. То есть мы таким образом будем не подданными князя, а просто с ним в союзе. Прав чуть поменьше, чем у граждан, зато и обязанностей тоже меньше.
Старейшины задумались.
– Ну ладно, – недовольно заявил Диорит, прервав продолжительное молчание. – С моим вопросом что решим?
– Да поможем, Диорит, о чём речь, – махнул рукой Кальцит. – Я тебе денег одолжу, ну и на первое время продуктов каких-нибудь, а потом у Арди закупишься. А вообще нам надо и между кланами на деньги переходить. И проще, и удобнее, и сразу понятно кто кому сколько должен.
Продолжение совета вышло скомканным. Старейшины витали в своих мыслях и ничего толком не решили. Расходились все непривычно задумчивыми.
– Кальцит, постой, – негромко окликнул его Диорит. – Дело есть.
Кальцит остановился, с удивлением на него глядя.
– У меня есть две слезы. Возьмёшь?
Тот выпучил глаза, от удивления потеряв дар речи.
– Ну что ты таращишься на меня, – недовольно сказал Диорит. – Держал их в своём резерве на крайний случай. Но сейчас вздох на убыль пошёл, скоро начнём вниз спускаться, так что нет смысла их и дальше придерживать. Племя без них вполне обойдётся.
– А ещё если отдать их племени, то племя скажет тебе спасибо, но денег ты не получишь, – догадался Кальцит.
– И это тоже, – ухмыльнулся Диорит. – Но главное – не хочу быть у тебя в долгу, хотя за предложение помощи благодарю. Не ожидал. Ну так что – за сколько возьмёшь?
– Возьму по пятнадцать тысяч, – сказал Кальцит, как следует поразмыслив. – Десять дам сразу, а остальные двадцать надо будет у Арди брать, их отдам через неделю-две. Я на тебе наживаться не хочу, брат, так что это верхняя цена. Мы с Арди, конечно, на этом заработаем, но там и без слезы расходов будет очень много.
– Пойдёт, брат, – согласился Диорит, не очень умело скрыв удивление от прозвучавшей суммы. – Только про слёзы молчи, договорились? Это дело только между нами.
– Я и своим ничего рассказывать не стану, – понимающе кивнул Кальцит. – А вообще-то говоря, почему ты должен такие вещи племени даром отдавать? Надо бы сделать какой-то общий фонд, и из него платить за то, что для всего племени делается.
– Надо бы, – согласился Диорит, в задумчивости почесав затылок.
* * *
В лицо ударил стремительно несущий мелкие снежинки ледяной ветер – здесь, наверху причальной вышки, ветер ощущался особенно сильно, хотя огромная туша дирижабля, казалось бы, должна была хорошо от него прикрывать. Я посмотрел вниз – управляющий уже стоял там, отворачиваясь от ветра, и, по-моему, немного дрожал. У меня мелькнула было мысль сказать ему, что впредь встречать меня не нужно, но я прогнал её прочь. В сословном обществе очень трепетно относятся к таким вот маленьким знакам иерархии, и мой демократизм был бы просто не понят. Во всяком случае, изо всех моих предыдущих попыток ни разу ничего хорошего не вышло, так что всё, что я мог сделать – это быстрее спуститься и пройти в замок, чтобы старый Фальк поменьше мёрз на ветру.
– Здравствуйте, почтенный, – тепло приветствовал я его, когда платформа со скрипом и похрустыванием ледка, наконец, спустилась вниз. – Однако погодка нынче не радует.
– Здравствуйте, ваша милость, – поклонился он. – Погода не радует, но в замке тепло.
– Значит, идём скорее в замок, – улыбнулся я.
В замке действительно было хорошо натоплено, вкусно пахло какой-то едой, а на моём столе уже лежал отчёт управляющего. Дочка Леннарта принесла поднос с горячим чаем и свежими булочками и, кокетливо на меня поглядывая, поставила его на стол.
– Спасибо, Эрика, – поблагодарил я её. – Мужа ей ещё не нашли, почтенный? Красавица, да ещё и с хорошим приданым – женихи, наверное, каждый день у порога толпятся.
Эрика зарумянилась, а Леннарт досадливо махнул рукой:
– Что толку оттого, что женихов много, если ей ни один не нравится?
– Значит, не увидела пока никого достойного, – серьёзно сказал я, и Эрика с признательностью на меня посмотрела. – Она ещё молодая, так что спешки нет, можно выбирать не торопясь.
– Знаем мы, как они выбирают не торопясь, – хмуро ответил Фальк. – Десяти нормальным откажут, а выберут игрока и пьяницу.
– Такое, увы, случается, и не так уж редко, – с грустью согласился я. – Если позволишь дать тебе совет, Эрика: прислушивайся к мнению отца. Почтенный Леннарт хорошо знает людей и обязательно поможет избежать подобной неприятной ошибки. Ну ладно, почтенный, не будем больше смущать юную девушку, а вернёмся лучше к нашим скучным занятиям. Ваш отчёт я обязательно прочитаю, а пока просто расскажите своими словами как у нас обстоят дела.
– Да нечего особенно и рассказывать, ваша милость, – отозвался Фальк. – Всё идёт в точности как запланировали. На следующий год сможем отказаться от закупки молока и овощей на стороне. Правда, некоторые старосты размахнулись было и дальше увеличивать поголовье, но я пока запретил. У нашего молокозавода производительность ведь не бесконечная, и лучше немного недостающего купить на стороне, чем сидеть со своим молоком и не знать куда его деть. Если решим ещё одну линию ставить, тогда и поголовье под неё увеличим.
– Очень хорошо, почтенный, – с удовлетворением сказал я. – Вот что мне в вас нравится, так это то, что всё у вас всегда идёт по плану – без непредвиденных расходов и незапланированных доходов.
– А незапланированные доходы – это плохо? – удивился Леннарт.
– А что в них хорошего? Эти доходы ведь не с неба падают. Наверняка они потребуют дополнительных расходов, или перераспределения ресурсов, или ещё чего, а в результате всё планирование летит кувырком. И будет ли в конечном итоге от этого прибыль – совсем неясно. Может и убыток выйти. Ну так значит, никаких проблем у вас нет?
– Есть проблемы, ваша милость, – поморщился тот. – Мелкие, но неприятные.
– Солдаты? – сразу же догадался я.
– Совершенно верно, ваша милость. В целом они прилично себя ведут, но сброда там тоже хватает. В основном мелкие грабежи крестьян, но случается и что-то посерьёзнее. В тюрьме у нас сейчас сидит парочка – убили крестьянина, изнасиловали жену, забрали деньги. Стража их прямо на месте преступления взяла.
– А что они делают в тюрьме? – не понял я. – Суд, последнее напутствие и виселица, в таком вот порядке. Судья у нас есть, капеллан имеется, палач тоже в наличии – так в чём задержка-то?
– Задержка в графе Дамиане Коппе, – мрачно ответил управляющий. – Он требует вернуть его людей, а в случае отказа грозит разгромить Раппин. Мне пришлось ему сказать, что решить это можете только вы, так что сегодня он обязательно явится.
– Ах, вот как! Ну что же, пускай является.
Граф задерживаться не стал и вскоре действительно явился. Или, точнее говоря, ворвался. Дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошёл высокий блондин. Он вполне мог бы сойти за образец истинного арийца, если бы не изрядно кривоватый нос. Впрочем, от природы нос мог быть и прямым, а покривился, например, в борьбе с язычниками и прочими врагами веры.
– Барон Арди? – потребовал он.
– Я-то барон Арди, а вот вы кто? – поднял я глаза от бумаг. – И каким образом вы сюда попали?
– Я сюда вошёл, как видите, – язвительно ответил он.
– Правильнее сказать, ворвались без приглашения, – поправил его я. – В вашем воспитании определённо имеются серьёзные изъяны. Однако я жду ответа на вопрос кто вы такой.
– Я – граф Дамиан Копп, командующий силами империи, размещёнными в вашем баронстве, – объявил он.
– Не могу сказать, что я так уж рад знакомству, – я, наконец, отложил перо в сторону. – Но раз уж оно состоялось… слушаю вас, граф.
Граф Дамиан начал багроветь.
– А что насчёт вашего воспитания, барон? Вас учили, как полагается обращаться к тем, кто выше вас по положению и по древности рода? – осведомился он, всем своим видом показывая презрение к моей невоспитанности.
– Древность наших родов мы с вами сравнивать не будем, – усмехнулся я. – И не думаю, что результат этого сравнения вас бы обрадовал. А вот что касается положения, то здесь следует прояснить наши с вами отношения. Вы не мой сюзерен, а просто какой-то граф неизвестно откуда. Вы здесь всего лишь гость, причём незваный и нежеланный, и я терплю вас исключительно в силу моей лояльности императору.
Я думал, что он сейчас взорвётся, но он неожиданно сумел взять себя в руки и успокоиться. Впрочем, успокоился чисто внешне – судя по его эмоциям, граф по-прежнему был изрядно зол, так что у меня всё ещё оставалась надежда, что он всё-таки совершит какую-нибудь глупость.
Граф вдруг осознал, что стоит передо мной, как подчинённый перед начальником, огляделся и, заметив стул, уселся без приглашения.
– Лояльность императору? – с изрядным ехидством переспросил он. – Или всё-таки кому-то другому?
– Этот вопрос я буду обсуждать с императором Дитрихом, а вовсе не с вами, – спокойно ответил я. – Однако если у вас есть какие-то сомнения в моей лояльности, то вы можете сообщить о них моему сюзерену епископу Дерптскому. Итак, какое дело привело вас ко мне, граф?
– Немедленно отпустите моих людей, которых вы незаконно задержали! – потребовал он.
– Вы о тех преступниках, которые сидят у меня в тюрьме? – как бы с некоторым трудом припомнил я. – Мы обязательно о них поговорим, но сначала, раз уж вы так удачно ко мне заглянули, давайте обсудим другой вопрос. Мой управляющий доложил о множественных случаях грабежей моих крестьян.
– Если мои храбрые воины и позаимствовали у вашей черни окорок-другой, это не стоит даже упоминания, – отрезал граф. – В конце концов, они защищают империю и заслуживают соответствующего уважения.
– Я решительно не понимаю, граф, каким образом они защищают империю в моём баронстве, и от кого именно они её здесь защищают. Но подобные философские рассуждения мне в любом случае неинтересны. Поговорим о практической стороне: вот моё письмо вам с приложенным счётом – прошу подписать распоряжение о возмещении убытков, причинённых вашими солдатами.
Граф уставился на меня с таким изумлением, будто я потребовал у него не банальную компенсацию, а дочку в жёны, и к ней приданое.
– Вы в своём уме, барон? – довольно грубо осведомился он. – С чего вы взяли, что я заплачу вам хотя бы пфенниг?
– Отказываетесь платить? – понимающе покивал я. – Прошу вас так и написать на счёте, – и доверительно сообщил: – Счетоводы требуют.
Тот с сомнением покрутил головой, но всё же взял ручку и размашисто написал: «В оплате отказано».
– Благодарю вас, – сказал я, бережно убирая бумаги в папку. – Теперь можно поговорить и о той парочке. Вам известно, что они преступники, и их задержали прямо на месте преступления? Суд приговорил их к смертной казни через повешение.
– Они мои солдаты, – с нажимом сказал граф, – и я не позволю какому-то барону из захолустья держать их в тюрьме, и уж тем более казнить. Если они действительно виноваты, то я накажу их сам.
Я, в общем-то, и не ждал, что он позволит мне их повесить. Если бы я действительно их казнил, то это было бы серьёзным ударом по его авторитету у подчинённых.
– И каким именно образом вы собираетесь мне не позволить, граф? Будете угрожать?
– Буду именно угрожать, – со зловещей улыбкой заявил он. – Либо вы немедленно освобождаете моих людей, либо я приду сюда с моими солдатами и освобожу их сам. А может быть, и сам повешу кого-нибудь. Вашего управляющего, например – он мне порядком надоел своим нытьём.
– Серьёзная угроза, – я откинулся на спинку кресла в раздумьях. – Но понимаете ли, граф, я не могу освободить их просто так, на основании каких-то слов. Есть установленная процедура, и мы обязаны ей следовать. Вот вам лист бумаги – напишите мне записку с вашими требованиями. Свою угрозу тоже не забудьте записать, чтобы мои люди знали, из-за чего я был вынужден освободить преступников.
– Вы вообще барон или какой-то… – он повертел рукой в воздухе, подбирая слово, – …делопроизводитель?
– Я – барон, который ведёт свои дела должным образом, и у которого они всегда в порядке, – назидательным тоном заявил я.
Граф покрутил головой в недоумении, но всё же взял ручку и написал то, что требовалось. Я взял листок и быстро пробежал глазами написанное.
– Уступаю грубой силе, – торжественно объявил я, убирая требование графа в папку и набрасывая записку палачу. – Вот распоряжение об освобождении ваших людей. Кстати, вам следует оплатить их довольствие за время нахождения в заключении. Порядок должен быть во всём!
Граф покраснел от злости, но снова сдержался. Схватив мою записку, он стремительно вылетел из кабинета не попрощавшись.
