Buch lesen: «Колодец времени. Совершенно ненаучно-фантастическая история про путешествие Толика Смешнягина в 1980 год»
Моим родителям посвящается
© Андрей Портнягин-Омич, 2017
ISBN 978-5-4485-6751-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1. В которой читатель знакомится с Толиком Смешнягиным и где Толик попадает в ситуацию, из которой есть только один выход
Было раннее утро 30 июня 2016 года.
Обычное утро, обычного рабочего дня.
Анатолий Андреевич Смешнягин нехотя собирался на работу. Вернее, на две работы.
Кто-то скажет: «Повезло человеку… на двух работах работает… значит здоровье позволяет!..» – И будет прав. Другой усмехнётся: «У верблюда тоже два горба… Очень удобно на нём ездить!..» – И тоже будет прав… А Анатолий Андреевич, да ещё и утром, ни о чём подобном не думал. Он ещё не до конца проснулся, хотя и выпил уже две чашки кофе.
В свои 53 года, Анатолий Андреевич, он-же Толя, он-же Толик, он-же Толян, чувствовал себя моложе, сам себе своих лет никак не давал и всякий раз кокетливо краснел, когда его уверяли, что ему: «Ну никак не может быть столько!..» – И, что ему:… не больше 52 лет!.. И точка!..»
Толик опускал глаза и загадочно улыбался одними губами, боясь открыть рот. Всё-таки верхнего переднего зуба не хватало.
Стараясь не будить свою молодую красавицу жену, сладко похрапывающую в свой законный выходной, Толик сложил в пакет ещё с вечера приготовленные контейнеры с едой на три дня, проверил наличие планшета, портативного телевизора, телефона, денег, заначки, ключей и документов, помялся на пороге на всякий случай, вдруг любимая проснётся и выйдет проводить в дальний путь, не дождался, и так и пошёл – без поцелуя, без сменных носок, в футболке с надписью «Сделано в СССР», надетой на левую сторону.
При своём весе в девяносто с лишним килограммов, Толик был человеком тонкой душевной организации, натурой чувствительной и восприимчивой. Он чувствовал, что сегодня с ним должно произойти что-то обязательно хорошее, помимо зарплаты. Это чувство исходило отовсюду – от ласкового июньского солнышка, щекотавшего его по начинающей с пятнадцати лет лысеть голове, от изумрудно-зелёной травинки, пробивающейся сквозь треснувший асфальт, положенный не далее как в прошлом году, от милого пёсика, радостно удобряющего клумбу под окнами, от птичек, невысоко в небе выделывающих фигуры высшего пилотажа и посылающих на землю вполне себе конкретные «приветы», от открытого люка канализационного колодца…
Засмотревшись на ворон и радостно шагнув в неизвестность, матерясь и размахивая всеми конечностями, Толик всё-же не выпустил из рук пакета с едой.
Свет в конце тоннеля был реальным и режущим глаз.«Дорога на Рай!.. – Решил Толик:…Вот-бы въехать-то на белом единороге!..». Но, ни белого, ни какого другого единорога под ним не оказалось.
Внезапно свет начал меркнуть и громовой раскатистый голос протрубил:
– Эге-гей-эй… Ты живой-вой-вой?..
– Господи!.. Я на том свете?..
– Ты в колодце… Встать сможешь?..
– Прости… Господи!.. Да как-же-ж я встану?.. – Толик подёргался, но что-то держало его сумку снизу: Не могу… Господи… кто-то держит меня за сумку…
– Я тебе помогу… Сперва… без паники… отцепи сумку от лестницы… И перестань называть меня «Господи»…могут услышать… Сантехник я местный… Петрович…
Толик никак не мог разглядеть лица Господи-Петровича. На фоне яркого Райского света оно представляло собой тёмное бесформенное пятно. Правда, с нимбом вокруг.
Из темноты появилась длань.
Она увеличивалась в размерах и, наконец достигла Толикова носа. Подержалась за него, провела по щеке и опустилась к горлу.
– Господи-Петрович… какие у тебя… мозолистые руки!.. – Вдруг рука уцепилась за ворот и потянула вверх. Толик с трудом оторвал от земли свою пятую точку, весившую треть всей туши и,с Божьей помощью, встал на ноги. Теперь, когда тело приняло естественное положение, тоннель превратился в обыкновенный колодец, райский свет, в отверстие люка, а Господи-Петрович, в невысокого мужичка-сантехника.
Петрович помог Толику выбраться на повехность, как-то странно поглядывая на него.
ГЛАВА 2. В которой у Толика чуть не поехала крыша и он не смог выйти на связь
– Ты откуда взялся-то?.. Я только крышечку-то отодвинул… ты как с неба свалился… Прямо в люк… Я даже не видел… как ты подошёл…
Толик не стал рассказывать, что он пересчитывал ворон.
– Ты головою-то не шибко ударился?.. А… то… может… в больницу?..
– Да ну… Что с головой будет-то?.. Кость!.. – Толик постучал себя кулаком по лбу: Ничего с ней не будет…
Но с головой происходило что-то странное. Голова видела вещи совершенно невообразимые. На месте нового, современного микрорайона с многоэтажными домами, детскими садами, магазинчиками, гипермаркетом, автомобильной развязкой и автомойками, на сколько хватало взгляда, зиял своей первозданной непаханной красотой, пустырь!..Дом, милый дом, из которого Толик вышел буквально несколько минут назад и за ипотеку в котором платить ещё и платить семь с лишним лет, бесследно исчез!..
Увиденное так поразило, что он начал нечленораздельно мычать:
– М-м-а-а-э-э… где-э-дом?!. – Толик протянул руку, указывая на заросли камыша: Тут-же только-что был дом!.. И тут… И тут… Тоже…
Петрович на всякий случай поднял монтировку и ненавязчиво почесал ею у себя за ухом:
– Нету тут никаких домов… Болото тут… – В подтверждение его слов, невдалеке квакнула лягушка.
– А дом где?.. – С надеждой в голосе спросил Толик.
– Ближайший?.. 17 номер… Во-он… за тем леском… Видишь крышу?.. – Вдалеке виднелась серая девятиэтажка, а за ней начинался жилой микрорайон.
Девятиэтажка была смутно знакомой, он её точно где-то видел.
«Где же я мог её видеть?..Не на открытке-же!.. Так это-ж тёщин дом!..» – У Толика как-то сразу стало легче на душе. А Петрович продолжал недоверчиво поглядывать на Толика, на всякий случай не выпуская монтировку из цепких рук.
«Хотя на психа он не очень похож… И одет прилично… джинсы импортные… футболка не грязная… сумочка через плечо и умопомрачительный чёрный пакет… голубая мечта жены… Нет… на психа не похож… Но и на рабочего человека… на пролетария… тоже!.. Толи дело… Я!..» – Действительно, Петрович был потомственным сантехником, чем очень гордился и одевался соответственно. Кирзовые сапоги, никогда не мытые и не чищенные, серая роба с несмываемыми маслянными пятнами на коленях и полупопицах, до неузнаваемости выцветшая футболка, к тому-же растянувшаяся на три размера на вырост и на голове сатиновая кепка, которую он никогда не снимал, как Боярский, шляпу.
А Толика распирало от любопытства. Он и про работу забыл. Какая может быть работа, если он не понимал, где находится и как здесь очутился?..И, вообще, не сон-ли это?..
«Так то-ж… сон!.. – Толик хлопнул себя по лбу: Сейчас прозвенит будильник и я проснусь!..»
От удара по лбу яснее не стало и сон не прошёл. Но в кармане, действительно зазвонил будильник в мобильном телефоне, так как Толик обещал разбудить жену, как только приедет на работу.
Толик достал белый смартфон с золотистым ободком, посмотрел на время, отключил будильник и стал набирать любимую. Попытался с одной СИМ-ки, нет связи, с другой, та-же песня.
– Что-то не ловит… – Толик состроил недовольную рожу и хотел уже-было пожаловаться на плохую связь Петровичу, но не узнал его, так сердешного перекосило. От страха, в одну сторону, от шпиономанского зуда, в другую.
«Поймать шпиона!», заветная мечта любого советского пионера! А Петрович давно уже не был пионером, он был почти пенсионером. Но пионерский задор никуда не делся, а шанс поймать шпиона у советского предпенсионера выпадает не часто.
«Похоже… мне выпал счастливый билет!.. Наконец-то повезло!.. Вот-бы голыми руками взять… Живьем!!! Жаль… в нём под сто килограммов живого веса… а во мне… шестьдесят в керзовых сапогах… Да и приемчикам… наверняка обучен…» – Петрович был мужик жилистый, крепкий, но… трусливый и Толик по его лицу понял, что диалога скорее всего не получится. Но, на всякий случай, показывая на смартфон, обрадовал Петровича сообщением:
– Нет связи!..
«Точно!.. На связь пытается выйти… С заграницей ихней… Не-ет… брать его нельзя… а то спугну… А… если незаметно проследить… то и всю сеть можно разом накрыть… Надо только действовать осторожно…»
– А вы сами-то откуда прибыли?.. Из какой страны?..
Толик хотел сказать: «Да… с Дуриловых Островов!..» – Но почему-то выпалил:
– Да… здесь я живу!.. На Заозерной… Дом 21… Вот тут… только-что… стоял…
– А сейчас… куда?.. – С надеждой поинтересовался Петрович, мечтая там их всех и накрыть.
– Да… вон туда… к тёще… В 17… Может чего узнаю… А то чертовщина какая-то… – Толик протянул спасателю, принятому им сперва за самого Господа, благодарную руку, даже хотел обнять, но сантехник демонстративно стал сбивать с сапога монтировкой вековую грязь, тонко намекая, что он занят.
ГЛАВА 3. В которой окружающие узнают тайну чёрного пакета
Толик вошёл во двор дома номер 17,нашёл нужный подъезд и уже хотел-было набрать номер квартиры на домофоне, но палец повис в воздухе, не находя себе применения. Домофон отсутствовал.
Это слегка озадачило: «И как теперь попасть в подьезд?..»
Но на любой вопрос всегда найдётся адекватный ответ, дверь просто отворилась и на улицу выскочила рыжая с косичками девочка, в красивом голубом платье, как две капли воды похожая на свой портрет, висевший у Толика с женой в квартире на самом видном месте.
– Зинка!.. – Обрадовался Толик.
Родители учили девочку не разговаривать с незнакомыми дядьками. Но!..Во-первых, он знал её имя, а значит, был как-бы знакомым, а разговаривать со знакомыми было можно. Во-вторых, обострённое до предела природное любопытство распирало её познакомиться с человеком, у которого такой шикарный чёрный пакет!
– Вы… к нам?.. – Как-то определила Зинка.
– Зинка… да я твой… му… – Язык уже полетел выпалить: «Муж!..» – Но споткнулся на середине слова из трех букв.«Какой муж?!. Ей ещё… наверное лет десять!.. Рано ещё в жены в этом возрасте…»
– Му?.. Это кто?..
– Родственник из Чебоксар… ров… – С трудом сориентировался Толик, вспомнив про Зинкину бабушку. Единственное, забыл, как правильно бдет,«Чебоксар» или «Чебоксаров», но решил выбрать второй варинт.
– А-а… так вы… дядя Витя из Чебоксаров!..
Почему именно дядя Витя, Толик понять был не в силах, но это была хоть какая-то надежда что-либо выяснить.
– Д-дядя В-витя… Он самый…
Ну, теперь Зинку было не остановить с вопросами, а Толику можно было врать что угодно, он всё-равно никогда в Чебоксарах не был, как и Зинка.
В процессе допроса Зинка всё время пыталась засунуть голову в пакет, в надежде на подарок и, всё-таки не выдержала.
– А… что в пакете?..
В пакете была еда и Толик вспомнил, что положил туда два банана. Он достал их и вручил Зинке. Зинка ещё никогда раньше не то-что не ела бананов, а даже не видела их! Апельсины, мандарины, да. Но, бананы!..Первый раз в жизни! Она не знала даже, что с ними делать, но глаза сверкали от счастья! Это было именно то, что она и мечтала увидеть в чёрном пакете. Чудо!..Не важно какое, главное, из пакета и ей!..
Толик усмехнулся: «А она совсем не изменилась с тех пор!..»
– Гражданин… предьявите ваши документы… пожалуйста… – Сурового вида молодой сержант милиции козырнул Толику, наглым образом оборвав полёт его сентиментальных воспоминаний. За спиной сержанта, делая вид, что случайно прогуливается, маячил сантехник Петрович, всё-ещё вооруженный монтировкой.
– Это… дядя Витя из Чебоксаров… – Решительно вышла вперед Зинка, пряча бананы за спиной: Он только-что приехал…
– Откуда?.. – Спросил сержант у Толика.
– Из Чебоксаров… – Ответила Зинка.
– Когда и на чём приехали?.. – Снова вопрос к Толику.
– Сегодня утром… на поезде… Дядя Витя… мамин брат… Они живут с бабушкой Лизой и женой… тётей Галей… а ещё с ними живет другая мамина сестра… тётя Нина… У тёти Нины детей нет… а у дяди Вити с тётей Галей… тоже пока нет… А я ещё ни разу не была в Чебоксарах… но мама обещала… что мы поедем туда когда-нибудь… А когда мы поедем туда когда-нибудь… я буду жить у бабушки Лизы с тётей Ниной и тётей Галей и мы пойдём в гости к…
Сержант взял Зинку за плечи, немного приподнял и аккуратно, как китайскую вазу династии Цзынь, переставил себе за спину. Потом снова обратился к Толику:
– А где ваши вещи?..
Стало тихо до рези в ушах.
– Вещи?.. А-а-в-в… – Толик с трудом вспоминал, где ещё могут быть вещи.
– В камере хранения дядя Витя оставил свои вещи… – Зинка выглянула из-за спины сержанта, пытаясь вернуться на прежнее место. Тот не пускал, загораживая Толика от неё своей спиной.
Но он не знал Зинку!
Она не стала протискиваться сквозь спину сержанта, а оббежала его и выскочила из-за спины Толика на прежнее место, между двумя говорящими. Она опять была в центре внимания.
– А… что у вас в пакете?..
Зинка достала из-за спины бананы и показала их сержанту. У сержанта тоже заблестели глаза.
Чёрный пакет уже сам по себе был подарком ценным, но, если в нём были ещё и бананы, то… да-а!.. Живут-же люди в Чебоксарах!
Толик полез в пакет и все замерли, протянув шеи.
– Да… еда там… Чтобы… это… в поезде не покупать… – И он извлёк из пакета пару контейнеров с едой.
Пластмассовые, правильной прямоугольной формы, с герметичными крышками, контейнеры мало походили на стеклянные банки, в которых сержант носил еду на службу. Те, сталкиваясь в сетке, бренчали, иногда разбивались и он тогда вообще оставался без обеда или ужина. К тому-же, в контейнерах, которые дядя Витя из Чебоксаров предъявил в виде алиби, еда была разнообразной, на вид, офигенная и аппетитная: в одном были перцы, явно фаршированные мясом и, поди ещё и грибами, с картофельным гарниром, в другом, куриная нога невероятных размеров, занимавшая весь обьем контейнера. Нога могла принадлежать только курице-гиганту, чудовищу, мутанту, каких ни сержанту, ни Петровичу, ни даже Зинке, видеть ещё не приходилось!
Последняя курица, которую сержанту как-то, ещё зимой, на Новый Год, готовила жена, была целиком меньше этой ноги, синего цвета, состоявшая из одних костей и жил без мяса, и называлась «Цыпленок-бройлер не потрошённый. 2 сорт.»
– Ой… дядя Витя… а можно я и курочку сьем?.. – Ответ Зинку в принципе не интересовал, есть ногу она начала ещё спрашивая. Толику оставалось только кивать, а сержанту глотать слюни.
В разговор решил вмешаться Петрович, который не понимал, как можно говорить о какой-то еде, когда речь идёт о поимке иностранного шпиона. Видя, что сержант захлёбывается слюной и не в состоянии допрашивать подозреваемого, Петрович выскочил из-за спины сержанта и выпалил, пытаясь одним выстрелом пригвоздить шпиона к стенке:
– А… что вы искали на пустыре и с кем пытались связаться по рации?..
Толик уже успокоился, понял, как надо себя вести и сделал вид, что только-что заметил своего спасителя:
– О… Петрович… привет!.. Ты как тут оказался?..
Тот ничуть не смутился и потыкал сержанта в спину монтировкой, продолжая настаивать:
– Вы спрсите… спросите его…
Сержант с трудом возвращался в реальность.
Нога таяла на глазах! Сочное нежное мясо исчезало, оставляя напрочь обглоданные кости и следы мясного сока, стекавшие по рукам до самых Зинкиных локтей. Зинка облизала пальцы, рыгнула и вернула пустой контейнер Толику. Сержант разочарованно выдохнул. Он не надеялся, что всё так быстро закончится.
– Да-а… А что вы там делали на пустыре?.. Что ели… то-есть… искали?..
– Туалет… – Ответ был настолько очевиден, что сержант даже сразу и не понял и переспросил.
– Что искали?..
– В туалет захотел…
– Вот оно что!.. А в колодце что забыли?..
– Упал… Не заметил в траве…
Сержант повернул голову к Петровичу. Но тот не унимался:
– Про рацию… про рацию спроси… В кармане она у него…
Сержант перевёл взгляд на Толика, заодно переадресуя вопрос Петровича непосредственно на него. Толик перехватил взгляд и вернул его в разговорную плоскость:
– Сержант… вы в армии служили?..
– Конечно… служил!.. – Не служили в Советском Союзе только студенты ВУЗов с военной кафедрой, инвалиды и приравненные к ним дети партийных и советских руководителей.
– Видели рацию?..
Сержант не совсем понимал, куда клонит этот дядя Витя из Чебоксаров, поэтому ответил уклончиво:
– Ну-у… видел…
– Помните… сколько она весит?..
– Ну-у… приблизительно…
– Да… что там приблизительного… это-же не военная тайна… да… Петрович?!. – Петрович при словах «Военная тайна», стал озираться по сторонам: Шестнадцать кило она весит!.. Штаны порвутся… если в карман засунуть!..
Толик достал телефон, повертел его, как шулер колоду карт, чтобы все видели и нажал на кнопку «ОК». Экран загорелся и на нём, как и на любом сотовом телефоне, высветилось время.
– Часы!.. С будильником!.. – Не моргнув глазом, соврал Толик.
– А-а… вона чё… – Все разочарованно выдохнули. Каждый в душе надеялся, что что-нибуть произойдёт необычное!
Петрович, что из телефона зазвучит азбука Морзе и можно будет, не отходя от милиционера, захватить шпиона. Сержант жалел, что часы только с будильником, но без кукушки. Это было-бы так прикольно, если бы из маленьких таких часиков высовывалась малюсенькая кукушечка, и каждые пол часа куковала!..А Зинка разочаровалась в часах из-за их красивого золотого ободка. Просто, если-бы они были без золотого ободка, их можно было попытаться выклянчить каким-нибудь шантажом, а с золотым ободком никто их Зинке не отдаст!..
Придраться к дяде Вите из Чебоксаров было больше не к чему.
Сержант нехотя козырнул и, опустив голову, побрёл со двора.
Петрович плёлся за ним следом, постоянно оглядываясь, словно пытаясь запечатлеть в душе этот трагический момент.
А Толик просто стоял и смотрел им во след…
И, на всякий случвй, боясь пошевельнуться, что-бы не нарушить гармонию ихнего ухода.
Просто стоял и обливался потом!..
ГЛАВА 4. В которой Толик получает 20 копеек, а пассажиры автобуса впервые знакомятся с голосом Григория Лепса
Нужно было на что-то решаться, нельзя-же стоять вот-так целый день!
Толик уже понял, что каким-то непостижимым образом оказался в прошлом и теперь, что-бы не сойти с ума от этого факта, необходимо было занять голову практическими вопросами – в какой год попал, где взять деньги и документы той эпохи и, что делать дальше, зная наверняка, что произойдёт в целом со страной и миром, а, так-же с ним конкретно, в любой из последующих дней.
– Зин… а ты в каком классе учишься?.. – Зная год рождения будущей жены и количество классов, можно было попытаться вычислить год, так сказать, приземления.
– А я не учусь… – Вся логическая цепочка сразу-же рухнула.
– Как это?!.. – Не учиться она не могла, так-как детский труд при Социализме официально был запрещён.
– Так… каникулы-же!..
В свои 53 года, Толик уже начал забывать, что и у него когда-то были летом каникулы. Как у Банифация!..Последний раз летом он отдыхал в школе, ну, может ещё и в институте.
– Ну… а сколько закончила?.. Ты ведь хорошо учишься… наверное?.. – О том, что неправильно поставил вопрос, Толик понял сразу-же.
– Я-то?!.Хорошо!.. Потому что мама обещала… если я буду хорошо учиться… то она принесёт мне с работы новое платье… каких ни у кого-ниукогошеньки нет в городе!.. А ещё… папа обещал… что покатает меня на тракторе… на котором работает экскаваторщиком… – Зинку трудно было остановить или сбить с темпа, а дыхалки, как он знал, у неё хватит на несколько часов! Не зря он называл её периодически Болтушкиной Зиной!.. В будущем он останавливал её только поцелуем или котлетой, но здесь поцелуй не прокатит. Не так поймёт!
– Зин… ты кушай… кушай банан-то…
Но она, конечно не могла честно признаться, что никогда их ещё не ела и не знает с какой стороны к ним приступать – сверху или снизу?.. И, тем-более, она надеялась сохранить их на весь день. Во-первых, можно хвастаться во дворе, да и в соседних тоже и, как минимум на один день быть в центре внимания, а там, глядишь и папа на тракторе прокатит, чтобы все мальчишки сдохли от зависти!.. А во-вторых, в чёрном пакете ещё что-то было!.. И, начав есть бананы сейчас, она могла упустить ещё что-то более вкусное. Может быть даже вторую куринную ногу!.. Ведь у курицы должно быть две ноги!..
– А после каникул в какой класс пойдёшь?.. – Не унимался Толик.
Но Зинка думала о своём и проигнорировала вопрос.
Толик поймал себя на мысли, что любуется ею. Ведь в сущности, она ни сколько не изменилась со временем, стала чуть-чуть старше, чуть-чуть выше, чуть-чуть толще… Перед ним была маленькая копия его будущей жены! Такая-же красивая, такая-же болтливая, такая-же обожающая всеобщее внимание и одобрение всех своих поступков и «покупков»!.. При этом, очень добрая и ласковая… Толик чуть-было не пустил скупую мужскую слезу, но вовремя взял себя в руки:
– Зин… пакет я оставлю у вас… Мне нужно ещё кое-куда съездить… Если к вечеру не вернусь… значит я уехал в Чебоксары… По очень важным делам!.. Тогда… передавай привет мама и папе… Да!.. Можешь взять из пакета всё… что захочешь!.. Он твой!..
Зинка не верила своим ушам. Не верила и своим глазам, даже когда Толик протянул пакет ей в руки. Не верила до последнего!.. И лишь, когда он попросил у неё пять копеек на проезд, она схватила пакет, сказала: «Щас!..» – И рванула в подьезд, волоча прилично тяжёлый пакет за собой…
«Да за такой пакетище… никаких пять копеек не жалко!.. Да хоть… двадцать копеек не жалко!..» – Думала Зинка, зная, что мама оставила ей 20 копеек на мороженное. Хорошая, умная девочка, всё в дом, всё в семью!..«А мороженное купить я всегда успею!.. Завтра мама снова даст 20 копеек!..»
А вот то, что «Дядя Витя», собираясь ехать в Чебоксары, билет куда стоил рублей 20—25,при этом просил пять копеек на проезд, она даже не сообразила.
Когда Толик стал счастливым обладателем 20 копеек, он должен был решить, куда ехать с такими деньжищами?
Этих денег могло хватить на четыре поездки в автобусе, на пять поездок в троллейбусе и на шесть поездок, со сдачей в 2 копейки, в трамвае. Выбор пал на автобус, потому-что троллейбусы по Заозерной не ходили впринципе, трамваи не ехали туда, куда надумал Толик, а поездка на автобусе через весь город представлялась идеальным вариантом. За время пути, практически от конечной до конечной, можно было посмотреть обстановку в городе, собрать в кучку мысли, которые просто лезли из головы в разные стороны, стремясь сбежать от закипающего от перемен мозга и набросать, хоть приблизительный план действий.
Прожив уже довольно длинную жизнь, много чего повидав, очень многих потеряв, чем старше становясь, тем сильнее, ему хотелось вернуться в детство!..
Где тебя любят не за что-то, а просто за то, что ты есть!..
Где по утрам пахло жареными беляшами и ещё живые родители, вставшие ни свет ни заря на работу, о чём-то тихо, чтобы не разбудить нас с братом, переговариваются на кухне. А я уже проснулся и всё слышу, но так неохота вылезать из-под тёплого одеяла.
Где друзья, с которыми с Детского Сада и до десятого класса.
Где фотокружок и запах реактивов, и первые нечёткие фотографии, до сих пор хранящиеся в альбоме.
Где зимой каток под музыку и девочка, в которую безумно влюблён, катается на коньках, как Людмила Пахомова, а ты мечтаешь стать Александром Горшковым, чтобы хоть раз прокатиться с ней. Но этого никогда не случится.
Где пришиваешь вырезанный из картона 17 номер на связанный мамой свитер, чтобы «рвать Канадцев», как Валерка Харламов.
Где первый магнитофон в восьмом классе, купленный на честно заработанные тобой на летних каникулах деньги.
Где в угол ставят по большим «праздникам», за тройки, а потом ремнём выгоняют из него.
Где разбитые в кровь коленки и тихий матерок деда, прошедшего всю Войну и видевшего там такое, что с трудом вспоминалось и укладывалось в голове, но вернувшегося живым. Без пальцев на ногах, отстреленных пулеметом, но с медалью «За Отвагу»!
Где всё это?!.
Осталось далеко за поворотом…
Однако, вот он здесь!..Как говорил Остап Бендер: «Сбылась мечта идиота!..»
Толик устроился в середине салона старенького автобуса, купил билет и уставился в окно. Дорога была знакома. Он и в будущем, из которого сегодня выпал, ездил по ней каждый день. А тогда, в прошлом, куда он сейчас и попал, целых шесть лет ездил в Институт. И за это время, дорога короче не стала. Страна стала другой, а дорога, нет!
Конечно, кое-что, изменилось.
Например, гостиница «Сибирь», переименовалась в «Ибис Отель», исчезнувших вместе со страной, пионеров у Вечного Огня, сменил на боевом круглосуточном дежурстве киоск с шаурмой, появился подземный переход на пересечении улиц Фрунзе и Красный Путь, имени и бюджета Первого Омского Метрополитена, да с одноимённой остановки исчез целый «СибЗавод»!
А так, всё как обычно, серенько и бедненько.
Под стать обстановке и все пассажиры автобуса выглядели серыми мышами и, на их фоне, яркая футболка и джинсы на упитанном теле Толика резко контрастировали с окружающей толпой. Неудивительно было, что и место рядом с ним пустовало, хотя автобус был забит до отказа. Всё-же какая-то бабища пролезла и плюхнулась на сиденье, припечатав Толика к окну.
Толик решил брать быка, то-бишь бабищу за рога:
– Простите великодушно… Меня сегодня из дурдома выпустили… не подскажите… который сейчас… год?..
Бабища уставилась на Толика, точно он говорил на тарабарском языке:
– Чаво?..
– Спасибо большущее!..
И вдруг, в кармане заиграла музыка и по салону покатился «Самый лучший день…», который, заходил вчера. Заработал сотовый телефон! Но этого просто не могло быть, сотовой связи ещё не изобрели!
Во всяком случае, не в СССР…
Толик сделал вид, что это он насвистывает мелодию, но бабищу было не обмануть, она навострила уши и стала ими водить, как локаторами. Звук шёл из Толика. А, конкретно, из штанов.
– Ты чаво-это тут устроил самодеятельность?.. Это тебе общественный транспорт… а не туалет… какой-нибудь…
Толик не знал, что делать? Достать сейчас сотовый, означало ответить на звонок, то-есть что-то сказать в трубу. Да он сам, ещё несколько лет назад, уже в эпоху раннего смартфонизма, принимал за сумасшедших, людей, общавшихся с помощью «БлюТуз»!
А что говорить про поздне-каменный социалистический век!.. На их месте, Толик так-жеподозрительно прищурился-бы.
– Выключай шарманку… хиппи проклятый!.. – Бабища со всей силы толкнула Толика в бок. А ему стало очень интересно, кто-это мог звонить?..Не обращая внимания на пассажиров, Толик встал, залез в карман, достал смартфон и, не глядя на номер, вкрадчиво спросил:
– Алло…
Но связь уже оборвалась.
Толик залез в «МЕНЮ» и нашёл номера последних вызовов.
Никакого входящего звонка не было!.. Последними были номера жены, которые он набирал на пустыре.
«Что-бы это могло значить?.. На розыгрыш не похоже… Игры разума?.. Воспалилось больное воображение?!.»
Вдруг Толик почувствовал, что не слышит пения птиц и вообще никаких звуков!..В автобусе наступила зловещая тишина. Бабища в ужасе отступала от Толика, пробивая могучей спиной проход к двери.
Толик двинулся за ней.
Если-бы салон был бесконечно длинным, они так-бы и шли, пока не свалились с края Вселенной!..Но этого не произошло, потому-что тётка завалилась на последнее сиденье. Там тоже, конечно сидели люди, но они приняли тело на безальтернативной основе, отступать им было некуда.
Толик прошёл по разом освободившемуся проходу и вышел в открытую перед ним дверь. Смартфон он всё-ещё держал в руке.
Дверь с грохотом захлопнулась и мир вновь наполнило привычное звучание. Толик остался один стоять между остановками, прямо под знаком «Остановка запрещена», а отъезжающий автобус накренился на одну сторону, так-как все пассажиры примкнули к окнам с правой стороны салона. В этом месте на заборе крупными буквами было накрашено: «Эстафета Олимпийского Огня Продолжается! Нет – Бойкоту Олимпиады! Партия ЛЕНИНА – наш Авангард!«Но, вряд-ли пассажиров интересовал зобор…
Зато Толик понял, что это был 1980 год!
И, раз эстафета продолжается, значит Олимпиада ещё не началась. И Высоцкий ещё жив! Но, правда и война в Афганистане ещё не закончилаль. А на Ставрополье, уже сеет и пашет жизнерадостный оптимист и перестройщик Михаил Сергеевич Горбачев.
Нужно было с этим что-то делать!..
У Толика созрел более-менее приемлимый план. Нужно срочно ехать в Москву! К Брежневу. Всё ему рассказать. Что прибыл из будущего. Ведь из будущего просто так не прибывают, только с какой-то миссией. Значи и Толик прибыл с миссией изменить будущее, не иначе! Больше ведь некому! Он последняя надежда россиян на светлое завтра!..
Проскользнула нелепая мысль, что изменив прошлое, он неминуемо изменит и свою жизнь в будущем, в которой любимая жена, красавица дочка, две работы, ипотека, камни в почках и давление 160/100,но мысль эта лишь слегка задела подкорку мозжечка и выскочила через левое ухо. О роли спасителя Отечества думать было гораздо приятнее!..
До себя-ли тут!
Россию надо спасать!..
Оставалось, правда, всего 15 копеек…
На 15 копеек до Москвы не добраться. Толик пожалел, что отдал пакет с провизией Зинке. Там еды было на три дня!..Нет, после того, как Зинка съела куриную ногу, на два с половиной!
Придётся возвращаться, что есть плохая примета!
Толик шёл и размышлял: «Наплевать на приметы и вернуться… рискуя потерять время… или двигаться вперед… на Москву?..» Но никак не мог решиться на что-то. Так, в пылу полемики с самим собой, он прошагал несколько остановок, а, когда сообразил, куда его ноги ведут, сразу нашёл решение!
Ноги вели в сторону родительского дома!
«Сейчас мне 53 года… Если я в 1980…то отцу… рожденному в 1929 году…51 год… Почти ровесники!..»
Про отца он знал всё… Или, почти всё. То-есть, самое необходимое. Где и когда родился, на ком женился, и где проживает и работает в настоящее время. При наличии отцовского паспорта, он смог-бы ответить на любые вопросы, возникнувшие при движении на Москву. А, так-как отец практически не носил его с собой, то и пропажу заметит не скоро. Скорее всего, когда пойдёт оформлять пенсию.
То-есть, через девять лет!
