Обратно на небо. Том 2

– С чего ты взял?

– Ты же больше всех должен злиться на инструктора Грабовски и на всех нас.

– За что?

– Все говорят, что твоя женщина погибла из-за него!

Эму жестом предложил парню сесть. Тот посмотрел на предложенный стул, о чем-то подумал и все-таки сел.

– Это их мнение. Я думаю по-другому.

– А как ты думаешь? – удивленно спросил Эрик.

– Это не имеет отношения к тебе. Ты сделал правильно, вступившись за своего инструктора. Но ты должен понимать, что и мои люди тоже поступают правильно, защищая мои интересы.

– Получается, что все правы?! – нахмурил брови Эрик. – Но так не бывает!

Все, кто присутствовал в таверне, прекратили галдеть и внимательно смотрели на мастера и гостя.

– Еще как бывает, – уставился в свою тарелку Эму. – Видишь ли, как раз так чаще всего и бывает. Люди не делятся на плохих и хороших, понимаешь? А причинами всех конфликтов становятся лишь встречные интересы. Плохими или хорошими могут быть методы, которыми люди достигают своей цели. Сильный человек будет прямо настаивать на своем, слабый попытается вилять и выкручиваться, злой начнет убивать, а добрый захочет найти компромисс.

– Ты говоришь точно как Уди, – откинул длинную челку Эрик. – Я не понимаю. Что из того, что ты перечислил, хорошо, а что плохо?

– А вот это уже ты сам для себя решай, – протянул Эму. – Но сейчас ты поступил как сильный человек. Выступил против большинства, и за это люди будут тебя уважать, несмотря на то что не согласны с твоей точкой зрения. Не так ли, господа ремесленники?

Парень из группы Ганимед, на которого смотрел учитель, опасливо оглянулся на капитана.

– Отвечай мастеру! – приказала Анхел.

– Так точно, – буркнул рядовой.

– А если это так, друзья мои, – громко обратился Эму к посетителям таверны, – то извольте проявлять свое уважение к вашим новым согражданам!

– Да, мастер Эму, – понуро прозвучал ему в ответ хор голосов.

– Ну вот, – развел руками хозяин. – Никто ни на кого не злится. Я ответил на твои вопросы?

– Да, спасибо! – обрадовался парень и, понизив голос, добавил: – Вон та главная девушка с белыми волосами остановила всех выстрелами из своего оружия. Так бабахнула, что все залегли! Повезло, что не задела никого…

Анхел, заметив, что говорят о ней, одарила мужчин нервной улыбкой.

– Сдается мне, ты восхищен ее поступком, – оценив мимику собеседника, сделал вывод Эму.

– Я вообще восхищен ею…

Естественно, учителю не понравилось такое внимание к Анхел со стороны чужака. Но если бы его спросили почему, то он не нашел бы объяснений. Возможно, просто считал, что этот человек не должен беспокоить ее сейчас, сразу после такого болезненного разрыва с Арго.

Что касается идеи, что плохих и хороших людей не бывает, – до сих пор кассийскому главе казалось, что это его собственная светлая мысль. Но когда Эрик напомнил ему об Уди, инструктору сделалось не по себе, если его состояние в то время вообще можно было считать нормой. Страшный пришелец сказал, а он поверил и принял его слова в ряд своих убеждений. Так в мире Эму появился еще один источник опасности, и был это не какой-нибудь стихийный фактор, а вполне конкретный агрессор, посягающий на его разум.

Чтобы удержать нового гражданина на виду и избавить Анхел от нежелательных навязчивых знаков внимания, Эму вывел Эрика на улицу и сопроводил к дому для гостей. По дороге он забросал парня личными вопросами, мало интересуясь, что тот скажет в ответ. Оказалось, что у него есть сын и что этот мальчик самый старший из детей седьмого галеона. При этом жены у Эрика не было. Он вообще не знал, что это такое, и сильно удивился, когда узнал, что у мужчины и женщины могут быть постоянные отношения.

Дом для гостей, где поселились Эрик и его соплеменники, казался безлюдным, как и все дома на этой улочке. Не прекращая болтать, Эрик постучал. Закончив рассматривать заводчанку, открывшую дверь, Эму неожиданно для себя наконец-то определил, что отличало прибывших с седьмого галеона от коренных жительниц Кассии – морщины. Кукольные лица кассийских девушек, даже капитанов, пока еще не несли на себе каких-либо следов возраста.

– Что, Мирка, скучаешь одна? – вместо приветствия спросил ее Эрик.

– А вот и не одна, – возразила та. – В этом городе невозможно скучать. Обязательно найдется горожанин, способный развлечь.

В гостиной на одном из диванов сидел Арго. У него было такое лицо, будто его застали за чем-то противозаконным.

– Так-так… – протянул Эму. – Доктор лечит пациентку от одиночества! Или сам ищет утешения?

– Диагноз ясен, – поднимаясь с места, проворчал Арго. – Мне, кажется, пора уходить.

– Нет, что ты, – остановил его инструктор. – Не торопись. Всем про тебя уже давно все известно, так что не надо строить из себя приличного. Хочешь клеить женщин Милоша – валяй! Только веди себя как сильный человек и научись открыто отстаивать свои интересы.

– Мы же просто болтали, – робко возразила Мирка.

– Вот видишь? – Эму похлопал ладонью по дивану рядом с собой, предлагая девушке присесть. – Ты даже не поняла, чего он от тебя хочет. А простая болтовня, душа моя, бывает очень опасна. Иногда даже смертельно опасна, правда, Арго?

– Ты пришел поговорить о нашем инструкторе? – нахмурилась Мирка.

– Упаси боже! – махнул на нее Эму сразу обеими руками. – Грабовски виновен в последних событиях не больше, чем я. Тут каждый постарался в меру своих возможностей, правда, Арго?

– Что ты ко мне прицепился? – вскочил раскрасневшийся капитан. – Да, я чувствую свою вину, но как мне ее искупить? Хочешь, чтобы я тоже умер?!

– И лежал рядом с ней?! – В секундном приступе ярости учитель треснул по подлокотнику кулаком, но тут же взял себя в руки. – Умереть, дружок мой, гораздо проще, чем жить с этим. Я хочу, чтобы ты сделал выводы, вернул уважение людей к себе и жил достойно. Если ты напряжешь свою кудрявую голову, то поймешь, о ком я говорю… Свободен!

Словно курсант военного училища, Арго вытянулся в струнку, а затем, чуть не падая, выбежал на улицу. Инструктор проводил взглядом ученика и развернулся к своим собеседникам.

Он попросил их хорошенько обдумать, что бы те могли предложить обществу, за что оно платило бы звонкими золотыми дукатами. Теперь в городе только в обмен на монеты можно было вкусно есть и красиво одеваться.

Мирка вызвалась быть цирюльником, так как умела брить мужские лица остро заточенным ножом. А Эрик рассказал, что мог бы находить красивые камни и делать из них все что угодно, например вазы, колонны, барельефы и статуи.

– Я бы хотел для начала посмотреть, что ты умеешь, – недоверчиво нахмурился Эму. – Возможно, я сделаю тебе кое-какой заказ, если меня устроит качество.

– Сейчас! Минуту! – Эрик вскочил и зашлепал босыми ногами к выходу во внутренний дворик.

Вернулся он, держа в руках что-то белое, и, слегка волнуясь, протянул этот предмет кассийскому лидеру. Это была женская голова, вырезанная из куска белого мягкого известняка почти в натуральную величину.

– Недурно, – взвесив в ладонях известковую голову, оценил Эму. – А кто это?

– Я думал, ты узнаешь ту девушку с белыми волосами, – перестал улыбаться Эрик.

– Анхел?

– Да-да! – поспешно согласился тот. – Кажется, так ее зовут.

– Кто такая Анхел? – поинтересовалась Мирка, тоже видевшая это изделие впервые.

– Не похожа, – произнес инструктор. – Симпатично вышло, но не похоже. Это могла быть любая другая девушка.

– Кто такая Анхел? – Заводчанка повернула голову от Эрика к хозяину города.

– Жаль, что тебе не понравилось, – почесал скульптор за ухом.

– Сколько ты ее делал? Дня три? Дам тебе за нее десять дукатов, а завтра поговорим о заказе.

– Но мне хотелось бы ей это подарить! – запротестовал парень.

– И что потом? «Спасибо, Эрик, очень мило»? – Эму протянул автору его изделие. – Эти слова не сделают тебя сытым. Если тебе это так важно, я бы и так рассказал ей, что это твоя работа, на которую она тебя вдохновила. Мне-то какая разница?

– Кто-нибудь скажет мне, кто такая Анхел?! – почти прокричала Мирка.

* * *

– Поверить не могу, что вижу живого землянина, – сверлила меня глазами хозяйка подгорного замка.

– До сих пор они попадались вам на глаза только мертвыми, госпожа магистр? – тоном светского льва спросил я.

К тому моменту мы вместе с Анхел и Эрой уже перешли в небольшую банкетную комнату, предназначенную, должно быть, только для хозяйской семьи. Ровный обеденный стол темного дерева был уставлен белым фарфором и внушительными золотыми блюдами. Вся посуда имела строгие геометрические формы и не несла на себе никаких украшений. Очевидно, специально для инопланетного гостя разных кушаний хозяйки подали много, но от общего количества еды стол не ломился.

– Нашими учителями были земляне, – ответила Анхел, – но это не в счет.

– Почему? – спросила Эра.

Девушка ерзала на стуле, будто дожидаясь, пока ей разрешат уйти.

– Они не простые жители Земли, – объяснила ей мать. – Их долгое время специально готовили к работе с нами. А нашего гостя можно считать обычным гражданином, подлинным представителем расы.

– Не думаю, что начальник охраны может считаться простым гражданином.

– Вот как? – обернулась ко мне Анхел.

На мгновение мне показалось, что сейчас меня выгонят из-за стола только за то, что я не соответствую ожиданиям хозяйки насчет жителей нашей планеты.

– Должен признаться, – сделал я невинное лицо, – я солгал тогда в лесу, полагая, что встретил настоящих бандитов, а не студентов, среди которых было ваше милое дитя. В нашем привычном понимании «бандит» – это опасный преступник. На самом деле я даже стрелять как следует не умею.

– Правда?! – ахнула Эра. – Ты до смерти напугал малыша, а сам даже не умеешь стрелять?!

Она тут же перестала вертеться, и в ее глазах зажегся искренний интерес. В ответ я виновато кивнул, наблюдая, как хозяйка берет из салатницы какую-то черную массу и поливает ее синеватым соусом.

– За все время, проведенное на этой планете, – произнес я, протягивая руку к этому же блюду, – я выстрелил всего однажды, и то случайно.

– Как же ты до сих пор жив? – нагнулась к столу хозяйка, чтобы получше меня рассмотреть.

– Жив, как видите, – развел я руками и ухватил соусник с голубой размазней. – И во многом благодаря нашим юным проводникам. На моей родине обращаться с боевым оружием умели либо преступники, либо военные, а большинство жителей только понаслышке знали, как это делается. Мое оружие и мое ремесло – это слова.

– Ремесло?! – Женщине это показалось забавным. – У вас такими вещами можно зарабатывать на жизнь?

– Представьте себе, госпожа магистр, – кивнул я. – И очень неплохо зарабатывать, коль скоро уж я оказался здесь.

Черная масса в моей тарелке по вкусу напоминала тертую редиску с сельдереем, а соус походил на сметану с легким оттенком моцареллы.

– А где связь? – Эра машинально ковыряла вилкой белесый паштет, который, как я выяснил чуть позже, имел вкус лазаньи со взбитыми сливками.

– Я слышала, что каждое место на вашем галеоне очень дорого стоит и его может позволить себе только очень богатый человек. – Анхел кивнула дочери, дав понять, что это и есть ответ на ее вопрос. – Кстати, насколько это дорого?

– Ума не приложу, с чем бы это можно было сравнить… – беспомощно огляделся я, попутно подмечая, что бы еще попробовать. – Золото? Недвижимость? Машины? Все это у нас с вами ценится слишком по-разному.

– Сколько простых чернорабочих можно нанять за такую сумму на одну декаду? – поставила задачу Анхел.

– Ого! – засмеялся я, быстро прикидывая цифры в уме. – Если по восемь часов в день… думаю, около двухсот тысяч.

Эра поперхнулась. Не успев как следует отреагировать на мои слова, матушка вскочила и бросилась колотить ее по спине.

– И когда ты только научишься вести себя на людях? – добродушно приговаривала она, охаживая девчонку промеж лопаток.

– Ничего, бывает, – изобразил я озабоченное лицо. – Возьмите воды и салфетку.

– Всех… жителей… на Диско… – Эра схватила мать за руку, чтобы та ее больше не дубасила. – Всех жителей на Диско едва ли наберется на сотую часть того, что ты сказал.

– Полагаю, всех трудоспособных жителей, – уточнила Анхел, возвращаясь на свой стул. – Если считать с малолетними детьми, то жителей Диско, пожалуй, наберется даже немного больше, чем две тысячи.

Жадно отпив из стакана мутной зеленоватой жидкости, Эра вытерла брызнувшие от кашля слезы. Ее матушка положила в свою тарелку нечто напоминающее крупную розовую икру, от которой шел пар, и аморфный мешочек, по цвету похожий на вареный лук. Я поспешил сделать то же самое.

– У вас две сотни человек и каждый настолько богат? – аккуратно проглотив ложечку кушанья, повернулась ко мне Анхел.

– Большинство из них богаче меня во много раз, – опустил я глаза в тарелку, – но, как оказалось, здесь наше богатство не представляет никакой ценности. У меня не осталось ничего более ценного, чем мой револьвер… И тот отобрала ваша милая дочь.

– Кáцо![1] – с чувством прошипела девушка, шлепнув себя по лбу, и выбежала из комнаты.

– Прекрати браниться!

Изящная мамаша ударила по столу тонкой ладонью с такой силой, что массивная столешница чуть не переломилась. Дочь на замечание даже не отреагировала. В этот момент я отправил в рот несколько крупных икринок, которые оказались жгуче-холодными, а по вкусу напоминали свиное сало с чесноком.

Мы с хозяйкой недолго рассматривали дверь, за которой скрылась Эра.

– Несносная девчонка…

– Это по-итальянски? – ухмыльнулся я, сражаясь с аморфной силиконовой луковицей, оказавшейся почти безвкусной.

– Что? – хмуро переспросила Анхел, поднимая опрокинутый бокал.

– Какой это язык?

– Это плохой язык. Ее отец так выражается. Мы запрещаем ей произносить эти слова, хотя их значение остается тайной и для меня.

Молча кивнув, я принялся наблюдать, как хозяйка вытирает салфеткой пролитую на стол странную жидкость цвета борща. Тем временем в комнату неслышно вплыли две одинаковые молодые служанки и помогли навести порядок, после чего исчезли, точно их и не было.

Мне страшно захотелось расспросить Анхел о личности ее таинственного супруга, который умеет ругаться по-итальянски. Любопытство грызло лютым зверем, но что-то подсказывало, что подходящий для таких расспросов момент еще не настал.

– Я ожидала, что ты странный, но не настолько! – посмотрела на меня хозяйка из-под своей длинной белой челки.

От этого взгляда у меня предательски участилось дыхание.

– Что ж! Здесь все считают меня странным. И у каждого на то свои причины.

– Как можно вступать в противоборство с человеком, которого считаешь опасным преступником, зная, что боевых навыков у тебя нет?

– Трудно сказать. Испугался, наверное.

– Испугался?

– Да… Но не настолько, чтобы забыть, что иногда блеф сильнее пули, а совесть мучительнее смерти. Все-таки со мной были женщина и четверо детей…

– Четверо прекрасно подготовленных вооруженных бродяг и та женщина, которая голыми руками задушила опытного бойца?

– Да… – Мой взгляд упал на край белой тарелки, горевший в луче солнечного света. – Неужели это сделала она?

– Ну а кто же, если не ты?

Действительно, кто бы это мог быть, кроме нее? Возможно, это сделали какие-то разбойники, устроившие засаду в ночном лесу. Или Тетрикс повесился сам, не выдержав нашего общества. Хороших версий у меня не было.

– Аксель Фобос говорил мне, что Эра особенная, – произнес я, глядя, как хозяйка наливает в чашку желтую похлебку из супницы. – Он меня заинтриговал.

– Каждый человек в чем-то особенный. – Анхел передала чашку мне, а следом протянула твердый ломоть, похожий на ржаной тост.

– Согласен, – кивнул я, принимая угощение, – но не о каждом так подчеркнуто это говорят.

– Пусть говорят, – мягко кивнула хозяйка. – Всем необходимо хорошо подготовиться встретить ту, кем она когда-нибудь станет. И ей тоже.

Дверь снова открылась, и в столовую ворвалась Эра, потрясая над головой моим револьвером. Улучив момент, я зачерпнул ложкой желтую похлебку, сильно напоминавшую взбитый блендером том-ям.

– Эх я дырявая башка!.. – виновато улыбнулась девушка. – Вот, возвращаю.

– О! Благодарю, – откликнулся я, скользнув взглядом по барабану.

Патроны были на месте.

– Ты сказал, что твое оружие – это слова, – вернулась к старой теме Эра, потянувшись ко вторым блюдам. – Разве словом можно убить зверя?

– Зверя – нет, – покачал я головой, прихлебывая супчик. – Он слов не понимает. В наши города, туда, где я жил раньше, дикие звери не заходят. Есть бродячие кошки и собаки. Иногда лисы. Они почти неопасны, если не считать всякой заразы.

– А вот человека ранить и убить словами очень даже можно. – Взгляд Анхел на секунду замер, и она положила приборы. – Уж поверь мне!.. Можно сказать такое, что человек пойдет и сведет счеты с жизнью. Или… вот живой пример: нашего гостя чуть не сгубила обычная клевета.

– Кажется, вы уже знаете обо мне больше, чем я сам, – решив добавить в разговор немного юмора, произнес я.

Отчаявшись отгрызть ломоть, похожий на тост, я сунул угощение в чашку из-под супа. На мою попытку пошутить собеседницы не отреагировали.

– Конечно, знаем, – загадочно вскинула брови хозяйка, обмакивая тост в похлебку, отчего он мгновенно стал мягким, будто суфле. – Знаем, и во всех подробностях. Благодаря пещерным стражам. Если бы не они, то мы долго искали бы правду и, скорее всего, наказание пришлось бы понести тебе.

– Пещерные стражи? – пробормотал я.

Что-то сильно резануло мне по мозгам. Ни говорить, ни даже думать о них мне совсем не хотелось. Обрывки, казалось бы, свежих воспоминаний никак не складывались в единую картину и рассыпались, точно фигурки из песка, чуть только возьмешь их в руки.

– Не старайся, – остановила Анхел мой мыслительный процесс. – Как бы ты ни хотел поговорить о них, у тебя ничего не получится. Это необходимая часть процедуры. Так надо. Сейчас принесут десерт.

[1] Cázo – итальянское ругательство.

* * *

Сильный ветер покачивал открытый самодельный драндулет Уди, бренча плохо закрепленными листами металла. Струи дождевой воды привычными маршрутами бежали по ржавеющим желобкам и вмятинам. Кроме железа и нескольких деревянных досок, в этом автомобиле не было ничего. Даже подушки для сидения и некое подобие тента, защищавшего пассажиров от солнца, убирались на время беспощадных местных штормов. Любая случайно забытая в машине тряпка могла бы из-за ураганного ветра опрокинуть весь автомобиль. Даже теперь, когда из машины убрали всё, ее явно снесло во время шторма на тротуар, где она уперлась в здание кассийского банка.

Машина соседей стояла на площади уже сутки, но до сих пор Эму упорно избегал контакта со всеми, кто на ней приехал. Дальнейшая самоизоляция могла быть воспринята обществом как проявление слабости, и после очередной верховой тренировки он решил-таки сопроводить свою поисковую группу в таверну на завтрак.

Там, в обеденном зале, околачивались около трех десятков кассийцев и гости. Подопечные Эму жались по сторонам, а заводчане сидели за отдельным столом, вокруг которого наблюдалось обширное пустое место. Пахло подгоревшим жиром и прокисшими тряпками. Помимо старых знакомых, в группе людей Милоша Эму заметил двух новых девушек и троих чумазых, но довольно симпатичных детей, выглядевших по земным меркам года на два. Из-за грубых эскимосских меховых курток угадать пол детей не представлялось возможным, а орали и елозили они так, будто все были мальчиками.

– Эд, дружище! – поспешно вскочил навстречу вошедшему коллеге Милош с горестно вытянутым лицом и распростертыми объятиями. – Мне очень жаль!

– Соболезнования приняты, – сухо ответил Эму, оттолкнул гостя и обратился к работникам таверны: – Эй, рядовые Карма! Что у вас тут за помойка? Почему так грязно? Кого наказать?

– Не держи на меня зла, пожалуйста! – ответил Грабовски, глядя на коллегу глазами голодного спаниеля. – От моего дурного языка вечно одни беды.

Кассийский глава с усмешкой посмотрел на Милоша.

– По-твоему, это просто беда?

– Да, да!.. – быстро закивал тот. – В смысле, конечно же, нет! Это настоящая трагедия. Благороднейшая девушка не перенесла позора…

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Милош, – отвернулся от него Эму, скривив лицо в презрительной гримасе, – поэтому лучше просто замолчи. Я не хочу тебя слышать.

– Зря ты так, – раздосадованно покачал головой инструктор заводчан. – Мы же в одной команде!

– Мне нет никакого дела до твоих представлений о командной игре. Этот разговор окончен. Уйди с глаз моих. Дай поесть.

Терпеть присутствие Грабовски в городе, сталкиваться с ним в таверне – все это были цветочки. За окончательным переездом заводчан в город Кассию должна была последовать работа над проведением совместной поисковой экспедиции. Как делать общее дело с человеком, с которым не хочется иметь ничего общего, Эму только предстояло решить, и на первую встречу по этому вопросу он отправился, до конца не понимая, чем она вообще может закончиться.

Перед большим экраном в бывшей десятиместной каюте после обеда собралась вся поисковая группа из шести человек: четыре всадника, Уди и Милош. На мониторе полноцветное изображение местности Диско, лежащей на многие километры к северу и западу от города, сливалось в зелено-синие пятна.

С самых первых секунд это совещание, собравшиеся на нем люди, а также предстоящая экспедиция не вызывали у Эму никаких эмоций, кроме раздражения. Все его мысли были на «аллее мертвых», с двумя самыми близкими ему людьми, над которыми вот-вот должны были появиться ростки самых странных и жутких растений этой планеты. Выполнял свои обязанности кассийский глава лишь для того, чтобы его место не оказалось занято каким-нибудь недоумком вроде Милоша или кем-то из капитанов.

Обозначая предполагаемый маршрут будущей экспедиции, Эму расхаживал перед монитором и указывал лучиной на те или иные участки электронной карты.

Несмотря на отвратительное настроение Эму, совещание это прошло бы без эксцессов, если бы Милош сидел молча. Коллега все время перебивал и возражал, стараясь заполнить своим присутствием каждую лишнюю секунду. Так ведут себя люди, когда хотят показать окружающим, что они не так бесполезны, как о них думают. Казалось, чем чаще Милош подавал голос, тем больше это раздражало хозяина. Причем неважно, говорил ли он по существу, невинно шутил или приносил свои извинения за то, что прервал.

Его вид, звук его голоса, само его существование приводили Эму в бешенство, и поделать с этим ничего было нельзя. До точки кипения он доходил недолго и уже был готов наброситься на Грабовски, чтобы порвать его на куски голыми руками.

– Послушай, хватит на меня наезжать! – взмолился Грабовски. – Я всего лишь высказываю свое мнение!

– Ты не тот человек, чье мнение я хочу принимать во внимание! – вспылил Эму. – Поэтому сиди молча.

– Минуточку! Насколько мне известно, это совместная экспедиция, где мы выступаем на равных!

– На твоем месте я бы на это не рассчитывал. Это мой город. Ты здесь на правах беженца, и вся твоя роль состоит в том, чтобы отрабатывать пищу и кров, которые я даю тебе и твоим людям.

– Что же, мне не ехать?! – обиженно пискнул Милош.

– Нет, ты поедешь! Не допущу, чтобы ты остался в моем городе в мое отсутствие!

– Почему?!

– Ты знаешь почему!

– Но я же извинился!..

– Замолчи! – затрясся Эму. – Просто замолчи и делай как тебе говорят. И прекрати извиняться. Язык твой поганый отсохнет передо мной извиняться!..

Тут, по-старчески кряхтя, со своего места поднялась грузная фигура пилота Уди.

– Теперь все слушайте меня, – спокойно потребовал он.

Всем, кто находился в каюте, было совершенно не до него, но почему-то негромкие слова уродливого старика были услышаны, и собравшиеся повернулись к нему.

– Сейчас весна, и день ото дня становится теплее и теплее, – зачем-то сообщил всем Уди. – За окнами чудесная погода, синее небо, крики птиц, просыпающийся от зимней спячки лес. Мы сидим в этой уютной комнате, и толстые стены надежно защищают нас от любых возможных неприятностей. Здесь тепло и приятно. Тепло и приятно.

Его голос с каждой фразой делался глубже, чище и спокойнее. Было ощущение, что это уже не его голос, а чей-то еще. Звук этот существовал не в помещении, не в воздухе, а где-то внутри каждого из присутствующих людей. Где-то в их костях.

Эму слушал пилота без интереса, но и без раздражения. Конечно, хотелось перебить старика и предложить ему перейти ближе к сути того, что он собирался сказать, но тот не делал пауз между словами. Нужно было просто дать ему договорить.

На коже под коленками стало ощущаться тепло. Пилот продолжал свою странную речь:

– …Уже завтра с рассветом мы отправимся искать наших братьев по крови и разуму. Это путешествие будет славным, веселым и полным приключений. Посмотрите на экран монитора, вглядитесь в изображение лесов и озер, представьте себе, как сладок ветер этой планеты. Расслабьте свой взгляд и обратите внимание на то, что рисунок перед вашими глазами становится похож на ваше лицо…

И тут Эму будто выключили. Не увидев на экране ничего похожего на свое лицо, он почувствовал, что ему уже не оторвать взгляда от яркой разноцветной картинки. Изображение медленно распалось на бесформенные пятна. Голос старика продолжал что-то говорить, успокаивая и согревая, словно самая лучшая колыбельная песня в мире.

Что-то начало подниматься к горлу, щекоча небо и ноздри, будто это был газ с резким и неприятным запахом. Оно покидало организм, вытекало из него. Приходилось сглатывать и часто дышать, прогоняя противное ощущение. А когда оно прошло, вдруг очень захотелось улыбнуться, широко и радостно, как это делают те, кто очень счастлив.

– …Один, – произнес Уди таким тоном, словно он только что закончил обратный отсчет.

Старый пилот стоял перед экраном, облокачиваясь на стол, и внимательно смотрел на людей, валявшихся на оранжевых диванах гостиной зоны.

– Что это было? – спросил Эму.

– Легкий чип-тюнинг, – ответил Уди. – Теперь все будет хорошо.

* * *

– Эй, вы! – обратилась Эра к галдящим подросткам. – Внимание на меня!

Пара десятков юношей и девушек, возрастом по нашим меркам лет по четырнадцать, расселись на широкой лесной поляне. От старших студентов их отличал очень скромный внешний вид. Куски рогожи, прихваченные несколькими стежками грубой нитки, немытые босые ноги – ни дать ни взять дети средневековых крестьян. Их галдеж невозможно было перекричать.

– Всем немедленно заткнуться! – жестко приказала выпускница. – Эй, Стугос! Сейчас я тебе башку оторву!..

Когда ее попытки утихомирить первогодок возымели действие, Эра сделала мне приглашающий жест. Поправив на своем заживающем лице треснувшие во время автомобильной аварии дамские солнечные очки, я подошел к девушке.

– Кто-нибудь из вас видел этого человека раньше? – указала на меня юная хозяйка невидимого замка.

– Сегодня он шел по пляжу с рыжим бродягой, – крикнула одна из учениц.

– Ага, плелись, как парочка лунатиков после тайного свидания! – добавил кто-то из мальчишек, и толпа загоготала.

– Кажется, я тебя предупредила, Стугос! – пригрозила Эра. – Всем внимание! Это человек с другой планеты!

В ответ ей кто-то присвистнул, и все учащиеся замерли, не решаясь больше произнести ни звука.

– Я не шучу. Он чистокровный землянин. Прибыл на девятом галеоне месяц назад в составе большой группы пришельцев. Ваша задача – расспросить его и дать свое заключение. Пожалуйста, имейте в виду, что он вооружен. Приступайте.

– А он нас понимает? – после длинной конфузливой паузы спросил кто-то из детей.

– Все вопросы к нему! – замотала головой Эра. – Представьте, что меня здесь вообще нет.

– Я неплохо говорю на вашем языке, хоть он для меня и не родной, – помог я начать беседу.

Дети дружно ахнули, будто увидели говорящего бобра.

– Как тебя зовут? – Зеленоглазая девочка во втором ряду подняла кулак, чтобы я видел, кто ко мне обращается.

– Я Комаров. Землянин. Мы пришли с миром.

– Что означает твое имя?

– Трудно сказать… – усмехнулся я. – В переводе с моего языка, скорее всего, это «сын москита».

Школяры заржали, но на этот раз тишина восстановилась без страшных угроз Эры.

– Из какого ты поколения? – поинтересовался парнишка с грязно-бордовой заплаткой на рукаве.

– Что?

– Ты рожден матерью? – уточнила девушка, сидевшая рядом.

– Ах, вон вы о чем! Да, все земляне рождены женщинами. То, как появились на свет ваши родители, у нас пока на уровне экспериментов. Мой возраст по вашим меркам равен двадцати трем годам. И поколения у нас никто не считает, потому что их было слишком много. Тысячи, а может, больше.

Снова над группой детей пронесся вздох удивления.

– Где твоя семья? – послышался чей-то вопрос.

– У меня нет семьи… Я один.

Пока учащиеся переглядывались, я придумывал, что им наплести про свою семью, чтобы они, согласно каким-нибудь своим традициям, не сочли меня импотентом или извращенцем.

– Я улетел с Земли один. Никого из семьи с собой не взял. Это было очень давно, поэтому их всех уже нет в живых.

Я уселся на траву, чтобы моя поза походила на то, как сидят студенты. Так между нами сокращалась психологическая дистанция. С этого момента разговор пошел совершенно в другом ключе.

– Тебе здесь нравится?

– В общем – да. Но многое непривычно.

– Расскажи о своей планете! – крикнул юноша, похожий на подросшего купидона. – Какая она?

– Большая. На ней есть огромные океаны, высокие горы, обширные леса, горячие пустыни и такие места, где всегда лед, снег и очень холодно. Вместо Хеопса по ночам в небе светит маленькая луна, и по сравнению с местными штормами почти не бывает ветра. Подавляющее большинство граждан никогда не охотились и не собирали урожая своими руками. Все необходимое в любой момент можно купить в магазине на каждом углу.

– Вот это жизнь! – мечтательно протянул купидон. – Зачем же ты оттуда улетел?

– Рад бы ответить на твой вопрос. Раньше я думал, что знаю зачем. Видите ли, там живет много людей. Слишком много. И некоторые из них настолько плохо себя ведут, что жить с ними на одной планете просто невыносимо.

– А что ты делал до полета?

– Я работал с информацией. Добывал данные и факты, а потом рассказывал об этом всем согражданам. Очень прибыльное занятие, если имеешь свой бизнес.

Тут дети принялись пытать меня, задавая различные вопросы об особенностях моей профессии, о дорогах, поездах и самолетах – обо всем том, чего они никогда в своей жизни не видели и вряд ли когда-то увидят. Выждав удобный момент, я перетянул роль задающего вопросы на себя. Они все превратились в слух.

– Вопрос первый. Назовите самую главную вещь, которую должен знать человек, чтобы выжить на этой планете.

– Нужно знать, как добывать воду, – выпалил юнец с бордовой заплаткой.