Сон в руку. НекроПоэтизм

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Дизайнер обложки Дмитрий Храмцов («Храм»)

Фотограф Александр Стрелков

Идейный вдохновитель Морфей

© Андрей Другой, 2022

© Дмитрий Храмцов («Храм»), дизайн обложки, 2022

© Александр Стрелков, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0056-5600-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Небольшой отрезок времени отделяет нас от издания первой и второй книг. По доброй традиции, написание третей аннотации снова доверили мне.

Если Вы держите в руках этот томик, то скорее всего Вы уже знакомы с творчеством Андрея Другого и успели проникнуться его стихами.

В своё время, Андрей меня очень удивил своим познанием литературы. С ним интересно поговорить о современных авторах и о наследии давно ушедших эпох. Я, однажды, навскидку, процитировала ему строку (одну строку!) из латинской поэзии 10—12 веков и Андрей, ни секунды не задумываясь, назвал имя автора, чем окончательно покорил моё сердце, как ценителя этой литературы. Стоит учесть, что немецкая и латинская поэзия того периода не входит в обязательную программу ни одного из гуманитарных ВУЗов. Глубокие познания мировой литературы вызывают искреннее уважение к Андрею.

Желаю Вам тех же эмоций, которые пережила я, читая стихи Андрея Другого. Каждая строка звучит из глубины души, она подхватывает нашу фантазию и уносит в пучину непередаваемых эмоций. Глубоко вдохнув воздух, мы погружаемся вглубь, где строка за строкой нашему взору открываются картины от прекрасных образов до описания уродливых сцен скрытых подвалов человеческого сознания, вскрывающих злокачественные опухоли общества.

Андрей вечный пилигрим, скиталец 21-го века в поисках идеальной гавани. Сам он говорит: «Стихи – это моя боль и радость… (радости меньше…) Больше у меня ничего нет… И не надо, в принципе…» Вот таков наш автор этого сборника.

Скорее открывайте книгу и загляните в мир Андрея сквозь призму стихов, образов, иносказаний и всего того, что делает стихи романтическим отражением авторского восприятия действительности.

Ольга Ефименко, журналист

«Заратустре хвалили одного мудреца, который умел хорошо говорить о Сне и о добродетели; за это его высоко чтили и награждали, и юноши садились перед кафедрой его. К нему пошёл Заратустра и вместе с юношами сел перед кафедрой его. И так говорил мудрец:

«Честь и стыд перед Сном! Это первое! И избегайте встречи с теми, кто плохо Спит и бодрствует ночью!

Стыдлив и вор в присутствии Сна: потихоньку крадётся он в ночи. Но нет стыда у ночного сторожа: не стыдясь, трубит он в свой рог.

Уметь Спать – не пустяшное дело: чтобы хорошо Спать, надо бодрствовать в течение целого дня.

Десять раз должен ты днём преодолеть самого себя: это даст хорошую усталость, это мак души.

Десять раз должен ты мириться с самим собою: ибо преодоление есть обида, и дурно Спит непомирившийся.

Десять истин должен найти ты в течение дня: иначе ты будешь и ночью искать истины и твоя душа останется голодной.

Десять раз должен ты смеяться в течение дня и быть весёлым: иначе будет тебя ночью беспокоить желудок, этот отец скорби.

Немногие знают это; но надо обладать всеми добродетелями, чтобы Спать хорошо. Не дал ли я ложного свидетельства? Не нарушил ли я супружеской верности?

Не позволил ли я себе пожелать рабыни ближнего моего? Всё это мешало бы хорошему Сну.

И даже при существовании всех добродетелей надо ещё понимать одно: уметь вовремя послать Спать все добродетели.

Чтобы не ссорились между собой эти милые бабёнки! И на твоей спине, несчастный!

Живи в мире с Богом и соседом: этого требует хороший Сон. И живи также в мире с соседским чёртом! Иначе ночью он будет посещать тебя.

Чти начальство и повинуйся ему, даже хромому начальству! Этого требует хороший Сон. Разве моя вина, если власть любит ходить на хромых ногах?

Тот, по-моему, лучший пастух, кто пасёт своих овец на тучных лугах: этого требует хороший Сон.

Я не хочу ни больших почестей, ни больших сокровищ: то и другое раздражает селезёнку. Однако дурно Спится без доброго имени и малых сокровищ.

Малочисленное общество для меня предпочтительнее, чем злое; но и оно должно приходить и уходить вовремя: этого требует хороший Сон.

Мне также очень нравятся нищие духом: они способствуют Сну. Блаженны они, особенно если всегда воздают им должное.

Так проходит день у добродетельного. Но когда наступает ночь, я остерегаюсь, конечно, призывать Сон! Он не хочет, чтобы его призывали – его, господина всех добродетелей!

Но я размышляю, что я сделал и о чём думал в течение дня. Пережёвывая, спрашиваю я себя терпеливо, как корова: каковы же были твои десять преодолений?

И каковы были те десять примирений, десять истин и десять смехов, которыми моё сердце радовало себя?

При таком обсуждении и взвешивании сорока мыслей на меня сразу нападает Сон, незваный, господин всех добродетелей.

Сон колотит меня по глазам – и они тяжелеют. Сон касается уст моих, и они остаются отверстыми.

Поистине, тихими шагами приходит он ко мне, лучший из воров, и похищает у меня мысли: глупый стою я тогда, как эта кафедра.

Но недолго стою я так: затем я уже лежу…»

Слушая эти речи мудреца, Заратустра смеялся в сердце своём: ибо свет низошёл на него. И так говорил он в сердце своём:

«Глупцом кажется мне этот мудрец со своими сорока мыслями; но я верю, что хорошо ему Спится.

Счастлив уже и тот, кто живёт вблизи этого мудреца! Такой Сон заразителен; даже сквозь толстую стену заразителен он.

Чары живут в самой его кафедре. И не напрасно сидели юноши перед проповедником добродетели.

Его мудрость гласит: так бодрствовать, чтобы Сон был спокойный. И поистине, если бы жизнь не имела смысла и я должен был бы выбрать бессмыслицу, то эта бессмыслица казалась бы мне наиболее достойной избрания.

Теперь я понимаю ясно, чего некогда искали прежде всего, когда искали учителей добродетели. Хорошего Сна искали себе и увенчанной маками добродетели!

Для всех этих прославленных мудрецов кафедры мудрость была Сном без Сновидений: они не знали лучшего смысла жизни.

И теперь ещё встречаются люди, похожие на этого проповедника добродетели, не всегда, однако, такие же честные, но их время прошло. И не долго стоять им, как уже будут они лежать.

Блаженны Сонливые: ибо скоро станут они клевать носом.

Так говорил Заратустра…»

© Фридрих Ницше

Фаза ортодоксального/медленного сна:

1. «Армаггедон»¹

 
Я вспомнил Мир, погибший наш, —
теперь лишь звёзд сиянье вечно,
и Снов кошмарных персонаж,
в пространстве неба…
Бесконечном…
 
 
Надгробий плиты ставят вам,
в живых оставшиеся братья…
Бредёт безмолвие по Снам,
бьют по ушам врагов проклятья…
 
 
Я Мир, умерший вспоминал,
мигали звёзды мне в пространстве…
Как в прошлом – Счастья идеал,
и в будущем…
Непостоянстве…
 

07.07.1998.

2. «О Дожде»

 
Судьба, как детский паралич,
сковала Жизнь большой утратой…
Ласкает дождь красный кирпич,
и поздравляет с новой датой…
 
 
На пол решётчатую тень,
луна бросает слишком щедро…
А завтра новый светлый день,
проникнет в сумрачные недра…
 
 
Луна косит свой мёртвый глаз,
на царство, ждущее свободы…
Когда закон издаст указ,
– Любовь разрушит эти своды…
 
 
А дождь кидает струи вниз,
он моет крыши и «колючку…»²
Лишь голубь, прыгнув на карниз,
глядит на пишущую ручку…
 
 
Эй, голубь, дай скорей ответ,
Когда увижу миг свободы?
Когда скажу семье: «Привет»,
и позабуду все невзгоды?
 
 
От стука капель в душе грусть,
Твой образ виден сквозь решётку…
Придёт Бессонница и пусть,
по нервам хлещет, словно плёткой…
 
 
Судьба, как детский паралич,
сковала жизнь большой утратой…
Промчится за окном «Москвич»,³
поздравит, может, с круглой датой…
 

22.08.1994.

3. «Кайф»

«В моей дорожной аптечке имелось одно превосходное болеутоляющее средство, сильный препарат опиума, – прибегать к нему я позволял себе очень редко, и моей воздержанности часто хватало на несколько месяцев; оглушающее это снадобье я принимал только при нестерпимо мучительных физических болях.

 

Для самоубийства оно, к сожалению, не годилось, много лет назад я убедился в этом на собственном опыте. Однажды, в пору очередного отчаянья, я проглотил изрядную дозу этого препарата, достаточную, чтобы убить шестерых, но меня она не убила.

Я, правда, уснул и пролежал несколько часов в полном забытьи, но потом, к ужасному своему разочарованию, проснулся от страшных спазмов в желудке, извергнул с рвотой, не вполне придя в себя, весь принятый яд и снова уснул, чтобы окончательно проснуться лишь в середине следующего дня – отвратительно трезвым, с выжженным, пустым мозгом и почти начисто отшибленной памятью.

Никаких других последствий, кроме периода бессонницы и изнурительных болей в желудке, отравление не имело. Это средство, стало быть, отпало.

Но моё решение приняло теперь вот какую форму: если дела мои снова пойдут так, что я должен буду прибегнуть к своему опиумному снадобью, мне разрешается заменить это короткое избавленье избавленьем большим, смертью, причем смертью верной, надёжной, от пули или от лезвия бритвы.

Теперь положение прояснилось; ждать своего пятидесятилетия, как остроумно советовала брошюрка, надо было, на мой взгляд, слишком уж долго, до него оставалось ещё два года. Не важно, через год ли, через месяц ли или уже завтра – дверь была открыта…»

© Герман Гессе («Степной Волк»)

 
Размытый мутным кайфом взгляд,
внял созерцания обряд,
и кровоточа, взвёл назад,
свой взор на наш карманный яд…
 
 
Забытых трав, весёлый нрав,
контрольной кровью взмок рукав…
Так, рвотной массой, в облаках,
парил наш дух в эфирных снах…
 
 
И судеб плоть лежала в ряд,
– их черви белые съедят…
На цыпочках вошли мы в Ад,
где чёрта роль играл примат…
 

05.11.1998.

4. «Вода»

 
Плавающие мозги, рябь дают в стакане,
время беззаботно, словно дни в тумане…
Бесполезны ночи и пусты страницы…
Всё, надо закончить…
Нет в руках синицы…
 
 
Бегающие вены пахнут героином,
на просторах ванны, места нет дельфинам…
Дружно дохнут рыбы, – чужд им нерест в стае,
тлеет сигарета…
Свечка громко тает…
 
 
Пляжные картинки Снятся мне и воды…
Всё, надо закончить…
Может, с Новым Годом…
Серфинг я однажды видел в море дважды,
– значит утону я…
Что ж…
Уже не важно…
 

03.01.1999.

5. «Опять Адюльтер»⁴

 
Сигарета, одна за другой,
помогают дожить до утра…
Словно в грудь наступив мне ногой,
обожжёт алкоголь до нутра…
 
 
Унесутся волнения прочь,
и застынут в немой высоте…
Да, не сможет мне память помочь,
– разобраться в чужой Красоте…
 
 
Меркнут звёзды под тенью тоски,
Дремлет город, одетый в туман…
Ударяет вся кровь мне в виски,
– нет больнее, чем стыд и обман…
 
 
Но не долго он был одинок,
обоюдною страстью пронзён…
Будто высохший в мае цветок,
на чужбину навек увезён…
 
 
Там купался он в сладком вине,
зарывался в икру с головой…
– Только боль по утрам в голове,
и в душе, от шампанского, гной…
 
 
Стоит быть не таким, как они?
Есть ли польза в двуличии зла?
Станут трезвыми буднии дни?
И куда же Любовь поползла?
 

05.01.1994.

6. «Красота»

 
За неимением в природе Красоты,
– Любовь должна исчезнуть навсегда…
Всвязи с избытком в чужом Сердце пустоты,
– пусть пепел Смерти устилает города…
 
 
Зарос травой путь к совершенству,
– он забыт…
Дорога в Жизнь разбита Жизнью на куски…
А лучший друг вчера предательством убит…
А худший враг напьётся завтра от тоски…
 
 
Пусть будет полная идиллия в мирах,
в чертогах Смерти, чёрных Снов и пустоты…
А ты в моих цветных, реальных Снах,
– взойдёшь Богиней умерщвлённой Красоты…
 

23.05.1997.

7. «Анаша»⁵

 
Я слышал голос в нервном Сне,
больная ночь рыдала рядом…
Затлела Смерть в Твоей руке,
– помчался я, гонимый взглядом…
 
 
Забыв, где солнце, где луна,
убив закон мировоздания…
Бежал я долго в никуда,
и слышал крик Твой:
– «До свидания!»
 
 
Коснётся лёгких терпкий дым,
расплавит мозг в густую кашу…
Запечатлею мир иным,
– на миг забуду сущность нашу…
 
 
Проснувшись, буду вспоминать,
– что Сон, что явь, что наваждение?
Впредь буду точно знать,
– что спрос рождает предложение…
 

09.09.1993.

8. «Белое»

 
Белая ночь, как больничный халат,
Белая ночь…
Я не акселерат…⁶
Но что мне поможет постигнуть в словах:
Любовь или ненависть, дерзость, иль страх?
 
 
Бездонные ночи слепой белизны,
белёсые тени громадной сосны…
– Всё это лишь то, что я вижу во Снах,
и слышу стенания жертвы в кострах…
 
 
Они пентаграммой⁷ горят в темноте,
жгут ветви сосны, и ломаются те…
Дымящейся массой в ту белую ночь,
осталась лежать под сосной моя дочь…
 
 
Опять та же ночь и мой белый халат,
который я скинуть и выбросить рад…
Но белые стены, под цвет потолка,
горят пред глазами, и держат…
Пока…
Мой лечащий врач – Сатана во плоти,
его специальность – мне пудрить мозги…
Но так, как я сам пудрил нос веществом,
– кольцо пентаграммы являлось не Сном…
 
 
С тех пор белый цвет мне мешает Заснуть,
а дым сигарет обжигает мне грудь…
Остался я с ночью, – один на один,
и слышу во Снах, как в костре кричит сын…
 

07.08.1999.

9. «Мое Окно Разбито Горем»

 
«Ты жил, чтоб колоть и колол, чтобы жить…»
– Так надпись на бирке должна бы гласить,
чьи пальцы застыли в холодном восторге,
танцуя вальс Смерти в обители морга…
 
 
Сердечная доза вгрызается в грудь,
и сердце хохочет, чтоб после Уснуть…
Чтоб стать мёртвой Жизнью забытого долга,
и Жить тусклой биркой в обители морга…
 

11.12.1998.

10. «Андрей»

 
Бессонные ночи, холодные дни…
Когда же окажемся вместе? Одни…
Я так измотал Тебя этого ждать…
Когда мы окажемся вместе? Опять…
 
 
Прости меня, милая… Ради Христа…
Хоть нет у меня никакого креста,
помимо креста, что несу я весь путь…
Прошу, ради нас… Ты о прошлом забудь…
 
 
Пусть время идёт… Пусть прольются дожди,
но я возвращаюсь… Ты только дождись…
И если я стану опять тем, кем был,
– прощай, извини… Я себя погубил…
 
 
Умру я один и в сплошной темноте,
как жаль, что не выпало счастье лишь мне…
Сейчас пока в норме… И я возвращусь…
Тебя поцелую… С тобой обнимусь…
 
 
Со мной лишь бумага… Спасибо хоть ей…
Ну ладно… До встречи… Целую… Андрей…
 

15.09.1999.