Исчезающий маяк

Моему любимому мужу, который всегда

помогает мне находить Маяки

и добираться до них.

Пролог

Колючие глаза Экзаменатора равнодушно глядят сквозь меня, но я всё равно готова его расцеловать. Наша встреча означает новое приключение! Слева от меня Тим, мой старый школьный друг. Справа Мышка, его младшая сестра.

Экзаменатор делает неуловимый жест, и перед нами в воздухе появляются слова клятвы. Мы читаем их хором:

– Отправляясь в путешествие, мы клянёмся искать Исчезающий Маяк, всегда помнить о нём, всегда к нему стремиться. Пусть паруса надувает мотивация. Наградой пусть будет достижение цели.

Я даже не сильно вдумываюсь в то, в чём клянусь. Это всего лишь игра. Прижав к сердцу ладонь, я слегка раскачиваюсь в такт торжественно звучащим словам клятвы:

– Клянёмся быть честными перед собой и другими, верными, настойчивыми, гибкими, верящими в лучшее.

Обещаем не поддаваться демонам сомнений, искушению многозадачности, одержимости перфекционизма, соблазну прокрастинации, унынию негативизма, упрямству негибкости и лихорадке нетерпеливости.

Трое отправляются в путь, пройдут его, трое выйдут из игры.

Мы даём слово, и это слово нерушимо.

– Принято, – сухо бросает Экзаменатор.

Меня переполняют чувства: мы будто вступили в какое-нибудь тайное общество! Я делаю глубокий вдох, на секунду закрываю глаза, а когда открываю…

Глава 1

… я не верю своим глазам. Где я? Что это за место? Деревянный пол, такой же потолок… А вместо стен – белый ровный свет. Посредине – массивный письменный стол с креслом, обтянутый приятной бархатистой тканью. На нём – перо и пачка бумаги. Под столом – мусорная корзина. Вот и вся обстановка.

Моё сердце ёкнуло и рухнуло вниз. Почему я перенеслась сюда одна? А Тим и Мышка?!! Где они сейчас?

Я представила Тима: высокий, худой, такой умный и такой нерешительный. Кто его потащит за рукав в нужный момент? Кто убедит попробовать справиться с вставшей на пути проблемой? А Мышка? Маленькая, смешная, в нелепых круглых очках, так пытающаяся быть похожей на брата… Куда их забросил этот гадкий Экзаменатор? Это всё он подстроил! Он специально заставил нас дать клятву, а потом разделил! Зачем ему это? Посмеяться над нами?

Моё лицо горело, сердце яростно стучало в груди, ноздри раздувались в гневе. Если бы Экзаменатор появился сейчас здесь, я бы полезла в драку. Но Экзаменатора не было, поэтому досталось столу. Я пнула его изо всех сил. Стол не шелохнулся, а вот я вскрикнула от боли. Лёгкие босоножки на тонком каблуке вообще не смягчили удара. Как будто голой ногой по столу заехала! Но даже боль не помогла унять злость. Пну хоть корзину, вот она-то уж полетит! Я размахнулась посильнее и ударила по ней. Вскрикнув, я осела на пол. Корзина не сдвинулась с места. Её что, к полу прикрутили?

Я залезла под стол, заглянула в мусорную корзину и невольно отшатнулась. Нет, её не прикрутили. У неё в принципе не было дна. При взгляде туда начинала кружиться голова и тянуло вниз. Я привалилась к боковой стенке стола, запрокинув голову. Уставилась вверх перед собой. Перед глазами была тонкая, почти незаметная надпись. Кто-то оставил мне добрый совет с изнаночной стороны столешницы. Одно короткое слово:

ПИШИ

* * *

Я провела пальцем по надписи. Она была почти неощутимой. Кто это нацарапал? Почему «пиши»? Что писать? Зачем?!!

Забыв об ушибленной ноге, я вылезла из-под стола. Да тут только и можно, что писать! Чем ещё можно заняться, если всех развлечений – перо да пачка разномастных бумажек? И всё! Пусто! Только ослепляющий свет как граница тюрьмы, как стены клетки.

А вдруг за полоской света что-то есть? Выход, например? Мне совершенно точно тут не нравится, я бы с удовольствием ушла отсюда! Я подошла ближе к границе света. Попробовала внутрь сунуть руку, но тут же её отдёрнула. Рука онемела, будто побывала в морозилке с температурой минус триста градусов! И рукав майки почернел, как будто обуглился. Нет уж, я больше туда не сунусь!

Я прижимала руку к груди, дула на неё, пытаясь отогреть дыханием. Постепенно к руке начала возвращаться чувствительность. Всё ещё баюкая свою бедную ручку, я принялась ходить по крошечному пятачку туда-сюда. Что бы сделал Тим на моём месте? Пожалуй, он для начала составил бы плана действий. Значит, и я займусь этим же.

Я села за стол, вытянула лист бумаги, взяла в руки перо. Хмыкнула. Надо же, перо! Экий раритет! И записала:

1. Выбраться из этой дыры.

2. Найти Тима и Мышку.

3. Спасти всех.

4. Вернуться домой.

Ну что ж, план понятен. Начнём с первого пункта.

Я повертела перо между пальцами. Красивое, тёмное оперение с зеленоватым отливом… И тут до меня кое-что дошло! Только сейчас я поняла, что на столе не было чернильницы!

Перо писало тушью, но макать его в чернила не требовалось. Я покрутила перо в руках: это точно не шариковая ручка! Вот срез, в нём поблёскивает капелька чернил. Я взяла чистый лист бумаги и нарисовала на нём линию и попыталась смазать её пальцем. Не получилось. Чернила оставались жидкими внутри пера, но мгновенно высыхали, попав на бумагу. Я добавила ещё три линии так, что получился прямоугольник. Что бы из него дорисовать? Хлипковатый домик? Может, дверь? Я вспомнила наши с Тимом прошлые приключения. Столько разных дверей, которые мы открывали, сквозь которые проходили. Именно двери мне сейчас очень не хватало. Желание покинуть эти гостеприимные стены становилось просто невыносимым!

Я задумчиво прорисовала доски, дверную ручку, петли, замочную скважину. По правде говоря, рисую я так себе. Представляю всё очень ярко, в мельчайших деталях, но на бумагу переносить не умею. Расстроенная, я смотрела на кривенькую картинку. Вот так всегда: реальность не соответствует ожиданиям. Я смяла рисунок в комок и запульнула его в бездонную мусорную корзину. Зачем-то сунув голову под стол, я слушала, как бумажный шарик долго стукает об стенки мусорки, шуршит по ним. Наконец звуки стихли.

Я с усилием выпрямила слегка затёкшую спину. И вздрогнула. Пока я слушала шорох бумаги, кое-что в комнате изменилось. Часть светлой пелены исчезла, образовав небольшой коридор, в конце которого виднелась дверь.

* * *

Я потрясла головой, протёрла глаза. Нет, дверь не исчезла! Вскочив из-за стола, я бросилась к ней. Заперта, конечно же! Я её толкала, тянула, трясла – не помогло… В сердцах я пнула её и взвыла. Нога пострадала уже в третий раз за последние пятнадцать минут! Я смотрела на дверь, стиснув зубы.

Она была старинная, могучая. Потемневшее от старости дерево не знало ни краски, ни лака. Круглая латунная ручка блестела, а дверные петли, наоборот, покрылись ржавчиной. В замочную скважину был виден только тот же ослепляющий свет. Вот как так? Почему дверь есть, а выхода нет?

Ничего не оставалось, кроме как вернуться за стол. Я пыталась сообразить, что происходит. Как появилась дверь? Где я вообще нахожусь? Как мне отсюда выбраться?

Я сидела, подперев щёку рукой, и бездумно чирикала по бумаге пером. Ерунда какая-то! Почему меня заперли? Я пленница, что ли? Чья? Зачем им я? Мимоходом я нарисовала корабль с чёрными парусами и пиратским флагом. На палубе столпились пират, принцесса и прекрасный принц, он же принцессин спаситель. Все трое получились залихватски разбойного вида, представляя собой банду отъявленных негодяев.

Рисовала я машинально, не задумываясь. Мои мысли крутились вокруг другого. Когда я осматривала дверь, то увидела, что под латунной ручкой вилась почти незаметная надпись. Кто-то меня предостерегал, кто-то оставил мне послание, нацарапал его чем-то очень острым. И оно это было более чем странным:

ДВЕРЬ – ЭТО НЕ ВЫХОД

* * *

Что за бред? Почему это дверь – это не выход? Где тогда выход? Не могу же я протиснуться в бесконечную мусорку, чтобы выбраться отсюда!

Я с раздражением смяла листок. Этим рисунком гордилась бы разве что бабушка первоклассника. Ну и каракули! Я швырнула комок в мусорку. Он долго и уныло шуршал по трубе.

Когда шорох стих, в моей каморке впервые раздались звуки, которые издавала не я. Звуки тяжёлых шагов. С той стороны двери ко мне приближался грузный человек. Я задержала дыхание. Странное возбуждение накрыло меня: смесь страха с боевым задором. Раз негде спрятаться, значит, буду сражаться! Не знаю, с кем и за что, но так просто вы меня не возьмёте!

Дверные петли нехотя скрипнули, как будто хрустнули суставы. Дверь приоткрылась. Сначала внутрь ворвался запах. Пахнуло водорослями и квашеной капустой. А затем сквозь дверной проём протиснулась огромная туша.

Широкие плечи, могучие руки, ноги как столбы… И юбка! Тяжёлая грузная женщина неспешно, словно нехотя, подошла к столу. Под мышкой был зажат стальной поднос. Вид у неё был какой-то сонный. Взгляд не сфокусирован, мышцы расслаблены. Она как будто не совсем понимала, где находится и что ей от меня надо.

– Кто вы?

Ответом мне – только тяжёлый вздох.

– Где я?

Женщина скребёт в голове грязноватой пятернёй.

– Я, вообще-то, голодная! – говорю я уже с вызовом. И в самом деле, как только я произношу эти слова, как ощущаю голодные спазмы в животе.

– Пи-ши, – рычит великанша.

– Что? – растерянно переспрашиваю я. Может, я её не расслышала?

– Пи-ши.

Слова даются ей с трудом. Её горло с трудом проталкивает звуки, как будто она пользуется речью далеко не каждый день. Гигантский палец тычет в стопку бумаги на столе, а потом в бездонную мусорку.

– Надо писать и бросать туда? – я не могу поверить в бессмысленность нашего разговора.

Великанша разворачивается в сторону двери.

– Что писать-то? – кричу я ей.

Подходит к двери.

– Я буду писать, только если вы меня покормите!

– …

– И расскажите, где я!

– …

– И кто здесь был до меня!

– …

– И почему здесь…

Дверь со скрежетом захлопнулась. Что ж. Переговоры не удались, но я хотя бы попыталась.

Глава 2

Тяжёлые шаги смолкли вдали, и я осталась в тишине. Но она уже не стелилась вокруг могильным безмолвием. Она оказалась наполнена мелкими деталями: еле слышные поскрипывания, что-то похожее на плеск волн. И пол подо мной слегка покачивался.

Я сидела за столом, обхватив голову. Неужели это я преобразовала это место? Я нарисовала корабль – и вот я на корабле! Я нарисовала пиратов – и ко мне пришла пиратка! Может, я, как художник Карандаш из старой детской сказки, оживляю всё, что рисую? Ха! Если тут всё завязано на картинках, то этот мир скоро будут населять одни монстры и инвалиды! Вон какая «прекрасная» принцесса у меня получилась! Только в боях без правил участвовать!

Что-то сомневаюсь, что это так. Вроде бы от меня ждут, что я буду писать, а не рисовать. Да и то… вряд ли. Если бы здесь был Тим, то я бы даже не сомневалась, что ему предстоит придумать и населить здешний мир. Недаром у него один из ведущих архетипов – Творец! Но к чему такое задание мне?

И тут я стукнула кулаком по столу. Понятно, в чём дело! Всё подстроил подлый Экзаменатор. Это он разделил нас, отправил сюда меня одну, без друзей. И теперь следит за моими рисунками и, издеваясь надо мной, исполняет их буквально! Я чувствовала, что мои щёки снова горят от возмущения. Выходит, если бы я нарисовала зоопарк, ко мне бы сюда ворвались львы и носороги? Как вообще можно было посадить человека в эту комнату, как в тюрьму! А потом ещё подглядывать в чужие рисунки! Это просто неприлично!

Я решительно тряхнула головой. Ничего я придумывать не буду. Я буду действовать! Мой новый план: найти выход, выбраться отсюда, показать язык Экзаменатору. Кстати, пункт «найти выход» уже выполнен, можно приступать к следующему. Надо понять, как открыть эту дурацкую дверь. И мне нужны подсказки!

Я резко соскочила с кресла. Если я нашла здесь две надписи, то вполне вероятно, их может быть больше. Надо просто поискать! Наверняка мне намекнут, как отсюда выбраться. Если «дверь – это не выход», то где ещё можно выйти? В световую завесу я не сунусь. Не хочу, чтобы меня парализовало с ног до головы.

Я представила себе бедолаг, которые проходили этот квест до меня. Интересно, они нацарапали свои надписи, уже зная, как отсюда выбраться. В противном случае это могли сделать только их призраки. Меня слегка передёрнуло от этой мысли. Чтобы избавиться от неприятного чувства, я спросила вслух:

– Уважаемые товарищи по несчастью! Есть ли у вас для меня какие-нибудь советы?

И тут же прикусила язык. Вдруг и правда отзовутся призраки замурованных здесь игроков? К счастью, мне никто не ответил. Мне оставалось только приступить к осмотру.

Казалось, что в комнате негде развернуться, три шага – вот и пришли. Но подсказки были, и немало! На двери, на полу, на столе… Повсюду тончайшей иглой были нацарапаны незаметные с первого взгляда послания. Многие повторялись. Из них складывались странноватые напутствия:

ПИШИ

ПИШИ ТОЛЬКО ИНТЕРЕСНОЕ

САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ

КОРМИ ИХ СКАЗКАМИ

СВОИМИ РАССКАЗАМИ И СКАЗКАМИ

ИМ НУЖНЫ ВЫДУМКИ

ИМ НУЖНЫ ТВОИ ЭМОЦИИ

НЕ ТОРОПИСЬ

У ТЕБЯ ПОЛУЧИТСЯ

ВЕРЬ В СЕБЯ

Что-то эти речёвки меня не подбодрили. Яснее не стало. И лучше не стало. На самом деле, пока я ползала в поисках подсказок о том, где выход, моё самочувствие изменилось к худшему. Есть хотелось так, что живот подводило. Что там писали мои невидимые друзья? «Корми их сказками»? Ну так будут вам сказки.

Я села за стол и яростно нацарапала на листе бумаги:

«Посадил дед репку».

Изложив затёртую историю гигантской репки, я решила не останавливаться на этом.

«Жили-были дед и баба и была у них курочка Ряба».

Я описала незатейливые приключения старичков, расхлопавших драгоценное яйцо. И добавила историю про лису, которая кормила журавля манной кашей, размазанной по тарелке.

Пробежала глазами по неровным строчкам. Я так злилась и торопилась, что местами перо процарапало бумагу насквозь. Хотели сказок – получите! Я с ненавистью бросила лист в бездонное чрево корзины для бумаг.

Голодная и злая, я не сводила глаз с двери. Пальцы нервно выбивали дробь по столешнице. В животе жалобно урчало.

* * *

Почти сразу же за дверью раздались шаги. Походка была шаркающей и усталой. К двери приближался кто-то незнакомый, не та тяжеловесная баба, которая приходила в первый раз. Надеюсь, этот, волочащий ноги, будет поразговорчивее.

Дверь открылась, и в комнату вошёл очень высокий и худой человек. Одна рука у него была занята подносом. На другой тускло поблёскивал железный крюк. Я во все глаза уставилась на него. Почему крюк? Сейчас существуют такие возможности по протезированию! Что за варварство?

Человек прошаркал через комнату и поставил поднос на стол. Я подняла на него глаза и невольно вздрогнула. Взгляд его был совершенно стеклянным. Он смотрел сквозь меня, сквозь кресло за моей спиной, сквозь пол и, кажется, сквозь весь земной шар.

– Скажите, а почему меня здесь держат?

Крюкорукий тоже вздрогнул, как будто впервые заметил, что в комнате кто-то есть. Он затравленно оглянулся и несколько раз открыл и закрыл рот.

– Я хочу знать, что я вам сделала, – заявила я как можно более твёрдым голосом. – Мне надо поговорить с капитаном.

Человек пожевал губами, снова обвёл глазами комнату. Он зацепился взглядом за пачку бумаги на столе и подтолкнул её крюком ко мне. Я присмотрелась и невольно выдохнула с облегчением. Оказалось, что крюк он держал в руке, кисть была цела. Не сказав ни слова, он подвинул пачку ко мне ещё ближе.

– Что? – возмутилась я. – Опять «пиши»?

В ответ – очередной стеклянный взгляд сквозь меня. Только посильнее придавил крюком стопку бумаг.

– Но это же нечестно! Как вы можете заставлять меня писать, когда я сижу голодная…

Отблеск какой-то мысли мелькнул на лице то ли принца-спасителя, то ли пирата-похитителя-невинных-дев. Он придвинул ко мне поднос. Зазвенели железные чашки. Мужчина что-то невнятно промычал и пошаркал прочь. Я бросила какие-либо попытки выжать из него хоть полслова. Молча смотрела я, как со скрипом и скрежетом захлопывается тяжёлая дверь.

* * *

Живот опять умоляюще заурчал, прося хоть какой-нибудь еды. Я медленно перевела взгляд на поднос. Там стояли две железные чашки и тарелка. В одной плошке лежал небольшой жёлтый корнеплод. Во второй болталась слизь разбитого яйца вместе со странно блестевшей скорлупой. По тарелке была размазана жидкая каша.

Мне не нравится репа. Она жёсткая, у неё горьковатый привкус, она ни в какое сравнение не идёт с картошкой. И сырая репа ещё хуже варёной! Я попробовала укусить жёсткий овощ. Что за дрянь! С размаху я запустила репку в пелену света, окружающую меня. Репа беззвучно исчезла в ней. Сырое яйцо с ошмётками скорлупы я с омерзением отодвинула в сторону. Со вздохом взяла в руки тарелку с размазанной кашей. Память настойчиво сообщала мне, что я ненавижу манную кашу, но желудок скручивался в такой болезненный комок, что мозгу пришлось сдаться. Столовых приборов мне не положили. Пришлось кашу слизывать с тарелки.

Каши той было от силы пара ложек, но, как ни странно, она вполне утолила мой голод. Я снова была способна думать не только о еде, но и о том, что происходило. А происходило что-то странное.

Я написала три сказки – и получила репку, «золотое» яйцо и манную кашу. Пираты явно выполнили мой «заказ». Но почему они не принесли мне нормальной еды? Может, это такое наказание за скучные сказки?

Я вспомнила своих тюремщиков. Тусклые, невыразительные лица. Механические движения. Почти отсутствующая речь. Сомневаюсь, что они были способны вообще на какую-либо умственную работу. Видимо, они могли исполнять только то, что им подсказывал мой текст. Без него мне бы не досталось и сырой репы.

* * *

Грязную посуду помыть я не могла, а отдать было некому. Я долго прислушивалась к звукам за дверью, но оттуда больше никто не подавал признаков жизни. Я поставила плошку с тарелкой на поднос, а затем засунула его в светящуюся полосу. Наполовину. Вдруг достану, а плошки окажутся чистыми? Выждав с минуту, потянула поднос назад. Да уж. Посуду мне мыть не придётся. Потому что её больше не существует. Половину подноса, побывавшую в световой завесе, как ножом срезало. Я пожала плечами и забросила остаток подноса в ослепительное ничто. Всё равно толком этот огрызок больше использовать нельзя.

Походила немного вдоль стола, размышляя. Вспомнила свои корявые рисунки и усмехнулась. Художник из меня, конечно, никакой. Села за стол. Покачала ногой. Скрестила руки и опустила на них лоб. Прикрыла глаза и представила, что я смотрю на место своего заточения со стороны.

В темноте покачивается чёрный пиратский корабль. Над ним рассыпано бескрайнее множество звёзд. И под ним – бесконечные звёзды. Паруса убраны, судно не движется. Команда ждёт приказов капитана.

Капитан чёрного корабля огромен и страшен. Подчиняются ему мгновенно и беспрекословно и члены команды, и пассажиры чёрного корабля, и любые прохожие или наблюдатели. Недаром он знаменит своей жестокостью во всём подзвёздном мире.

Вот уже много лет команда чёрного корабля живёт как во сне. Капитан пиратов не появляется на палубе. Снасти прохудились, такелаж заржавел. Оставил ли чёрный корабль свои преступления в прошлом? Терзают ли капитана муки совести? Решил ли он бросить пиратское ремесло и заняться спасением своей души?

Можно было бы так подумать. Но никто не знает, что чёрный корабль – это ловушка. И эта ловушка ждёт свою жертву. Ждёт, пока попадётся в неё тот, кто нужен капитану. И тогда чёрный корабль поднимет паруса, снимется с якоря и отправится в путь.

Я пришла в себя от странного забытья и обнаружила, что история, которая мне пригрезилась, записана на листке бумаге. Причём моей рукой! Это было очень странно. Я могла бы поклясться, что последние несколько минут просто лежала, положив голову на руки.

Я перечитала короткую зарисовку. Прикольно, хоть и жутковато. Я смяла листок и бездумно бросила его в мусорку. Тут же рванулась за ним, засовывая руку в бездонную корзину чуть ли не по плечо, но ухватить вёрткий комок бумаги не успела. Улетел! Ушуршал вниз по трубе, унося с собой мою «заявку» на корабль-призрак во главе с жестоким капитаном. Нужна ли мне такая сказочка? Нет, конечно. Но дело сделано, текст написан и брошен в мусорку. Может, всё же эта история не сбудется? Ну, хотя бы не дословно?

* * *

Если предположить… просто предположить! … что Экзаменатор и впрямь распорядился выполнять всё брошенное в бездонную корзину. Если это так, то что мешает мне написать что-то полезное для меня? Придумаю что-нибудь, что поможет мне скрасить моё заключение… Или даже выбраться из него! Так, пока оставим далекоидущие планы и начнём с эксперимента.

Я взяла бумагу. Лист попался плотный, желтоватый. Что бы мне придумать? Я окинула взглядом тесный пятачок, на котором ютился стол и стул. Было бы неплохо улучшить мои жилищные условия! Я взяла перо и написала:

Жила-была прекрасная принцесса. Родители в ней души не чаяли, поэтому и было у неё всё, что может пожелать не только принцесса, но и цветочница, разбойница, циркачка или, скажем, кладоискательница.

Огромная комната принцессы была битком набита нужными и приятными штуками! Мягчайший диван, заваленный вышитыми подушками, кресло-качалка, гигантский шкаф, в который вмещается абсолютно всё, туалетный столик, уставленный косметикой и парфюмерией. В углу был старинный сундук, такой длинный и широкий, что мог бы запросто служить обеденным столом для небольшой семьи. Напротив двери – камин.

Повсюду стояли кадки с огромными деревьями, на которых распускались гигантские цветы. Из-за них комната принцессы была похожа на кусочек волшебного леса. Под высокими потолками вдоль стен шли подвесные галереи.

По утрам принцесса любила валяться в постели и смотреть в огромное окно. За ним синело небо, подёрнутое лёгкими облаками, шумели морские волны, разбиваясь о поросший пальмами остров.

 

Я перечитала своё сочинение и удовлетворённо кивнула. Будь здесь Тим, он бы, конечно, рассказывал, сколько интересных книг было в той комнате. Но я обойдусь без библиотеки, большое спасибо. Я бы не отказалась от бассейна, но побоялась, что Экзаменатор может не только читать мои записки, но и подсматривать за мной. Так что бассейна в сказочке про богатую принцессу не было.

Я сложила лист вчетверо и бросила его в бездонную мусорку. Закрыла глаза, слушая шелест бумаги. Как только затих последний звук, лёгкий сквозняк коснулся моей щеки и донёс до меня тонкий цветочный запах.

Не осмеливаясь выдохнуть, я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Я задохнулась от удивления, потом ахнула, а затем засмеялась в голос. Стена белого света вокруг исчезла. Меня окружали деревья, диван, шкаф, огонь камина! И огромное окно! Я подбежала к нему. За окном полыхал чудесный закат. В море опускалось оранжевое солнце. Мирно покачивались пальмы и травы. Вот только ни ручки, ни рамы у окна не было: стекло было вмонтировано прямо в стену. Открыть его было невозможно. Я всё так же оставалась пленницей пиратов.

И тут мне стало ужасно жалко себя. Я заморгала, силясь не заплакать. Сижу одна как сыч, ни о ком ничего не знаю. Интересно, что сейчас происходит с Тимом? Где он? Когда-то он мечтал побывать в космосе. А вдруг ему повезло и он и впрямь очутился на незнакомой планете?

Я мысленно представила Тима. Одела его в скафандр. Круто. Но завидно. Я-то сижу взаперти в этой дурацкой комнате. Может, и воображаемому Тиму не так уж хорошо? Скажем, на той планете может быть ужасно жарко. И вот он идёт по пустыне…

Я достала чистый лист бумаги и начала писать.