Buch lesen: «Светлоглазая и Математик»
Выпускающий редактор Андрей Домогашев
Корректор Александра Репина
Художник Анастасия Телегина
Редактор Яркова Валентина
© Анастасия Колесинская, 2021
ISBN 978-5-0051-6335-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
А прежде, чем мы начнем…
Это истории моей сестры по имени Светлоглазая и Математика – ее хорошего друга. Почти все, о чем я вам сейчас расскажу, произошло в годы, когда они жили в квартире №0, что на шестом этаже пятиэтажного дома, и служили в Тайной Мистической Канцелярии, пытаясь предотвратить приближение энтропии.
Еще тут спрятаны их письма, которые я разместила в алфавитном порядке, но на них вы можете не обращать никакого внимания.
А – Акварель
Быть акварелью – это значит оставаться сухим и черствым большую часть времени. А потом размякнуть. В мягкости этой делать удивительные вещи: творить миры, стать не Богом, но глиной в его руках. Расплываться яркостью. Быть яркостью. Быть счастливой что ли?
После – постепенно высохнуть снова, когда кисть и вода бросят тебя, перестанут касаться. Спрятаться в темную коробку от солнечного света. Опять обрести сухость и черствость, да так, что чувства… то есть – ой, простите – живопись (мне же нельзя выбиваться из метафоры, верно?) останется где-то далеко. На листке чужой памяти.
А еще быть акварелью, значит с каждой такой судьбоносной встречей (еще бы не судьбоносной, ведь судьба рисунка пишется во время его создания) потихоньку терять себя. Все меньше и меньше твоей красочной души в кювете. Все меньше и меньше.
Адрес
Светлоглазая и Математик жили на шестом этаже пятиэтажного дома в квартире №0. Окна у них выходили не на двор, а на небо, что было немного неудобно зимой, когда стекла заносило плотным пологом снега, и днем в квартире становилось темно.
– Как мы будем получать почту, коллега? – спросила Светлоглазая в тот день, когда они впервые переступили порог своего дома. – Ведь у нас не будет ни почтового ящика, ни дверного звонка.
– Нам с тобой все равно никто не пишет, – пожал плечами Математик, – если возникнет необходимость – что-нибудь придумаем.
– Это не логично! – Светлоглазая очень любила эту фразочку и вворачивала ее даже в случаях, когда с логикой у собеседника все было в порядке. – Как мы узнаем, возникла необходимость или нет? Вдруг кто-то уже отправил нам письмо, и оно блуждает по поездам и почтовым отделениям, пытаясь нас отыскать?
– Смысл жизни, найденный через путешествия, встречи и приключения, гораздо ценнее, чем обретенный в прямом, но бессодержательном пути, – сказал на это Математик. На самом деле он так не думал, но в этот момент ему захотелось ввернуть что-нибудь эдакое.
– Ерунда, – отрезала Светлоглазая, – чем быстрее найдешь смысл жизни, тем быстрее скоординируешь свои действия с замыслом Звездного Архитектора и станешь осмысленным. К тому же, ну какой у письма смысл жизни?
– Такой же, как и у всех, – улыбнулся Математик. – Чтобы тебя кто-то открыл.
Б – Булева алгебра
Ну… это такой раздел математической логики, который изучает операции над высказываниями. Когда возишься с ним, очень важно быть непредвзятым. Вот, например, дано:
«Все киты – зеленые». И все равно, что это не так, в нашей задаче эта посылка истинна. А еще: «Все зеленое – летает». Да, и это тоже правда, по крайней мере, по условию задачи. Ну не смейся ты, перестань!
Если оба эти утверждения верны, то у нас получается, что все киты летают. Так или нет? В Булевой алгебре – так.
Послушай меня, Светлоглазая. Некоторые высказывания совершенно логичны, но при этом абсолютно нелепы. Но все вокруг продолжают в них верить просто потому, что логических аргументов «против» вроде бы и нет. Как, например, поспоришь с тем, что витать в облаках – это неправильно? Не думаю, что Зеленый Кит стал бы жаловаться. Однако, сколько бы слов не было сказано, киты по-прежнему не зеленые. Да это и неважно, право! Ведь если уж ты летишь, нет никакой разницы, какого ты цвета.
Быть может
Математик и Светлоглазая служили в Тайной Мистической Канцелярии. Их работа была очень ответственной: следить, чтобы Вселенная, время, пространство и другие штуки расширялись куда и когда нужно и не делали этого как попало.
– Как ты думаешь, Светлоглазая, – спросил Математик однажды, – быть может, нам нужно включить в сферу своей ответственности и мысли людей тоже? Смотри, как быстро они ширятся. Как разлетаются в разные стороны горизонты, как растут под их чуткими карандашами города и воображаемые миры. Как летят в космос корабли и плывут потом по небу, качая звезды. Как становится видимым то, что раньше нельзя было и придумать, как рушатся старые стены, и люди перешагивают через них, чтобы пожать друг другу руки.
Светлоглазая ничего не ответила. Только взяла Математика за руку, и они немного помолчали.
– Никто не должен нести ответственность за мысли других, коллега, – сказала она спустя долгое время, – если кто-то думает слишком широко, не видит границ и обрыва за ржаным полем, если кто-то вот-вот упадет, нет нужды винить себя в этом. Не всех нужно ловить, не всех можно поймать. Наше дело – закон Хаббла и незакрытые двери. Не люди. Каждый из них должен сам научиться брать на себя контроль над своим мыслями.
Математик на это только беспечно улыбнулся. Он был уверен, что ответственность и контроль – это совсем разные слова.
0
Однажды перед самыми праздничными выходными Светлоглазая и Математик по долгу службы отправились закрашивать белое пятно. Оно было таким, какими бывают черные дыры, только наоборот.
– Ты весь день какая-то вялая и будто бы грустишь, – сказал Математик Светлоглазой, пока они искали белое пятно в белом зимнем Столичном городе. – Если хочешь, можешь поделиться со мной своими мыслями. Тебе часто становится легче от разговоров, пусть даже и…
– Извини, пожалуйста, – ответила Светлоглазая чуть раздраженно, – но сегодня у нас сложное задание, не подразумевающее болтовни. Так что если я и разделю с кем-то свои мысли или чувства, то, разве что, на ноль.
А снег продолжал падать, занося пятно белыми хлопьями. Найти его было уже невозможно.
Математик понимал это с предельной ясностью: так же ясно, как и то, что для деления на ноль достаточно расширить свою комплексную плоскость, но молчал. Иногда встать в неловкое положение самостоятельно – это все, что ты можешь сделать, чтобы не провалиться в прикрытую снежинками черную дыру наоборот.
В – Вероятность
И Теория вероятности, и закон больших чисел сходятся на одном: чтобы победить, нужно пытаться снова и снова. Большее количество попыток скорее приведет к положительному результату.
Обычно в таких случаях говорят о ящике с шарами: допустим, большая часть из них – черные, а какой-то незначительный процент – фиолетовые. Вытащив в первый раз черный шар, ты можешь подумать, что шаров другого цвета в ящике нет. И если следующий шар окажется черным тоже, твоя уверенность усилится. Однако, продолжив вытаскивать шары, ты доберешься до фиолетового.
У кого-то фиолетовый шар окажется в руках с первой попытки. У кого-то с четвертой или одиннадцатой. И тут бы сказать мудрую фразу о потерянном времени или приобретенном опыте. Стоило бы, пожалуй. Ведь тогда ты, возможно, улыбнешься мне, почувствуешь воодушевление и встанешь, наконец, с постели. Перестанешь плакать.
Но я думаю вот как: если событие уже произошло, нет никакой разницы, какова была его вероятность. Неважно, с какого раза ты получишь то, что тебя порадует. Просто продолжай.
Вопрос
В прошлом у Светлоглазой случилось что-то очень плохое. Математик никогда об этом не спрашивал, потому что знал, что вопросы чаще всего встречаются в задачах, а не все задачи получается правильно решить с первого раза. Иногда ответ выходит неверным.
А разве есть смысл в неправильном ответе на важный вопрос?
Внимание
Квартира №0 играла с Математиком и Светлоглазой в неподвижные игры: прятала их носки, карандаши, вилки и другие очень важные вещи в неожиданных местах и замирала, ожидая, когда же они обнаружат пропажу.
– Как думаешь, – спросил однажды Математик, вылезая из-под кровати с пыльным ботинком в руках, – зачем она это делает?
– Пытается привлечь к себе внимание, – не терпящим споров голосом отрезала Светлоглазая.
Так люди всегда объясняют поведение других, если не понимают их мотивов, не замечали?
Внимательно
Однажды в коробке с карандашами Светлоглазой завелся Дивный Новый Мир. Он был окрашен лучами новорожденного солнца, невинен и прекрасен.
«Наверное, подхватила на работе», – подумала Светлоглазая и уже собиралась было вытряхнуть Дивный Новый Мир в тарелку, где лежали косточки от персиков, когда в комнату вошел Математик.
– Какое чудо! – тут же умилился он. – Я так давно не видел ничего более жизнеутверждающего. Смотри-ка, вода и земля уже отделились друг от друга, и в Мировом океане вот-вот зародится жизнь! Можно я посмотрю?
– Вообще-то я собиралась порисовать, – заметила Светлоглазая, – а из-за озонового слоя карандаши уже не достанешь.
– Я куплю тебе завтра новые, – отмахнулся Математик.
Светлоглазая не стала спорить. Она просто выковырнула Дивный Новый Мир вилкой на салфетку и скомкала ее. Лицо Математика перекосило.
– Что ты наделала! Это же было так хорошо! – возмутился он и собирался, видимо, продолжить, но Светлоглазая зыркнула на него неодобрительно.
– Это «хорошо» не спросило моего позволения. Оно воспользовалось моей коробкой с карандашами. И если кто-то, например, ты или оно думаете, что можете строить свое «хорошо» на основе того, что принадлежит другому, то я счастлива преподать вам урок.
И Светлоглазая выложила карандаши на стол и принялась за рисование. Если бы Математик пригляделся, он заметил бы на дне коробки подпись: «С любовью, папа», но он был слишком обижен, чтобы смотреть на ситуацию внимательно.
Г – Гамма
Гамма – это ряд очень похожих предметов или явлений, одинаковых по своей сути, но изменяющихся последовательно, поступательно. Шаг за шагом, нота за нотой, цвет за цветом. От высокого к низкому. От светлого – к темному. От холодного – к теплому. От веселого – к грустному. И наоборот тоже, конечно же.
Знаешь, каждый из людей – это тоже гамма. Гамма самого себя. Берет старушка десяток своих фотографий: на этой она клубочек в одеялах, на той – девчонка со смешными бантиками, на следующей – студентка, а после – невеста, жена, мать, бабушка. И в каждый новый день ты – гамма. Сколько раз постепенно менялись твои чувства? Сколько раз за день менялся ты?
Новый элемент гаммы не тот, что прежний. Вчера ты был нотой до. Сегодня – ми. И к прошлой высоте уже не вернешься, быть может, только выйдешь на новую октаву. Даже если хочется. Даже если очень. Назад дороги нет. Каждый день я другая, не такая, как вчера. Каждый день вчерашняя я остается на одну белую клавишу позади. Нужно помнить об этом, когда хочешь обвинить себя во вчерашних ошибках или когда думаешь, что слишком устала, чтобы сделать еще один рывок, или полагаешь, что не способна победить в этой битве. Вчерашняя я не могла. Сегодняшняя способна на еще один шаг. Более чистый звук. Более теплый цвет.
А ты, наверное, думаешь, что Гамма – это единица измерения магнитного поля.
Г – Гамма
В геометрии этой буквой обычно отмечают третий угол треугольника. Угол, у которого нет свободной воли. Его значение строго зависит от значения других. Как только первые два угла в треугольнике известны, значение третьего тут же становится однозначным.
А теперь просто представь, что этот самый, третий угол – это вершина твоей цели. Разбиваешь свою цель на маленькие задачки и вот она – задача Гамма – самое сложное, самое тяжелое и самое непонятно-как-достижимое из всего, что ты только хотела. На нее даже смотреть страшно. Эй, погоди, не отворачивайся. Дослушай.
Помимо нее есть еще задачки попроще. Другие углы. Они ведь понятнее, так? Расправься сначала с ними, и тогда, к моменту, когда дело подойдет к Гамме, ты уже будешь знать, как совладать с ней. Обещаю, будешь. И эти стены падут перед тобой. У них просто не будет выбора.
А… и еще Гамма – это какая-то внесистемная единица измерения у геофизиков. Без понятия, что именно ею измеряют.
Глубоко
Иногда Светлоглазая болела. Ее тело оставалось здоровым, но она не могла встать. Или поесть. Или улыбаться. В такие дни она не ходила на работу и просто лежала в постели, а Математик просто был рядом.
Он никогда не осуждал ее и редко что-то советовал, но всегда говорил только о хорошем. Не специально, а просто потому, что такие разговоры были у него в привычке.
«Наверное, ее разум сейчас упал так глубоко во тьму, что даже если он поднимается, то самая высокая его, разума, точка все равно находится ниже уровня одеяла», – думал в такие дни Математик.
Однако, стоило только графику функции разума перейти в положительную плоскость по Y, Математик решительно хватал Светлоглазую за руку и выводил гулять. Подальше от критической одеяльной отметки.
Горячее
Однажды ночью Математик проснулся, чтобы выпить горячего молока с медом. Он вышел из своей спальни наощупь, не зажигая свет. Однако добравшись до цели и щелкнув выключателем, он обнаружил на кухне Светлоглазую: она сидела, опираясь на свой Меч Оккама, и равнодушно смотрела в круглое чердачное окошко.
– Здесь была Пустая Тварь Тревоги, – сухо сказала Светлоглазая, – они снова нашли меня. Здесь. В нашем новом доме. Я думала, что победила их всех, но эти химеры возвращаются снова и снова.
– Но ты снова и снова их сражаешь, – тихо ответил Математик, аккуратно разжимая пальцы Светлоглазой, вцепившиеся в оружие, – и в этот раз бой тоже закончился. Все хорошо.
Светлоглазая перевела на него жалобный взгляд. Ее кожа была бледной, дыхание – неровным. Светлую пижаму покрывала ядовитая беспокойная кровь поверженного существа.
– Тебе нельзя сражаться в этих стенах одной, Светлоглазая, – сказал Математик, вытирая темное пятно с белой щеки. – Иначе ты вновь заболеешь. Никогда не делай этого после того, как время службы подошло к концу.
– И что же мне, просто смотреть на эту штуку и бояться? Ничего не делать? Нелогично.
– Просто позови меня, ладно? – Математик встал, чтобы поставить на плиту остывший чайник. – Даже если я сплю. Даже если тебе кажется, что я занят или что тварь слишком жуткая или страшная, и я не справлюсь. Или не захочу биться вместе с тобой. Я тоже могу повергать твоих чудовищ, честное слово. Только позволь тебе помочь.
И они пили чай и говорили о чудовищах до самого утра, а после этого Пустые Твари Тревоги не возвращались еще очень долго.
Д – Дисперсия
Все довольно просто: у каждой случайной величины есть какое-то среднее значение. Однако по факту данные могут сильно от него (среднего значения) отличаться. В среднем, зрелая малина вкусная, и лишь изредка мы съедаем редкую гадость, которую надкусил клоп. Дисперсия – это мера того, насколько сильный разброс данных мы получим.
Но есть и такие величины, в которых вечно творится хаос, и мы с равной вероятностью можем получить почти любой результат. Например, – мысли в головах у подростков. Там разбег вариантов приличный!
Все люди очень разные, Светлоглазая. Отклонение от средней величины – настолько естественное положение дел, что никто уже и не знает, какая она. Социологи, разве что, в курсе, как должна выглядеть Совершенно-Нормальная-Барышня или Совершенно-Нормальный-Юноша. Но встретим ли мы их, выйдя на улицу?
Не вини себя за то, что у тебя не всегда и не все получается. Не вини себя за то, что болеешь. Не вини себя за то, что тебе страшно. Не сравнивай себя с другими. Это бесполезно.
Если ты что-то не успела к тому времени, когда это считалось бы приличным в обществе, если ты не хочешь радоваться тогда, когда радуются все, если тебе тяжело делать то, что все вокруг считают правильным, – не беда. Отклоняй средний показатель. Если хочешь – будь лучше нормы в том, что тебе дано. Но гораздо правильнее, если ты просто будешь. Будешь, и все тут.
Дверь
Почти в каждом дворе есть Потерянная Дверь. Дверь, которую никто и никогда не видел открытой. Расположена ли она на старом овощехранилище или в заржавелом гараже, с неожиданного края дома или с другой стороны закрытого магазина, нужно ли сначала спуститься вниз по лестнице или, наоборот, дверь расположена слишком высоко – так, что, как кажется, до нее не добраться.
Если вы встретили такую дверь, знайте – она опасна. Прямо за ней, словно злой подвальный кот, свернулась калачиком Темная Энергия. Сейчас она лакает из мисочки Вселенной теплую энтропию, но стоит ей только огорчиться, как острые когти вонзятся между скоплениями и галактиками, между солнечными системами и космическими объектами, между деревьями, людьми, снежинками и каждым атомом в мире. И расстояние между ними увеличится. И наступит Большой разрыв.
Если Математик и Светлоглазая находят такую дверь, они тут же открывают ее, гладят Темную Энергию, чешут ее за ушком, и она, сама того не замечая, становится Космологической Константой. И тогда Светлоглазая и Математик аккуратно, на цыпочках выходят наружу, закрывают дверь и забирают замочную скважину с собой, зная, впрочем, что рано или поздно Темная Энергия снова проснется за другой дверью. Потому что она никогда не исчезнет. Потому что избавиться от нее нельзя.
Темная Энергия – это совершенно естественный обитатель пространства. Она просто является свойством вакуума, который, конечно же, совсем не то же самое, что пустота.
Светлоглазая понимает это особенно хорошо, потому что в ее жизни тоже есть кое-что темное. Иногда Потерянная Дверь в ее разуме открывается, и Светлоглазой становится грустно. И устало. И тяжело. Но потом плохое засыпает, и жизнь идет своим чередом.
Отрицать существование Темной Энергии глупо, а если делать из этого трагедию, она никогда не заснет. Поэтому Математик и Светлоглазая просто любят дни, когда все Потерянные Двери обследованы, а замочные скважины спрятаны под какой-нибудь подходящей яблоней и прикрыты цветными стеклышками-секретиками.
Дорога
Однажды Математику и Светлоглазой нужно было перекрыть стремительно удлиняющуюся дорогу в никуда.
– Слушай, – сказала Светлоглазая, разматывая киперную ленту, – как ты думаешь, как идущие по этому пути находят верную дорогу?
Математик не сразу понял, в чем состоит суть вопроса. Разве может быть путь в никуда верным? И разве стоит такой путь искать?
– В математике нет понятия «никуда», только «бесконечность». Но, размышляя чисто теоретически, думаю, что те, кто шагает сюда, уже не двигаются самостоятельно, – предположил он. – Это дорога двигается относительно них. Сама по себе.
– Значит, если ты двигаешься в никуда, свернуть уже не выйдет, – равнодушно отметила Светлоглазая.
– Ну, если мое утверждение верно, то стоит начать двигаться самому (желательно, с ускорением), как дорога прекратит свое перемещение, – поспешно ответил Математик. Ему вдруг показалось, что еще мгновение, и Светлогазую отрежет от него красно-белой лентой.
– А если неверно?
– Значит, все еще проще: ты в любой момент можешь просто повернуть.
– Логично, – Светлоглазая нахмурила брови, – а если ты не можешь двигаться?
– Ну… – Математик посмотрел вперед, – даже на этой дороге есть перекрестки. Когда путник, застрявший на дороге, встретит кого-нибудь, просто пересекающего его жизнь, можно попросить о помощи. Ну… мне так кажется.
Светлоглазая улыбнулась. Она улыбалась очень редко, и поэтому Математик улыбнулся тоже. Вместе они повесили на входе на дорогу табличку «уход в себя запрещен» и отправились обедать.
Дружба
– Слушай, Светлоглазая, – спросил как-то Меч Оккама, – тебе не кажется, что твой напарник – чертовски плохой воитель?
– Ну, он же мальчик, – Светлоглазая отвлеклась от чистки мундира, – к тому же в нашей работе много нюансов. Он прекрасный расчетчик, всегда знает, где может произойти разрыв реальности, внимателен к мелочам и вкусно готовит. Регулярно прикрывает меня перед Графиней, когда я болею. К тому же он мой друг.
Меч Оккама аж звякнул он негодования. В работе Светлоглазой и Математика встречались очень опасные существа. Когда Вселенная расширяется, никогда не знаешь, чем именно она пополнит свое многообразие сегодня, какие химеры придут из пустоты. Как всякому питомцу, мечу хотелось, чтобы его хозяйка всегда была в безопасности, а как этого достигнуть, когда рядом с ней – теоретик, у которого все валится из рук?
– Дружба – это не рабочая функция, – провибрировал Меч, – логично?
– Функция – это величина, изменяющаяся под влиянием другой величины, – отчеканила Светлоглазая. – Служба – это функция, стремящаяся под влиянием дружбы вверх или вниз. И ее результаты напрямую зависят от того, какое значение принимает неизвестная. Мне нравится Математик. Он для меня определен, и я знаю, как мы будем двигаться дальше.
– Он – обуза в бою! Ты и сама могла бы взять на себя расчеты, но ты не только не растешь над собой, но и позволяешь ему быть слабым. Зачем он тебе? Найди того, кто будет сильнее, а если не можешь, стань сильнее сама.
– Жизнь – это не только сражения, – вздохнула Светлоглазая, – и не только цифры. Не каждый человек способен защитить себя, и не всегда получается рассчитать коэффициент полезности. К тому же иногда гораздо важнее умножения благ бывает возможность разделить печали.
Наверное, Светлоглазая и правда слишком долго общалась с Математиком, раз пришла к такому выводу.
