Неслучайная. Я тебя забуду

Пролог

– Олеся? Что… Что ты здесь делаешь?

Голос секретарши звенит от скрываемого напряжения, в больших голубых глазах читается страх.

Причём настоящий. Пробирающий насквозь. Выбивающий почву из-под ног.

Невольно вздрагиваю. Плохое предчувствие, не дававшее мне покоя всю эту неделю, снова настырно лезет в голову, забивает мысли ядовитым мороком. Не могу ничего с собой поделать.

– Ты серьезно? – пытаюсь улыбнуться, хотя у самой кошки на душе скребут. Незаметно стараясь выровнять сбившееся дыхание. – Это офис моей матери. Я могу приходить сюда, когда захочу…

Говорю, а сердце все равно сжимается. Вжимается в ребра, готовое взорваться.

Глупости!

Я просто накручиваю себя, ищу проблемы там, где их нет.

Надо собраться, иначе спровоцирую приступ.

Трясу головой, пытаясь избавиться от ненужных мыслей.

Делаю шаг, огибаю застывшую девушку и подхожу к запертой двери кабинета.

Подняв руку, собираюсь постучаться и… замираю. Примерзаю к полу.

С той стороны доносятся приглушенные звуки. Знакомый до боли голос бьет под дых, заставляя пошатнуться.

Вцепившись в резную ручку, так и стою. Застываю, как громом пораженная. Не могу сдвинуться с места.

– Я ведь предупреждал, что не занимаюсь благотворительностью. Для этого у меня есть специализированные фонды, – звучит с той стороны, и я чувствую, как меня покидает сознание.

Не от его слов. Не от тона, каким он их произносит. А от голоса. От этого низкого баса, который до сих пор преследует меня во снах.

Руслан…

Человек из моего прошлого.

Моё личное проклятие.

Первый первый и единственный мужчина…

В голове вспыхивает и трепыхается одна-единственная мысль – БЕЖАТЬ!

Неважно куда. Неважно как. Просто бежать.

Но что-то держит. Какая-то невидимая сила не дает этого сделать. Не отпускает…

Надежда?

Бред!

Нет ее. И никогда не было. Я с самого начала знала – этот мужчина никогда не будет моим. Слишком хорош. Успешен. Уверен в себе. Птица не моего полета. Это только в сказках принцы влюбляются в простушек. В жизни так не бывает.

Тогда что?

Почему я все еще здесь?

Почему не могу уйти?

Предательские слезы уже текут по щекам. Обжигают.

Я слышу, как дико грохочет мое сердце. Кровь бьет по вискам, оглушает. Дышу рвано, прерывисто. Ощущаю приближение панической атаки, но уже поздно. Дикий озноб прошибает насквозь.

Вспышки непрошенных воспоминаний озаряют сознание. Память о той ночи обжигает, утягивает в бушующий водоворот.

А голоса все не затихают. Бьют по вискам, царапают душу… убивают.

– Но у меня нет сейчас таких денег… Все вложено в бизнес. Первая прибыль будет только через месяц…

– Смеешься? Хочешь сказать, что за весь этот год так и не смогла отбить вложение в полмиллиона долларов? – прыскает невидимый гость, а я почти воочию вижу, как хмурятся его густые черные брови. – Ладно я был заграницей и не занимался делами, но ты… Ты же не потратила мои деньги? Абрамова, не заставляй меня разочаровываться. Те отчеты… ты же не кормила моего финдира липой?

Горло вмиг пересыхает, легким отчаянно не хватает кислорода.

Вздрагиваю, как от удара. Сильного. Наотмашь. Отскакиваю от двери.

Мозг лихорадочно собирает картину произошедшего. Складывает жуткий пазл.

Долг… год назад… пятьсот тысяч долларов.

Совпадение?

Глупая насмешка судьбы?

Или очередная пощечина, чтобы сломать? Добить окончательно…

В прошлом году мне провели дорогостоящую операцию по пересадке сердца. Полмиллиона долларов. Именно столько за неё заплатила моя мать. А я так и не узнала, откуда она их нашла. Как? На все мои вопросы мама лишь размахивала руками и спешно меняла тему. Наплела что-то про благотворительные фонды, а на деле… Вот она – правда. Сидит в мамином кабинете и требует вернуть долг…

Колени подкашиваются, мне все сложнее и сложнее сохранять равновесие. Просто стоять. Горло саднит от истерического желания расхохотаться. Громко. С надрывом. Распахнуть эту чертову дверь, встать перед ним и рассмеяться в лицо своему «благодетелю».

Господи… Это что же получается.

Меня спас ОН?!

Разбил мне сердце и сам же его заменил?

Бред!

Так не бывает.

Черт возьми, так не должно быть!

Мы не должны были больше встречаться. Даже так. Даже таким абсурдным образом…

– Два дня. Больше я ждать не буду. Либо я получу свои деньги, либо… Ты и сама прекрасно все знаешь.

Звук выдвигаемого стула отрезвляет.

Разворачиваюсь и, не глядя по сторонам, несусь мимо ошарашенной секретарши прочь из этого ада. Ноги сковывает страх, пульс частит, достигая критической отметки, но я упрямо мчусь вперед, понимая, что если остановлюсь, умру. Или я уже умерла? Да… В то самое утро на берегу озера. Умерла и попала в ад. В самое пекло, где до скончания времен меня будет терзать мой собственный демон. Мой палач и убийца.

Сквозь слезы не замечаю, как спотыкаюсь. Цепляюсь носком за порог и лечу вниз. Прямиком в пропасть.

– Эй! Ты куда так несешься? Выглядишь так, будто призрака увидела, – сильные руки ловко подхватывают меня, удерживая. Хриплый мужской голос звучит рядом с виском.

Сзади слышатся уверенные шаги. Ровные. Характерные… Знакомые до жути.

Животная энергетика бьет в спину, сшибает, припечатывает к полу.

Я чувствую его.

Каждый вдох.

Каждый удар черствого сердца. А есть ли оно у него? После всего, что он сделал…

Я ощущаю его нутром. На уровне инстинктов.

Не могу повернуться.

И бежать не могу. Нет сил. Ни моральных, ни физических.

Внутри пусто. Больно и страшно одновременно.

Вскидываю голову. Смотрю в глаза парню, который спас меня от падения. Мягко отодвигаюсь в попытке вырваться.

– Пусти, – шепчу одними губами. – Пожалуйста, отпусти…

Но не суждено.

Парень не реагирует.

Кажется, даже не слышит моей просьбы. Его взгляд направлен строго прямо, на приближающегося Руслана. На тонких губах загорается улыбка, зеленые глаза вспыхивают радушием.

А тяжелые шаги уже стучат у меня в висках. Наравне с пульсом.

Это конец.

Бежать больше нет смысла.

Обреченно стону и, наконец отстранив от себя незнакомца, поворачиваюсь к своему прошлому лицом.

Вот и все.

А ведь когда-то я поклялась больше не встречаться с ним. Не вспомнить. Не жалеть. Забыть!

Но я ошиблась. Снова.

Такое не забывается.

Сколько бы лет не прошло, я буду помнить.

Его.

Нашу встречу.

Ночь.

И деньги, которые он мне оставил.

Я ничего не забыла. Ничего…

Глава 1

ОДИН ГОД НАЗАД

Олеся

Сердце грохочет, как заведенное. Такое ощущение, что вот-вот остановится. И дело тут вовсе не в моей болезни.

Я просто устала. Очень устала от всего. Хочу хочу закрыть глаза и оказаться в другом месте, подальше от давящего взгляда матери. Но не получится. Не сегодня.

Делаю еще один глубокий вдох, выдох и поднимаю взгляд на маму.

Эффектную блондинку с раскосыми зелеными глазами, противоположностью которой являюсь.

– Не пойму я тебя! – вспыхивает она и отталкивается от стола руками. – Ты забыла, чем закончилась твоя прошлая подобная выхода? Нам чудом удалось вернуть тебя к жизни!

– На этот раз все будет по-другому. Мы поживем в гостинице, посетим пару невинных экскурсий. Все будет хорошо, мам, я обещаю!

Делаю несколько глубоких, успокоительных выдохов.

– Олеся, хватит. Я все сказала.

Не подчиниться такому тону просто невозможно. Он будто замораживает все вокруг себя. По-настоящему ледяной. Безжизненный. Заставляющий миллионы мурашек выползать из своих укрытий и бежать… бежать холодным ознобом по телу.

– Вот именно, мама, хватит! – не выдерживаю. – Хватит меня контролировать. Надоело! Я всю жизнь только и делаю, что живу по твоим правилам: туда не ходи, это не делай, с теми не общайся. Я только и слышу от тебя: “нельзя”, “нельзя”, “нельзя”. Это невыносимо! Я устала, как же ты не понимаешь? Устала от всего этого! Мне нужна эта поездка, мам. Я задыхаюсь… пожалуйста. Хоть раз… один-единственный раз позволь мне сделать то, чего МНЕ хочу. Я буду очень осторожна, обещаю. Не нарушу ни одну рекомендацию. Просто позволь мне поехать. Это всего на несколько дней. Ты даже не заметишь…

– Не замечу? Всего на несколько дней? Ты издеваешься? – она резко отталкивается от стола и встаёт. – Да я после того кризиса еле оправились. Я чуть не умерла, пока ждала у дверей реанимации и молилась, чтобы с тобой ничего не случилось! Ты хочешь, чтобы я снова все это переживала? Смерти моей хочешь? Тебе только разрешили вернуться к учебе, велели готовиться к операции…

– К операции? – шепчу пересохшими губами, загадав про себя: только не плачь, не смей плакать! – К какой операции, мама? К той, к которой мы готовимся чуть ли не с самого моего рождения? Которую переносили уже неизвестно сколько раз, потому что не могут найти подходящего донора? К той, которую я могу так и не дождаться? Думаешь я не понимаю? Я не идиотка, мам. И не та маленькая девочка, которая верила в твои сказки про “долго и счастливо”. Но в отличие от тебя, я не боюсь, не отрицаю очевидное. Если в ближайшие пару месяцев мне не найдут подходящего донора…

– Замолчи! Не смей этого говорить! Слышишь? Я запрещаю!

Она хватает меня за плечи и поворачивает мое лицо к себе, заставляя смотреть ей в глаза.

– Мы найдем донора и проведем эту чертову операцию чего бы мне это не стоило! – почти по слогам. – Я не сдамся, Олеся. Я никогда и ни за что не сдамся! Все будет хорошо. Мы найдем деньги, найдем донора. И я никому не позволю забрать тебя у меня. Ни-ко-му!

Как же я хочу верить ей, кивнуть и больше никогда не сомневаться. Сдержать обиду, не быть сильной. Видит Бог, я ничего не хочу больше этого. Потому что слезы – это так по-детски, наивно и глупо, а я давно уже не ребенок. И если мерить эту жизнь не прожитыми днями, не количеством воспоминаний, а чем-то другим, куда более серьезным – я, может быть, старше собственной матери! Но… не могу. Не получается.

Слезы обиды обжигают глаза и падают на щеки, стекают ручьями. Ритм сердца рвется, и никакие таблетки не в силах это предотвратить.

– Если ты меня не отпустишь, я никогда тебе этого не прощу.

Она не отвечает. Только смотрит на меня так, что чуть оттаявший воздух вновь накаляется до предела. А я медленно впадаю в ступор.

Отчаяние коконом сворачивается вокруг горла. Внутренности горят. Плавятся. Взрываются вспышками боли.

Отчаяние, слабость, неумение отстоять свою позицию, жалость к себе. Все возвращается. Снова.

Одного взгляда на лицо матери достаточно, чтобы прочитать в ее глазах ответ.

Не отпустит. Она никогда меня не отпустит. И даже знаю почему, понимаю. Неизвестно, как бы я сама поступила, окажись вдруг на ее месте. Если бы знала, что это может закончиться в любой момент. Мгновение – и все. Твоего любимого человека больше нет, он ушел, растворился в бесконечности, будто его никогда и не было…

Это больно. Черт возьми, это невыносимо больно!

Но еще больнее – жить по этим гребаным правилам, ограничивать себя во всем и все равно знать, что от твоих действий ничего не зависит. Как бы ты не старалась, как бы не отвоевывала каждую секунду, Смерть все равно равно будет рядом. И всегда будешь чувствовать ее дыхание. Ощущать его каждой клеткой. Просыпаться в холодном поту, выбегать на балкон, потому что задыхаешься. Потому что стены на тебя давят, и ты больше не можешь с этим справляться. И жалеть.

Не себя, нет. Жалость к себе закончится еще в первые года болезни. В тот день, когда ты ее примешь.

Но ты никогда не перестанешь жалеть о будущем. Обо всем, что так и не попробовала, не увидела… не ощутила.

Эти мысли не отпустят.

Они будут жить в тебе. День ото дня. Всю твою недолгую жизнь. До самого конца.

И только от тебя зависит, как быть. Смириться, опустить руки и ждать или… пойти наперекор Судьбе?

Решать только тебе. Потому что я свой выбор уже сделала.

И пусть даже мне осталось всего несколько месяцев, я проживу их достойно. Так, как сама этого захочу. И никакие правила не смогут мне в этом помешать. Никакие!

– А я все же надеюсь, что однажды ты меня поймешь, – она мягко проводит ладонью по моей щеке, смахивая слезы. – До тех пор, пока вопрос с твоей операцией не решится, и я не буду уверена, что с тобой все действительно в порядке, ты будешь находиться рядом со мной. Я уже обсуждала этот вопрос с твоим отцом, и он меня поддержал. Сейчас главное для нас – твоя операция, а все поездки поездки с друзьями, экскурсии и приключения можно отложить и на “потом”.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не прыснуть ей в лицо. Потом?! Мамочка, ты серьезно? думаешь, у меня есть это “потом”? После того, как мне в очередной раз поменяли лекарства на более сильные? Ты правда в это веришь?

Не знаю, как, но мне все же удается проглотить и это.

– Значит, питерская сказка отменяется? – у меня даже получается улыбнуться.

– Ты все правильно поняла, – отвечает мама и тоже смягчается. Видимо, я все же поднатаскалась в умении врать. Сомнительный повод для гордости. – Поверь, милая, я делаю это не из вредности. Вот вылечим тебя и потом делай все, что тебе вздумается. Я даже слова поперек не скажу. А пока…

– А пока мне нужно успокоиться, выпить лекарства и придумать, как объяснить все это Лизке.

– Лиза умная девочка, она обязательно поймет, – она берет мое лицо в ладони. – Главное помни, что я тебя очень люблю. Моя красивая девочка. Я жизнь за тебя отдам. Жизнь.

– Я помню, мамуль. И я тоже тебя очень люблю.

Спасибо, что ты у меня есть, добавляю уже про себя. Пускай даже такая сильная и любящая всех контролировать. Я рада, что ты моя мама…

Чувствую, как глаза снова наполняются слезами и отстраняюсь.

Хватит на сегодня слез!

Ты сильная, Олеся. Сильная.

Не смей забывать!

А теперь отомри.

Сделав над собой усилие, я все же желаю матери хорошего дня и иду на выход.

– Лисок, ты куда? – окликает мамина секретарша, Марта. – А как же чай? Я твой любимый заварила.

– Спасибо, оставим на другой раз. Извини, я тороплюсь, – машу ей из лифта и как только двери закрываются, выдыхаю.

Приваливаюсь к стеклянное стенке и устало прикрываю глаза.

Только сейчас понимаю, как устала. Удивительно вообще, как мое сердце до сих пор бьется. Видимо тоже не любит проигрывать, как и я. Других объяснений я не вижу.

Ну ничего.

Справимся.

Выйдя на улицу, морщусь от резкого ветра. В лицо ударяет очередной поток, и несколько снежинок касаются щек, обжигая. Губы сами растягиваются в улыбке. Плохое настроение тут же улетучивается, и я снова становлюсь собой – романтичной мечтательницей, которая втайне от матери пишет любовные романы и верит, что однажды встретит того самого… своего. Эх… вот бы и в жизни все было так легко. Живешь себе, звезд с неба не хватаешь, о принцах не думаешь, а он берет и появляется. Врывается в твою жизнь и меняет ее до неузнаваемости… Что еще нужно для счастья?

Часы на запястье призывно вибрируют, возвращая обратно на землю.

Горько вздыхаю и, достав из кармана ненавистный блистер, выдавливаю на ладонь две абсолютно одинаковые таблетки.

Ну вот скажите, как? Как верить в сказку, когда вокруг одна сплошная проза?

Закатываю глаза и, запихнув в себя очередную порцию лекарств, проглатываю, не чувствуя вкуса.

Глава 2

– Да она просто манипулирует тобой!

Вспыхивает Лиза и вскакивает с кресла, как ужаленная. Открывает рот, дабы сказать что-то ещё, но замолкает. Серые, немного раскосые, глаза подруги загораются от негодования и злости.

– Не могу поверить, что ты сдалась. Мы же год этого ждали! – замерев в центре комнаты, бросает на меня такой осуждающий взгляд, будто отменить в последний момент – моя инициатива, а не моей матери. – Леся, год! Мы пахали на кафедре как ненормальные ради этой поездки. Неужели ничего нельзя сделать?

Реакция Лизы мне вполне понятна.

Мы действительно многое сделали, чтобы уйти на зимние каникулы раньше других. Эта поездка в Питер на молодёжный фестиваль была для нас своего рода мечтой. Теперь уже несбыточной. Для меня так точно…

Даже не верится, что я верила во все это. С моей-то мамой. С её манией контролировать каждый мой шаг. Кажется, у меня реально начались проблемы с головой, раз я до такой степени забылась. Будто снова в детство вернулась.

В те далекие годы, когда мы еще учились в школе, строили грандиозные планы на будущее и… верили. Сильно верили. Искренне. Как могут лишь дети.

Мы договорились никогда не сдаваться, идти напролом и ни перед чем не останавливаться. Учили языки, годами корпели над книгами. Хотели стать востребованными переводчиками. Почему-то идеализировали именно эту профессию.

Правда, позже мне пришлось отказаться от этой затеи и поступить на маркетолога, поскольку цитирую: "Этим ты не только заработаешь себе на жизнь, но и поможешь своей матери. Вместе мы покорим рынок и выйдем, наконец, на международный уровень! У нас все получится, дочур. Все! Ты мне веришь?".

И я поверила.

Точнее делала вид, что верю. Как всегда.

Вопрос с моим поступлением мама решила всего за минуту. Один телефонный разговор, пара сладких обещаний, и я – студент лучшего ВУЗа на побережье. Мне даже на экзамены не пришлось идти.

Но даже после этого я не забросила иностранные языки и записалась на дополнительные курсы прямо в нашем университете. Сейчас я с уверенностью могу поддержать любую свою профессиональную тему на трех языках: русском, английском и испанском. Хорошее подспорье для будущего руководителя PR-отдела.

Идея поехать на зимний молодежный фестиваль родилась внезапно. Как обычно Лизка прочитала интересную статью, нарыла информацию в Интернете, и… обрушилась на меня неконтролируемой волной уговоров. Я и сама не поняла, как тоже загорелась.

Целая неделя свободы. В самом красивом городе страны. В компании таких же студентов. Чем не каникулы мечты?

Единственная загвоздка – сессия, которую никак не хотели переносить. Уперлись и все тут. Хоть бульдозером двигай.

Но мы не сдавались!

Нашли выход и из этой ситуации.

Правда, нам пришлось взвалить на себя всю работу по организации студенческого досуга. Мотались с одного мероприятия на другое, выиграли кучу грамот, даже грант написали. Иногда, загруженность была такой сильной, что мы засыпали прямо на парах. Но даже тогда мы не сдавались! Поддерживали друг друга, до последнего шли к своей цели…

Пока моя мама не решила одним лёгким движением руки перечеркнуть все мои старания за полгода.

– Бессмысленно, – пожимаю плечами и падаю на кровать. Ортопедический матрас чуть прогибается, а с изголовья на меня падает маленькая плюшевая мышка – любимая игрушка из детства. – Она даже слушать меня не стала, – прижав мягкого друга к груди, пересказываю Лизе весь наш разговор с мамой. – Но ты можешь поехать без меня, – пытаюсь улыбнуться и придать своему голосу бодрости. – Тем более, ты хотела этого с самого начала…

– Издеваешься?! – возмущается Лиза, замерев на мгновение у окна. – Мы вместе шли к этому, значит поехать тоже должны вместе! Я поговорю с Марией Леонидовной, постараюсь её переубедить.

Я, горько усмехаясь её словам, присаживаюсь на постели. Лиза не успокоится, пока не испробует все возможные методы. Не понимает, что с моей мамой спорить бессмысленно.

Если она приняла решение, его никто и никогда не сможет изменить. Никто и никогда!

Говорю ли я об этом Лизе? Нет. Какой смысл расстраивать подругу?

В любом случае для меня сейчас главное – донести до неё простую истину: не нужно из-за меня отказываться от своей мечты. Во всяком случае я ей этого не позволю. Ни за что!

– Ладно, – шепчу примирительно. Пустые споры все равно ни к чему не приведут. – Делай, как знаешь.

Переворачиваюсь на бок и, подложив ладонь под щёку, смотрю на свою красотку.

Высокая, стройная брюнетка с очаровательной россыпью веснушек на лице. Моя Лиза. Единственная и неповторимая. Бойкая огненная девочка с горящими глазами и невероятной энергией, которая может заразить своим светом даже такую погасшую звезду, как я.

Дружба с ней – лучшее, что случалось со мной в этой жизни. И это не просто слова.

– Расскажи лучше, как у вас дела с Максом?

При упоминании имени самого популярного парня универа, Лиза мгновенно преображается. Все-таки, правду говорят, что любовь творит чудеса. Подумать только, всего два месяца отношений смогли превратить невыносимого бабника и сердцееда Колесникова в мечту всех девушек!

Если еще пару месяцев назад в эти отношения никто не верил, то теперь добрая половина ВУЗа завидует счастью Лизы черной завистью. Почему только половина? Да потому, что остальные ребята – это парни. Хотя, и среди них есть такие, кто не может смотреть на Макса без протяжных ахов и вздохов.

– Он пригласил меня в клуб вечером, – признается девушка и садится на край кровати. – Я как раз собиралась рассказать тебе об этом… – замолкает, прикусив нижнюю губу.

В голове тут же вспыхивает и мигает тревожная лампочка.

Я хорошо знаю этот жест. Слишком хорошо, чтобы оставаться бесстрастной.

Лиза что-то задумала. Что-то, что мне совсем не понравится…

– Какая бы гениальная мысль не взбрела тебе в голову, – предупреждаю заранее, – мой ответ отрицательный.

– Но ты даже не выслушала! – возмущается Лиза, одаривая меня сокрушительным взглядом. – Что плохого в том, чтобы сходить в клуб с подругой? Сколько еще ты намерена прятаться за маминой спиной и жить под ее диктовку? Леся…

Замолкает и тут же бросается ко мне. Берет за руки и тянет на себя.

Несколько секунд мы просто молчим. Лиза задумчиво хмурится, а я усиленно кусаю щеки, чтобы успокоиться.

Не хочу, чтобы она видела мою слабость.

Не могу этого позволить.

– Тебе двадцать один. Ты уже давно не маленькая девочка, которой требуется одобрение матери, чтобы куда-то пойти. Я, правда, тебя не понимаю! Тебе реально нравится такая жизнь? Ты всегда делаешь только то, что хочет Мария Леонидовна. Ты даже в университет поступила по той специальности, какую она для тебя выбрала! Не пора ли начать жить для себя?

Ее слова хлеще пощечины. Хлеще удара ножом в сердце. Только на этот дело совсем не в моей болезни. Сердце здесь совсем не причем, хоть оно уже достаточно настрадалось. Сейчас у меня болит душа. Обливается кровью, стонет, изнывает от несправедливости.

– Хватит уже бояться, – умоляет Лиза, сжимая в своих теплых ладонях мои ледяные руки. – Пожалуйста…

Заглядывает мне в глаза, ждет.

А меня скручивает от невыносимого желания заорать. Закричать так громко, насколько хватит сил слабому, изнуренному болезнью, телу. Орать до хрипоты.

До сдавленных стонов.

До полного освобождения.

Невольно вспоминаю недавний разговор с мамой. Будто смотрю на себя со стороны.

Вижу свою сгорбленную фигурку, опущенную голову, дрожащие от волнения конечности и… презираю.

Боже, как же я себя презираю за эту нерешительность и трусость!

За то, что ничего не могу с собой поделать.

Сколько раз пыталась измениться! Заставляла себя прогуливать ненавистные пары по менеджменту и экономике, пыталась общаться с однокурсниками, ходила с ними на всеобразные вечеринки и тусовки, где сидела в уголке белой вороной и проклинала свою непохожесть на других.

Я честно пыталась жить полноценной, нормальной жизнью.

Недолго.

До первого серьезного приступа, после которого мое состояние резко ухудшилось, а необходимость в срочной операции стала возрастать день ото дня.

И тогда, лежа в больнице после очередного криза, я поняла, что больше не могу бороться. Зачем? Какой в этом смысл? Это здоровым, полным сил и оптимизма, людям можно говорить о том, как прекрасна жизнь и что нужно брать от нее по максимуму, наслаждаться каждой прожитой секундой. Но в случае с такими, как я это не прокатывает.

Сложно заставить рисковать того, чье время пребывания на этом свете, строго ограничено.

– Я не…

Замолкаю, проглатывая очередную глупую отговорку.

Слова так и остаются в горле противным комом.

Губы жжет от необходимости сказать "нет", но что-то внутри противится.

Взгляд цепляется за отражение за спиной Лизы.

Девушка, которую и девушкой-то назвать сложно.

Слабая…

Жалкая…

Тень.

С огромными выцветшими темно-карими глазами, худая. Даже тощая. Ни грамма женственности.

Из одежды на мне простая белая футболка на размер больше, чтобы скрыть шрам на груди – напоминание о неудачной операции, перенесенной еще в детстве. Синие зауженные джинсы чуть выше щиколоток и кеды в тон верху.

Длинные некогда густые волосы уже давно потеряли свой прежний шоколадный блеск и по цвету больше напоминают высушенный изюм.

В памяти снова всплывают слова Людмилы Андреевны – моего кардиолога:

– Олеся, я не стану обнадеживать тебя пустыми обещаниями. Ты и сама все прекрасно понимаешь. Сейчас время работает против нас. И пока мы не найдем для тебя подходящего донора, твоя жизнь полностью зависит от тебя. От такого, насколько осторожной ты будешь. Конечно, я выпишу тебе новые препараты. Принимай их строго по расписанию, следуй инструкции. Но помни, – тетя Люда нахмурилась, а ручка в замерла над рецептом, так и не коснувшись бумаги, – мы должны полностью исключить любой стресс. Совсем, Олеся! Никаких волнений и эмоциональных горок. Ничего, что может ухудшить твоё состояние.

Я всю свою жизнь только и делала, что выполняла эти инструкции.

У меня никогда не было ночевок с подругами, вечеринок или поездок в летний лагерь. Да я даже ни разу не влюблялась!

Потому, что нельзя.

Потому что сердце слабое. Не выдержит.

В то время, пока мои ровесницы бегали на свидания и хвастались своими амурными приключениями, я моталась из одной больницы в другую, лежала под капельницами и ждала очередной операции.

Вот и теперь, вместо того, чтобы насладиться возможно последними месяцами своей жизни, я сижу в запертой квартире, словно заколдованная принцесса и жду своего Принца. С одной только маленькой оговоркой – я не она, и Принцев в нашем мире уже давно не существует. А значит и ждать его нет никакого смысла!

– Хорошо, – выдаю так резко, что Лиза сначала не понимает, о чем я.

Смотрит на меня удивленно, хлопает длинными ресницами.

– Ты… серьезно? Правда согласна?

– Более чем, – отвечаю до того, как внутренности стянет от уже привычного волнения. Делаю глубокий вдох, запихивая все доводы рассудка куда поглубже, и произношу с улыбкой: – Поехали! Сегодня ночью я полностью в твоем распоряжении.