Buch lesen: «Я не покорюсь, Адмирал!», Seite 2

Глава 3

Следующие несколько часов я извивалась, плакала и рычала от ярости и бессилия. Пыталась сточить веревки об угол кровати, в итоге измахрила их, они начали колоть кожу на запястьях, руки безумно чесались, но попытки хоть как-то унять зуд делали ситуацию еще более невыносимой.

Щеки горели от возмущения, когда я упала на жесткую кровать и прикрыла глаза. В них тут же ударил луч закатного солнца. Стиснув зубы, я отвернулась к стенке каюты и подтянула колени к груди. Плечи ныли из-за неудобной позы, но стоять или сидеть уже не оставалось сил.

Какой смысл в моем перерождении, во второй обретенной жизни, если я все равно ничего не могу в ней изменить? Если я лишь бесправная кукла, лишь приложение к жалким остаткам Блаженных островов и мирному договору, который Адмирал планирует заключить не со мной даже – с моим плененным отцом.

– Да чтоб тебя морской дракон сожрал, Андерсон Штиль, – процедила я, прекрасно понимая, что мои ругательства не имеют никакого смысла. От этого стало еще горше на душе.

«Не ем человечину», – раздалось отовсюду и ниоткуда одновременно.

Я вздрогнула и перевернулась, осмотрела каюту, но она пустовала. Только караульный топтался за дверью и что-то ворчал себе под нос про слишком буйную девицу.

«Я здесь».

Я вдруг ощутила, как горло будто наполняется соленой водой, как перехватывает дыхание. Внутри все зажгло, будто кто-то подпалил легкие и сердце. Я судорожно пыталась вдохнуть, но никак не удавалось столкнуть воздух в ноздри, вместо него я будто зачерпывала новую и новую порцию воды. Сознание быстро начало погружаться во тьму. Я попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука, только сдавленное бульканье.

Нет, не может быть! Я что, снова умираю?!

На несколько мгновений меня окружила темнота. Я чувствовала, что моя грудь не вздымается, но все еще каким-то непостижимым образом оставалась в сознании. Через несколько мгновений перед внутренним взором стали проступать очертания скал с тупыми верхушками, но как бы ни старалась, я не могла разглядеть их как следует – от меня их будто отделяла толща воды, в которую солнце едва-едва пробивалось.

Я попыталась оглядеться, но тело не подчинялось, я могла смотреть только вперед. А меж тем за спиной ощущала чье-то незримое присутствие. Что-то огромное, непостижимое едва заметно покачивалось в спокойной воде, отчего спину обдавало легким потоком. Я ощущала себя перед этим нечто крохотной песчинкой на огромном пляже, и, сколько бы ни старалась, мне никак не удавалось обернуться.

– Как смысл, спрашиваешь? – прозвучало за спиной. Голос, похожий скорее на шипение змея, чем на человеческую речь, врезался в голову, как врезается в череп колышек при трепанации. – Сомневаешься в моем даре?! Жалкая смертная. Я показал тебе одну из линий судьбы, и вместо того, чтобы воспользоваться этим знанием, ты ропщешь?!

Я замерла, осененная внезапной догадкой. Неужели, позади меня…

– Твой бог и покровитель, – фыркнуло нечто и, судя по тому, что меня стало слабее обдавать потоками воды, оно либо отдалялось, либо меняло форму. – И не намерен опускаться до того, чтобы представляться человеку.

Морской змей – тот, чьи потомки основали дома Шторма и Штиля и тот, кто как считалось, покровительствовал морякам и островитянам. Впрочем, его паства боялась его не меньше, чем жители континента, которые считали его злым и коварным существом, тысячу лет назад затопившим всю землю до самых вершин самых высоких гор.

– Д-для меня честь… – прохрипела я, растерявшись.

Тяжелая ладонь, по форме напоминающая человеческую, легла мне на затылок и надавила, заставляя наклонить голову.

– Не смей мне лгать, – на этот раз шипение раздалось прямо над ухом, заставляя бежать по шее стадо испуганных мурашек. – Не уважение, а страх верховодит тобой.

– Как не бояться того, кто властвует над морской бездной и царством мертвых, скрытом в ней? – мне казалось, что я не могу говорить, что горло сковано водой, но все же слышала собственный голос – слабый, осипший, испуганный.

– Как хочешь, – снова фыркнул бог и провел когтем по моей коже вниз, вдоль позвоночника, жестом то ли любовника, то ли пыточных дел мастера. По телу будто пробежала молния, однако после этого я ощутила, что могу двигаться. Или делать что-то на подобие движения. Тело вязло, будто я и вправду казалась под тощей вод, но я обернулась – так быстро, как могла. Однако Змей все еще оставался за моей спиной.

– Итак, ты считаешь, что мой дар бесполезен? – его голос, все еще раздраженный, все же стал немного спокойнее.

– Я хоть и вернулась в прошлое, но все еще в точке невозврата. Я ничего не могу изменить, – набравшись решимости, сказала я. Пусть делает со мной, что хочет, пусть убьет на месте, но раз уж желает, чтобы я говорила правду, пусть получит ее.

– Не убью, даже не надейся. И если попытаешься утопиться – верну на землю или на палубу корабля. Ты будешь жить до тех пор, пока не исполнишь свое предназначение. Не важно, что будет происходить вокруг, как больно или страшно тебе будет, умереть я тебе не позволю. Тебе придется идти вперед, – резко одернул змей, и я почувствовала, как он дернул меня за волосы, заставляя вновь поднять голову.

– Единственная точка невозврата – смерть. Да и то не всегда, как видишь, – продолжил он, и я видела, краем глаза заметила, как вполне человеческий палец, правда, с длинным серебристым когтем, крутит локон моих волос. Попыталась обернуться снова. но бог снова оказался проворнее и не позволил меня себя увидеть. Однако и волосы мои не отпустил. – Думай о времени, как о бурной реке, которая снова и снова разветвляется на множество потоков. Ты можешь плавно перетекать из одного в другой, добираясь таким образом до того, который тебе нужен, но перескочить через один или несколько людям не дано. В нужный момент твои решения определяют, в какую сторону тебе плыть, ты почувствуешь этот момент – снова и снова, до тех пор, пока не окажешься там, где должна быть.

Я сглотнула, не вполне понимая, о чем он говорит, но прерывать не смела.

– Впрочем, пока не попробуешь, не поймешь, – вдруг оборвал сам себя змей и, судя по обдавшему меня потоку воды, отстранился. – Пока что просто наблюдай и пытайся, и после следующего поворота я расскажу тебе еще кое-что о реке, в которой барахтаетесь вы, смертные.

Я растерялась от столь странной тирады, хотела задать множество вопросов, но вдруг почувствовала сильный приступ кашля. Из носа и рта потекла морская вода, и я едва успела свеситься с кровати, чтобы не забрызгать простыни. Откашливалась, чувствуя, как нос, глотка, легкие и живот горят, как застыл на языке мерзкий привкус соли, от которого еще не скоро удастся избавиться. Пыталась сосредоточиться на досках каюты, хоть перед глазами и плавали черные круги, и с жадностью дышала.

Чувство, что за моей спиной стоит что-то огромное. абсолютно могущественное, чьи цели мне непонятны, не оставило меня. Я несколько раз резко оглянулась, но конечно же, никого не увидела. Каюта все так же пустовала, за дверью два матроса о чем-то спорили.

«Если не хочешь встретиться со мной раньше времени, даже не думай умирать», – еще раз предупредил меня голос, похожий скорее на отражение того, который я слышала, будучи… а где я, кстати, была, когда разговаривала со змеем? И змей ли это был, или мои галлюцинации из-за недавнего утопления?

Покосившись на лужу на полу, я все же поняла, что галлюцинации тут не причем: они бы не притащили в мою каюту ведро морской воды и точно не влили бы их мне в глотку. Значит, все-таки змей. Тот, кого считали спящим, покинувшим дома своих потомков, пробудился. И связался не с патриархами Шторма и Штиля, не с Адмиралом императорского флота, а со мной. Не многовато ли чести?

– Да говорю же, надо проверить. Она там блюет, вдруг подохнет? Мы сэру Андерсену Шторму что говорить будем? Уморим девку, и не видать Бартолио свободы! – грубый голос одного из матросов отвлек меня от размышлений.

– Приказ капитана – без его ведома не входить. Вот вернется малец, скажет, что можно, тогда и проверим, – спокойно возражал другой.

Видеть ни одного из мужиков не хотелось, соленая вода на досках пола была делом привычным – в шторм каюту сильно заливало – так что я откинулась на подушки, поморщившись от боли в плечах, и выдохнула.

– Со мной все хорошо, – крикнула я, правда, голос оказался осипшим, слова отдались в горле новым приступом горечи.

Матросы притихли, о чем-то зашушукались – слов я не могла разобрать – затем послышались удаляющиеся шаги одного из них и наступила тишина.

Я сглотнула, тщетно пытаясь избавиться от привкуса соли в глотке, и попыталась вспомнить разговор со змеем. Река, потоки, развилки… Он, наверное, имел в виду, что ситуацию надо менять постепенно? И, конечно де, прав: я, немощная девица, не могу в одночасье заставить бывалых моряков себя уважать. Но вот если поработать над этим постепенно, то кое-чего добиться можно. Хватит ли мне двух недель, чтобы что-то исправить? Если нет, то придется вновь пережить унижение замужеством за Тома Стэттона, и действовать уже потом?

При мысли о дряблом брюхе мужа меня передернуло. Нет уж. Раз не могу умереть, значит надо придумать другой способ избавиться от этой участи, но при этом спасти родителей – без них у Блаженных островов нет будущего.

Я вздохнула – с низины моего положения план казался слишком грандиозным. Поэтому я решила начать с более приземленной задачи: например, убедить Эмиля в том, что связывать меня вовсе не обязательно.

Стоило подумать о капитане, как его уверенный голов послышался из-за двери.

– Сэра Жаклин, могу я войти? – спросил он, остановившись напротив.

– Входите, – разрешила я, чувствуя, насколько это смешно: для капитана на корабле закрытый дверей нет, его вопрос – пустая формальность. Да уж, чтобы добиться уважения команды, мне придется изрядно потрудиться.

Эмиль открыл дверь, створка с размаху ударилась о косяк. Я приподнялась на локтях и опералсь на спинку кровати, чтобы не выглядеть совсем уж беспомощной.

– Итак, вы, наконец, пришли в себя? И готовы выполнить свой долг? – Эмиль улыбался, но его глаза источали холод пещерных камней, никогда не знавших солнечного света.

Немного помедлив, я все же кивнула. Долг-то я исполнить, может, и готова, но он точно состоит не в том, чтобы в очередной раз вытерпеть ложь и предательство от Андерсона.

Глава 4

– Не понимаю, что на меня нашло, – медленно начала говорить я, наблюдая за реакцией Эмиля. В его присутствии мне даже не надо было изображать кротость – съежиться хотелось инстинктивно. Капитан хоть и слыл неунывающим весельчаком, все же мог быть довольно жестоким: я лично видела, как он повесил нескольких взбунтовавшихся матросов. Разделить их участь не хотелось.

– В самом деле? – Эмиль скептично вздернул брови.

– Наверное, в то время, пока лежала в обмороке, я видела сон. Ужасный кошмар о предательстве. Настолько реальный, что он показался мне правдой. Но теперь я проснулась, и готова встретиться с Адмиралом, – обтекаемая фраза, и я надеялась, что ее будет достаточно, чтобы успокоить Эмиля.

– Выйти за него, как сказано в договоре, тоже готовы? – уточнил Эмиль. Я фыркнула от досады – провести его, конечно же, не так-то просто.

– Я – дочь Бартолио Шторма, и я исполню свой долг, – гордо вздернув подбородок, процедила я.

На этот раз мои слова вполне успокоили капитана, он кивнул и позволил юнге, который крутился у входа, меня развязать. Я с облегчением поскребла ногтями покрасневшие, ободранные почти до крови запястья. Они, конечно же, начали чесаться еще сильнее.

Поведя затекшими плечами, я судорожно размышляла, что же делать дальше, но сказать ничего не успела.

– Сирены! – взревел боцман.

Тут же забыв о нашем разговоре, Эмиль ринулся на палубу.

– Свистать всех наверх! Поворот через фордевинд! – четкие команды гремели одна за другой. Я краем сознания понимала, что капитан отклоняется от курса, чтобы увеличить скорость – так бороться с жителями морских глубин проще.

Я стояла, будто превратилась в каменную статую, и старалась успокоиться. Почему-то раньше мне казалось, что этот – единственный за все плавание жуткий момент уже миновал, что я упала в обморок после того, как команда отбилась от шайки человеко-рыб. Однако мне придется пережить эту жуткую битву вновь.

Сжавшись, я вспомнила, как в прошлый раз несколько часов не утихали звуки боя, и как после него пришлось хоронить нескольких моряков. Хотела по привычке заблокировать чем-нибудь дверь каюты, забиться в угол и зажать руками уши, но на пол пути остановилась, осененная внезапной догадкой: вот он, «поворотный момент», в который я могу все изменить.

Пока не знаю, как – в прошлый раз я даже не видела этого боя, но кое-кто из моряков шептался, что это нападение не было случайным, и что им руководил кто-то могущественный. Кто-то, кто очень не хотел мира между домами Шторма и Штиля.

Грудь сковывал страх, но я чувствовала, что если не сделаю хоть что-нибудь сейчас, то за все остальное плавание может и вовсе не представиться шанса. Однако могу ли я выйти? Стоит мне только показаться на палубе, как меня тут же затолкают обратно, еще и запрут.

Возня на палубе стихла, слева послышался плеск воды. Я заметила, как вверх на огромной скорости пронесся человекоподобный силуэт, но не смогла его толком разглядеть.

Я еще немного помедлила, но странное чувство толкало вперед. Шум наверху нарастал, то справа, то слева доносились всплески воды: сирены, разгоняясь, выпрыгивали из морской глубины и взмывали над кораблем, чтобы в своем полете задеть кого-нибудь из моряков острыми ножами, сделанными из странного подводного растения.

Что же делать? Я огляделась, взгляд зацепился за сундук с одеждой у изножья кровати. Не без усилий подняв тяжелую крышку, я стала копаться в вещах. Вернее, в легких платьях, которые привыкла носить, находясь на корабле.

Только у самого дна, в углу, обнаружились штаны, которые я надевала лишь однажды – во время нападения на корабль, чтобы слиться с матросами и сойти за юнгу. Что ж, почему бы и нет? В суматохе боя никто не будет разбираться, а позже я, может, смогу объяснить свою самоубийственную храбрость.

Пока я торопливо стягивала промокшее платье и подпоясывала просторные штаны, наверху послышались выстрелы. Моряки пытались сбить пролетающих над палубой сирен. Первые шлепки рыбьих хвостов о разогретые полуденным солнцем доски не заставили себя ждать.

Скрыв волосы под черной банданой, я наконец выскочила из каюты. В этот момент корабль тряхнуло настолько сильно, что меня привалило к стене. Я врезалась в нее плечом, но тут же от вскочила и побежала наверх. Но перед выходом на палубу замерла.

Все затихло, моряки смотрели кто вверх, кто в воду, ожидая следующей атаки сирен. Несколько мгновений тишина казалась звенящей, но вскоре со всех сторон разом послышался шум воды, несколько десятков хвостатых женщин взмыли в воздух. Грохнули залпы из пистолетов и ружей, несколько сирен повалились на палубу, остальные пронеслись над кораблем, посыпая его градом мелких ножей.

Среди людей-рыб только один напоминал мужчину. Он выделялся среди своих сородичей шириной плеч, его волосы сверкали на солнце, как гребни волн, огромный бирюзовый хвост переливался позолотой. Мне удалось заметить его лицо всего на миг, и меня будто пронзила молния.

Я вспомнила его!

Серебряные волосы, хвост с чешуей цвета штормовой волны, темные глаза сверкают, как грозовое небо, и лицо столь прекрасное, что, увидев его однажды, уже никогда не забудешь и не сможешь полюбить кого-то иного. Но в сердце этого существа столько злобы и жестокости, сколько в лице – красоты. По крайней мере, так говорится в легендах. Принц сирен и тритонов – я видела его лишь однажды, но запомнила навсегда. На миг мне стало даже жаль его – я вспомнила, какая ужасная судьба постигла его в то время, когда я проживала свою первую жизнь. Может, в этот раз все будет иначе?

Взмыв в воздух, тритон успел сделать два ловких броска и ранить двоих матросов, а затем снова скрылся в море. Но ненадолго – сделав круг под кораблем и разогнавшись, но атакует вновь.

Я быстро оглядела палубу в попытках придумать, как бы изловить его. Эмиль непрерывно отдавал команды, его крики мешали сосредоточиться. Часть моряков, не обращая внимания на град острых ножей, продолжали стоять на своих постах, остальные оборонялись, кто как мог: кто-то метал ножи в ответ, кто-то торопливо перезаряжал пистолеты и ружья, некоторые пользовались духовыми трубками, с помощью которых могли посылать в тела морских чудовищ ядовитые дротики.

Корабль лавировал, подпрыгивая на вздымающихся волнах, курс то и дело менялся, Эмиль старался сбить сирен с толку. Иногда это удавалось – одна из подводных обитательниц, не рассчитав длину прыжка, плюхнулась на палубу вместо того, чтобы грациозно исчезнуть в море. Один из моряков тут же подскочил к ней и отсек голову топором. В этот же момент другая сирена ловким броском ножа заставила осесть на землю другого члена команды – из тех, что тянул канаты. Убийце русалки пришлось встать на его место.

Я хотела подбежать к Эмилю и рассказать, что если поймать тритона и пригрозить ему смертью, остальные русалки перестанут нападать. Но быстро отмела этот план – если я заговорю с капитаном, он узнает меня по голосу и даже слушать не станет.

Может, он сам упадет на палубу, тогда получится его схватить?

Я продолжила наблюдать, но неудача первой сирены постигла лишь еще двоих. Остальные взмывали над палубой и вновь скрывались в морских волнах.

Нет, так не пойдет. В прошлый раз он, очевидно, на палубу не падал, иначе моряки убили бы его, и я не увидела бы его позже, на суше. Значит, чтобы что-то изменить, мне надо действовать. Но как?

Я в растерянности продолжала прятаться в тени лестницы, разглядывая сирен и тритона, который, приноровившись к скорости корабля, начал взлетать над водой все чаще и чаще. Может, связать петлю из веревки и попытаться поймать его так?

Будто отвечая на мои мысли, один из моряков попытался провернуть нечто подобное, но когда веревка коснулась плавника сирены, тот разрезал ее, будто шелковый платочек. Морская дева взвизгнула и совершенно не грациозно потеряв равновесие, плюхнулась в воду. Однако метод оказался неэфективным и моряк с досады выстрелил прямо в воду, за что тут же получил подзатыльник от боцмана.

Что же еще можно сделать?

Наблюдая за тритоном, я заметила, что он старался выныривать как можно ближе к грот-мачте и парусам, чтобы ножом или плавником расцарапать их. Вероятно, он рассчитывал таким образом снизить скорость корабля. Его примеру вскоре последовали и его подданные, а я припомнила, что после этой битвы часть полотнищ пришлось штопать, другую и вовсе заменить.

Когда принц уже в третий раз пронесся возле мачт почти на одной и той же высоте, я решила, что пора действовать.

Выхватив один из коротких русалочьих ножей, которые во множестве валялись на палубе, я сунула его в зубы и, будто заправский моряк, начала карабкаться по вантам. Вернее, в первые десять секунд я казалась себе настоящим морским волком, но руки быстро заныли от усталости, кожу натерла жесткая пенька. Однако я, рыкнув, подогнала сама себя: если не сейчас, то иной возможности что-то переменить может не представиться вообще.

Жалкие пол минуты подъема казались мне вечностью. Я ползла как улитка, судорожно цепляясь за веревки, когда корабль бросало волной из стороны в сторону. Казалось, стоит лишь немного расслабить пальцы, и меня выбросит вниз, на палубу, но туда я старалась вовсе не смотреть: думала, что высота подо мной уже невероятная, однако когда добралась до киля, на высоту которого обычно выпрыгивал из воды тритон, все же глянула вниз и ощутила даже легкое разочарование: палуба оказалась не так уж и далеко, как я себе представляла. Но все же при мысли о том, что я могу отсюда свалиться, тело пробрала нервная дрожь, от которой я едва не раздала руки. Однако в последний момент еще крепче ухватилась за канаты и прижалась к ним всем телом.

Спину вдруг пронзила резкая боль. Я не увидела, но скорее поняла, что одна из сирен прорезала мне спину.

– Слезай, идиот! – крикнул мне то-то, ему вскоре начали вторить и другие голоса, но я не слушала.

Опершись ногами на киль, я вцепилась в канаты и повернулась лицом к носу корабля. Внизу кто-то уже ругался и грозился в меня выстрелить, если не перестану «дурью маяться», а сирены затихли, будто почуяли что-то неладное.

Несколько мучительных мгновений, в которые мачту перебросило справа налево, я провела, чувствуя себя полной идиоткой. А вдруг от сменит направление? А вдруг атака вообще закончилась? А вдруг…

Додумать не успела: волны вздыбились белой пеной, и сразу несколько десятков сирен взмыли в воздух. Я быстро вычислила тритона: он держал в руке что-то длинное и тонкое, и направлял орудие в сторону парусов. На расчеты времени не оставалось: я прыгнула на принца, рассчитывая своим весом сбить его с курса и обрушить на палубу.

Уже даже подготовилась к тому, что переломаю себе все кости, но когда мои руки, а заодно и острие ножа, коснулись влажной кожи, меня потащило куда-то вправо. Сильные ладони прижали к широкой груди, и мы вместе с тритоном ушли под воду.