Неизвестные мгновенья их славы

Дизайнер обложки Георгий Еремеев

© Алла Зубова, 2020

© Георгий Еремеев, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-8896-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АВТОР ВЫРАЖАЕТ ГЛУБОКУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ

КОНОПЛЕВОЙ НАТАЛЬЕ ПАВЛОВНЕ

И ЛУЧИНУ АНДРЕЮ АЛЕКСЕЕВИЧУ

ЗА ПОМОЩЬ В РАБОТЕ НАД ЭТОЙ КНИГОЙ.

Рахманиновская сирень

Стародавнее предание

Река Ворона, чистая, как слеза и быстрая, словно летящая птица, отделяет южный мысок Тамбовской губернии, прижимая его слева к воронежской земле, справа – к пензенской, а середину его отпускает на волю к безоглядным саратовским просторам.

Диковинная эта река Ворона: правый берег высокий, поросший широколистным добротным лесом, левый берег низковатый и зелень на нем небогатая, узкой полосой тянется, а дальше – степь бескрайняя.

С давних-предавних времен бытовало в этих местах поверье, будто жил здесь очень богатый помещик. Дом его белый большой, с колоннами стоял над самой рекой. Всем судьба щедро одарила этого барина: и жена красавица, и две дочери умницы-послушницы и сыночком Иваном, наследником долгожданным утешила. Жить бы им жить да радоваться долгие годы, а беда-то их уж поблизости поджидала. От тяжелой сердечной болезни в одночасье покинула белый свет добрая барыня, да и сам хозяин с горя чуть за ней вслед не отправился. От тяжкого недуга выходила его дворовая молодая девушка. Как малое дитё его лелеяла, грусть-тоску отгоняла то песней ласковой, то сказочкой затейной, то молитвой святой. Потихоньку-полегоньку стал барин здоровьем крепчать, хозяйством своим большим заниматься, а к молодой утешнице своей так привык, что никуда от себя не отпускал. Через какое-то время у девушки родилась дочка и ни у кого не было сомнения, кто отец дитёнка.

Шли годы. Выросли барские дети, надо уже и им свои семьи устраивать. Обеим дочерям в приданое досталось по богатому имению с большим наделом земли да с тысячью крепостных душ.

Как уж эти места назывались раньше, скоро забылось. А стала хозяйкою имения старшая дочь – красивая, гордая, властная, так и поселение в народе прозвали Красивкой.

Другая дочка лицом была мила, по характеру добрая, нравом тихая. И стали все называть ее имение Хорошавкой.

Сыну Ивану досталось самое главное наследство – огромный дом со всеми пристройками и службами, степные земли немереные и множество работящих людей. По хозяину и село прозвали Ивановкой.

Заневестилась и прижитая с прислугой девушка. Не хотелось барину обидеть свою кровинушку, да ведь не дворянского она рода-племени, и законные дети возроптали – равнять их с холопкой!

Не стал барин перечить наследникам, а тайком от них отписал небольшой хуторок, что приютился край лесочка, в придачу дал коняшку со всей справой, коровенку, всякой мелкой живности и сто рублей серебром на прочее обзаведение. Не было предела благодарности от молодой семьи своему благодетелю за бесценный подарок, только обидно слышать как из-за хозяйкиного холопского звания хуторок тот Чернавкой нарекли.

Так ли это было на самом деле или по-другому только сейчас на юге Тамбовской губернии стоят верстах в 7—10 друг от друга большие раскидистые переулками, отшибами сёла Красивка, Хорошавка, Чернавка и степная Ивановка.

Сатинское имение

Настал 19-ый век. Все поверья о том, что, как и почему именно так называлось, по-прежнему жили в народе, только владельцы сёл и усадеб были уже другие. Самым богатым и почитаемым всеми помещиком в тех краях был хозяин ивановского имения – Сатин Александр Александрович. Гостеприимная и большая семья его жила дружно и весело, особенно летом, когда на каникулы собиралось много подростков и молодых людей постарше. В шумной ватаге был особенно заметен мальчик лет 12-ти. Не по годам высокий, длиннорукий и длинноногий, темные волосы коротко острижены; он быстрее всех бегал на перегонки с деревенскими мальчишками, ловчее всех городошной битой вышибал рюхи, любил удить рыбу на озере и пасти коней в ночном. Этим мальчиком был племянник Сатина Сережа Рахманинов.

Когда ему исполнилось 9 лет, благодаря хорошей домашней подготовке его приняли в младшее отделение Санкт-Петербургской консерватории по классу фортепьяно. Несмотря на то, что у мальчика были исключительные способности: идеальный музыкальный слух, уникальная память, сильные длинные пальцы, хорошо поставленная рука, юный пианист учился плохо. Он постоянно прогуливал занятия и в классе не отличался прилежанием. Отчаявшиеся родители решили определить сына в Московский частный пансион профессора Зверева, который славился строжайшей дисциплиной и серьезной программой обучения.

Сереже Рахманинову 10 лет. С этого возраста он каждое лето приезжает в Ивановку  на каникулы к своим родственникам Сатиным.

Внимательно присматриваясь к подростку со сложным характером, Зверев сумел угадать в мальчике задатки необычно сильного, оригинального таланта и настоял на том, чтобы ученик жил в его доме. Он специально для него составлял упражнения, заставляя заниматься по 6—7 часов в день. Угрюмый, молчаливый, раздражительный Сергей терпел, чувствуя себя рабом на галерах. Однако наступали непредсказуемые мгновения, когда тяжкий труд исчезал и Сергея захлестывала волна бурной радости и он уже забывал, сколько времени его пальцы не отрываются от клавиш.

Еще несколько лет назад, едва закончив учебный год под надзором своего безжалостного строгого профессора, он без промедления укладывал свой скромный багаж и бежал на вокзал, чтобы скорее прибыть в свою любимую Ивановку, где с деревенскими мальчишками вдоволь наслаждался свободой. Здесь у него за спиной словно вырастали крылья, а степная ширь звенела на сотни волшебных голосов и он мог безнаказанно отчаянно озорничать…

Флигель в Ивановке, отведенный Рахманинову. Здесь рояль и музыкальная библиотека.

Теперь это душевное бунтарство уже давно остепенилось, ушло куда-то вглубь, будто шторм, бушевавший на море, стих и только голубые волны с белыми барашками ритмично набегали на каменистый берег.

Сергей уже миновал свой двадцатилетний рубеж. Он был совсем взрослым человеком. На него везде обращали внимание: красив, строен, с гордо приподнятой головой римского патриция.

Несколько летних каникул он провел в имениях своих новгородских родственников, а когда наконец приехал в Ивановку, семейство Сатиных поразилось произошедшем изменении в своем когда-то озороватом необщительном племяннике.

Теперь он много занимался музыкой, и его поселили отдельно в небольшом флигеле, со скромной обстановкой, но где было самое главное – хороший рояль. Окна выходили во двор. Возле них росли густые кусты сирени. Тяжелые, влажные, тёмно-фиолетовые, голубоватые и кипенно-белые грозди при открытых окнах наполняли комнату тонким, нежным ароматом.

Иногда Сергей подходил к сирени, погружал лицо в свежие прохладные кисти и замирал. Думал ли о чем-то своем сокровенном, или вслушивался в музыку, звучавшую в нём?

Всему семейству Сатиных приятно было видеть, как изменился Сережа. Ему было интересно общаться с двоюродными сестрами, с молодыми людьми, которые часто навещали имение, устраивать музыкальные и поэтические вечера, спорить о прочитанных книгах. И как это ни странно было для всех, большую часть времени он проводил за роялем.

Скоро все заметили, что Сережа особое внимание уделяет троюродной сестре – Верочке, веселой, чуть взбалмошной миловидной девушке. Они любили играть в четыре руки задорные польки и мазурки, подолгу о чем-то тихо разговаривать в густых зарослях сирени, в теплые лунные вечера прогуливались к озеру. Все улыбались, глядя на них: какая красивая пара!

А младшая двоюродная Сережина сестра Наташа, еще подросток, похожая на забавного галчонка, с тайной завистью смотрела им вслед, глубоко вздыхала, стараясь унять свою глубокую печаль.

Со дня на день ожидалось радостное для всех событие: Сережа сделает предложение Верочке. Однако лето заканчивалось, молодого музыканта в Москве ждал его любимый учитель, известный композитор и пианист Сергей Иванович Танеев, уже теперь угадывавший в своем ученике гения.

На этом месте рассказа о жизненных перипетиях юного Рахманинова очень хотелось бы с согласия читателя сделать небольшое отступление, которое лишний раз подтвердило бы его необыкновенный талант.

С.В. Рахманинов, конец 1890-х гг.

Танеев старался как можно больше времени уделять занятиям с Рахманиновым у себя дома. Однажды слуга доложил, что пришел композитор Глазунов и просит безотлагательно его принять. Александр Константинович был гораздо моложе Танеева, но это нисколько не мешало их тесной дружбе.

Сергей Иванович сразу же догадался, что Глазунов принес ему свое новое сочинение и от строгого, честного судьи молодой композитор хотел бы услышать беспристрастное мнение. Надо сказать, что при всем своем высоком благородстве и мягком характере, Танеев обладал еще и тонким чувством юмора.

Узнав о приходе Глазунова, Сергей Иванович загадочно улыбнулся, попросил ученика выйти в соседнюю комнату и очень внимательно прослушать игру Глазунова. Ученик удалился, оставив приоткрытой дверь комнаты, где будет находиться.

Глазунов принес Танееву первую часть только что написанной новой симфонии. Композитор исполнил произведение. Сергей Иванович высказал автору свое мнение, потом сказал другу, что его ученик юный композитор Сергей Рахманинов тоже пришел к нему с новой композицией и предложил вместе послушать его сочинение.

Вошел Рахманинов, Танеев представил его Глазунову. Сергей, без всяких нот, сел за рояль и на слух, не ошибившись ни в одной ноте, исполнил то, что только сейчас играл Глазунов.

Александр Константинович настолько был поражен, что твердил одно: «Я никому не показывал ноты… О них никто не знает…». Глазунов успокоился лишь когда Танеев сказал другу, что его юный ученик обладает феноменальной музыкальной памятью и сейчас слушал симфонию Александра Константиновича впервые, находясь рядом в комнате. И, лукаво улыбнувшись, хозяин дома извинился перед гостем за шутку.

Теперь же продолжим рассказ о том, что происходило в Ивановке.

Сатины готовились к большому семейному торжеству. Письма с московским штемпелем приходили каждую неделю, Вера также аккуратно отвечала на них. Потом случилось неожиданное: в одном из соседних поместий девушка познакомилась с молодым приезжим гостем, который настолько увлек ее, что она забыла о летнем романе с Сережей настолько, что порвала его письма. Свадьба состоялась, но бывший возлюбленный, увы! не имел уже к ней никакого отношения.

В глубине души Наташа благодарила Бога за то, что ее любимый кузен теперь свободен, но сильно горевала о разлуке с ним. Верочка жила у мужа, имение которого находилось далеко, и родителей навещала редко. Сергей уже давно не появлялся в своей любимой Ивановке. Оттого, что не мог простить предательства дорогого ему человека? Или пытался вырвать обиду из оскорбленной души любовью к другой женщине? А может с головой ушел в работу? Он ни перед кем не исповедовался. Это осталось тайной.

Наташа часами играла на фортепьяно. Ей еще с детства предсказывали успех талантливой пианистки. За последние три года она из угловатого подростка преобразилась в очаровательную своей юностью девушку. Она не была красива, но стройна, улыбчива, ее большие глаза светились умом и добротой. Когда весной 1901 года в пору буйного цветения сирени Сергей Рахманинов приехал в Ивановку, он удивился чудесному преображению кузины, не переставая отмечать в ней замечательные свойства характера: спокойный нрав, домовитость, взрослую рассудительность и нескрываемую уже верную любовь к нему. Да… да, именно такой человек, как Наташа, должен стать преданным спутником его нелегкой, непредсказуемой судьбы. Да! Именно Наташа Сатина и будет его женой.

В 1892 году Сергей Рахманинов блестяще закончил Московскую консерваторию с Большой Золотой медалью и как композитор и как пианист. Началась его успешная концертная деятельность, его сочинения хорошо раскупались, его музыкальные произведения исполнялись и профессиональными и любительскими солистами, оркестрами. Рахманинов становился состоятельным человеком и мог обеспечить семью.

Он сделал предложение Наташе, и та с радостью приняла его. Свадебным подарком невесте были двенадцать прекрасных романсов, среди которых один из самых любимых исполнителями – «Сирень». Все счастливы.

Однако возникло почти непреодолимое препятствие. Церковь запрещала брак между близкими родственниками. Сергей и Наташа были двоюродными братом и сестрой. Никто из священнослужителей ни явно, ни тайно не соглашался их венчать. Тогда Сергей Васильевич обращается к самому Государю Императору Николаю Второму с просьбой на законный брак. Влюбленные с нетерпением ждали этого разрешения. Но время шло, а никакого ответа не приходило. А раз так, Сергей и Наташа решили, что Высшая Власть, благословляющая молодых людей на брак – это Любовь. И не дожидаясь императорского соизволения, жених и невеста вместе с самыми близкими родственниками, уговорив и одарив знакомого священника, который заведовал маленьким бедным приходом 6-го Гренадерского Таврического полка на окраине Москвы, обвенчал молодых. Сразу же оттуда чета Рахманиновых отправилась в свадебное путешествие, сначала в Вену, а потом по всей Европе.

Вернувшись в родные пенаты, в любимую Ивановку, они наконец получили конверт с императорскими печатями, в котором находилось письмо Государя с ответом на давно посланное прошение: «Что соединено Богом, не людям разлучать!»

Вскоре там же, в Ивановке, родилась их первая дочь Ирина.

Судьба сестер Поляковых

Издавна польский народ не знал покоя от разрушительных войн, беспощадных восстаний, не затихающей смуты. Стремясь уберечь семью, детей, люди поднимались с обжитого места и шли искать тихую землю. Так на Тамбовской равнине появились польские беженцы. Некоторые из них облюбовали небольшое приглядное сельцо Чернавку. Тут и поселились, прижились, сроднились с русскими, друг от друга старались перенять все хорошее, дельное по мастеровой части, по хозяйственной. От польских поселянок русские хозяйки переняли умение наводить порядок в доме. Если раньше еда была незатейливая: щи, каша, картошка в мундире, то теперь неленивая повариха и голубцами угостит, и зразами, и клецками, а ребятишек потешит густым ягодным киселем. Если сваха расхваливала невесту и говорила, что девушка умеет по-польски кухарить, то тот козырь крыть уже было нечем.

В Чернавке сотню лет бытовал такой закон: кто из польских парней приходил в семью зятем, а потом становился хозяином, всех звали Поляковыми. Уж в каком колене, когда у Григория Михайловича в роду был переселенец, никто и не помнил, а по реестровым спискам он числился Поляковым. Семья его была небольшая – всего 5 человек: он с женой и три дочери (шестеро детишек умерли во младенчестве). Все девочки окончили церковно-приходскую школу и грамоту знали хорошо.

Редкая семья в такой маленькой деревне. Да только знали о ней во всей большой округе по другой причине: три дочери Григория Михайловича – Алёна, Александра и Анна пели так необыкновенно хорошо, что слушать их собиралось много народа.

Особенно из них выделялась Алёна. Высокий, чистый, нежный ее голос проникал в душу. Настоятель главного тамбовского храма по большим праздникам присылал за ней коляску с тройкой лошадей, чтобы она пела в первом ряду на клиросе. Там и услышал ее Алексей, сын ивановского кузнеца и потерял буйную свою головушку. Разузнал, где живет его милая. Оказалось далековато: от Чернавки до Ивановки верст пятнадцать, не меньше. Узнал также, что семья бедная и девушка почти бесприданница, а ведь там еще две сестры. Такой расклад не испугал Алексея, он по вечерам то пешком, то верхом на лошади тайком от отца стал часто наведываться в Чернавку. Алёна хоть и не красавица, но статная, крепкая, разумная всё больше виделась ему его суженой. Алексей тоже пришелся Алёне по душе. Наконец, сын кинулся отцу в ноги, поведал ему свою печаль-кручину. А тот – что ж? Малого все равно женить надо. Устроили смотрины, на которые сбежалась вся деревня. Когда Алёна запела по просьбе всего народа, отец жениха даже прослезился и назвал Алёну доченькой. За свадьбой дело не стало. Молодых обвенчали в Красивской церкви и улетела Алёна Григорьевна из родительского гнезда… Все бы хорошо, да уж больно далеко от родного дома.

Молодую в семье кузнеца встретили приветливо. Свекровь рада-радёхонька, что появилась помощница, ловкая на все дела, неперечливая, уважительная. Не прошло и года, как в дом пришла радость великая: разрешилась Алёна двойней – сыном и дочкой. Узнав об этом, из господского дома «на зубок» принесли подарок: десять аршин всякого цветастого ситца и столько же сарпинки младенцам на подгузники.

Много добрых слов услышала об Алёне хозяйка сатинского имения и решила пригласить ее в свой большой дом прислугой. Честь для простой крестьянки особая, да как же с малыми детьми быть? Твердо и просто решила этот вопрос свекровь. А она на что? Скольких ребятишек вырастила?! Наймут в няньки соседскую девчонку, на ночь Алёна домой будет приходить – вот и забот никаких. Так стала Алёна целыми днями работать прислугой у Сатиных.

А как же сложилась судьба ее сестер? Младшая Анна так и осталась в родительском доме. В начале тридцатых годов, когда организовывали колхозы, она к этому времени уже овдовела, а два ее сына с семьями подались в подмосковную Шатуру на торфяные разработки, там прижились, там и остались.

О моей милой бабушке Саше, которая научила меня родному языку, народным песням, байкам, поговоркам, прибауткам, расскажу подробнее. Эта книга будет размещена в интернете и ее могут прочитать многие, так пусть хоть маковое семечко моей несказанной благодарности и доброй памяти об этой талантливой женщине останется в божьем мире, в котором мы живем.

В той же самой Чернавке, на тех же зеленых лугах услышал, как поют три пригожих девицы молодой паренек из соседней Хорошавки. Сестры были очень похожи: все трое среднего росточка, голубоглазые, улыбчивые, у каждой тугая русая коса.

Андриан Коновалов, которого все попросту звали Андрюшей, прислушался, что народ говорит о девушках, и удивился: и стар, и млад ими не нахвалится. Сестры все три – погодки, любую выбирай в невесты, а Андрею запала на сердце средняя – Сашенька. Как подойти к ней, как познакомиться, как подать знак, что полюбилась она ему? Робел очень. На погляд он совсем не королевич. Крепкий, плотно сбитый паренек, но невысокий и статным не назовешь. Может быть потому, что отыгралась судьба на коноваловской родне круче некуда. Напала на село моровая чёрная оспа, какой отродясь никто не помнил. Смерть безжалостной косой выкашивала целые семьи. Из коноваловской избы один за другим четыре гроба – два больших и два маленьких – отнесли на погост. Умерли родители и маленькие дети. Пятилетний Андрюша неизвестно каким чудом еле живым, но уцелел. Старший брат Павел в это время служил в армии, тем и уцелел.

Вернулся, как на пепелище. Из всего рода остались только он да малец Андрюша. Павел рослый, сильный, пытливый до всего. В армии научился разбираться в технике. Привел в порядок хозяйство. Младший братишка во всем ему помогал. Хоть и мужичок с ноготок, а взялся за соху. Весна не ждет, надо землю пахать, сеять. Идет Андрюша, упирает чапыги тонкими ручонками, а косточки-то слабые, гнутся, и ногами в борозде словно вприсядку, но идет, поворачивает черноземный пласт к солнцу, значит будет куда бросить зерно, стало быть и хлеб будет. Так и остались на всю жизнь у Андриана Иваныча руки такими, будто он ими держит в обхват большое решето, и ноги колесом, словно всю жизнь с коня не слезал.

У Сашеньки Поляковой ухажеров много. Каждый норовил чем-то привлечь ее симпатию, а согласие быть женой она дала с виду неказистому, в разговоре неречистому, в обхождении несмелому. И не потому, что у ее будущего мужа к тому времени было крепкое хозяйство и человек он работящий, а потому, что ласков он к ней был, как голубь, и всем сердцем чувствовала, что ее тихое слово всегда будет для него законом. И не ошиблась.

Старший брат Павел женился на единственной дочери богатенького красивского крестьянина, промышлявшего торговлей, поселился в доме тестя, который с большой охотой доверил ему немалые хозяйственные дела.

Андриан с молодой женой подновили добротный кирпичный пятистенок с просторными сенями из прочного цельного дуба, пристроили большое крыльцо с резными планками и столбиками. Дом оградили палисадом. Сестра Алена из ивановского имения привезла охапку саженцев разной сирени, ровнехонько обсадили изгородь. На благодатной черноземной земле они быстро пошли в рост. И стал дом Коноваловых самым красивым на деревенской улице. Особенно весной, когда буйным цветом распускались тугие гроздья. По всей Хорошавке веяло свежим сиреневым ароматом. Этот запах и я помню всю жизнь.