Buch lesen: «Гибель левиафана»

Сгоревшее солнце

10 мартовица

Деревня Дэрванти готовилась к фестивалю бога плодородия Дэрвана: множество купцов из соседних деревень съезжались сюда, чтобы продать как можно больше товара; пригласили актёров, которые должны были выступить с легендой на центральной площади; из столицы приехали рыцари, которые выполняли роль стражи и следили, чтобы воришки не утащили лишнего; староста деревни даже попросил странствующего лекаря задержаться на подольше, чтобы помочь местному знахарю, если вдруг случится что-нибудь во время праздника.

В других деревнях тоже устраивали праздники в честь своих «маленьких» богов – на каждое поселение приходилось по своей легенде и своей маленькой вере. Но у старосты деревни Дэрванти было достаточно влияния в округе, чтобы устраивать воистину большой фестиваль во имя их божества. Благо, что знати не было дела до сельчан: у власть имущих было достаточно забот, чтобы мешать празднику.

– Э-хе-хей, путник, не проходи мимо! Только самые лучшие напитки! Только лучшие яства! Только лучшие девчонки! – мужчина средних лет из-за прилавка подмигнул Эмиэлю, который улыбнулся и вежливо кивнул в ответ подзывавшему.

Но он здесь не за празднеством. Он здесь для того, чтобы помочь тому, кто пропускает этот праздник – девушке по имени Мальва, которую сразила непонятная хворь. Никто из врачевателей не знал, при какой болезни у человека выступает кровавый пот, слепнут глаза и теряется дар речи. Он, в целом, тоже не знал, но мог предположить, в чём дело.

Эмиэль уже видел такие симптомы – и в первый раз у него не получилось вылечить пациента. Ни олеандр, ни чистотел, ни симптоматическое лечение. Ни даже корень валерианы. В тот первый раз самым гуманным было дать настойку, которая даст измучившемуся безболезненно заснуть вечным сном.

Но в этот раз он приложит все усилия и все способы, чтобы предотвратить гибель пациента – даже если в ход пойдут лекарства, которые не одобряют другие лекари. Деревенские всё равно не знают, чем именно лечит странствующий лекарь, а потому доверяли только местным слухам, что этот бледный тип вылечил уже ни одну болезнь, поговаривают, даже роды принимал. Молва о нем ходила разная, и Эмиэль старался поддерживать о себе как можно лучшую репутацию.

Дом пациентки сильно выделялся из маленьких ветхих хат деревни: двухэтажный, крепкий, с клумбами редких цветов, с резными окнами и крепкими дверями. Только вот цветы завяли, а окна заколочены неаккуратными деревяшками. Ещё один симптом: у пациентки уже появилась светобоязнь. Как иронично, что зрение она потеряла, а света боится всё так же.

Он постучался в двери и за ними раздались шаги

– Иду-иду, – он слышит, как отпираются засовы, а в дверном проеме появляется юное девичье лицо, не старше двадцати лет на вид, – О, мы вас уже заждались.

Он заходит в услужливо открытую дверь, а ему сразу же в руки дают зажженную свечу – он чуть было не отшатнулся от неожиданности.

– Идите за мной, Мальве всё хуже и хуже, – и девушка быстрым шагом поднимается на второй этаж, показывая, куда идти.

– В прошлый мой визит спальня находилась на первом этаже, – замечает Эмиэль, держась за перила на узкой лестнице.

– Да, была… Мальва начала по ночам…как же это называется… сноходить, вот! А дверь запирается у нас только в верхней комнате, а потому пришлось её переложить – это чтобы она на улицу в ночи не вышла, – перед ним снова открывают дверь и кивают в сторону кровати, стоящей по середине комнаты.

На ней, под тремя покрывалами, лежала худая белая девушка с впалыми щеками, с закрытыми глазами и побелевшими волосами. Рядом с кроватью было два стула и тумбочка, полная склянок и трав. Эмиэль поставил свечу на один стул, а на другой сел сам, попросив прощения у присутствующих за это.

– Вы её чем-то лечили до моего прихода? Давали моё лекарство? – на тумбочке он мог распознать цветки лапчатки белой, отвар из липы мелколистной и растолчённое корневище аира.

– Да, наша сестра кое-что знает в целительстве, и мы пытаемся Мальву вылечить сами, но ничего не помогает… Даже ваше лекарство не помогло, – девушка нервно поправила своё серое платье, – Альса говорит, что ей нужно будет уехать на пару дней, чтобы добыть то, что поможет Мальве, но, честно говоря, я не уверена, что у неё получится.

Эмиэль трогает лоб пациентки, проверяет пульс и наличие на руках каких-либо пятен, проверяет реакцию зрачка на свет – девушка находится в настолько глубоком сне, что не реагирует на производимые с ней действия. Он, конечно, делал всё то же самое и в первый раз, когда пришел по просьбе Сильвы, но надеялся, что проявятся какие-либо ещё симптомы, по которым можно было бы поставить точный диагноз.

На первом этаже раздается грохот и женский крик "Я в порядке!", после чего слышатся торопливые шаги по лестнице. Дверь в комнату распахивается и в неё влетает женщина в огромной желтой шляпе, под которую собраны волосы, длинном платье в тон, с охапкой трав в руках и сумкой с баночками через плечо. Если бы не женская одежда, то он бы подумал, что перед ним мужчина – настолько были широки плечи женщины и настолько мужественным было её лицо.

Взгляд девушки приковывается к Эмиэлю, глаза расширяются то ли в ужасе, то ли в каком-то узнавании. Но это мгновение было настолько недолгим, что, кажется, никто, кроме Эмиэля, и не заметил, как замешкалась появившаяся.

– Альса, это лекарь Эмиэль Йемлих, он пришел второй раз проверить Мальву. Помнишь, он раньше приходил, и мы по его совету давали настойку эхинацеи…

– Целые три дня давали, потому что ты настояла, – Альса сощурила глаза, – Только вот применяется она для укрепления иммунитета и при воспалительных заболеваниях дыхательных путей. У Мальвы, конечно, было затруднено дыхание, но я уверена, что это последствие чего-то ещё, а не болезнь легких. Так что я посчитала, что принимать данное лекарство можно только вместе с чем-то, а не в одиночку от всего остального.

Она задирает голову, снисходительно смотрит на лекаря, а тот чувствует, как ему не рады. Воздух настолько напряжен, что, кажется, скоро будут лететь молнии.

– Эм… Да, ты права, лечить надо правильно, но сэр Йемлих ведь лекарь, а ты… – и Сильва тут же замолкает, когда Альса на неё оборачивается, – Я имела ввиду, что вы можете объединить ваши усилия, раз в первый визит вы встретиться не могли....

Голос девушки становится всё тише, а сама она, кажется, становится всё ниже и ниже.

– Это звучит разумно. Особенно в моменте, когда вы самолично решили, что прописанным лекарем лечение можно соблюдать не в полной мере и смешивать с ещё чем-то, – Эмиэль мгновенно чувствует ледяной взгляд на себе.

Настолько ледяной, что можно обжечься. Его вот-вот выкинут отсюда, и никто не сможет вылечить Мальву – он, конечно, не считал, что он самый лучший лекарь на свете, но точно сомневался в точности действий Альсы, которая пренебрегала его советами относительно лечения.

– Но что сделано – то сделано, – он поднял руки в примирительном жесте, – Что вы думаете о состоянии вашей… Сестры? – он сложил ладони на коленях, потому что, очевидно, теперь без разрешения женщины в желтой шляпе он не сделает ровным счетом ничего,

– Я думаю, что обычный лекарь тут не справится, – она подходит к тумбочке и раскладывает на ней принесенные лекарства, – Настолько не справится, что вам лучше идти домой.

– Альса, так же нельзя… – Сильва подаёт голос, но явно всё так же боится свою сестру, даже присутствие постороннего не уменьшает её неуверенности.

– Вы принесли аронию? – Эмиэль перевел своё внимание на выложенные на тумбочку ягоды и травы, – А ещё аструмка, которая, как мне известно, так же помогает при болезнях дыхательных путей, но вы только что говорили, что лечить нужно не их.

Эмиэль прячет свою улыбку, когда замечает, как закатывает глаза женщина перед ним. Она тяжело вздыхает, закрывает веки, молчит ровно мгновение, словно отсчитывает про себя до пяти, а потом снова обращает свой взгляд на Эмиэля.

– Да, аструмка нужна при лечении бронхита, но это не её единственное свойство. Вместе арония и аструмка имеют успокаивающий эффект, а так же…. – и она замолкает на полуслове, прикусив язык.

– А так же? – он вскидывает брови, ожидая продолжения.

– А так же я считаю, что это хорошее лекарство для сестры. Не думаю, что я готова с вами это обсуждать, – и отворачивается, продолжая своё раскладывание листьев по ступкам.

– Вы же понимаете, что, если ошибетесь в лечении, то ваша сестра может погибнуть? – да, это нечестная игра, но Эмиэль не хотел сдаваться так просто. Каждая человеческая жизнь важна, и он не хочет упускать шанс найти лекарство от хвори, которая поразила Мальву. Потому что в первый раз не получилось. И он очень надеялся, что получится во второй раз.

– Я понимаю, – Альса тяжело вздыхает, поправляет полы своей шляпы, заправляет светлую прядь волос за ухо, – Но так же я понимаю, что я не ошибусь в её лечении. Вы всего лишь странствующий лекарь. А я же получала некоторое образование относительно врачевания, и пусть молва обо мне не такая великая, как о вас, я все же больше уверена в своих силах, чем в ваших.

И взгляд, обращенный к Эмиэлю, был похож на кошачий – желтые глаза с бликами от свечи выглядели на грани магического, невозможного, чего-то за гранью реальности. Как будто принадлежали и не человеку вовсе. Он на мгновение залюбовался ими, но сразу же смахнул наваждение.

Особенно то, которое уже начало закрадываться в сознание. Ужасная догадка.

После кончины своего предыдущего пациента он провел множество недель в поисках ответа: изучал старые медицинские записи, искал совпадения в симптомах, ломал голову, что же он сделал не так. И чем дольше он решал эту загадку, тем страннее становился ответ на неё.

Через месяц после тщательного поиска он пришел к выводу, что его первый пациент погиб от рук чудовищ, о которых больше сотни лет не было слышно.

Тех самых сущностей, которые скрываются в лесах, в реках и в полях. Поджидают свою добычу, медленно и верно отравляют путников, преследуют заблудшие души, и делают так, чтобы под конец своего мученического страдания они приходили к их логову и приносили себя в жертву обезумевшим от голода детенышам монстра.

Быть может, сущность, которая обитает в лесах, научилась выходить за их пределы?

Быть может, сущность научилась принимать внешний вид женщины со светлыми волосами, втираться в доверие к девушкам и губить их своими способами? Стало хитрее, изощрённее и умнее?

– Хорошо, сегодня я уйду, но я останусь в вашей деревеньке на время фестиваля – думаю, вам не составит труда меня найти. Я бы хотел знать об изменениях о состоянии Мальвы, если вы не против.

Он поднялся со стула, оставляя на другом свечу, а Сильва тут же подскочила к нему, всем своим видом говоря, что готова проводить гостя до входной двери. Альса оставила эту фразу без ответа и снова принялась за смешивание лекарственных трав. А лекарь покинул комнатку со скребущим в груди ощущением неправильности происходящего, незавершенности. Словно ему не хватило обаяния, чтобы уговорить эту женщину. Словно ему не хватило аргументов, чтобы остаться там и помочь. Словно он не нашел подтверждения своей догадке, что спасать надо обеих сестер, а не одну. Словно он сделал не всё, что мог. Но житейская мудрость гласит, что ты не в ответе за решения других. Житейская мудрость вообще много интересного рассказывает.

– Вы уж простите её за грубость, – Сильва, стоя у выхода, теребила свои длинные черные косы, – Она у нас очень…сильная? Мы ей, конечно, доверяем, но и она не всемогущая. Вдобавок, я очень сильно боюсь, что во время её путешествия за «нужным» лекарством она пострадает или, ещё хуже, Мальве станет хуже. Поэтому я и позвала вас…

– Думаю, вы сможете меня позвать ещё раз, если ваша сестра будет отсутствовать, а состояние больной ухудшится, – он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. Девушка улыбнулась ему в ответ и присела в легком реверансе – истинная леди, которой место в светском свете, а не в деревне.

– До свидания, сэр Йемлих.

15 мартовица

Эта встреча была не специальной. Более того, Эмиэль нарочно избегал района, в котором жили три сестры – он не хотел пересекаться с Альсой, которая, кажется, накинется на него при первой же возможности. Да, она должна была уехать на несколько дней куда-то за поиском трав для Мальвы, но свербящее чувство «а вдруг» не покидало мужчину. Он был бы рад пересечься с Сильвой, но она наверняка не отходит от постели больной.

И так Эмиэль остался наедине с самим собой в деревеньке, которая праздновала фестиваль в честь бога плодородия Дэрвана. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие оттенки персикового и золотого, но на деревенской площади царила совсем не вечерняя тишина. Она словно гудела, пульсировала жизнью, переполненная радостью и благоговением. Мощенные камнем плиты, обычно тихие и пыльные, сегодня утопали в цветах и зелени – плетеные венки из полевых трав и колосьев пшеницы украшали каждый угол, а на столбах наспех повешены яркие ленты, колышущиеся на легком ветерке. Прилавки ломились от овощей и фруктов, а в центре деревеньки сделали большую сцену, на которой каждый час ставили притчу о том, как бог Дэрван принес жителям деревни Дэрванти хороший урожай, тем самым спася её от погибели. Сюжет, показываемый актерами, был очень прост: юноша, увидев, что дела в огородах плохи, что запасов на зиму не хватит, взял на себя ответственность отправиться в лес, в котором, по слухам, и жил тот бог плодородия, дабы попросить у него помощи и урожай. Бога нашел он в пещере, тот дал ему семя, которое прорастает в любой земле, и урожай именно от этого семени и прокормил деревню в трудные времена. Каждое из выступлений заканчивалось тем, что к импровизированному алтарю, увешанному плодами нового урожая, подносились всё новые и новые "дары".

Эмиэль догадывался, что на самом деле никакого «чудесного» семени не было и в помине – наверняка просто какое-нибудь из растений, наподобие репы или брюквы, дало богатый урожай благодаря стараниям жителей поселения. Но превратить не случившуюся катастрофу в красивую легенду было похоже на человеческую психику. Всем надо во что-то верить. Пусть это даже наличие бога, у которого были «чудесные» семена.

– Привет, один тут отдыхаешь? – к Эмиэлю, который сидел за одним из столов перед сценой, подсела девушка с ярким макияжем, распущенными рыжими локонами и венком из одуванчиков на голове, – Я тебя здесь редко вижу.

– Вы видели меня здесь ровно два раза, – он прячет улыбку в кружке с глинтвейном, – Я более не приезжал в вашу деревню.

– О, так ты здесь проездом, – она наклонилась вперёд, скрещивает руки на столе и широко улыбается, – Так-так, тёмные волосы, седеющие виски, бирюзовые глаза, богатая одежда… Подожди-ка, ты тот самый странствующий лекарь, который может вылечить от любой хвори? Я думала, ты будешь выглядеть попроще!

Эмиэль тихо рассмеялся.

– Рад, что смог вас удивить. Но неужели обо мне ходит такая невероятная молва?

– Конечно! Мы как услышали, что ты к Мальве приедешь, так сразу решили, что надо будет и к нам в гости позвать – у наших то болезней хоть отбавляй, а ты, говорят, мастер на все травы и руки… Кстати, про руки… – она накрывает своей ладонью его пальцы и чуть прикрывает веки, – Сразу видно руки умелого человека.

И улыбается своей самой соблазнительной улыбкой, которую отработала за всю работу «соблазнительной женщины».

Он сам виноват, что был слишком вежлив. Он аккуратно достает свои руку из-под чужой, ставит кружку на стол и откидывается на спинку стула. Девушка не моргнула и глазом, словно ожидала подобной реакции. Даже улыбка не померкла. Кажется, ещё не сдалась.

– Мне казалось, у вас здесь есть травник, который может вам помочь, да и местный знахарь наверняка не сидит на месте.

– Знахарь то не сидит, да глупый – староста деревни всё никак не хочет признать, что его ум тронулся и знахарь шишку от прыща не отличит. А травник…Ты про Альсу, что ли? – девушка прыснула, как будто он сказал какую-то глупость, – Она нелюдимая, только с сестрами своими и водится. Не, конечно, она помогает, если к ней обратиться, но просит за это баснословных денег, да и характер у неё ещё мерзкий.

– Но ведь если мастер хороший, то и характер значения не имеет?

– Ну, как сказать… Мне кажется, что она вообще не от мира всего. Дикая какая-то. А те, кому она помогала, смогли бы вылечиться и без её трав. Постоянно какие-то странные вещи говорит да в ночи пропадает – Ишка видела, как она прошлой ночью ушла из деревни в лес. Будет смешно, если она пошла к богу плодородия за лекарством для Мальвы.

– А он правда есть, этот ваш бог плодородия? – он кивает в сторону сцены, на которой как раз зажглись вечерние огни.

– Конечно. Не был бы – не ставили бы фестивали в честь него, – она пожимает плечами, после чего отводит взгляд в сторону начинающегося спектакля, к которому теперь ещё прибавились и факела.

– А кто-нибудь его видел? – вопрос очень глупый, но лучше иметь в собеседниках девушку легкого поведения, чем никого. В конце концов, праздник на дворе, и оставаться в одиночестве – не уважать себя.

– Нет, боги не показывают же себя людям. Но мы будем почтительны к ним, если будем собирать хороший урожай, спахивать поля, а также будем плодородны во всех смыслах, какие могут быть, – она обратно поворачивается к нему и облокачивается на свой локоть, пальцами проводя по своим губам, – Нет ничего уважительнее, чем поддерживать богов действиями.

И Эмиэль бы сейчас сказал, что ему пора, что он пришел на фестиваль ради встречи с другом, что ему рано ложиться спать и его вообще пациенты ждут. Он бы придумал любую ложь, которая могла бы показаться правдоподобной, чтобы отвадить от себя такую юную девушку. Он даже подумал, что, может, убедить её как-то, что в партнеры стоит искать кого-то более молодого, а не человека его возраста, и зачем тратить свои годы на кого-то, кто умрет через пару десятков лет.

Он бы наврал. Прочитал бы мораль. Если бы только сзади на него не повисло чье-то тело, обнимая его за шею и всхлипывая у его уха.

– Сэр Йемлих, я вас нашла! – он почувствовал, как сильнее руки сжимаются, вокруг его шеи, но не в попытке задушить, а в судорожной попытке успокоиться, – Я не знала, к кому мне ещё идти! Мальва пропала! Я ушла из дома за продуктами полчаса назад, вернулась, а она…она…

И голос Сильвы обрывается слезами.

Эмиэль тут же убирает её ладони с себя и сжимает их настолько сильно, чтобы девушка почувствовала хотя бы какую-то безопасность. Оборачивается, смотрит наверх, на заплаканное лицо, и спокойным, размеренным голосом произносит:

– Мы её сейчас найдем. Расскажите мне по порядку, что произошло. Куда она могла пойти? Выдыхайте.

Слушаясь последнего совета, Сильва набрала легкие, полные воздуха, после чего медленно выдохнула его в попытке успокоиться. Повторяет так ещё два раза, пока Эмиэль держит её за руки.

– Я ушла полчаса назад за продуктами. Мальва лежала в своей постели. Попросила стакан воды. Я вышла из дома и точно закрыла дверь в её комнату на ключ. Входную дверь я так же закрыла на ключ. Когда я вернулась, обе двери были нараспашку, а самой Мальвы в кровати не было. Я не знаю, куда она на ночь глядя могла пойти. Я подумала, может, Альса нашла лекарство и забрала с собой сестру, но её следов я тоже не обнаружила.

Эмиэль кивнул, отпустил руки девушки и поднялся со стула.

– Прошу прощения, вынужден вас покинуть – сами понимаете, непредвиденная ситуация.

Он откланивается рыжей скучающей девушке, которая на вид даже не переживала о чужом горе, и берет Сильву под руку, чтобы отвести её в сторону её дома. И пока та утирала ладонями свои глаза, он расспрашивал:

– Как Мальва чувствовала себя последний день?

– Так же, как и обычно…Наверное… Она начала больше потеть кровью, но я делала припарки с травами, которые оставила Альса.

– Что за травы это были?

– Не знаю, какие-то белые цветки…

– Хорошо. Она ничего вам не говорила?

– Нет, конечно, разве что воду просила, просыпалась то от силы пару раз.

– Где сейчас ваша сестра Альса?

– Ушла в лес… Я же вам говорила об этом… – и Сильва снова потеряла контроль над собой и расплакалась.

Он больше не старается её успокоить. Он спешно ведет её домой, чтобы как можно быстрее осмотреть место, из которого пропала больная. Пока она паниковала, какая-то важная деталь могла ускользнуть от её внимания. Он сильно удивлен, что она сразу подумала о нём, а не побежала в лес искать сестер – что первую, что вторую. Возможно, она бы там же и сгинула, а Мальва вернулась бы на утро целая и невредимая – кто знает этих сноходцев. Но для Сильвы это был бы грустный конец.