Zitate aus dem Buch «Тело не врет. Как детские психологические травмы отражаются на нашем здоровье»

Это доверие было стерто во мне с рождения матерью и отцом. Я научилась видеть и оценивать все глазами матери и, можно сказать, убивать собственные чувства и потребности. Со временем я лишилась способности чувствовать, что мне необходимо и как это получить. Мне потребовалось сорок восемь лет жизни, чтобы открыть в себе потребность рисовать и разрешить себе это. Еще больше времени ушло на то, чтобы сознаться себе в том, что я не люблю родителей

Побитый однажды ребенок будет постоянно бояться новых побоев, но не сможет жить со знанием, что к нему жестоко относятся. Ему все время приходится вытеснять это знание. Подобно ему, заброшенный ребенок не может осознанно пережить свою боль, не говоря уже о том, чтобы ее выразить, из страха, что его покинут навсегда

Если человек считает, что он чувствует то, что должен, и всегда старается не позволять себе чувствовать то, что запрещает, он заболевает.

Маленький ребенок, которого кормят моралью и который охотно принимает эту пищу, потому что любит своих родителей, в школьные годы страдает бесчисленными заболеваниями. Взрослый человек, используя свой выдающийся интеллект для борьбы с моралью, может стать философом или поэтом. Но его истинные чувства по отношению к семье, скрытые за симптомами еще в школьные годы, способны заблокировать мускулатуру, как это было, например, у Шиллера или у Ницше. В конце концов, взрослый человек становится жертвой собственных родителей ради их морали и религии, и неважно, что он ясно видит ложь «общества». И все же осознать собственную ложь, увидеть, что он позволил себе стать жертвой морали, еще труднее, чем писать философские трактаты или смелые драмы. И все же именно внутренние процессы, происходящие внутри человека, а не мысли, оторванные от тела, приводят к продуктивному изменению менталитета.

Это не значит, что мы должны отплатить своим пожилым родителям жестокостью за их жестокие поступки, но это значит, что мы должны увидеть их такими, какими они были, как они на самом деле обращались с нами, маленькими детьми, ради того, чтобы освободить собственных детей и самих себя от подобного поведения.

Я думаю, что многие люди почувствуют облегчение, если сказать им: «Ты не должен любить и почитать родителей, если они причинили тебе вред. Тебе не нужно заставлять себя что-то чувствовать, потому что принуждение никогда не приводило ни к чему хорошему. Оно может быть деструктивным, и твоему организму придется расплачиваться за это».

Но чем старше становишься, тем труднее получить от окружающих неполученную когда-то родительскую любовь.

. «Я воспитаю в тебе лучшее, – вот главный принцип «черной педагогики». – И даже если я тебя бью или мучаю словами, это тебе только на пользу».

То, что церковь и правительства заинтересованы в замедлении развития, в зависимости людей от образа их родителей – это общеизвестно. Гораздо менее известно, что тело платит за это высокую цену. Иначе куда бы мы пришли, если бы четко увидели родительскую жестокость? И что стало бы с исполняющими роль родителей, если бы их власть перестала действовать?

Один мой собеседник однажды сказал: «И правда, почему я думаю, что убью своих родителей, если покажу, что я действительно чувствую к ним? Я имею право чувствовать то, что чувствую. Дело тут не в возмездии, а в честности. Почему на уроках религии она ценится только как абстрактный термин, а в общении с родителями прямо-таки запрещена?»