Место среди живых

Глава 1

Душа погибшего всегда желает вернуться в свой дом. Поэтому один из членов семьи должен стоять на страже.

Пока остальные смотрят, как вспыхивает огонь в печи крематория, кто-то ждёт около двери. Его или её задача – не пустить мертвеца в дом.

Когда умер брат, эта роль досталась мне. Так, соблюдая семейную традицию, я охраняю дверь. Родственники оплакивают гроб, я сижу на ступеньках крыльца. Дом высится за спиной – трёхэтажная громада. Рядом с ним я всегда чувствовала себя спокойно и защищённо.

Зря.

Призрак возникает из ниоткуда. Вот я пью чай из термоса и смотрю на дорогу. Вот он стоит на нижней ступеньке.

Перед похоронами его одели в чёрный костюм, на шею повязали атласный галстук. Сейчас на нём та же одежда, в которой мы нашли тело. Застиранная футболка и пижамные штаны. Волосы растрёпаны. Никаких признаков смерти или пустоты в глазах. Он казался бы живым – если бы не был почти прозрачным.

Я медленно поднимаюсь на ноги. Брат стоит внизу и смотрит на меня. Будто не было прошлой недели. Будто мы не нашли в кровати его бездыханное тело. Будто он выбежал в магазин за углом. Наконец я вспоминаю о своей роли защитницы дома. И шепчу ему:

– Уходи.

А потом ещё тише:

– Пожалуйста.

Он будто этого и ждал. Улыбнувшись, брат поднимается по ступенькам.

Я роняю термос, тот со звоном катится вниз, разливая чай. Призрак тянется к дверной ручке. Нет, нельзя этого допустить. Я хватаюсь за ручку первая, закрывая дверь своим телом. Защищая. Но брат смотрит сквозь меня и беззвучно вздыхает.

Вниз по улице проезжает машина.

– Уходи, – повторяю я. – Тебя нет, ты же умер!

Он даже не пытается спорить. Кладёт ладонь поверх моей, это ощущается как холодное прикосновение тумана. Сжимает пальцы – холод усиливается. Я чувствую, как отзывается дом.

Ручка начинает поворачиваться. Я призываю все свои силы защитницы и яростно шепчу:

– Проваливай, Руслан, ты мёртв. Тебя сейчас сжигают в крематории! Ты не можешь вернуться. Мёртвым не место среди живых!

Конечно, у меня ничего не получается.

Щёлкает замок. Призрак открывает дверь – или она распахивается сама. Я остаюсь на крыльце, а он заходит в дом и направляется к лестнице.

Мой мёртвый брат возвращается домой.

Раздаётся гудок автомобиля. И ещё один, и ещё. Это наша семья возвращается с похорон.

Родственники толпой врываются в дом, пока я отступаю. Через коридор, покрытый мягким ковром, наверх по лестнице. В углу на площадке лежит забытая книжица. Карманный сборник крылатых французских выражений.

На ходу я поднимаю её и прячу в карман кардигана. Осматриваю коридор второго этажа. Призрака нет. Кто-то шумит внизу, зовёт меня по имени, но на это нет времени. Бесшумно ступая по ковру, я прохожу через небольшую библиотеку – к спальням. Замечаю призрачный силуэт в конце коридора. Руслан скрывается за дверью своей спальни.

На лестнице отдаются шаги. Задержав дыхание, я распахиваю дверь.

У стены напротив кто-то стоит.

В кровь успевает выброситься тонна адреналина, прежде чем я узнаю себя. То есть, своё отражение. Большое зеркало на стене – раньше оно было занавешено чёрным покрывалом. Сейчас то лежит на полу.

Я захожу внутрь – здесь нет ковра и шаги отдаются особенно громко – и поднимаю покрывало, чтобы закрыть зеркало. Так правильно. И так должно быть ещё две недели. В дверь кто-то стучит, я снова дёргаюсь.

– Милая?

– Мам?

Маме не идёт чёрный, никому из нас не идёт чёрный. Все мы блёклые и почти незаметные, со светлыми волосами, мягкими чертами лица и водянистыми голубыми глазами. Ни родинок, ни острых скул, ни других особенных черт. Никакие.

Обычно мама ярко красится, чтобы не теряться в толпе – как и моя сестра. Но сегодня выделяются только заплаканные, красные глаза.

Она спрашивает:

– Всё в порядке?

И я говорю:

– Да, конечно.

Никогда не умела отвечать честно на этот вопрос.

Мы собираемся в кухне на первом этаже. Пахнет специями: это варится глинтвейн. В семье не приняты поминки с гостями и несколькими переменами блюд. Вместо этого мы вместе пьём глинтвейн и молчим.

Я будто смотрюсь в зеркало, смотрюсь в много зеркал. Это всё гены. Римма, родная сестра Руслана, стоит около плиты. Наш брат, Родион, помогает ей разливать глинтвейн по бокалам. Они такие же неприметные, взгляд скользит по лицам, ни на чём не останавливаясь.

На самом деле мы все, кроме Риммы и Руслана, – троюродные братья и сёстры. Линии родства тянутся до бабушек и дедушек, и это слишком сложно, чтобы вспоминать каждый раз. Какая разница, всё равно, мы – семья.

Старшее поколение, моя мама и отчим Руслана, Филипп, молча наблюдают. Я знаю, мама хочет скорее уйти в свою комнату и уснуть. Фил тоже хочет спрятаться. Не только смерть Руслана стала для него испытанием: Филу пришлось справиться со своей агорафобией, чтобы отправиться в крематорий и попрощаться. Следующие полгода он, наверное, вообще не будет выходить из дома.

Кроме них есть ещё двое. Они не связаны кровными узами, но тоже – семья. Девушка Роди, Даша, Ди, сидит на углу стола и смотрит в окно. Я замечаю, что её волосы не уложены, а глаза опухли от слёз.

И наш друг, Альбин. Прозвище, конечно, из-за бесцветных волос и красноватых глаз. Это он касается моего плеча и протягивает тёплую кружку. Стул рядом – свободен, но на него никто не садится.

Обычно здесь сидел Руслан.

Мы молчим. Всё уже было сказано, когда мы нашли тело, когда дом наводнила полиция, когда была назначена дата похорон. Сейчас тишина должна наполнить дом и постепенно залечить раны. Только мне она делает больнее. Я пью обжигающее вино, вдыхаю запах лимона, корицы и гвоздики, и жду, что появится призрак. Что он сядет на своё место, покажет на меня и скажет: «Это она меня впустила. Она даже не смогла оградить дом от духа».

Кружка пустеет, и самое время встать и во всём признаться, пока ситуация не стала хуже. Сказать, что нужно было выбрать кого-то ещё для охраны. Кого угодно, но не меня.

Но я молчу.

Кружки остаются на столе. Семейство расходится по комнатам, чтобы посидеть в тишине или поплакать. Но не я, неважно, как мне хочется разрыдаться.

Я обхожу любимые места Руслана. Кресло в библиотеке. Кофейный столик в гостиной. И лестничная площадка, где я нашла книгу. Но там никого нет. Делаю ещё один круг по дому, снова безуспешно. Остаётся только вернуться к себе.

Вокруг тишина: не бормочет телевизор, не шумит чайник, никто не болтает в библиотеке. Такое уже случалось, полгода назад, когда умерла бабушка. Дом погрузился в молчание. Мы делили горе за глинтвейном и тишиной. Я лежала в своей комнате, обнимая подушку, которую бабушка сама украсила вышивкой. Постепенно дом ожил.

До следующей смерти.

В своей комнате я вижу, что с зеркала на стене тоже упало тёмное покрывало. Моё лицо не кажется бесцветным, круги под глазами изменили его. Когда я закрываю отражение и оборачиваюсь – за спиной стоит Руслан.

Будто зря я искала его по всему дому. Мой мёртвый, полупрозрачный брат даже не думает прятаться, стоит и смотрит на меня. Но не успеваю я разрушить молчание, призрак исчезает.

Мне надо что-то с этим сделать.

Но так, чтобы никто не узнал.

Утром, собираясь на работу, Римма замечает, как я дёргаю ручку двери комнаты Руслана. У неё накрашен один глаз, как у безумного убийцы из «Заводного Апельсина».

– Всё в порядке?

– Кто закрыл дверь? – я избегаю вопроса.

– Не знаю, не я, – и сестра скрывается в нашей общей ванной.

Не только она спешит: Альбин, Даша и Родя торопливо завтракают и собираются. Мама ушла час назад. Я проснулась, когда хлопнула дверь её комнаты, и долго ворочалась, пытаясь представить, что будет, если она встретит призрака. Услышу ли из своей комнаты крик? Плач? Звук упавшего тела?

Но ничего не нарушает тишину.

Родион и Ди обнимаются у двери, мешая остальным быстрее выбежать из дома. Римма в спешке красит второй глаз. Альбин уже на улице, останавливается перед кухонным окном, чтобы помахать мне рукой. Дома остались я, Филипп и – призрак.

Я обхожу любимые места Руслана ещё раз. Мою посуду после завтрака, проверяю запасы продуктов, ищу призрака. Готовлю обед, включаю пылесос, продолжаю искать призрака.

Дверь в комнату Руслана всё ещё заперта. Ключи от всех комнат свалены в ящике на кухне, я перебираю их один за другим, пробую несколько на замке, но так и не нахожу подходящий. Мне нужно попасть внутрь – призрак брата скрылся именно там.

Осталось одно место, куда я не заглядывала. Но я не просто распахиваю дверь: сначала наливаю два стакана лимонада и готовлю несколько бутербродов. Ветчина, солёные огурчики и море огненной домашней горчицы. Это отличный предлог для разговора.

С подносом в руках я стучусь в комнату Филиппа.

Стены в доме не слишком толстые, но всё равно, единственный звук, который можно услышать из его обители, – стук клавиш клавиатуры. Плотные шторы всегда задёрнуты. Мягко горит несколько разномастных ламп. Вдоль одной из стен тянутся полки с фотографиями, статуэтками, и странными вещами вроде кукольных голов и пустых бутылок. Всё это – сувениры Фила, которые он собрал за свою долгую карьеру журналиста.

Мы пьём лимонад и перекусываем. От горчицы горят губы и язык. На мониторе ровные строчки текста и несколько фотографий следов урагана. Филипп работает в интернет-газетке, повествует об ужасах этого мира. Ужасах, которые он никогда не видел. Он может получить от своих коллег три сухих строчки новостей и несколько фотографий и превратить их в полноценную статью. Чего он не может – это выйти из дома. Даже вынести мусор в бак у дороги для него непросто. Все гонорары приходят на карту, тексты отправляются по электронной почте

– Как дела? Не замечал ничего необычного? – я стараюсь, чтобы это звучало спокойно. Даже звеню кубиками льда в стакане, будто вопрос меня совсем не заботит.

– А что-то случилось?

– Да нет, ничего.

– Точно?

Я хочу испариться, но не смотреть ему в глаза. Хочу поменяться местами с Русланом.

– Точно.

В углу комнаты стоит массивное напольное зеркало. Чёрная тряпка, кажется, старая штора, лежит на полу. Я закрываю своё отражение, собираю посуду и ухожу, так и не решившись спросить про ключ. А Фил возвращается к статье о последствиях урагана где-то на другом конце мира.

Зеркало в ванной, которую мы делим с Риммой, тоже открыто. Я грешу на неё, только посмотрите на все эти кремы и маски, захватившие комнату. Чтобы Римма рассталась с зеркалом, да никогда! И когда я закрываю своё встрёпанное, усталое отражение и разворачиваюсь – он снова здесь. Будто зашёл поболтать или позвать меня в гостиную смотреть кино. Несколько секунд мы смотрим на друга – и призрак растворяется в воздухе.

Я опускаюсь прямо на унитаз. Фаянс холодный, но по виску течёт пот. Книга упирается острым углом в бедро – вчера я не вытащила её из кармана. Сначала я хочу вернуть её в библиотеку, но не могу. Руслану нравилось учить французский, даже после пяти пар, даже во время сессии он ездил на курсы. Он носил этот сборник везде с собой, читал нам разные смешные французские поговорки, смеялся, когда мы пытались их повторить. Он так любил эту книгу.

Всё должно было пойти не так. Мне стоило найти эту забытую книгу на лестнице, где Руслан часто пил чай по вечерам. Постучаться к нему в комнату, отдать книжку, посмеяться над его забывчивостью. И всё остались бы живы, и призрак не бродил бы по дому, постоянно напоминая о том, как я утром пошла будить брата и нашла его холодное тело.

Рукавом свитера я вытираю слёзы. Нужно быстрее избавиться от призрака, пока никто не сошёл с ума.

Глава 2

Вечером я честно пытаюсь найти решение. Нет, не рассказываю про призрака, но обхожу всех домашних и задаю вопрос:

– Где ключ от комнаты Руслана?

– А что, она закрыта? – удивляется Филипп.

– Не могу даже представить, – отвечает Ди, не отрываясь от вязания.

– Я не брала, – Римма тоже не отрывается, только от телевизора.

Мама сидит рядом. У неё глаза покраснели – долгий день за компьютером или проблемы с пациентами? И она не знает, где ключ, лишь вздыхает:

– Найди, Милая, пожалуйста.

Семейное расследование продолжается. Родион сам заваливает меня кучей вопросов вроде: «А зачем тебе нужна его комната? А как ты сама, в порядке?» Я с трудом сбегаю от него. Осталось задать последний вопрос – время подняться на чердак.

Внизу есть свободная комната, и всё же Альбин устроился здесь. Сложно понять, почему. Чердак был бы просторный если бы не куча коробок с вещами, которым не нашлось места внизу. В углу стоит искусственная ёлка. А зимой здесь ещё и холодно.

Но из треугольного окна льётся такой чарующий закатный свет, что на миг я всё понимаю.

Альбин сидит за столом – спиной к лестнице. Перед ним разложены листы с конспектами, на голове наушники. Я на цыпочках подкрадываюсь вплотную, заглядываю ему через плечо, на листы с длинной схемой кровообращения.

Мы раньше учились в одной группе в меде. Я, Альбин и Родион. Пока не наступила ужасная зимняя сессия, и для меня всё не закончилось. Не хочу об этом думать.

Я резко хватаю Альбина за плечи, он вскрикивает. Листы конспектов, пустые кружки, всё летит на пол. Мне… нам смешно ровно до того момента как приходится собирать записи.

– Ты что, не мог пронумеровать листы? – возмущаюсь я.

– Я не ожидал нападения урагана Радмила!

– Поговорил с Филом?

– Ага. Интересно, почему ураганы всегда называют женскими именами?

Мы почти заканчиваем раскладывать листы по порядку, когда я будто невзначай спрашиваю про ключ. Ответ, конечно, стандартный.

– Я не брал. И дверь не трогал.

– Все так говорят, – вздыхаю я. – Тем не менее дверь закрыта, а ключ пропал из ящика.

– Может, её призрак запер?

И мне становится очень интересно, что там на лекциях рассказывали про работу сердечных клапанов. Так интересно, что я опускаю глаза, утыкаясь в лист. А Альбин продолжает:

– Хотя, это же была твоя работа, не пускать призрака в дом.

Из моего горла вызывается что-то отдалённо похожее на смех.

– Ты ведь не впустила призрака, нет?

Я знаю, он пытается отвлечь меня глупой шуткой. Я знаю. А он ничего не знает. Никто. Ничего. Не. Знает.

– Конечно, нет! – я протягиваю ему аккуратно сложенные листы. – Может, выпьем чаю?

Это работает. Мы спускаемся в кухню, делаем чай на всех, смотрим кино с мамой и Риммой. Римма засыпает на середине, по подбородку стекает розовая от помады нитка слюны. А я мысленно зову Руслана… Не знаю, слышит он меня или нет, но я прошу брата об одном: не показываться никому на глаза.

Дождавшись титров и разбудив Римму, мы расходимся по комнатам. С зеркала в прихожей снято покрывало, я снова накидываю его на раму. На лестнице меня окликает Альбин.

– Я могу попробовать вскрыть замок. Если тебе, конечно, нужно.

Со своими белесыми волосами и бесцветной кожей в вечернем полумраке он выглядит почти призрачно.

Хватит с меня призраков на сегодня.

– А если не получится?

– Вызовем слесаря. Знаешь, сколько в сети объявлений? Любой замок вскроют или снимут дверь с петель.

– Хорошо… спокойной ночи.

Напоследок я дёргаю дверь комнаты Руслана – та всё ещё заперта. Мне не хочется ломать замок, но слова Альбина об объявлении зарождают в голове новую идею.

По объявлению можно вызвать не только слесаря.

Когда утром я сижу на кухне и просматриваю объявления о экстрасенсах на ноутбуке, сзади кто-то подкрадывается. И я понимаю, что вчера чувствовал Альбин, обливая себя чаем.

Я быстро стряхиваю горячие капли с рук, футболка мокрая и липнет к животу. А сзади стоит Ди в своих чёртовых бесшумных вязаных носочках – и улыбается

Каждый из нас получил минимум одну пару похожих носков на новый год. А ещё разные свитеры, шапки и шарфы. Но неважно, как много подарков сотворила Ди, если она так довольно наблюдает за моим испугом. А ещё нагло пялится в экран и, продолжая улыбаться, спрашивает:

– Зачем тебе экстрасенс?

Я шевелю мышкой, сворачивая браузер и пытаюсь быстро сообразить какую-нибудь ложь. Не рассказывать же, что мне нужно найти специалиста и выгнать из дома призрак брата, пока его никто не увидел.

– Знаешь… – идея такая себе, но сейчас лучше у меня нет. – Я хочу вызвать дух Руслана. Всё произошло так быстро, мы даже не попрощались.

Ди уже не улыбается, а поджимает губы. Волосы выбились из-под резинки и лезут ей в глаза. На щеке осталось пятнышко зубной пасты. В красном пиджаке и со светлыми волосами она ужасно похожа на солистку «Аббы».

– Ну у меня есть знакомая-медиум. Она может провести сеанс бесплатно, если я попрошу.

Я не хочу связываться со знакомыми Ди, но отказываться было бы подозрительно. К тому же, бесплатный сеанс… Судя по объявлениям, которые я видела, медиумы неплохо зарабатывают, в отличие от безработной меня. Так что я быстро говорю:

– Договорись, пожалуйста! Буду тебе должна.

– Да ладно, мне несложно, – она поправляет волосы.

Я на это не куплюсь. Ди точно потребует что-то взамен, но сейчас избавиться от призрака важнее.

– Чаю? – перевожу я разговор.

– Нет, спасибо! Я на работу опаздываю. А ты ещё не начала искать себе место?

Я захлопываю ноутбук.

– Нет.

– А с университетом как дела? – она снова довольно улыбается.

Всегда знала, что Родя достоин лучшей девушки.

– Всё сложно.

Улыбка становится шире.

– Ну, удачи.

Ди накидывает куртку и хлопает дверью. Спрятавшись за шторой на кухне, я смотрю, как она убегает к автобусной остановке.

Пока я снова осматриваю дом в поисках грязи и призраков, приносят почту. Кроме нескольких рекламок и пакета с отпечатанными фото Альбина, ещё конверт для мамы из какой-то юридической конторы. Остаток дня проходит в уборке и часах, проведённых на кухне. Первыми возвращаются Римма и Альбин, я как раз замешиваю творог для сырников. Выглядываю в окно – чтобы увидеть, как мамина машина останавливается перед домом. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, я кричу:

– Мам, тебе что-то пришло от юриста. Оно на столике в гостиной.

– Спасибо, Милая, – за спиной отдаются шаги. И через несколько секунд снова её голос. – Точно? Тут ничего нет.

– Что?

Вытирая руки о фартук, я выхожу в гостиную. Не считая вазы с цветами столик пуст. Мука осыпается на ковёр, пока я заглядываю под вазу, под коврик, осматриваю диван… Белого конверта нигде нет.

Он же мне не приснился?

– Я точно положила его сюда. Оставила здесь фото Альбина и твой конверт. Потом выкинула рекламу.

– Может, ты случайно выкинула и письмо? – кричит Римма.

Мы переходим к мусорному ведру. На кухне Альбин жарит сырники, а Римма досыпает сахар в творог. Я шлёпаю её по руке – никто не любит слишком сладкие, кроме неё – и достаю мусорное ведро. Письма нет.

– Я точно помню, что положила его туда. Я помню…

– Всё нормально. Оно или найдётся или я позвоню им и попрошу прислать копию, – мама гладит меня по плечу и старается улыбнуться, но вымученная улыбка сильнее выдаёт усталость.

– Там не было ничего серьёзного? – спрашивает Альбин.

– Нет. И не волнуйся, я тоже часто забываю всякие мелочи.

– Но я не забыла… – она уже уходит в свою комнату.

Я оборачиваюсь к Альбину и Римме.

– Ты не мог взять оба конверта?

– Нет, я забрал только фото, – отвечает он. – Кстати, почему я выполняю обязанности повара?

– А ты? – обращаюсь я к Римме. – Не брала? Точно нет?

Она мотает головой.

– Но это должен быть кто-то из вас. Больше никто не заходил, а дверь Фила не хлопала.

Римма хихикает.

– Да ты решила стать детективом?

– Очень смешно, – я наконец отбираю у Альбина контроль над сковородкой. Сырники он, кстати, пережаривает. – В этом доме всё пропадает. Ключи. Письма.

– У меня теряются фотографии и всякие штуки для проявки, – подхватывает Альбин.

– И сырники таинственно исчезают, – бурчит Римма с набитым ртом. – Остановите меня!

Приходится выгнать их из кухни.

Семейный ужин проходит тихо. После Фил, взяв кружку чая, скрывается в комнате, Римма уходит наверх. Я, мама, Альбин и Ди с Родей – устраиваемся в гостиной. И не успеет Родя включить вечерние новости – раздаётся вопль.

Он прорезает пол, перекрытия и потолок, проносится по лестнице, вылетает в окна. Мы, не сговариваясь, бежим наверх. Я помню только звон разбитого стекла и то, что ступеньки будто специально бросались под ноги.

Римма стоит в коридоре второго этажа. У её ног – несколько книг, лежат обложками вверх, сминая страницы. Можно было бы отругать её за жестокое обращение с литературой, если бы не ужас на лице.

– Что случилось?! – раздаётся сразу от мамы, Роди и Даши. Но не от меня.

Я знаю.

– Кажется, – шепчет Римма, всё ещё глядя в конец коридора, поверх наших голов. – Кажется, я видела призрака.

Tout a un fin, как говорится в книжке Руслана.

Всему приходит конец.

Я знаю, что совершила ошибку. Впустила его в дом. Я должна была сказать раньше, но не могла. Я пыталась разобраться сама, не получилось. Простите. Простите. Простите – речь готова вырваться наружу. Но… Никто не смотрит на меня.

Все обступают Римму, ведут её вниз, усаживают в кресло. Ди достаёт вязаный плед, Родион приносит стакан воды, и у него дрожат руки. Сестра выглядит как свидетельница преступлений с фотографий Фила. И она так побледнела, что видно под слоем пудры и тонального крема.

– Я просто хотела взять пару книг… Оборачиваюсь, а там стоит он. В конце коридора, – она сжимает стакан до побелевших костяшек. – Будто живой.

– А ты уверена, что это был он? – осторожно спрашивает Родя.

– Кто же ещё?

– Ну, может…

– Это был Руслан, – повторяет Римма. – Я точно знаю. Он же мой брат!

– Тише, тише… – на первый план наконец-то выступает мама. Она обнимает Римму и забирает у неё пустой стакан. – Ты устала на работе. И много пережила. Мы все много пережили.

Даша с Родей тоже обнимаются. Теперь и мне хочется броситься в тёплые объятья мамы, заплакать, и чтобы, как в детстве, все проблемы прошли сами собой.

Как жаль, что это невозможно.

– Давай я отведу тебя в спальню. Выпьешь сегодня снотворного. Милая, побудешь с ней?

– Нет, я в порядке… Не надо, – Римма всхлипывает, но быстро утирает нос. – Простите… Наверное, я правда устала.

Фил снова убегает к себе, восстанавливать душевное равновесие. Я собираю осколки разбитой кем-то кружки, вытираю чай, а когда возвращаюсь в гостиную – меня уже ждут. Даша, Родя и Альбин смотрят на меня, будто душу хотят вынуть. У Альбина с его красными глазами это особенно эффектно получается.

– Ты в порядке? – нарушает молчание Родион.

– Да, нормально, – привычно вру я.

– Ты поэтому решила провести спиритический сеанс? – Ди так неприятно выглядит, когда щурится с подозрением. – Тоже видела призрака?

– Что? Нет! – не звучит ли это слишком фальшиво? – Ничего я не видела.

– Спиритический сеанс? Вы серьёзно? – Родя усмехается. – Сестрёнка, ты творишь непонятно что. Я понимаю, тебе трудно и грустно, но знаешь… Нужно просто отпустить.

Знал бы он, как я хочу отпустить брата. Тот сам не хочет уходить! Я думаю, как сказать об этом, не выдавая правды, и на помощь неожиданно приходит Ди.

– Почему? У меня есть знакомая медиумша. Она придёт на следующей неделе и, устроит разговор с духом Руслана. Чтобы бы могли попрощаться. Нам всем это поможет.

– Как?

– Гештальт закроется, – рявкаю я. – Будто это ты вылетел из меда, а не я! Психологически это полезно.

– Возможно, она права, – влезает Альбин.

Родя только фыркает. Но нас трое, а он один.

– Ладно. Пусть это и бред, я участвую. Не вздумайте начать без меня.

– Тогда я позову её на выходных, чтобы ты был дома – улыбается Ди.

– Ты у меня такое чудо!

Они снова обнимаются, и я предпочитаю спастись наверху. Книги, брошенные Риммой, ещё лежат на полу в беспорядке. Поднимаю их, разглаживаю страницы. Дюма и сборник рассказов Агаты Кристи, неплохое чтение на ночь. Можно отнести их Римме в комнату, но из Дюма выпадает конверт.

Мамино пропавшее письмо.

Сначала я поднимаю голову и осматриваюсь. Вокруг никого. Призрак прячется, живые сидят в комнатах. Конверт предназначен моей матери, и я, как дочь, имею право посмотреть.

Наверное…

В любом случае, он уже вскрыт, поэтому я заглядываю внутрь. Внутри лежит письмо от адвоката. Оно написано путаным, тяжёлым языком, но суть проста. Так как один из наследников недавно скончался, маме рекомендуют изменить завещание.

В письме нет ничего необычного. Куда интереснее – почему Римма его взяла?

И зачем соврала об этом?

Ночью я долго не могу уснуть – письмо, спрятанное под подушку, отпугивает сон. Я снова переворачиваюсь на другой бок, на секунду открываю глаза, ожидая увидеть привычные очертания мебели – и замечаю силуэт у двери. Успеваю до боли сжать одеяло, когда он делает шаг вперёд. Полупрозрачный, но всё же такой знакомый.

– Руслан? – шепчу я.

Мёртвый брат манит меня пальцем.

Что делать в таком случае? Я не знаю. Поэтому отбрасываю одеяло и иду за ним. Снаружи тихо, только из приоткрытой двери Риммы доносится храп. Но Руслан не останавливается около неё. Он ведёт меня в самый конец коридора и указывает на дверь своей комнаты. Я дёргаю ручку, но замок всё ещё заперт.

– Прости, я не нашла ключ.

Призрак уныло смотрит на меня. У Руслана всегда был такой взгляд во время любых неприятностей. Проблемы с учёбой. Бросила девушка. В какао оказалась смертельная доза снотворного.

– Я найду ключ. Или взломаю эту чёртову дверь, – шепчу я. – Только не показывайся никому! Только мне. Я со всем разберусь, но не надо пугать остальных!

За дверью Даши и Родиона раздаётся возня. Я не хочу с ними встречаться, поэтому торопливо прячусь за дверью ванной. Зеркало снова открыто, в полутьме блестят мои глаза.

Я занавешиваю его полотенцем и прислушиваюсь. Тишина.

Призрак исчез. И после ночной прогулки сон быстро захватывает меня.