Buch lesen: «Былины сего времени»

 
«Я смертельна для тех, кто нежен и юн.
Я птица печали, я – Гамаюн.
Но тебя, сероглазый, не трону, иди.
Глаза я закрою, я крылья сложу на груди,
Чтоб, меня не заметив,
ты верной дорогой пошёл.
Я замру, я умру, чтобы ты своё счастье нашёл…»
 
 
Так пел Гамаюн среди чёрных осенних ветвей,
Но путник свернул с осиянной дороги своей.
 

Анна Ахматова

Глава 1

Огромный дивий шагал с лязгом, грохотал по древнему камню. При виде него из-за решеток высовывались руки – узники стенали, молили о чем-то. Но безмолвный страж оставался глух к их крикам, а по рукам бил железным кулаком.

В другой ладони была крепко зажата нога. Странная то была нога – не человечья, не птичья, а что-то посредине. Могучий дивий волок бездыханного фалколака – сокола-оборотня.

Финист Ясный Сокол – на Руси имечко известное. Да и в других краях тоже. Немало сердечек сладко замирало, когда в ночи раздавался тихий стук в окошко. Одинокие девицы, молодые вдовицы, даже и гулящие женки – многие приголубливали Финиста.

Младший сын Волха залетал в окно птицей, оборачивался несказанной красоты молодцем. Умел, негодяй, оморочить свою любушку, усладить ее речью соловьиной, затомить в горячих объятиях, да растопить на меду уста алые. Повсюду его привечали, повсюду ждали с нетерпением.

Слишком удачлив был Финист, слишком уж улыбалась ему Доля, слишком ласковы были Суденицы. Вот и стал он неосторожен, стал бесстрашен не в меру – и в итоге попался Кащею в лапы.

Вроде и снова удача, выпустила его из золотой клетки Василиса Премудрая – да опять не слава богу. В последний момент явился Кащей со своими чудищами, обратил Василису в лягушку, а Финиста снова заточил – и на сей раз не в клетку, а в темницу, в мешок каменный.

Хорошо хоть, в живых оставил.

Железный истукан швырнул узника в тесную – едва в рост вытянуться – камору, захлопнул тяжеленную дверь и повернул ключ. Финист оказался в кромешной тьме – внутри не было ни окна, ни самой малой щелочки. Избитый до полусмерти, он с трудом проволок себя к стене и обмяк на куче гнилой соломы. Кости со скрипом меняли форму, крылья обращались руками, стальные перья – пальцами.

Надо потерпеть. Немного подождать, затянуть раны. Оборотень – создание живучее, сил в него боги вложили немерено. Поспать… отдохнуть… а там уж и думать, что дальше делать, как из беды спасаться.

На этой мысли Финист и уснул. И спал он почти двое суток, не ведая, что творится снаружи, день там хотя бы или ночь.

А снаружи творились большие дела. Заканчивался грудень, близилась зима. На Руси уже выпал первый снег, в Кащеевом Царстве тоже холодало. Злой дух Карачун подвывал за окнами, припорашивал деревья белой пудрой, оставлял на стеклах хитрые узоры.

Холодно было и внутри. Леденящая, пробирающая до костей стужа царила в Костяном Дворце. На железном троне восседал костлявый старик с мертвыми глазами – чело его украшала железная же корона, а длани покоились на крестовине волнистого меча. Высохшая кожа туго обтягивала череп, казалась пергаментной маской.

Доспехов Кащей Бессмертный сегодня не надел. Был облачен в черную шелковую мантию с пелериной из китового уса. В ней он выглядел хилым, слабым – дунь, рассыплется.

Именно эту ошибку совершил стоявший перед троном витязь. Рослый крепкий парень с тяжелым длинным мечом смерил бессмертного царя презрительным взглядом и фыркнул:

– Что же, ты и есть знаменитый Кащей?.. Тот самый, коего так боятся русины?.. Да ты же просто трухлявый старикашка!

– Никогда не недооценивай трухлявых старикашек, – равнодушно ответил Кащей. – Кто ты и зачем пришел? Что тебе нужно в моем царстве?

– Я Ингвар Брюнбьёрнссон, – гордо ответил витязь. – Со мной мой друг и сподвижник Бьярни. Мы из йомсвикингов.

– Йомсвикингов? – переспросил Кащей. – Вы разве еще остались?

– Конунг Магнус уничтожил Йомсборг, но Йомсборг – это только крепость, – задрал подбородок Ингвар. – Йомсвикинги – это люди, а не камни. Мы остались. Нас немного, но мы остались.

– Рад за вас. Ну а в моем царстве вы двое что забыли?

– Мой друг и сподвижник Бьярни ищет здесь знаний, – снисходительно ответил Ингвар. – Он книжник и скальд. Я же… я пришел бросить тебе вызов!

– Очень оригинально, – безразлично прокомментировал Кащей.

Ингвар Брюнбьёрнссон взирал на него без малейшего страха. Явно хоробр не из последних. А вот Бьярни… этот чуть заметно дергал нижней губой. Видно, не по себе было книжнику.

С Кащеем эти двое говорили на северной речи. Том языке, что в ходу у данов, шведов, норвегов и некоторых новгородцев. Русским Ингвар тоже владел, но так плохо, что сразу перешел на родной, едва лишь убедился, что царь Кащей его понимает.

Бьярни же в основном помалкивал. Кажется, жалел, что увязался в этот поход за соратником.

– Значит, ты бросаешь мне вызов, дан, – произнес Кащей. – Хочешь меня убить. Хек. Хек. Хек.

– Я норвежец, – недовольно поправил Ингвар. – Не называй меня даном, старикашка, не то…

– Не то что? Убьешь меня дважды?

– И одного раза достанет! – приосанился Ингвар. – Хотя ты и здесь ошибся – мне вовсе нет нужды тебя убивать. Не за тем я сюда пришел.

– Разве ты не сказал, что пришел бросить мне вызов?

– Вызов! Поединок! Благородный хольмганг! Я желаю испытать твою силу, Кащей, а вместе с ней и свою! У себя дома я равных в битве не знаю! Немало искал противников – не нашел достойных! Для того приплыл в Гардарику – здесь попробовать таких найти! И прослышал в вашем Новом Городе, что сильнейший здесь ты! Прослышал, что десятки рыцарей ездили в твое королевство, но назад ни один не вернулся!

– Говоря другими словами – ты хочешь меня убить, – подытожил Кащей.

– Необязательно, – пожал плечами Ингвар. – Теперь же я вижу… каков ты. Я ожидал встретить воина. Непобедимого воина – может, старого, но великого. А ты… может, твои славные дни просто позади?.. Очень-очень далеко позади?..

В глазах Кащея ничего не отразилось. Он все так же безучастно взирал на Ингвара, и лишь меч в его руке чуть заметно изогнулся, точно живой.

Кащей приподнял его, взвесил на руке и положил на трон. Вновь переведя взгляд на Ингвара, бессмертный царь произнес:

– Ты бесконечно глуп, но и бесконечно храбр, норвег. Как и большинство богатырей, что являются по мою голову. Но из уважения к дальнему пути, что ты проделал, я дам тебе послабление. Часы.

Слуга-татаровьин с поклоном поднес Кащею песочные часы. Ингвар и Бьярни недоуменно на это таращились. Кащеевы же придворные глумливо скалились, перешептывались, а какой-то огромный людоящер гулко рокотал.

– Песку в этих часах – на три минуты, – сказал Кащей, ставя их на подлокотник. – Ровно три минуты я не буду защищаться. Если за это время сумеешь меня сразить – твое счастье. Уйдешь живым и даже с наградой. Не сумеешь – пеняй на себя.

На лице Ингвара отразилось сомнение. В своих силах он был уверен, но король Кащей тоже что-то уж слишком уверенно говорит. Молодой йомсвикинг не отличался хитростью, но глупцом его все же не называли.

А те, кто называл – недолго потом радовались.

Ингвар покосился влево. Покосился вправо. Там и там хладными статуями высились дивии – эти ужасные Кащеевы гридни. Ингвар не надеялся одолеть сразу двоих. Видал он их в бою. В королевство Кащея йомсвикинг явился не только сам-друг с Бьярни – с ними было еще четверо кнехтов. Но они столкнулись с дивиями – и те порубили храбрых мужей, как колбасу.

– Дай слово, что соблюдешь условия поединка, Кащей! – потребовал Ингвар.

– Соблюду, не сомневайся, – ледяным голосом подтвердил тот, переворачивая часы. – Твое время пошло, норвег.

С яростью, с диким криком берсерка взмахнул Ингвар мечом. Он чувствовал силу своего вут, чувствовал, что сам Тор направляет его клинок. Йомсвикинг уже знал, видел, как булатная сталь распахивает трухлявого старикашку надвое!..

…И едва не рухнул, встретив на пути пустоту. Король Кащей с небывалой быстротой ушел из-под удара, отклонился всего на шаг – в самое последнее мгновение.

Еще удар!.. Еще взмах!.. Ингвар махал мечом неистово, как безумный, но каждый раз король Кащей успевал отойти, убрать голову.

– Ты же обещал не защищаться! – возмутился тяжело дышащий Ингвар.

– А я и не защищаюсь, – бесстрастно ответил Кащей. – Я увертываюсь. У тебя осталась минута, норвег.

Ингвар заработал мечом еще чаще, еще истовей. Да что толку? Тщедушный старец уклонялся от ударов с такой легкостью, словно его сдувало ветром. Ни разу еще Ингвар не встречал столь проворного противника.

– Время истекло, – произнес Кащей, едва на дно часов упала последняя песчинка. – Ты проиграл, норвег.

Голой рукой он выбил у Ингвара меч, резко подался вперед и впечатал витязю в лицо костлявую десницу. Тот замычал, задергался, но тощий старик оказался чудовищно силен. Едва коснулся висков подушечками пальцев – а сдавило словно кузнечными клещами!

Ингвар схватился за тонкое предплечье, потянул… но тут его руки обвисли. От ладони Кащея заструился черный дым, глаза Ингвара закатились, кожа пошла пузырями… и через несколько секунд он опал гнилым трупом. Во все стороны хлынул ужасающий смрад, и даже иные Кащеевы придворные брезгливо сморщились.

– Хек. Хек. Хек, – прозвучало под каменным сводом.

Книжник Бьярни стоял ни жив ни мертв. Ингвар Брюнбьёрнссон, его лучший друг, лучший воин среди всех, кого он знал… и вот так быстро погиб. Погиб от рук черного колдуна. Выходит, не врали слухи, не врали легенды… хотя это стало ясно, едва Бьярни увидел эти боевые автоматоны – дивиев.

– А ты зачем здесь, грамотей? – обратил к нему бесстрастный лик Кащей. – На богатыря не тянешь, оружия не имеешь. Зачем пожаловал?

– Я ученый, ваше величество! – собрал всю храбрость в кулак Бьярни. – Искатель знаний! Я составил компанию моему бесстрашному товарищу, поскольку многие годы уже собираю сведения о тебе и о твоем королевстве! В основном то пустые слухи, побасёнки, саги русов и хулительные ниды… но из них складывается довольно четкий образ… и вот я решил увидать тебя воочию и задать тебе несколько вопросов. Если позволишь, конечно, – поспешил добавить он.

– Хулительные ниды? – переспросил Кащей. – Забавно. Хек. Хек. Хек. Ты весьма необычный гость для этих стен, грамотей. А я, что бы ни говорили обо мне злопыхатели, не убиваю своих гостей без причины. Только тех из них, что пытаются меня ограбить или убить. Эти сами напрашиваются на гибель, тебе не кажется? Но ты – дело иное. Я позволю тебе расспросить меня.

– Благодарю вас, ваше величество!.. – обрадованно воскликнул Бьярни… но Кащей поднял костлявую ладонь. Он еще не закончил.

– Однако ничто не дается просто так, – продолжил он. – Знания – это тоже ценность. Причем немалая. Если ты хочешь получить их от меня, ты должен быть готов дать что-то взамен. Что ты можешь мне предложить, грамотей?

Бьярни замешкался. Предложить ему было нечего. В кошеле найдется горсть монет, но вряд ли Кащей примет такую плату. Пожалуй, еще и рассмеется в лицо.

– Что я могу предложить тому, кто богаче всех на земле? – развел руками он. – Разве что свою голову – да только к чему она тебе?

– Голову, говоришь? – равнодушно глянул Кащей. – Ты прав, голова твоя мне ни к чему. Но я не откажусь побиться об заклад. Я позволю тебе задать три вопроса. Любых. Но только три, не более. Если хоть на один из них я ответа не сыщу – уйдешь отсюда подобру-поздорову. Если же отвечу на все три – расплатишься собственной головой.

– Договорились! – быстро ответил Бьярни. – Я отдам тебе голову. Но только голову, и ничего кроме нее.

– Срядились, – кивнул Кащей. – Задавай свои вопросы.

– Хорошо, – довольно потер руки книжник. – Вот первый. Я многое слышал о тебе, очень многое. Говорят, что ты живешь на свете уже тысячи лет, что ты бессмертен. Говорят, что ты черный колдун, что твой отец – йотун, слуга Хель.

– Многое говорят, – согласился Кащей. – Но я пока не слышу вопроса.

– А когда мы с Ингваром путешествовали по Гардарике, то слышали, что ты затеял войну с русинами. Затеял вторгнуться в их герцогства с огнем и мечом. Правда ли это?

– Чистая правда, – подтвердил Кащей. – Твой первый вопрос был очень легким. Каким будет второй?

– Второй вопрос тоже не будет труден. Я хочу знать – когда? Когда ты планируешь напасть на Гардарику?

– Этой весной, – ответил Кащей. – Едва спадет снег, мои орды двинутся на Русь и уничтожат ее. А затем мы двинемся и дальше – на земли урман, немцев и фрягов. Дойдем до самой Атлантики. Достаточно ли я ответил на твой второй вопрос?

– Вполне достаточно. Теперь выслушай третий. Зачем? Для чего тебе это?

– Чтобы уничтожить всех людей, – ответил Кащей и начал приподниматься с трона.

– Нет, погоди! – поспешил Бьярни. – Я спрашивал не о том и такой ответ не принимаю! Я хочу знать, для чего тебе уничтожать всех людей! Чего ради, для какой выгоды?

– Не для выгоды. Для безопасности.

– Для безопасности?.. – нахмурился Бьярни. – Но… что такого опасного в людях? Чем они хуже псоглавцев, людоящеров и других твоих подданных? Разве мы так уж злее их? Да и среди твоих же придворных тоже есть люди – хоть татаровья…

– Люди ничем не хуже любых других народов, – равнодушно ответил Кащей. – Не злее, не опаснее, не коварнее. Просто так вышло, что люди оказались многочисленнее их. Люди сжили со свету большую часть нелюдей, а немногих уцелевших – вытеснили в самые глухие углы. Мое царство – единственный уголок, где их все еще хватает.

– Ну так и что же? – пожал плечами Бьярни. – Пусть здесь и живут, здесь их никто не тронет. Разве тебе самому люди чем-нибудь угрожают?

– Сейчас – ничем, – согласился Кащей. – Сейчас люди еще очень слабы. Их жалкие потуги посягнуть на мою власть и богатство даже вносят некоторое разнообразие в обычную серость бытия. Но так будет не всегда. С каждым веком люди становятся все сильнее, забирают все больше земель. А я бессмертен. Я буду жить вечно. И если оставить все как есть, рано или поздно люди лишат меня всего, чем я владею. Нельзя позволять ядовитому змею вырасти и стать опасным – нужно раздавить его в зародыше, пока он только-только начал поднимать голову.

– Я понял твою точку зрения, – кисло произнес Бьярни. – Что ж… ты ответил на мои три вопроса…

– И в самом деле, – кивнул Кащей. – Должен сказать, если бы я был способен испытывать чувства, я бы испытал удивление. Мне думалось, что твои вопросы или хотя бы последний из них окажутся небывало сложными. Возможно, вовсе не имеющими ответа. Но ты просто спросил о моих планах на будущее. Не жалко ли отдавать за это голову?

– Жалко, – пожал плечами Бьярни. – Но я дал слово – я его сдержу. Забирай мою голову, Кащей…

Кащей взялся за рукоять Аспид-Змея. Но в глазах Бьярни сверкнул лукавый огонек, и он торопливо добавил:

– Но только голову! Голову свою я проспорил, но шею – нет! Поэтому не смей даже прикасаться к моей шее, иначе нарушишь слово!

На пару секунд Кащей замер, внимательно рассматривая хитрого книжника, пожал плечами и произнес:

– Что ж, твоя взяла. Я не в силах забрать у тебя голову, не тронув шеи. Так что я возьму только половину головы.

– Что?..

Мигом спустя свистнул страшный меч Кащея. Аспид-Змей ударил несчастного книжника в висок, отсек полчерепа точно бритвой. Послышалось жуткое хлюпанье – черный клинок жадно пил кровь.

– А другую половину можешь оставить себе, – закончил Кащей, обращаясь уже к трупу. – И шею тоже.

Разобравшись с незваными гостями, Кащей еще некоторое время занимался государственными делами. Кащеево Царство велико и обильно, забот у его царя хватает. То повесить кого-нибудь, то голову отрубить, то запытать мучительно… а когда-никогда и на все четыре стороны отпустить. Редко, но тоже случается.

Явился Сам-с-Ноготь, старшина горных карлов, доложил про окончание работ над «Огненными щитами». Хорошие махины, многосильные. Кабы еще железа поболе – а то запасы уж дно показывают. Карлы Каменного Пояса металл шлют плохо, жмутся. Не иначе Озем с Малахитницей их подговорили или запугали.

Кащей выслушал это равнодушно, повелел пока работать с тем, что осталось. Боевых махин Сам-с-Ноготь и без того наделал уж больше нужного. Пройдется Кащей по русским княжествам – снова будет с железом.

А Каменный Пояс… пусть пока стоит за спиной. Не годится еще и с Горным Хозяином сейчас ссориться. Тот и без того Кащеем озадачен – гадает, поди, для чего тот ключ-камень не забрал, ему оставил.

– Хек. Хек. Хек, – издал сухие звуки Кащей, вспомнив, что открылось ему в тот день.

Коснулось небозёма солнце. Где-то там, за дремучими лесами, люди стали укладываться спать. Но в Кащеевом Царстве стало как бы даже не веселее. Очень уж многие Кащеевы подданные спят как раз днем, а живут ночью. Повылазили из могил упыри, выбрались откуда-то шуликуны, закопошились во мраке навьи.

Сам же владыка сих мест отправился в казну, на еженощное бдение. Заперся средь звонкого злата и принялся перебирать монеты, пересчитывать их с жадным блеском в очах. Сундук за сундуком, ларец за ларцом, скрыня за скрыней. Бесценные сокровища струились меж костлявых пальцев, падали обратно с тусклым звоном.

Здесь и сейчас Кащей ощущал себя почти живым. Только над своим златом он все еще испытывал какие-то человеческие чувства. Каждую ночь наведывался в эту святая святых – раз за разом, снова и снова. Никто не тревожил его во время этого корпения – разве что мизгирь-казначей шуршал где-то поодаль.

Однако сегодня что-то шло не так. Кащей ощущал какую-то… нехватку. Чего-то недоставало в обычном ритуале. Что-то было неправильно. Что-то совсем незначительное… мелкое…

А потом Кащей понял. Скрыня, в которой хранились номисмы царя Константина, весила меньше должного. Совсем чуть-чуть, на один-единственный золотник – но меньше.

Кащей скрупулезно пересчитал монеты. Быстро-быстро перебирая их меж пальцев, он приготовился уже произнести «тысяча четыреста семьдесят шесть», как произносил всегда, но…

– Тысяча четыреста семьдесят пять, – каменным голосом сказал он. – Тысяча четыреста семьдесят пять.

Он счел еще раз. И еще. Но и на второй, и на третий раз номисм оставалось только тысяча четыреста семьдесят пять. А это означало, что случилось страшное. Означало, что скоро прольется чья-то кровь.

– Кто-то украл мою монету, – скрючил пальцы Кащей. – Переверну леса и долы, но татя покараю.

Быстрым шагом Кащей покинул казну, пересек позлащенную галерею и вошел в свой заветный садик. Дивное место, малый кусочек острова Буяна. Здесь бессмертный царь хранил самые чудесные свои драгоценности – не злато, не самоцветы, но разные волшебные вещицы.

Здесь на цепи сидела амфисбена – ужасная змеюка о двух головах. Нет более надежного стража – пока одна глава амфисбены дремлет, другая бдит, стережет Кащеево добро.

А в злаченой клетке спрятала голову под крыло удивительная птица – с перьями ярче солнца. Ее Кащей изловил совсем недавно – и даже не сам Кащей, а соратники верные. Соловей Рахманович с коршунами на охоту ездил, свистом звериным сбил с небес диво в перьях, да и преподнес царю-батюшке.

Но ни до амфисбены, ни до Жар-Птицы Кащею сейчас дела не было. Он прошествовал к беседке с хрустальным столиком и положил сухие длани на огромное блюдо.

– Помоги, блюдце чудесное, покажи всех врагов моих, – произнес Кащей. – Покажи, кто злобу черную на меня затаил. Покажи, кто козни против меня строит.

Блюдце замерцало, засветилось. Сначала в нем побежали облака, отразилось закатное небо. Верно, Русь – в Кащеевом Царстве уже совсем стемнело, а в землях немцев еще только ужинать садятся.

Потом появились фигурки. Два… три… пять оборванцев с дрекольем, сидящие в кустах у дороги. Не иначе разбойники, путников подстерегают. На вид меряне.

Кащей впервые видел их рожи.

– Это отребье? – вопросил он блюдце. – Чем же они мне грозят?

Но тут на волшебной картине появился кто-то еще. По дороге пронесся будто серый вихрь – да так быстро, что разбойники не успели даже вскочить. Только глаза повыпучивали.

И вот этот вихрь Кащей стал рассматривать очень внимательно. Теперь блюдце показывало уже только его. Рослого румяного парня о золотых кудрях и васильковых глазах, сидящего на огромном волке. Кащей сразу узнал обоих.

– Так вот кого ты мне показываешь, – произнес он вслух. – Середульний Волхович, кто бы мог подумать. Опять он. И меньшой Берендеич.

Конечно, Кащей ни на миг не заподозрил, что это княжич Иван с Серым Волком похитили его монету. Да и не до монеты ему уже было. Вдали от несметной казны Кащея оставила та болезненная алчность, что затмевала разум и лишала здравости мысли. Теперь уж он не придавал значения пропаже – подумаешь, одна номисма. Видно, выпала случайно, закатилась куда-нибудь.

А вот княжич верхом на оборотне точно заслуживают интереса. Вестимо, не просто так чудесное блюдце ему их показывает. Значит, нехорошее что-то эти двое против него замышляют.

– Куда же это вы так спешите? – сказал Кащей, пристально изучая картинку в блюдце. – На закат? А что там, на закате? Не в Новгород ли едете? А зачем вам в Новгород?

– Пошто сам с собой балакаешь, Кащеюшка? – прошамкали сзади. – Умом наконец-то рехнулся?

– Просто рассуждаю вслух, – безразлично бросил Кащей.

– Ну так я ж и говорю – умом рехнулся! Давно тебе пора было – вон ты какой старый да вонючий! Когда последний раз в байне был? Мож, истопить тебе байну-то? А то я мигом!

Одетая в лохмотья старуха вошла в беседку и тоже сунула крючковатый нос в блюдце. При виде Ивана и Яромира рожа бабы-яги перекосилась, пошла злобными морщинами.

– Фу, фу, фу!.. – прошипела она. – Ванька-дурак, да Волхово отродье!.. Век бы их видом не видывать, слыхом не слыхивать!.. Нашли-ка на них, Кащеюшка, пакость лютую, смерть им устрой неминучую!

– Придется, – равнодушно подтвердил Кащей. – Не прислушались сыновья Волха к предупреждению Жердяя. Продолжают воду мутить. Что ж, братья-оборотни, не хотелось мне вас убирать, да видно придется. Ясного Сокола я уже в темницу бросил, теперь Серого Волка черед.

– А что насчет Гнедого Тура, батюшка? – искательно заглянула Кащею в лицо Яга Ягишна.

– О нем тоже позаботимся, – пообещал Кащей. – Но вначале – Серый Волк.

– Пошли за ним чудище какое-нибудь! – жадно оскалилась баба-яга. – Только не кого попало – этот песий сын не лыком шит, да и Ванька-дурак мастак мечом размахивать! Дурное-то дело нехитрое, ему как раз впору! Так что ты пострашнее кого пошли, поужаснее!.. Горыныча пошли!

– Нет, – отказался Кащей. – Горыныч слишком велик и громок, незаметно ему на Русь не слетать. Он и так воду взбаламутил, когда кота Баюна вызволял. Да и разыскивать их Горыныч долго будет. Другого пошлю, потише, да пошустрее.

– Это кого ж?

– Очокочи. Когда нужно кого изловить, он себе равных не знает.

Сопровождаемый кутающейся в собачью ягу старухой, Кащей спустился во двор. Там, как обычно, творилась кутерьма. Кто-то что-то волок, кто-то что-то грыз, кто-то с кем-то сворился. Двое псоглавцев что-то не поделили с крупным людоящером и заливисто на него тявкали. Несколько горных карл понуро выслушивали отчитывающего их Сам-с-Ногтя. Из дальнего конца слышался оглушительный звон – то Горыня отвешивал Дубине щелчки. Братья-велеты играли в кости.

При появлении Кащея все сразу замирало, стихало. Нелюди, нежить, нечисть и прочие страхолюды испарялись с пути своего царя, страшась помешать ему единым звуком. Только дивии оставались недвижимы, лишь чуть повертывая железные головы.

Дворов при Костяном Дворце несметное множество. Словно не дворец вовсе это, а малый городок. Изрядная толика Кащеевого войска разбила здесь стоянку. Хлевы повсюду, конюшни, псарни. Есть «псарне-конюшни» – там псоглавцы своих коней с собачьими мордами держат. Один двор, особо просторный, весь в распоряжении Змея Горыныча.

А Кащей прошел к замызганному, в кровавых потеках сараю. Оттуда доносились два голоса.

– М-ма!.. Мэ-мэ!.. Мммооо!.. – то ли рычал, то ли блеял один.

– Кабы не было зимы в городах и селах, никогда б не мерзли мы… сука, да что ж так холодно-то?! – то ли напевал, то ли бранился другой. – На улице погода в любое время года паршивая такая, что просто подыхаю…

– Здравствуй, здравствуй, котище Баюнище!.. – сунула нос в сарай Яга Ягишна. – Как живешь-можешь, все ли поздорову?

– Изыди, бабка! – фыркнул огромный зверь, утирая окровавленную морду. – Не видишь, кот Баюн трапезничать изволит?!

Он и в самом деле жадно чавкал, уминая целую коровью тушу. Точнее, полтуши – вторую половину терзал жуткий страхолюд. Козлоногий, козлорогий, с торчащим из груди лезвием-полумесяцем. Это и был Очокочи – старый рикирал дак, топорогрудый сатир. Возможно, самый последний сатир на свете.

– Очокочи, – подозвал Кащей.

– Мэ-э-э-э-э-э?.. – поднял морду рикирал дак.

– Отправишься на закат, в Новгородскую землю. Там разыщешь волка-оборотня и при нем человека. Убьешь обоих.

– Мэ-э-э-э!..

Рикирал дак жадно принюхался к воздуху. Прирожденный охотник, он мог найти кого угодно и где угодно. Мог идти по следу лучше любой собаки, преследовать добычу днями и седмицами.

Но… даже Очокочи нужно с чего-то начать. Новгородская земля очень большая.

Это он и сказал Кащею, издав долгую череду мемеканий.

– Сейчас они едут по землям мерян, – ответил Кащей. – На закате от Шексны, на полудне от Белоозера. Движутся на закат – видимо, в Новгород. Там ищи их.

– М-мэ-э-мэ-э!.. Ме-мее!.. Ммо!..

– Лешие все уже спать легли. Если даже кто и припозднился – им сейчас не до тебя.

– Ммууу-ммэ?..

– Да. Вышлю тебе их в помощь. Они уж точно выследят.

– Ме, – коротко кивнул Очокочи, крюча когтистые пальцы.

– При человеке будет меч-кладенец. Доставишь его мне.

Кот Баюн прислушивался к этому разговору с небывалым интересом. Уразумев, что Кащей посылает козлочеловека не за кем иным, а за Ванькой с Яромиркой – чтоб им пусто было! – он торопливо сглотнул особо лакомый кус и вкрадчиво мяукнул:

– Дозволь, батюшка, и мне на охоту пойти! Уж пособлю дружку Очокочи, помогу людишек выслеживать! Заманю, заплету, замучаю!

– Мести жаждешь? – пристально глянул на него Кащей.

– Я кот, батюшка. Немыслимо для кота обиду позабыть. Я и на смертном одре всех перечислю, кто мне когда на лапку наступил. Кошачья память на такие вещи крепка.

Кащей на секунду задумался, а потом кивнул. И то, пусть Баюн тоже прогуляется, разомнет лапы. Не стоит недооценивать Серого Волка – вдруг да выйдет так, что одного Очокочи не хватит? Жердяя с его лембоями княжич Иван да сын Волха одолели, истребили… и даже с Врыколаком каким-то образом совладали. А уж это чудовище было куда посильнее Очокочи…

Конечно, Кащей пошлет с Очокочи кметов, да не простых… но с верным товарищем всяко будет надежнее.

– Ступайте вдвоем, – произнес Кащей. – Да смотрите осторожней там.

Баюн издал довольное мурчанье, пониже опуская голову. Не хотел взглянуть Кащею в глаза.

Он ведь так и не сказал ему, что открыл проклятому оборотню, где спрятано каменное яйцо. Неизвестно, что с ним батюшка Кащей за такую измену сделает. Надо избавиться от этих двоих, прежде чем Кащей узнает, что направляются они вовсе не в Новгород, а к самому острову Буяну…