Buch lesen: «Разбуженный дракон»
Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!
Глотни, солдат, и дай глотнуть
И мне, солдат,– за нас!
Сегодня топчем пыльный путь,
А завтра топчут нас!
Глотни, солдат, вкус у вина,
Всегда, солдат, хорош.
А кровь тем больше солона,
Чем больше ее льешь.
Чтоб ты, солдат, приятней пах,
Ты пей, солдат, и пой!
А девки в южных городах —
Толпой, солдат,+ толпой!
У нас, солдат, Судьба одна.
Молись, солдат, Судьбе!
Чтоб фляга ввек была полна,
И руки – при тебе!
Придут другие времена,
А ты солдат – живой!
Глотни, солдат, глотни вина!
Домой, солдат, домой!
Вино, солдат,– жена и брат:
Глотни – и ты согрет.
А дом, солдат…
Придешь, солдат,
А дома-то и нет.
Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!
Конгская песня
Книга четвертая
ПОВЕЛИТЕЛЬ ДРАКОНА
ПРОЛОГ
«В году 1011 от воцарения Вэрда Смелого волей богов были посланы четверо героев, чтобы сокрушить демона, выпущенного из Пределов магом Ди Гоном, постигшим частицу магии Ушедших Тысячелетий.
Четверо же были:
Эрд, сын Дина, из славного рода Асенаров.
Биорк Эйриксон, вагар, из вождей вагаров, советник императора.
Нил, сын Биорка от женщины, коему дали боги Дар Неуязвимости, чтоб сокрушил он демона.
Этайа, светлорожденная.
Сошли герои на берег Конга в граде Фаранге и пробыли там долго, потому что отказывали конгаи им в проходе по собственной земле и помышляли убить их. Неудивительно это, ибо правили в благословенном Конге кровожадные соххоггои.
Но сила героев и мужество их превзошли козни врагов. Вырвались они и достигли владения соххоггойского, где томился в плену Сантан из Фаранга, прозванный позднее Освободителем.
Далее путь их лежал на запад, в обход Урнгура. Но демон пробудил древний вулкан и разрушил путь. Потому пришлось героям войти в пределы Урнгура, где правило Зло.
Никто не сумел остановить героев, но погиб в битве с моросами горец Ортран. Слава ему!
В Урнгуре сильные нашли друзей. И врагов нашли. Первым же из недругов стал сам Ди Гон, чародей могучий и верховный жрец кроволюбивого Хаора. Ополчился на них Ди Гон и пожелал принести героев в жертву алчному богу своему.
И была битва. И сразила мага стрела вагара Биорка.
Но жестокая цена была заплачена за победу: неуязвимость, Дар Богов, ушла от Нила Биоркита.
Тогда явился к ним сам Трой-Странник и вручил Нилу чародейский жезл. И еще дракона бронзовокрылого.
Полетели на нем Нил и Сантан на запад. А с Сантаном был еще Белый Меч, Клинок Асенаров, что отдал юному магу сам Эрд Наследник. Велика была сила Меча и подвластна Сантану, ибо, хоть и не ведал о том, был он по крови матери своей Асенаром, потомком великого Асхенны.
Нашли герои демона, сразились с ним и изгнали в тяжкой борьбе.
Тогда устерег их, изнемогших, свирепый бог Хаор. И собственноручно возжелал отомстить погубившим верховного жреца его и оскорбившим славу злого бога.
И взял Хаор жизнь Нила Биоркита.
И качнулись Весы, и поднялся из глубин сам Потрясатель Тверди. И не стало Хаора».
Сигвар Гурский. Описание земель, глава Благословенный Конг
I
«Дракон устремляется к Вратам Неба».
Надпись на гадальной кости
Нил не умер. Кровь перестала течь из ран. Ушла боль. Ушло сознание. Вместе с затихающими ударами сердца. Да, так: сердце больше не билось, но человек был жив. Потому что таково было желание Санти: Не умирай!
И Санти, склонясь над искалеченным телом друга, ощущал эту крохотную искорку Жизни.
«Этайа! – позвал он.– Этайа!»
И не услышал ответа.
Не мог услышать. Хрустальная нить оборвалась. Прежнего Санти больше не было. Сам еще не ведая, он стал иным.
Юноша положил руку на грудь друга, прислушался…
«Этайа поможет! – уверил он себя, и сердце вновь наполнилось надеждой.– Только – вернуться в Урнгур!»
Санти поднял голову, взглянул на задымленное небо и сразу ощутил, как содрогается земля, как с грохотом лопаются скалы. Ощутил запах дыма и свежесть молниевых разрядов. И жар, опаляющий затылок. Санти не обернулся. Что ему до битвы богов?
«Дракон!» – вспомнил он. И позвал. Не словом – мыслью, так, как зовут дракона. Частью своего существа. Могучей силой желания.
Ответ пришел. Слабый, но явственный. Дракон! Теперь оставалось только ждать.
Взгляд Санти остановился на окаменевшем лице Нила, и его собственное лицо тоже окаменело. Раскаленные куски взрывающихся скал, перелетая через ущелье, с грохотом разбивались на множество осколков. Но ни один не упал ближе двадцати шагов. Санти не думал об этом, не беспокоился о том, чтобы укрыть себя и Нила в каком-нибудь безопасном месте. Будто невидимый круг был очерчен вокруг них. Падающие камни, нечеловеческая битва были вне этого круга.
«Быстрей!» – метнулся вдаль новый зов Санти.
Слабый отклик…
И вдруг, как вспышка:
«Я здесь!»
И тут же, сверху, сквозь рев, треск и грохот – могучий низкий голос дракона.
Санти запрокинул голову, ожидая увидеть солнечный блеск бронзовых крыльев. Но не увидел. Он еще вглядывался в испятнанное клочьями дыма небо, когда тень легла на него сверху и жарким ветром обдало лицо. Дракон садился. И не бронзовым он был, а серо-свинцовым, почти черным, как море в хмурую погоду.
«Кто ты?» – мысленно воскликнул Санти.
Но еще раньше ощутил, как внутри шевельнулось что-то. Что-то непостижимое потянулось навстречу крылатому гиганту…
«Кто я?» – эхом отозвался дракон.
Крепкие когти заскребли по камням, оставляя на них глубокие борозды. Дракон сложил крылья, покосился на противоположную сторону ущелья, где еще кипела битва, и попятился, подбираясь поближе к человеку. Санти понял: огромный зверь ищет его защиты – и удивился этому.
«Кто ты?» – вновь спросил он.
«Ты звал».– Огромная треугольная голова нависла над Санти, круглый глаз мигнул.
Юноша посмотрел на спинной гребень в шести локтях над ним, затем на распростертое на камнях тело… и гладкое крыло легло на землю, коснувшись Нила. Санти даже не успел задуматься: дракон понял его мысль быстрее, чем он сам. Санти осторожно приподнял голову и плечо Нила. Крыло скользнуло под туловище великана. Санти осталось лишь немного подтолкнуть. Крыло приподнялось, натянулось, прогнулось под тяжестью человека. Совсем немного прогнулось. Дракон ждал. Санти, сообразив, тоже вскарабкался на крыло, ухватившись за отогнутый когтистый «палец» дракона. И сразу почувствовал, как плавно поднимается вверх.
«Какая сила!» – восхитился он, забыв, что во время полета крыло несет куда больший вес. И почувствовал отклик дракона. Зверю было приятно его восхищение. Кожа крыла оказалась настолько гладкой, что Санти и Нил беспрепятственно соскользнули к спинному хребту. Юноша перетащил через него тело воина и уселся сам, в ложбину у основания шеи. Только теперь юноша бросил взгляд на другую сторону ущелья. Но ничего не смог разглядеть, кроме вспышек багрового и синего пламени и черного дыма, закрывшего горный склон до самой оснеженной вершины.
Юноша уловил беспокойную мысль дракона.
«Летим!» – разрешил он, и серый зверь, мощно оттолкнувшись лапами от площадки, быстро заработал крыльями, удерживая себя в воздухе. Знай Санти драконов лучше, он оценил бы всю меру беспокойства крылатого гиганта: драконы крайне редко взлетают с ровного места, так как при этом можно повредить крылья. Знай он драконов лучше, он еще более удивился бы тому, как легко приняли они друг друга: Санти и дракон. Как две части одного целого. Но сын Тилода и Эйрис-Харрок не знал о том, как трудно привыкают драконы к человеку. Не знал – и не беспокоился.
Дракон завис в двадцати локтях над поверхностью, и, будто дожидавшаяся, когда он оторвется от нее, скала лопнула с оглушительным треском. Раскаленный воздух подбросил дракона сразу на полсотни локтей вверх и, уже более плавно, продолжал поднимать, все дальше от пульсирующего внизу красного, как живая плоть, разлома. Дракон описал в воздухе круг, другой… Санти взглянул вниз: теперь обе стороны ущелья залила багровая кровь земли. Ущелья больше не существовало. Вместо него – бурлящая лава, вскипающая пузырями газа, окутанная дымом. Взрыв, грохот – дракона подбросило вверх, еще взрыв – и вершина горы под ними начала клониться в сторону, сначала очень-очень медленно, потом быстрее, быстрее… И в этой рушащейся громаде, в массах распадающегося камня, в пламени и в дыму Санти на миг еще раз увидел извергающий молнии трезубец и увенчанную багровым земным огнем голову Потрясателя Тверди. Сверху голова эта не казалась такой уж большой, и сам могучий бог, ворочающийся среди кипящей магмы, тоже не выглядел огромным. Со спины дракона! Трезубец взлетел вверх, и сноп синего огня ушел в закопченное небо: Потрясатель Тверди поверг горное божество.
Земля внизу вздыбливалась и опадала, как штормовое море. Густые клубы дыма и пепла, черные удушливые раскаленные облака висели над твердью, как грозовые тучи над бушующим океаном. И ветвистые молнии с треском вспарывали воздух. Только не сверху, а снизу взлетали они, и ничто живое не могло уцелеть там, в пламени, поглотившем гордые замки скалистых пиков с легкостью, с которой глотает лед кипящая вода.
«Жаль, что она погибла!» – подумал Санти о чудесной пещере. Только – о пещере. Он знал: вся подземная мощь не может повредить огненному демону. Демону, некогда бывшему маленьким мальчиком, игравшим с лохматым псом на ступенях дома перед зеленой лужайкой. Какой же путь должно пройти, чтобы из мальчишки стать демоном – и снова мальчишкой? На миг Санти стало страшно: ему показалось, что он уже знает этот путь…
Серый дракон, набрав высоту, стремительно летел на восток. Широкие паруса крыльев были почти неподвижны. Лишь концы их время от времени изгибались, и тогда мощное тело дракона взмывало, теряя скорость, или, наоборот, обгоняя ветер, неслось вниз.
Набрав высоту в одном из горячих восходящих потоков, которых в вулканическом краю множество, дракон «срывался» и устремлялся к следующему. Полет дракона был так ровен, что Санти, вначале придерживавший беспомощное тело Нила, перестал беспокоиться о том, что его друг сорвется вниз. От места великой битвы их отделяло уже порядочное расстояние. И тут Санти услышал еще один зов. Откинувшись назад, он запрокинул голову и увидел парящего над ним бронзового.
«Можешь лететь с нами?» – спросил юноша.
Дракон, развернувшись, пристроился слева от своего серого собрата. Санти невольно залюбовался им. Сверкающий, устремленный вперед, гибкий, «плывущий» в воздухе, словно в водной толще. Челюсти дракона были сомкнуты, бронзовые крылья выгибались вверх, длинный хвост с ромбом плавника поднимался и опускался, направляя полет. Два дракона, летящие на восток. Один – серый, огромный, тускло блестящий, второй – поменьше, бронзовый, «горячий», как пламя солнца.
«Я лечу на драконе!» – думает Санти. Его левая рука сжимает правую, неповрежденную, руку Нила. Внизу – черные острые клыки Большого хребта. Вверху – синее, снова синее, а не запятнанное дымом небо. Впереди – серая, широкая у основания голова с костным гребнем, а сзади – плоская лопасть хвоста пляшет в воздухе, как отдельное живое существо. Юноша чувствует теплые мысли дракона. Такие же теплые, как мощное тело под тускло блестящей шкурой. Санти ощущает свое сродство с крылатым гигантом. Ему кажется, что они вместе уже давным-давно, что дракон – часть самого юноши. Это очень приятно… и немного беспокойно.
«Я – маг!» – думает Санти. И мысль эта скорее удивляет, чем радует. Он смотрит вниз, и взгляд его падает на эфес Белого Меча. Санти касается его, принимает скрытую в нем силу. «А им,– думает он,– рубили врагов, как обычной железкой!»
«Форма! – говорит ему Меч.– Форма, Большой Брат! Я могу быть Мечом, Посохом, Перстнем или Чашей из аметиста! Мной можно рубить, нащупывать путь, давить теплую смолу или пить из меня старое вино. Мной можно делать все это, но ни Меч, ни Посох, ни Чаша, ни Перстень не разорвут сетей Мироздания! Я – как ты, Большой Брат». Санти немного удивляется тому, что Меч говорит. Так же, как удивился появлению серого великана-дракона. А дракон, о котором вспомнили, тотчас отзывается, шлет ему свою верность. Санти отвечает ему тем же. «Мой Меч, мой Дракон…– думает он.– Не много ли для уличного певца? Или я больше не певец?»
«А ты хочешь?» – спрашивает Меч.
Санти задумывается…
«Да! Хочу! Все же – это Дар! Да! Я оставлю его при себе!»
«Прекрасно! – одобряет Меч.– Знаешь, ты единственный певец, который вправе решать: оставить ли ему Дар или вернуть Дарящему!»
Впереди бушует пламя
И вершины топит мгла.
И крошится вечный камень,
Как древесная зола
Под чугунными перстами.
Но, Волшебная Стрела,
Мы летим! И мчит под нами
Тень драконова крыла!
«Крыльев! – приходит к Санти мысль бронзового.– Я не мог успеть раньше!»
«Не мог!» – соглашается юноша. Драконы не лгут.
Бронзовый опускается ниже, и Санти видит озабоченное лицо Гестиона.
– Нил? – кричит ему мальчик.
– Жив! – кричит в ответ юноша.– Этайа поможет ему!
«Тай!» – взывает он медленно.
И вновь не получает ответа.
Черные горы плывут внизу.
Когда Санти увидел впереди обведенное хребтами плоскогорье Урнгура, землю уже укрывали сумерки. Но здесь, наверху, небесный огонь еще полыхал красным заревом. Два дракона заскользили вниз, как две падающие стрелы. Мелькнула-проплыла внизу ленточка реки, игрушечный Шугр, опоясанный колечками стен, темно-зеленые сады по обе стороны Шуги. Санти разглядел даже черные семечки лодок, прилипшие к берегам пониже излучины. Драконы спускались все ниже, западный ветер нес их над Дорогой Богов, черной четкой линией пересекавшей более светлые луга. Санти видел медленно ползущие повозки, крошечные фигурки пеших людей и редких всадников, обгонявших запряженные волами повозки.
А сумерки все сгущались. До селения Гнон оставалось не больше четырех миль. Ландшафт внизу уже слился в единое черное покрывало, но внутренним зрением Санти видел ступени из плоских крыш, спускавшиеся к изумрудно мерцающей водной глади. Попутный ветер нес драконов почти до самого селения, и только когда на востоке поднялась черная стена гор, ветер начал стихать. Но внизу уже расстилалось озеро Гнон.
Обитатели селения спали: в Урнгуре рано ложатся те, кого утром ждет работа. Впрочем, не в одном Урнгуре.
Драконы темными тенями плыли в светлом еще небе с редкими звездами и серебристым серпом луны на востоке. Поверхность озера, лаково-черная, лежала внизу, как драгоценный камень, оправленный в зубчатые скальные берега. Воздух, напоенный влажными испарениями, еще не стал добычей тьмы, и клыки утесов отчетливо вырисовывались в сумеречной дымке.
Драконы пронеслись над самой водой и разом взмыли вверх. Санти увидел под темным крылом Серого сияющий огнями Озерный Дом. Дракон упал вниз и, часто ударяя крыльями, вцепился когтями в загнутый край крыши. Край, прочности которого хватало, чтобы нести тяжесть зимнего снега, выдержал вес дракона.
«Этайа! – позвал Санти, соскальзывая со спины дракона на выгнутый, как шея парда, угол крыши.– Этайа!»
И не услышал ничего.
Под ним, на террасе второго этажа, вспыхнули огни, раздался топот ног.
«Жди меня!» – передал Санти Серому и, ухватившись за деревянную кромку, повис на руках, раскачался и ловко спрыгнул на деревянный настил террасы. Слуги Ронзангтондамени тотчас окружили его. Они что-то тараторили, смеялись… Бездымное ровное пламя вырывалось из медных чаш.
Санти стоял между ними, окаменев. Он осознал: Этайи в доме нет!
Слуги расступились, пропуская Ронзангтондамени. Женщина Гнона протянула к нему руки… и уронила их. Санти ослеп. И оцепенел.
Врожденным чутьем Женщины Урнгура она поняла, что происходит.
«Этайа вернулась домой!» – мысленно произнесла Ангнани, вложив в свое сообщение все тепло, которое хранилось в ее сердце.
И жизнь вновь вернулась в глаза Санти и наполнила их болью.
– Нил,– тихо проговорил он.– Там, наверху, на спине дракона. Вели своим людям снять его.
– Эрд…– Светлорожденный остановился за спиной Ронзангтондамени.– Я не смог уберечь его, Эрд…
Светлорожденный подошел к Санти и просто обнял его. Он ничего не сказал. Что можно сказать, если Нил мертв?
– Он жив,– прошептал юноша.– Но… Где Этайа? Почему она…
– Маг Трой прилетел за ней! – ответил светлорожденный.– Она ничего не стала объяснять. Сказала лишь, что улетает домой. Что с Нилом, Санти?
«Теперь я могу рассчитывать только на себя! – с горечью подумал юноша.– Нил умрет».
Но он ошибся.
– Леог! Кнол! За лекарем! Быстро! – раздался повелительный голос Ронзангтондамени.– Хиниг! Возьми троих! С носилками на крышу!
– Если он жив, он не умрет, Санти! – Женщина Гнона ласково коснулась плеча фарангца.– Пойдем вниз. Я покажу тебе кое-что…
Она взяла Санти за руку и повела за собой. Следом бесшумно ступал Эрд. Втроем они сошли на первый этаж, в маленькую комнатушку без окон. Ронзангтондамени сдвинула одну из выцветших шпалер. За ней Санти увидел дверной проем, а дальше – ведущую вниз лестницу.
Он удивился. Озерный Дом стоял на сваях, и юноша никогда не думал, что под ним может что-то быть.
Лестница шла между стен наклонного колодца, достаточно широкого, чтобы пять человек могли спускаться рядом, не наклоняя головы. А сам колодец находился прямо под центром дома, и увидеть его можно было, лишь заглянув под платформу, на которой возвели здание. Колодец оказался неглубок – тридцать ступеней. Лестница привела в круглую комнату без украшений, вырезанную в камне. Три каменные же двери имелись в ней. Не считая той, что служила входом. Все три были закрыты, и на каждой Санти ощутил мощные магические печати.
Ронзангтондамени провела ладонью перед одной из них и, выждав пару мгновений, толкнула. Дверь без скрипа, легко отошла в сторону, и юноша увидел Саркофаг.
– Входите! – предложила Женщина Гнона.
Саркофаг стоял на постаменте посреди небольшой пещеры. От него исходило ровное сине-зеленое свечение, в котором померк факел в руке слуги. Сам Саркофаг больше всего напоминал огромный драгоценный камень, ограненный и подсвеченный изнутри. Камень более прекрасный, чем берилл. Санти коснулся Белого Меча, однако сияние не угасло, и Саркофаг не утратил формы. Но теперь Санти разглядел, что Саркофаг – полый внутри и содержит вязкую, медленно движущуюся субстанцию.
– Что это? – спросил он.
– Хранитель Жизни! – Ронзангтондамени дотронулась до прозрачной поверхности – и стенка Саркофага медленно поднялась. Толщиной она была около полулоктя. Субстанция, наполняющая Саркофаг, не вытекла, а образовала колеблющуюся поверхность, будто некая пленка удерживала ее.
– Если лекарь ничего не сможет сделать, мы поместим твоего друга сюда! – сказала Женщина Гнона.– Здесь он не умрет! Может быть, когда-нибудь некто, обладающий Силой, вернет его миру!
Санти прикоснулся к невидимой пленке, удерживающей сияющую субстанцию, и рука его, не встретив сопротивления, погрузилась в сине-зеленое вещество. Санти ощутил тепло и холод одновременно. И – приятное покалывание. А потом – будто пушистым мехом провели по коже. Крохотные искорки закружились вокруг кисти. И вновь, как тогда, на спине серого дракона, юноше показалось, что ему уже знакомо происходящее. И чудесный Саркофаг тоже знаком. Санти невольно задержал руку внутри, а когда вынул, обнаружил, что ладонь стала чистой. Исчезла не только грязь, пропали все царапины. Обломанные ногти стали гладкими и розовыми, словно Санти холил их несколько месяцев.
– Как сильна твоя магия! – с удивлением произнесла Ронзангтондамени.– Даже меня Хранитель Жизни не признает так быстро!
Она вновь прикоснулась рукой к Саркофагу – и прозрачная стенка медленно опустилась. Возник и угас нежный хрустальный звон. Ни единого зазора или шва не было там, где стенка соприкоснулась с ложем Саркофага. Две поверхности будто срослись.
– Он много древней, чем перстень на твоем пальце! – сказала Ронзангтондамени.– Но пойдем! Может быть, искусства лекаря будет довольно?
Надежды не оправдались. Лекарь соединил кости и зашил раны.
– Он же мертв! – шепнул целитель Женщине Гнона.– Сердце не бьется!
– Это – выше твоего мастерства,– ответила Ронзангтондамени.– Делай что можешь и не трать времени!
Санти стоял рядом и ощущал, как трепещет огонек Жизни Нила. Он не знал, как раздуть его в пламя, не знал, как помешать ему угаснуть. Магия Санти была сильна, но сам он оказался слабее собственной магии.
«Ты слишком рано ушла от меня, Тай!» – мысленно произнес он, каким-то краешком надежды ожидая, что фьёль откликнется. Отклика не было.
Через час шестеро слуг подняли Саркофаг наверх.
Ронзангтондамени прикосновением заставила Саркофаг раскрыться. Санти и Эрд с помощью самой Женщины подняли грузное тело сына Биорка и уложили его в Саркофаг. Когда Нил оказался внутри, стенка Хранителя Жизни сама начала опускаться. Вновь возник хрустальный звон. Ронзангтондамени, Санти, Эрд, слуги – все отступили назад.
Безжизненное тело плавало в светящейся субстанции. Крохотные огоньки плясали вокруг него. Хранитель Жизни принял Нила. Теперь только богам было известно, когда Саркофаг раскроется вновь. Если раскроется…
